Salvation. Mine and Yours.

Контроль важнее всего.

Невозможно забыть тот первый момент, когда внутри тебя разгорается животный гнев, а адреналин в крови подскакивает настолько высоко, что глаза затмевает невидимая чёрная пелена и вот через мгновение ты уже приходишь в себя, но вокруг что-то не так: твоё дыхание сбито, а вокруг стоит металлический запах. Кровь — прошибает твоё сознание, ты озираешься и вот наступает второй акт. Осознание. Третий наступит позже, не намного, а пока смотри, как рушатся твои мечты, как рушится твоя жизнь. — Алана, — Парень только недавно вернулся с подработки. Прекрасно, его уволили. Ну да и черт с ними, он найдёт другую подработку. Та работа-- не его мечта, — Милая, ты дома? — парень кладёт ключи с розовым брелком в виде ламы на комод и прислушивается. Тишина, — Алана? — повторяет парень, насторожившись. Нет. Она явно была дома: в углу, в привычном месте стояли её красные шпильки и пальто висело на крючке слева от входа, ближе к коридору. Все как обычно. Она была дома. Но что-то было не так. В воздухе повисло напряжение. Парень потянулся к телефону, как услышал сдавленный писк «Уилл!». Парень ринулся с места, охваченный страхом и нарастающим гневом. Он побежал туда, где, по его предположению, могла находится Алана. Кухня. Он забежал и замер, осматривая троих людей и связанную девушку с окровавленным лицом. — Сука, зачем ты ей рот развязал? — шикнула девушка рядом с Аланой, — И что нам теперь с ним делать? Уилл молчал, а внутри кипел котёл. — Ничего, пусть смотрит, гляди, — Мужчина у столешницы кивнул в сторону Уилла, — Он замер, как вкопанный. Другой, тот что стоял позади брюнетки, схватил её за волосы и издевательски улыбнулся Уиллу. — Она тебе не говорила? — Джо, не говори с ним, — шипит рыжая девушка. — Тебе не похуй? В общем, твоя бабища попала на бабки. Уилла словно обухом по голове ударили. На деньги? Что значит попала на деньги? — Сумма то не маленькая, мы устали ждать, — он взял нож из своего кармана и приставил к горлу девушки. Ноги Уилльяма дрогнули, он все ещё стоял в оцепенении, готовясь к первому акту, — В общем, сначала она, потом… Ты, — он повертел ножом в воздухе и вернул к горлу. «Алана» кричал разум Уилла. «Алана» все твердил про себя парень, смотря в напуганные родные глаза. Слезы скопились в их уголках, срываясь и утягивая за собой тушь, оставляя на щеках разводы. Из носа текла кровь, а скула была чуть порезана. Уилльям выдохнул со скрипом в груди и кажется, совсем застыл. — Смотри на него, — шикнул мужчина, скалясь в улыбке и чуть ерзая по столешнице, — Клоун. В голове парня что-то щёлкнуло, его чуть дёрнул и он снова встал на место. Гнев зарождается где-то там в груди и жарким камнем спадает вниз, к животу и словно от батута отскакивает в мозг и тогда, только тогда начинает петь нечисть. Все тёмное в тебе вырывается наружу, толкая тебя неопытного к краю. — Ладно, кончай с ней и с ним, — командует девушка и парень позади Аланы с удовольствием выдыхает, вдавливая нож в глотку. Первая капля яркой алой крови стекает по кадыку вниз. Грудь Уилла вздымается, голубые глаза покрываются темно-синей пеленой. Вторая капля. Уилл дышит часто, слишком часто. Третья, четвёртая, Уилльям приподнимает пятку, уже почти забыв, кто он. Акт близится к фееричному началу и быстрому концу. Парень заприметил нож для рубки мяса неподалёку от себя. Ярость. Гнев. Ненависть. — Клоун, — вторит парнишка по имени Джо и рывком проводит лезвием по горлу. Кровь брызжет. Темнота стремительно охватил Уиллом, сжимая разум плотно и крепко впиваясь ногтями в прожилки. Весёлый первый акт, когда в груди растёт то возмущение, поедая сначала душу, а затем и твою тщедушную тушу. Весёлый акт без особого конца с незабываемым началом. Темнота отступает, когда сердце вновь ощутимо бьётся об стенки и грозные лапы отпускают мозг. Парень медленно моргает, снимая с глаз пелену. — Алана? — пищит он, шурясь, словно и правда был в тьме и вышел на свет, — Господи, — он смотрит вокруг себя: у двоих вырезаны языки и засунуты в глотку, у девушки срезана верхушка головы. У всех у них дыра от ножа в животе. Уилл пугается и шагает назад. Он плавно переводит взгляд на ладони: в правой руке сжат огромный нож, на левой клочок рыжих волос. — Блять, — он в истерике бросает это все на пол и смотрит вокруг себя. Не может быть, нет, нет, он только что убил троих! Нет, он не жалеет, ему… Хорошо, он торжествует, но ему страшно. Разум колыхается в огне, понимая, что соседи наверняка слышали крики и уже вызвали полицию, — Господи, — он проводит окровавленными руками по лицу. Его трясёт. Трясёт от восторга и страха, — Алана, — он вспоминает про девушку и бежит к ней, падая в ноги, — Милая, моя хорошая, — он гладит её по рукам, чуть привставая, — Хорошая моя, ты слышишь меня? — вторит он, глупо улыбаясь, — Аланочка, Аланочка, — повторяет, гладя по волосам. Глаза трясутся, будто взволнованное море. Он ещё не понял. До второго акта далеко. Он ещё не отошёл от первого. Овации звучат слишком громко, актёр заслужил, сыграл роль, — Ты устала? — он развязывает её и кладёт к себе на колени, устраиваясь на полу. Первый акт спадает на нет, зритель утихает и близится антракт. Уилл продолжал качать Алану в объятиях, словно маленькое дитя. Он пел ей какую-то мелодию и шептал что-то милое. Дрожащий кровавые пальцы касались тёмных волос, успокаивая почти хладное тело. Полиция приехала через двадцать минут после убийства всех четверых. Грэм все ещё гладил Алану, качась, как псих и убоюкивая свою малышку. Он лишь пусто зыркнул на офицеров и дула их пистолетов, да отвернулся, снова целуя брюнетку в лоб. — Малышка моя, чудо моё, — шепчет он, целуя её лоб снова, — Принцесса моя, — повторяет он, не следя за передвижениями полиции. Он сделал свое дело и не жалеет. Он отомстил. Пока офицеры забирали его, он успел сломать руки двоим и снова ринулся к Алане, уже убранной в мешок. — Куда? — кряхтел парень, не понимая куда увозят его прелесть. Кровавые руки заломали за спину и опустили лицом в землю, надевая наручники и уводя к машине, — Нет, моя девушка, — парень ещё не понимает, но это ничего, поймёт. Потом. Обязательно поймёт, — Моя девушка ещё там! Помогите ей, она плохо себя чувствует! — Уилла заталкивают в машину, больно ударяя его виском о дверцу, отчего он отключается и валится на кожаные, пропавшие спиртом и грязью сиденья.