Воины не сражались - они танцевали, играя со смертью в таинственную, завораживающую и почти неуловимую глазом игру, ставкой в которой были их жизни. Алексей Пехов. «Джанга с тенями»
"И сто, и двести лет пройдёт, никто войны забыть не сможет" Константин Симонов.
Великая Отечественная война — это событие, которое оставило свой страшный отпечаток на всех русских людях. Время холодной войны, продлившейся без малого четыре года. Люди узнают о войне из разных источников. Немного видоизмененную информацию, но они таки получают. Вот и мне в детстве бабушка часто рассказывала различные истории. Начиная со сказок А.С. Пушкина и заканчивая её личными рассказами. Собственно, ей сейчас за восемьдесят, так что историй много. Большая их часть про Великую Отечественную войну, свидетельницей которой она стала. Деревню, в которой бабушка жила в детстве, война почти не коснулась. Но она мне на раз рассказывала, как в деревню привозили раненых солдат — лечили их там, — как солдаты рассказывали озорным мальчишкам, которые пробрались к ним в палату, про фронт, а мальчишки уже рассказывали остальным детям деревни… А после рассказ обрывается. Слёзы блестят на старческом лице, голос дрожит. Я видела все эмоции, которые отражались в её глазах. Всё. От страха и печали до злости и желания вернуться во времени, дабы изменить ход событий, хотя бы попытаться что-то сделать. Жаль, что это невозможно. Я в такие моменты просто не нахожу слов, лишь тихонько сижу рядом, а потом нерешительно обнимаю в попытке утешить. Я не знаю точно, о чём она думает и что её терзает. Могу только догадываться и фантазировать, вспоминая её истории. А воспоминания не отпускают бабушку, и она продолжает ронять одну горькую слезу за другой. Однако через пару минут она криво улыбается, а ещё через несколько забывает о разговоре, начиная новый. Я уже иду домой. В голове мысли о прошедшем. Вспоминаю уроки истории, лекции в библиотеках, классные часы, и новые мысли быстро сменяют предыдущие. Вопросы и наивные фантазии лезут под корку мозга, вынуждая думать лишь об этом, отгоняя мысли о ином прочь. Каково было служить на фронте? Как люди справлялись с такими переживаниями? Почему они… Я задумалась и совсем не заметила, как мне тревожно бибикнула иномарка, а за лобовым стеклом я увидела недовольное лицо водителя. Чуть на красный не пошла. Мало ли чем кончилось бы. Кстати об иномарках… За границей эта часть истории человечества тоже обсуждается. Но часто победа приписывается той стране, в которой говорят об этом. Как вспомню возмущения учителя, понимаю, что эта тема сильно его волнует. Наверное, есть о чём волноваться. Всё же не очень хорошо, когда победа далась советскому народу такой большой ценой, а присваивает себе её другая страна. К мыслям примешивается, что воевали не одни только взрослые. Правда ли, что дети моего возраста принимали участие в Великой Отечественной войне? Они правда служили? Это же страшно и до жути сложно. Работать на заводе ребёнку, скажем прямо, очень сложно, невыносимые нагрузки, недостаток еды, вечная усталость. А от одной мысли о том, чтобы оказаться один на один с вооружённым солдатом меня бросает в дрожь, сердце сжали стальные когти страха, в желудке словно появился мерзкий осадок, который липкой жижей склеивает стенки желудка. Нет, это слишком. Даже думать не хочу.***
Ты идёшь по лесу с разведки. Тебе было велено узнать расположение вражеских танков. Тебя было, чуть не поймали, но ты успел удрать. По воле случая или даже самого Господа, пули не задели тебя, и ты благополучно приближаешься к лагерю. Вдруг ты видишь солдата. Его тело бездыханно и мирно лежит на земле. Ты осторожно преодолеваешь разделявшее вас растояние, присаживаешься рядом с трупом на корточки и переворачиваешь его на спину. Ужас охватывает тебя, — это твой товарищ. Нет, даже друг. Вы общались и успели подружиться. На войне вполне естественно терять дорогих сердцу людей, однако тебя это не останавливает, и в тебе закипает злость, желание отомстить за друга становится всё сильнее и сильнее. К этой потере ты прибавляешь и остальные удары судьбы, что убивали тебя. Невольно вспомнились слёзы матери, когда пришла повестка о том, что отец погиб на войне. Ты вспоминаешь брата, который там, на фронте, делает всё, что может, лишь бы у тебя и матери было будущее. Но его не будет. Так ты решил: умереть, сражаясь за свою Родину. Ты срываешься на бег; сам погибшего друга не поднимешь. Бежишь в лагерь, чтобы сообщить о своей находке, но вдруг замираешь, что чуть не рухнул лицом в рыхлый снег. Ты резко осознал, что оставил мать одну, наедине с переживаниями, которые наверняка грызут её нещадно, заставляют содрогаться в истерике, захлёбываться в слезах, когда осознание одиночества давит на виски. Погиб муж, старший сын на войне и, возможно, уже умер, как и супруг, а младший… Ты в отчаянии хватаешься за голову и обречённо стонешь. Какой же ты дурак, что так поступил! Ни записки на жалком клочке бумаги корявым почерком, ни намёка не оставил. Просто сбежал в пугающую неизвестность из родного дома навстречу верной погибели. Что подумает мать? Что она скажет, если ты выживешь и увидишь её? Или вовсе… Нет, нужно успокоиться, взять в себя в руки. Ты вновь бежишь по заснеженному лесу в сторону лагеря. В сапогах снег, ногам холодно, щеки красные от мороза, немного порванная шинель тебя тормозит, но ты не замечаешь того; в глазах распаляется пламя решительности, и ты успешно добираешься до лагеря. Спустя несколько дней Красная Армия в шаге от победы. Чертовски близко. Снова всюду крики боли, выстрелы, слышатся приказы главнокомандующих. Вот этот долгожданный момент... Флаг поднимается над Рейхстагом! Внезапно ты замечаешь, как на солдата, который поднимает флаг, обозначая победу своей страны, наводит прицел враг. Ты делаешь всё быстро, до того, как тот успевает нажать на курок. Выбиваешь с ноги автомат, и он отлетает в сторону. Фашист злобно скалится, а ты ухмыляешься, видя его злость. Ты на фронте недолго, но уже знаешь искусство рукопашного боя, — ты тренировался, знал, что придётся драться — поэтому особо не волнуешься из-за предстоящей схватки. Чужак выглядит щуплым. Это должно быть простым. Вы бросаетесь друг на друга с очевидной целью — убить противника. Передать последовательность действий и событий во время боя ты не сможешь. Перед глазами встаёт лишь мелькание тёмного и светлого фона, вот всё, что ты сможешь описать товарищам по казарме. Даже лица противника не различал, хотя бил, по этому самому лицу. И это неудивительно. Боец в действует на рефлексах, смотрит боковым зрением, реагирующим на движение, а не на объекты. А начать во время драки думать, как лучше ударить, и вовсе означает неминуемо проиграть бой. Поэтому надеяться на подробное описание драки не приходится. Хотя чего тут описывать? Все солдаты прибегали к рукопашному бою. Движения твои стремительны, иногда едва уловимые глазом, и при этом экономны и точны, не размашисты. Раз-два! — и противник на земле. Ты слышишь, как кто-то кричит тебе: "Берегись!", оборачиваешься, а потом в ужасе застываешь. Всё происходит слишком быстро, буквально, в одно мгновение. Пуля крупного калибра пронзает твою грудь насквозь, рвёт плоть, дробит кости, кажется, попадает прямо в сердце и выпадает с другой стороны. Из открытой раны, хлещет кровь. А ты принимаешь это, как должное, ты вновь представляешь слёзы матери, когда она узнает, что погиб её младший и уже, наверное, единственный сын. Такой молодой, даже слишком. Каких-то пятнадцать лет, а уже видел смерть, предательство и другие шоу, которые показывает война. Ты усмехаешься своим мыслям, закрываешь глаза, навалившаяся усталость валит тебя на землю. Ты погружаешься в сон. Подсознание заставляет вспомнить, как мать убаюкивала тебя, а ты засыпал в тепле, любви и уюте. И ты засыпаешь вновь, но уже на холодной земле в луже крови; засыпаешь уже навсегда.