***
Всё начинается с вопроса и продолжается комментарием. — Знаешь, я никогда не встречал Рождество не в кругу семьи, — говорит Джисон, когда моет посуду несколько дней спустя. Минхо сидит на столешнице рядом, и на его лице гордо написано «помогаю». На самом деле, он ничерта не помогает, но в его защиту стоит сказать, что он гладит Дори, сидящую на его коленях, а она слишком милая, чтобы её не погладить. Кроме того, составление компании Джисону должно расцениваться как помощь, ведь это же не даёт парню скучать, верно? — Я встречал, — Минхо хмыкает. — В прошлом году я провёл его здесь, с Чанбином, потому что его родители были в командировке. На само Рождество они приехали домой, но, может быть, где-то половину я провёл с ним. — Стой! Если никто из нас не поедет домой, значит, мы будем тут вместе! Минхо смотрит на младшего, который выглядит так, словно только что сделал шокирующее открытие в космосе. Он обращает светящиеся глаза к Минхо и улыбается. — Ты только что это понял? — спрашивает Минхо со смешком. Он думал, они уже смирились с тем фактом, что останутся здесь на Рождество вдвоём. Но, видимо, Джисон об этом не задумывался, потому что парень кивает несколько раз. — Да. Значит ли это, что мы будем праздновать друг с другом? Минхо не позволяет себе слишком поспешно сказать «да», делая вид, что всерьёз задумался над вопросом. — Ну, да? Если хочешь, конечно, — говорит он в итоге, не замечая, что глаза другого уже светятся радостью и энтузиазмом. Минхо провожает взглядом Дори, которая спрыгивает со столешницы ровно в тот момент, когда Джисон ставит в сушилку последнюю тарелку. — Хён! Мы должны замутить рождественский ужин, — говорит Джисон с огромной улыбкой на лице. Минхо никогда не был в особом энтузиазме от Рождества, но выражения лица Джисона достаточно, чтобы стереть из головы все мысли об этом. Он немного откидывается назад и смотрит на парня. — Рождественский ужин? С кем? — Ты, я, можем ещё пригласить ребят, которые тоже не едут домой на Рождество, — предлагает Джисон. Если честно, звучит довольно неплохо, но Минхо не уверен, знает ли кого-нибудь, кто тоже остаётся на Рождество здесь. Кроме себя и Сони он и не может никого вспомнить. — Ну, да, это хорошая идея, но я не знаю никого, кто остаётся, — говорит он. Искра в глазах Джисона от этих слов всё равно не потухает. — Ничего, я знаю трёх. Нет, подожди, наверное, даже четырёх, — Минхо слегка приподнимает брови, ожидая продолжения. — Чан-хён и Феликс, потому что их семьи в Австралии. Ещё Хёнджин, потому что… Да. И Чонин, его родители в командировке или что-то в этом роде. Это звучит не так уж плохо. Единственный человек, которого Минхо ещё не видел, — Чонин, первокурсник, который вроде как на год младше Джисона и его друзей-первокурсников. Чонин экстерном закончил один класс, если Минхо правильно всё помнит. — Да, давай. Пригласим их сюда на Рождество и поужинаем. — Похоже на план, — Джисон улыбается.***
План превращается в реальность без особых усилий. Все вышеперечисленные принимают приглашения и даже предлагают принести большую часть еды, но ответственность за приготовление хлеба всё равно ложится на хозяев. Именно поэтому парни оказываются на кухне в рождественское утро. Оба смотрят на тарелку, которую только что положили на столешницу, с одинаковыми выражениями лиц. — Мы испортили хлеб, — констатирует Минхо, будто это и так не было понятно. — Хён! Но у нас есть две пластиковые метлы! — восклицает Джисон, заставляя старшего поднять брови в удивлении. Это не имеет абсолютно ничего общего с тем, что он только что сказал, но, учитывая то, как Джисон смотрит, кажется, младший думает, что общее всё же есть. Минхо переступает с ноги на ногу и скрещивает руки на груди, всё ещё не сводя глаз с другого парня. — Ладно. Давай свою идею. Он всё ещё не уверен, хочет ли знать, что общего Джисон нашёл между испорченным хлебом и двумя пластиковыми метлами, но в то же время ему слегка любопытно. Разве нет поговорки, что любопытство сгубило кошку? Ну, Минхо любопытный кот, и ему кажется, что даже если это его погубит, то это того стоит. Джисон объясняет быстро и чётко, и, когда заканчивает, то, как светятся радостным возбуждением глаза Минхо, уже может посоперничать с взглядом самого Джисона. Скорее всего, они сильно пожалеют об этом, когда примерно через часик все придут, но, по крайней мере, они весело проведут время в ожидании. — Блестящая идея, — говорит Минхо. — Пойдём за метлами.***
Первыми приходят Чан и Чонин. Когда Джисон открывает им дверь, его волосы слегка растрёпаны, и оба парня одинаково корчатся. — Не уверен, что хочу знать, что у вас тут произошло, — говорит Чонин инстинктивно, не успевая даже подумать. Джисон на это просто усмехается и отходит в сторону, приглашая ребят внутрь, чтобы они увидели весь масштаб трагедии. — Добро пожаловать, мы очень рады вас тут видеть, — говорит Хан, звуча так, будто зачитывает сценарий. — Как видите, мы пытались сделать хлеб. На этих словах оба парня разворачиваются и обращают внимание на беспорядок на кухонной стойке. Все продукты раскиданы, некоторые даже пролиты, а вокруг этого всего хаотично разбросаны миски и всякая другая посуда. Чан очень медленно и осторожно кивает. — Похоже, вам было очень весело… — комментирует он, глядя на Сони, который тут же соглашается. Чонин показывает пальцем на то, что Чан почему-то не заметил, когда оглядывал комнату. — Джисон-хён, а почему у вас мётлы в раковине? И действительно, когда Чан поворачивается к умывальнику, он видит две торчащие из него высокие метлы. Они неоново-зелёные, но на них есть крайне подозрительные пятна красного цвета. — Это… — начинает Чан, сразу же оказываясь перебитым Джисоном. — Нет, нет! Это просто краска! Я не должен был оставлять баночки открытыми… Последнее предложение он бормочет себе под нос, но парни всё равно слышат. И, честно говоря, это вызывает только больше вопросов. Тарелка с сожжённым хлебом, две покрашенные краской пластиковые метлы и полный беспорядок на кухне. У любого нормального человека появятся вопросы. — У тебя есть хоть какое-нибудь адекватное объяснение? — спрашивает Чан, подходя обратно к донсенам. Ему очень интересно услышать эту историю. — На самом деле, мы придумали аж четыре разных, пока вас ждали, — немного дерзко отвечает Джисон. — Можешь выбрать своё любимое, — добавляет другой голос, и все трое оборачиваются, замечая Минхо, входящего в комнату. — Пожалуйста, правдивое, — говорит Чонин, и это звучит чересчур вежливо по сравнению с тем, как он обычно общается. Джисон долго и с подозрением на него смотрит, на что Минхо только улыбается. — Конечно, окей. Джисон подозрительно смотрит ещё секунду, а после принимается объяснять, опуская некоторые моменты, которые хён вряд ли хотел бы услышать. — Ну, мы попытались сделать хлеб и облажались, но потом я вспомнил, что у нас есть две пластиковые метлы… — И выдал самую шикарную идею из возможных, — перебивает Минхо. Джисон посылает ему быструю улыбку, прежде чем продолжить. — Так что мы поиграли в хоккей. Двое гостей тупо смотрят ещё несколько секунд. Похоже, они оба понимают, что это конец объяснения, но Джисон не объяснил этим примерно ничего. По лицу Чонина медленно расползается неловкая улыбка, а Чан в замешательстве морщит нос. — Вы… поиграли в хоккей? — переспрашивает старший. Джисон кивает. — Да! Пластиковыми метлами, а хлеб был нашей шайбой. Чан смотрит куда-то в стену между ними. — В общежитии? — они снова кивают. — А если бы вы травмировали себе что-нибудь? Или, что более вероятно, сломали что-то из мебели? — Мы студенты, — прерывает Минхо. — Как думаешь, какова вероятность того, что нам принадлежит хоть что-нибудь ценное? Смысл в этом есть. Кажется, у Чана есть, что ответить, но Чонин не заботится обо всём этом, спеша сказать что-нибудь до того, как начнётся ссора. — Мы еду принесли! — вскрикивает он, поднимая с пола сумку, которую хозяева не заметили. — И, в отличие от вас, мы не настолько глупы, чтобы пытаться всё приготовить самим. Это с продуктового магазина, и не надо осуждать — всё же мы вам еды купили. Минхо их благодарит и забирает сумку, а Джисон всё ещё объясняет, что тут происходило ранее. — Мы хотели накрыть стол, но потом поняли, что нормального стола у нас нет, из-за чего обычно едим на столешнице. Проблема в том, что там только два стула, поэтому все мы туда не вместимся, — все идут за Минхо в гостиную, где он кладёт пакет с едой на низкий журнальный столик, — поэтому мы подумали, что можем поесть и в гостиной, — продолжает он, оборачиваясь к парням с лёгкой улыбкой. — Если вы не против. — Да, конечно, без проблем, — говорит Чан. — Не думаю, что хоть у кого-нибудь в этом здании есть кухонный стол, — комментирует Чонин. — Да и вообще, удобнее всего просто сидеть на полу. Мы всегда так делаем с Сынмином и Хёнджин-хёном. — А кстати, где Хёнджин? — спрашивает Джисон. — Ты же с ним живёшь? — Да, но он пошёл покупать еду с Феликсом. Это Джисона только больше запутывает. — Но Феликс же живёт с Чан-хёном? — оба парня кивают. — То есть вы поменялись соседями по комнате. Ладно, окей, сделаю вид, что понял зачем. Минхо наблюдает за разговором, и до него доходит только то, что парни живут с кем-то другим, но бросили своих соседей. Окей. Это всё, что он понял. Секунду спустя они слышат, как открывается входная дверь, а затем раздаётся знакомый голос. — Мы пришли, и я надеюсь, вы не голые! Джисон закатывает глаза на этот крик Хёнджина. Очевидно, он не знает, что Чан и Чонин уже здесь, ведь иначе бы ничего про голых не говорил. — Они не голые! — кричит Чан в ответ, стараясь не рассмеяться, увидев рожицу, которую на это всё корчит Джисон. — Я свидетель. Хёнджин появляется в дверях, Феликс выглядывает через его плечо буквально через мгновение. Увидев всех, они заходят и находят себе место на полу возле столика. — Добро пожаловать, мы очень рады вас тут видеть, — говорит Джисон новоприбывшим, улыбаясь. Чонин бросает на него странный взгляд. — Ты написал какой-то сценарий или что? Это абсолютно то же самое, что ты сказал, когда мы пришли. Тупой улыбки на лице Джисона достаточно для делания вывода. Чонин тяжело вздыхает. — Хорошо, как насчет того, чтобы начать ужинать? — предлагает Чан до того, как они скажут ещё что-нибудь. — Я схожу за тарелками, — говорит Минхо, поднимаясь с пола. Феликс встаёт сразу же за ним. — Я помогу, — предлагает он, и Минхо улыбается в знак благодарности. Оставшиеся начинают распаковывать еду, которую принесли. В основном, это еда, которая уже готова, её нужно только разогреть. Потому что они очень ленивые и не умеют готовить. По крайней мере, большинство. С ужином помогают все. В общежитии немного хаос, потому что шесть парней пытаются накрыть на стол, одновременно разогревая еду и выпивая газировку из холодильника на кухне, рассчитанной только на двоих, но в итоге они справляются. — А где Дори? — спрашивает Феликс, как только они снова оказываются в гостиной. Он выглядит немного грустным из-за того, что котёнка нет. — Скорее всего, всё ещё прячется в комнате Джисона, — отвечает Минхо. — Она убежала, когда мы начали играть в хоккей. На вопросительные взгляды, которые посылают Феликс с Хёнджином, хозяева открывают рты, чтобы начать рассказывать эту историю снова, но Чан прерывает их до того, как они скажут хоть что-нибудь. — Ничего, нам не нужно слушать об этом ещё раз, давайте просто примем как факт, что тут ужасный беспорядок, — это всё объяснение, которое он даёт двум другим парням. — А теперь давайте есть. — А разве вы не должны сказать что-то сначала? — спрашивает Чонин, глядя на еду, которую они положили на стол. — Ну типа приветственной речи. Разве нет такой традиции? Остальные обдумывают этот вопрос. — Не знаю?.. — нерешительно отвечает Джисон. — Моя семья не очень чтит традиции, поэтому я без понятия. — Ну, а моя семья очень чтит, но я всё равно не могу вспомнить, — говорит Минхо. Он смотрит на Джисона. — На самом деле, я знаю, как звучит приветственная речь: приятного аппетита. Все, кажется, этим удовлетворены, поэтому спокойно начинают есть. Несмотря на то, что Минхо беспокоился о том, что не знает, как лучше общаться с друзьями Джисона (по крайней мере, с теми, с кем он ещё не был знаком), парень действительно наслаждается ужином. И, несмотря на то, что за столом одновременно идут несколько неловких разговоров, всё равно приятно сесть и поговорить друг с другом. Это не тот традиционный семейный ужин в канун Рождества, тут нет родственников и нормального стола, но всё равно очень похоже. Может быть, даже лучше. — И как люди вообще находят себе парня за первые три месяца обучения в универе? — внезапно спрашивает Хёнджин. — Мне этих трёх месяцев хватило только на то, чтобы узнать, что в кампусе есть библиотека. — Под людьми, полагаю, ты имеешь в виду Джисона, — хмыкает Чан с другого конца стола. — И правильно полагаешь, хён. Минхо усмехается на это и бросает взгляд на своего парня, который сидит между ним и Хёнджином. Младший очень по-взрослому высовывает язык в сторону Хвана. — Не вешайте всё на меня. Наши отношения появились благодаря комбинезону с пикачу. Окей, Минхо не стал бы говорить так категорично, но это определённо сыграло свою роль в том, чтобы познакомить его со своим будущим парнем. — Если это так работает, Чан-хёну стоит попытаться поносить комбинезон с пикачу рядом с Уджин-хёном, — дразнит Хёнджин самого старшего в этой компании. Чан только улыбается, определённо не становясь похожим на влюбленного идиота***
После того, как от признания Чана хаос из криков «Почему ты не сказал раньше?» и тому подобного утих, большинство парней закончили кушать и теперь просто разговаривают. Джисон пользуется этим моментом спокойствия, чтобы привлечь внимание. — Хей, ребята, — кричит он, ожидая, пока все повернутся к нему лицом. — Я знаю, что мы договаривались не покупать друг другу подарки… Но в свою защиту хочу сказать, что я их и не покупал! — Я должен был предвидеть это, — бормочет Чонин, звуча немного раздраженно, но при этом на его лице всё равно появляется лёгкая улыбка. Джисон продолжает рассказывать о подарках, которые им приготовил. — Я понял, что не могу просто взять и подарить каждому из вас свою картину, потому что тогда подарок не будет особенным, ведь все получат одно и то же. Но при этом понял, что всё равно могу их нарисовать, — он поворачивается к Хвану. — Хёнджин, примерно две недели назад я украл у тебя толстовку… — Если я получу в подарок свою собственную толстовку, я подам на тебя в суд, — шутит Хёнджин в ответ на это. — На самом деле, она мне уже не нужна, если ты об этом. Можешь оставить себе. Младший качает головой. Никто в комнате на самом деле абсолютно не понимает, как связана толстовка Хёнджина с нарисованными Джисоном рождественскими подарками, но им кажется, скоро поймут. — Нет, ты получишь её обратно, но, скажем так, немного изменённой. Это и есть твой подарок. Хёнджин в замешательстве хмурится, наблюдая, как Джисон убегает в свою комнату. Он возвращается с пакетом, садится на свое место, оставив его на коленях, и достаёт толстовку, которая, как предполагает Минхо, и принадлежит Хёнджину. Все смотрят на Хёнджина, когда он разворачивает её полностью. Хван восхищённо выдыхает, как только замечает это. Все, кто не сидят рядом, отчанно пытаются наклониться, чтобы увидеть, что там такое, потому что с их стороны в толстовке не видно ничего особенного. Минхо же сидит справа от парня и достаточно близко, чтобы увидеть. Его глаза расширяются, как только он замечает рисунок. На спине у толстовки нарисованы очень красивые крупные цветы, и по стилю их рисовки Минхо сразу же узнаёт Сони. — Сон… Обожемой, это так красиво! — восклицает Хёнджин, оборачиваясь к лучшему другу. — Господи, огромное спасибо! Он заключает парня в объятья, которые всё же не такие крепкие из-за пакета, всё ещё стоящего на коленях у Джисона. Пока они обнимаются, Феликс тянется к толстовке, чтобы остальные тоже смогли увидеть эту красоту. Пока все восхищаются его работой, Джисон прекращает обниматься с Хёнджином и достаёт из пакета что-то ещё. На этот раз он показывает это всем, и только потом говорит, для кого подарок. Это компьютерный корпус, разрисованный такими же красивыми узорами, как и худи Хёнджина, но только выполнены они в основном в пастельных тонах. Кто-то тихо ахает. Минхо не может сказать, кто именно. — Это для Феликса, — говорит Джисон, протягивая близнецу. Феликс не обращает на это внимания и, вместо того, чтобы взять подарок, встаёт, обнимая Джисона. Он ему шепчет что-то, что остальные не слышат, и отстраняется. Как только Феликс снова садится, восхищённо разглядывая свой новый корпус для компьютера, Джисон достает из пакета последний предмет, которым на этот раз оказывается рюкзак с нарисованным на нём невероятным закатом. — Подожди, а когда ты его украл? — спрашивает Чонин, отчего все догадываются, чей этот подарок. Джисон не отвечает, только усмехается легонько и передаёт рюкзак макнэ. — Забей, — после Джисон поворачивается к Чану. — И хён, я не мог принести твой подарок, потому что, по сравнению с другими, его я не смог у тебя украсть… — Стой! — восклицает Чан с выражением понимания на лице. — Ты про гитару, о которой спросил, можешь ли разрисовать? — Да, — улыбается Джисон в ответ. — Поэтому Чанбин-хён вчера заставил тебя уйти из студии. Я немного волновался, что ты после всё равно вернешься поздно вечером, но, видимо, ты ещё не видел… Гитара, которую я разрисовал, всё ещё там, но у меня есть фотка. Он разблокировывает телефон и протягивает Чану. Старший подаётся вперёд, чтобы лучше видеть, и, приоткрыв рот, смотрит на то, что создал Хан. — Ого… — выдыхает восхищённо. — С этого момента я определенно буду больше играть на гитаре. — Ты можешь исполнять серенады своему парню! — говорит Феликс, лишь слегка подшучивая, но Чан награждает его таким взглядом, от которого все остальные смеются. Традиционный семейный ужин точно не был бы таким весёлым и комфортным. В то же время, наверное, это их семейный ужин. Ощущается именно так.***
Минхо планировал подойти к Джисону тогда, когда все уйдут, но младший его опережает. Когда Минхо закрывает за друзьями дверь, он оборачивается и видит Джисона, стоящего перед ним с этой самой улыбкой в форме сердца и держащим наушники в одной руке и телефон в другой. Подозревая, что ему нужно что-то послушать, Минхо спрашивает: — Пошли сядем? Джисон кивает в знак согласия, и они идут в гостиную, садясь на диван рядом друг с другом. Джисон молча надевает на Минхо наушники, а затем показывает ему экран телефона. Это какая-то музыка, которую явно Джисон написал сам. Парень ничего не объясняет, просто нажимает на «play» и позволяет Минхо прислушаться. Даже в таком шумном городе, Делай все, что тебе хочется, Сидя под солнцем, закрой глаза И посмотри на меня хоть на секунду.* Минхо не может объяснить словами этот мотив, что-то достаточно старинное и футуристическое одновременно, а ещё вызывающее очень невинные эмоции. У этого мотива есть что-то ностальгическое, и вокал Джисона, как и всегда, безупречен. Минхо уже давно не слышал, как он поёт, но ему это вновь напомнило, как же красив вокал парня. Песня кончается слишком быстро. Минхо позволяет Джисону снять с него наушники, стараясь не сгореть заживо от всего того, что он почувствовал от этой песни. — Погоди, — говорит он. — Мне нужно время, чтобы оправиться от всего твоего таланта. Несколько лет, может быть, даже десятилетия. Джисон фыркает. — Хён, — начинает он, — я сам написал эту песню, если ты ещё не догадался. Я очень старался придумать подарок тебе на Рождество, что-то очень значимое, но я не хотел делать то же, что и остальным. Поэтому написал это. Он смотрит на Минхо, а тот смотрит в ответ. — Ты написал эту песню… Для меня? Джисон кивает. И, чёрт возьми, Минхо думает, что никогда не был настолько сильно влюблён в кого-то. Для описания того, что он чувствует, недостаточно даже слов. Он нежно кладет руку на щёчку Джисона и наклоняется, останавливаясь настолько близко к губам парня, что они могут почувствовать теплое дыхание друг друга. Младший подаётся вперёд. Это далеко не первый раз, когда они целуются, но каждый раз ощущается первым, потому что такой же волшебный и волнительный, как тогда в кафе. На этот раз Джисон на вкус как Рождество. Раньше этот праздник был для Минхо синонимом чего-то холодного и неприятного, но теперь — полная противоположность. Теперь чувство тёплое и мягкое, что-то любящее и знакомое. Джисон чувствуется для него именно так. Они отстраняются только для того, чтобы поговорить ещё немного. — Я пытался написать искреннее письмо, — говорит Минхо, встречаясь взглядом с Джисоном, — но не смог найти слов, поэтому просто подарю тебе это. Он засовывает руку в карман и достаёт маленькую коробочку, открывая, чтобы Джисон увидел, что внутри. — Моя тетя делает украшения, — продолжает Минхо, когда Джисон тихо ахает, протягивая руку, чтобы коснуться кулона. — Я нашел это у неё в магазине, и она сказала, что я могу забрать его. И я попросил что-нибудь выгравировать. Переверни. Он протягивает кулон Джисону, и тот аккуратно берёт его, взглянув на Минхо ещё раз перед тем, как рассмотреть поближе. Цепочка полностью серебряная, и на ней висит маленькое сердечко. Когда Джисон переворачивает его, замечает маленькие буквы и подносит ещё ближе, чтобы прочитать. Даже тень не может существовать без света. — Это так поэтично, — шепчет Джисон, оглядываясь на Минхо. — Хорошо, — старший улыбается. — Тогда тебе подходит. Джисон протягивает кулон Минхо, разворачиваясь. — Поможешь надеть? Минхо не отвечает, просто забирает драгоценность и набрасывает на шею. Это ощущается странно интимным, что не должно быть так, ведь он просто помогает надеть кулон, но не то чтобы чувства задумывались о том, как должны работать. Джисон наклоняется, чтобы снова быстро чмокнуть Минхо в губы, и старший чувствует через поцелуй, как парень улыбается. Странно, что он смог почувствовать себя как дома с теми людьми, с которыми виделся до этого всего несколько раз, а с родителями не смог даже за столько лет. С другой стороны, кровь завета гуще воды в утробе матери, или как там говорится. Найденная семья достойна намного большего, чем биологическая. Разница заключается в том, что они действительно хотят, чтобы ты был рядом, чего не хотели родители Минхо. Но его друзья — хотят. И его парень, видимо, тоже его хочет, конечно, если то, как он сейчас скользит языком по шее, можно считать показателем. Итак, в итоге: Рождество начинается с вопроса, а заканчивается поцелуем. (Или, технически, скорее последовательностью осознаний разных вещей, но не нужно тут пытаться подходить к делу технически. Главное, что оно хорошо кончается. Действительно хорошо). * перевод фрагмента песни Stray kids — Sunshine из альбома Clé 3: Levanter. Если не слушали, как вы вообще ещё живы?