Академия героев. Эволюция

      Следующий день прошел рутинно и безмятежно. От Реисэцу Канхьо, который сейчас шел по тротуару в общежитие к своим одноклассникам, люди почти не отбегали, как прошлым днем. Нейто Монома, скопировав его силу, из-за резкого холода сильно понизил свой природный иммунитет, отчего парень заболел тяжелым гриппом и остался дома на несколько дней, проклиная свою болезнь и твердо обещая самому себе, что больше не скопирует причуду у Реисэцу, даже ту, что давала ему стойкость к морозу.       Встав утром, Канхьо первым делом проверил свой сайт на наличие заказов: их оказалось предостаточно, чтобы парень снова сменил свой график и начал вставать на полтора часа до выхода в академию, а это было примерно в полседьмого утра. Реисэцу не сомневался, что его выходка с вызовом Старателя на дуэль послужила отличным «пиаром» молодого скульптора, так что ближайшие месяцы работы могло быть навалом. Именно поэтому он сразу же, едва проснувшись, зашел в комнату, полностью оборудованную под склад своих творений и по совместительству холодильником. В углу были продукты питания. Сделав наброски более чем десяти статуй (а наброски выглядели как ледяные силуэты людей, у которых не было черт лиц и многих деталей), он быстро принялся доделывать брошенную прошлой ночью работу. Что неудивительно, он закончил с ней менее чем за минуту, после чего, допив вторую чашку кофе, оделся и пошел в академию, периодически ловя на пути взгляды прохожих, которые узнавали его далеко не из-за таланта создавать чудеса изо льда.       Слушай, мужик, сказал ему Киришима в тот же день, может, тебе стоит провериться у врача?       Что? удивился парень. Зачем?       Из-за глаз, чувак. Бьюсь об заклад, что у тебя есть и третья причуда, благодаря которой ты вселяешь ужас одним своим взглядом. Ну не может человек пугать так, всего лишь посмотрев на кого-то! Тут по-любому замешана какая-нибудь особая сила!       От этих слов парень немного осекся, словно слова Эйджиро его смертельно обидели. Посмотрев на него с серьезными глазами, в которых не было ни капли гнева, он произнес:       У меня есть две причуды, а третью организм не смог бы выдержать. Я попрошу никогда больше не заикаться об этом. Договорились?       Киришима немного удивился от его реакции. Он всего лишь спросил, мог ли он обладать причудой, о которой даже не подозревал (или которая могла проявиться очень поздно, как причуда Мидории), а если он и вправду владел бы такой силой, то это сделало бы парня в будущем крайне сильного героя, который мог бы одним взглядом заставлять злодеев сдаться.       Но Канхьо отреагировал на это совсем нестандартно, и у него на это были причины. Какие? Это было его личным делом, ничьим больше, а мысль о причуде, которая позволяла лишь взглядом парализовывать от страха соперника, немного злила его.       Парень знал, что такая особая сила существует, и даже видел ее и на себе испытал бесчисленное множество раз. Он настолько возненавидел эту силу, что меньше всего на свете хотел обладать ею. Чем-то его поведение смахивало на упрямое нежелание Тодороки использовать огненную причуду отца. Нет, не так. Это очень сильно смахивало на поведение его одноклассника. Остальные не раз отмечали схожесть этих парней, а Пони Цунотори, с которой сражался Аояма днем ранее, спросила у них на ломаном японском языке, не родственники ли они. Почему-то этот вопрос немного смутил их обоих, но они не подали виду, спокойно объяснив девушке, что не приходятся друг другу никем.       Реисэцу вернулся домой в положенное время. Нужно было довести дела до конца, а потом готовиться к походу в гости. Парень целый час не выходил из «морозильной комнаты», где круглыми сутками напролет был включен кондиционер, но лишь для вида, потому что сказать правду о своей причуде было еще слишком рано.       Люди друг за другом приходили к нему, ожидая молодого скульптора у подъезда и мысленно называя окружение грязным свинарником, жалея парня, который, по их мнению, вынужден был жить в такой разрухе. Тем не менее, они лишь с улыбкой благодарили его, загружая статуи (Господи, как же эти статуи достали!) в нанятый грузовик и платя нужную сумму Реисэцу. Последний, отдав все свои работы за день, на вырученные деньги решил сходить в магазин, чтобы купить угощения для одноклассников, потому что с пустыми руками приходить очень невежливо, хоть они тоже сделали такое, но по его просьбе.       (Как будто тебя они просили что-то взять.)       Реисэцу держал два огромных пакета, которые грозились разорваться в любой момент от большого количества содержимого. Параллельно с пакетами он держал несколько пластиковых упаковок, которые были забиты кофеиновыми печеньями и его совсем новым «изобретением» — кексами. Одетый в синие джинсы, кроссовки, белую футболку и черно-красную клетчатую рубашку, он, по зубы загруженный соками и закусками, прошел мимо академии, из которой вышел несколько часов назад. Раз он уже прошел мимо училища, то это означало, что общежитие было совсем недалеко.       До нужного места он дошел через несколько минут. Раньше, проходя мимо, он не замечал, что было не одно общежитие, а целый комплекс одинаковых строений, в которых жил каждый класс. Найти среди одиннадцати зданий нужное было более чем легко, потому что на огромных коричневых баннерах, что были повешены на всеобщее обозрение улицы, были обозначения: 2-А, 2-Б, 2-В и так далее. Начиналось все в алфавитном порядке, так что первое же общежитие было нужным.       Канхьо увидел широкую, но короткую тропу из красных кирпичей, которые вели к не менее широкой голубой лестнице. По ним можно было подняться к большим двойным дверям темно-коричневого цвета с позолоченными ручками.       Вдруг эти двери открылись, вышел Иида, одетый в спортивную форму академии.        — Канхьо! — радостно воскликнул он с вечно нахмуренными зигзагообразными бровями. — Как раз вовремя!       Увидев, что парень был загружен, Тенья мигом бросился помогать ему донести их, попутно говоря, что приносить все это было вовсе необязательно и улавливая запах одеколона, без которого его одноклассник не обходился никогда. Реисэцу и Иида поднялись по ступенькам, а последний открыл большие двери, чтобы Канхьо лицезрел огромное помещение: пол был сделан из широких досок, а зеленый ковер образовывал дорожку, ведущую внутрь; столбы, которые были встроены в стенах между высокими и широкими окнами, заканчивались светильниками. На парня это произвело хорошее впечатление.       Пакеты положили на пол, Тенья показал гостю, где можно снять обувь и указал на светло-голубые домашние тапочки. Потом они продолжили заносить все добро, идя в сторону столовой.       На шум выбежали несколько человек.        — Привет, Канхьо, — с улыбкой поздоровалась с ним Яойорозу, — наконец-то ты пришел.        — Привет, Яойорозу, — поздоровался с ним в ответ парень.       Он окинул всех взглядом, тоже с ними поздоровавшись.        — А где Хагакурэ? — поинтересовался он.        — Я здесь! — раздался девичий голос возле него.        — Тору, я заскочил поздороваться!       Они засмеялись.        — Мы шикарно проведем время! — сказала Мина с детским воодушевлением. — Мы будем играть в УНО!        — А проигравший будет выполнять один приказ победителя, — дополнил Киришима с хмурым лицом и уверенной улыбкой. — Будет ОЧЕНЬ весело! Надеюсь, ты на азарте?        — Никогда не играл в эту игру, — сказал парень, — но я знаю правила.       Повисла неловкая тишина. Все посмотрели на Реисэцу, который не переставал их удивлять.        — Никогда не играл в УНО?! — удивился Мидория. — Я думал, что каждый подросток хотя бы раз играл в эту игру!        — Бывает, — сказал Реисэцу.       Яойорозу кивнула в сторону столов, которые обычно стояли отдельно друг от друга, но теперь они были примкнуты вместе.        — Будет пир, — сказала она, а потом несколько виновато перевела на него взгляд. — Вся еда была привезена на заказ, мы не успели ничего приготовить, ты уж извини.        — Ничего страшного, правда, — сказал он, смотря на полный блюд стол, — вот только меня немного смущает такое количество закусок.       Роллы, жаркое, дорогие блюда и прочие аппетитные яства украшали огромный стол параллельно с посудой: черные квадратные тарелки со «вздернутыми» вверх углами, миски и черные пластиковые палочки. Посуда была украшена белыми веточками, на которых местами были розовые бутоны сакуры. Блюда, как заметил парень, были не только японскими, но и из других стран мира.        — Пир и чаепитие будут на высоте, — сказал Оджиро.        — В нашем случае — кофепитие, — поправил его Ханта.        — Ты это ценишь, — с энтузиазмом сказала Момо: — кофе «Черный бивень»!       Реисэцу не верил своим ушам.        — Какой кофе?! — переспросил он. — Это же самый дорогой сорт во всем мире!        — Вот именно! — сказала Яойорозу, так же не теряя радостный настрой. — Тут также полно всякого дорогого чая для всех нас!       Шоджи, увидев немалый шок, отрастил рот-репликант и поднес его к уху парня:        — Ты еще привыкаешь. Она у нас богачка, но все проявления этого у нее получаются случайно.        — Теперь ясно, — сказал он.        — Идея! — вдруг воскликнула Мина. — Давайте поиграем в шарады?       Киришима, Денки, Минору и остальные обернулись на нее.        — Не думаю, что... — Мидория не успел докончить фразу: от Ашидо остались лишь облака пыли, которые вели в женскую сторону общежития.        — Кажется, она пошла писать на листках вещи, которые мы должны будем угадать, — сказала Цу.        — Но надо бы сначала перекусить, — сказал Аояма. — Умираю от голода. Я почти больше не сияю!       Он встал в одну из своих любимых позирующих поз, мысленно представляя вокруг себя блестки и смотря своими хитроватыми глазами на одноклассников, но те не обращали на него внимания, как всегда.       Через минуту прибежала Ашидо с широкой улыбкой, держа в руках две маленькие корзины: коричневую и желтоватую. Темная была полна листков с записями, а вторая пустовала.        — Начнем игру? — спросила она.        — Потом, — сказала Кьёка Джиро. — Лучше сначала перекусим.       Канхьо указал на печенье и кексы.        — Вы это оцените, — сказал он.        — Принес те печенья? — спросил Изуку, которому они понравились. — Ух, еще и кексы! Тоже с кофем?        — Да, только теперь кофеина в них меньше. Я добавил побольше сахара, чтобы угодить всем.        — Все за стол! — маршируя, громогласно сказал Иида.       Они сели. Цепочка на джинсах у Реисэцу (та же самая, которая была на нем во время боя со Старателем) болталась вниз, изредка постукиваясь об край стула. Он посмотрел на блюда и заметил довольно много мясного, чем он остался доволен. Также он увидел одно пустующее место, которое было почти напротив него. Несмотря на это, они начали пировать, а инициативу взял на себя Шоджи.        — Кого мы еще ждем? — спросил Реисэцу.        — Никого, — ответил ему Киришима, который сидел рядом и у которого над лбом была белая повязка. — Ну, или почти: Бакуго отказался есть с нами, но я на всякий случай положил тарелку и для него.       Канхьо немного опустил взгляд.        — Он отказался прийти из-за меня, да? — спросил он.       Эйджиро не хотел лгать, неловко прикусив губу.        — Знаешь, — сказал он, — ваши ссоры и разногласия не навсегда. Если вы оба будете вместе проводить побольше времени, то сможете поладить. Будет очень непросто, да, но рано или поздно вы начнете более-менее нормально общаться.        — Я на это надеюсь, — сказал парень.       Глаза красноволосого блеснули от услышанного. Киришима теперь думал, что Реисэцу решится переехать в общежитие, где он смог бы проводить время со своими одноклассниками.        — Слушай, — сказал он, — на пятом этаже мужского корпуса есть две свободные комнаты. У нас все разделены по этажам, и на каждом комнат по четыре. На самом верху сейчас живут только двое: Серо и Тодороки. Год назад там жил и Сато, но поскольку он ушел, то две комнаты пустуют. Так что ты можешь перейти к нам и тебе не придется каждый день топать так далеко от дома и обратно.        — Звучит заманчиво, — прокомментировал он, — но я, пожалуй, останусь при своем.        — Но почему? — недоумевал Киришима. — Вместе жить веселее! Или... Стоп, из-за Бакуго?       Он сделал такое лицо, словно разгадал сложную загадку.        — Не из-за него, — равнодушно разрушил его догадку Канхьо, — просто мне удобнее жить в одиночестве. К тому же, больше свободного пространства для моей работы. А почему ты так хочешь, чтоб я жил с вами?        — Чтобы тусоваться вместе, конечно! Вместе тренироваться, играть в игры, шутить и жить как настоящие соседи.        — А без меня этого нет?       Киришима и остальные, которые слушал их разговор, засмеялись.        — Есть, — сказала Очако, — но чем больше людей, тем лучше.       Реисэцу сделал вдох, готовясь произнести последнюю речь, которая завершила бы их небольшой спор.        — Спасибо за предложение, конечно, — сказала он, — но, как я уже сказал, мне комфортнее жить одному.        — Ну, как хочешь, — сказал Эйджиро, — не заставляем. Но если ты передумаешь, то предложение всегда в силе.       Канхьо лишь кивнул.        — Слушай, — обратился к нему Каминари, — а тебе не жутковато жить одному? Типа, когда свет внезапно вырубают, а ты сидишь в темноте совсем один...        — Я сплю, свесив ногу за кровать, — пошутил парень, но из-за серьезного лица это было незаметно.       Парни открыли рты с посиневшими лбами.        — Как... — сказал Серо. — Ты... Не боишься подкроватного монстра?!        — А чего бояться? — спросил Минета. — Как только чудик высунет голову, Канхьо так посмотрит на него, — он попытался повторить его взгляд, что вышло очень комично, — и тогда он со скулом заползет обратно под кровать.        — У меня кровать без ножек, — сказал обсуждаемый.       У всех лица стали расслабленными.        — Теперь это все меняет, — сказал Денки.        — А зачем бояться этой ерунды? — спросил Канхьо. — Мы же учимся на героев.       Парни переглянулись.        — А ведь это правда, — сказал Киришима.        — Будем спасать людей от настоящих злодеев, а ночью не будем вылезать из-под одеяла, — вмешался Аояма. — А вообще, этот монстрик не нападет, потому что я всегда блистаю.       Нашли о чем говорить, подумал Реисэцу, у которого на тарелке лежал хорошо прожаренный стейк.        — Попрошу немного внимания! — сказал Тенья, встав. Все тут же замолчали. — Айзава-сэнсэй сегодня перед уходом попросил меня сказать вам, что завтра весь класс должен будет выразить мнение насчет троих учениках. В список входят: Мидория, Тодороки и Реисэцу.       Парни посмотрели на старосту вопросительным взглядом.        — С какой целью — неясно, — выразил свою неосведомленность парень, — скорее всего, для учительских целей, которые нам не нужно знать. И кстати, — он поправил очки, — участники трио тоже должны выразить свои мнения насчет друг друга.       Те кивнули.        — И чего это я везде участвую, — шепнул про себя Канхьо.        — Новенький все еще, — пояснил Оджиро. — О тебе в академии еще не все знают должным образом, а раз тебя выбрали с двумя сильнейшими, то это добрый знак.        — А разве Бакуго не сильнее меня?       Парень с хвостом задумался.        — Не могу судить, — сказал он, — еще не видел твою причуду в полном действии. Она — точ-в-точь как у Тодороки, но за исключением того, что ты можешь испарять лед и не боишься холода. Ты когда-нибудь использовал свою особую силу в битвах? Учебные не в счет.       Реисэцу начал вспоминать события из жизни, когда он был вынужден пойти в обход закона и впустить в ход причуду, чтобы защититься или избавиться от объекта опасности и неприязни.        — Было несколько раз, — сказал он, — но это были кратковременные вспышки, в которых не было почти никакой мощи.        — То есть ты не знаешь, на что способен?        — Знаю. Когда я бился со Старателем, он спровоцировал меня, чтобы узнать о моей силе.        — И что он сказал?        — Он впечатлился, а также дал совет как можно чаще упражняться использовать ее в бою. Ценный совет от героя, хоть я и получил его совсем глупым способом.        — Но у тебя возникла кое-какая проблема, — сказал ему Шоджи.        — Какая? — спросил он.        — Теперь, когда все посмотрели то видео, люди уже знают о твоей причуде. Помнишь, что сегодня на уроке сказал Айзава-сэнсэй?        — Помню. Он сказал, что если соперник ничего не знает о причуде, то появляется преимущество в виде элемента неожиданности.        — Вот. А о тебе уже все знают. К сожалению, ты потерял козырь.        — Как-нибудь уживусь. К тому же, если мы в будущем станем известными героями, то о наших приемах все будут знать. Так что эти «козыри» будут в какой-то степени одноразовыми.        — Это да.        — Вообще-то, — вмешался Тодороки, — это зависит и от причуды.        — В каком смысле?        — Если причуда способна материализовывать объекты или делать их прямо в воздухе, то предугадать атаку или любое другое поведение будет довольно трудно.        — Это как с причудой Яойорозу?        — Да.       Канхьо слушал их разговор и вдруг вспомнил, как девушка прошлым днем расстегнула одежду, чтобы высвободить из открытых участков тела сначала пушку, а чуть позже — плед.        — Она создает вещи из ресурсов организма? — спросил он, но вопросительная интонация в голосе почти не улавливалась, и фраза звучала как заключающая догадка.        — Да, — сказал Мезо Шоджи основным ртом, а репликантом ел макароны с кальмарами, — но это далеко не просто. Ей нужно досконально знать молекулярное и атомарное строение предмета, который она собирается создать.        — Не совсем атомарное, — послышался голос девушки сзади них, которая слушала разговор и держала в руках кофеиновый чайник. Посмотрев на гостя, она любезно спросила: — Кофе, Канхьо?        — Да, спасибо, — сказал парень.       Девушка налила черно-коричневый напиток в его большую белую чашку. Аромат свежего кофе распространился в небольшом радиусе, но в запахе чувствовались и другие, совсем нетипичные для такого напитка: едва уловимый аромат ягод, фруктов и цветов. Казалось, что кто-то, кто не мог определиться, что ему выпить, смешал кофе и душистый чай, желая получить то, что он хотел, но в одном лице.        — На атомарном уровне я бы вряд ли справилась, — сказала Момо. — Мне достаточно лишь структурное понимание нужного мне материала. Чаще всего я использую сильный и крепкий сплав темно-серого металла, но на каникулах я училась создавать и другие предметы. Ключевую роль в созидании играют жировые клетки в организме, так что чем больше я поем, тем больше вещей я смогу создать. К тому же, — она довольно улыбнулась, — благодаря причуде я никогда не боялась набрать лишние килограммы, потому что я бы смогла превратить их во что-то полезное.        — Впечатляющая сила, — прокомментировал Реисэцу.        — Спасибо, — поблагодарила она с легким смущением.        — Герой по рекомендациям, как-никак, — сказал Шоджи. — Наряду с Тодороки.        — Он тоже, — сказал ему последний.       Ничего не сказав им более, Яойорозу удалилась и села к подругам, оставив парней продолжать ужин. Канхьо охладил мясо и заметил отменный вкус жареного стейка, который он сохранял даже будучи холодным. Приятным сюрпризом было то, что костей не было вообще — только сочное и нежное мясо с хрустящей корочкой.       Кофе, также остыв под действием причуды, тоже не потерял свой первозданный вкус, в котором, как и в запахе, чувствовались фрукты и ягоды помимо приятного кофеина, который проникал в организм парня, разносясь по всему телу вместе с кровью и смешиваясь с обычным кофеином, который он употребил за день в размере трех больших чашек. Пагубное влияние огромных доз кофе странным образом игнорировалось организмом Канхьо, и было это обусловлено далеко не из-за его причуд, а физиологией, что позволяла выдерживать большое количество кофеина, так что парень пил свой любимый напиток, как простую воду.       Пир продолжался довольно долго. Парни и девушки изредка перекидывались короткими фразами и шутками, чтобы разрядить обстановку. Киришима с некой тоской смотрел на пустующее место Бакуго и на кристально чистую тарелку, из которой он должен был есть свою любимую острую еду. Будь он здесь, то, возможно, была бы возможность сблизить двух парней, но велика была вероятность, что они бы устроили очередную драку, а инициатором был бы — что правду таить — Каччан, который совсем не хотел видеть гостя, упрямо сидя у себя в комнате и страдая от скуки.        — Ну? — с детским нетерпением сказала Ашидо после трапезы. — Давайте теперь играть?        — В угадайку? — спросила Кьёка.        — В шарады! — поправила рогатая свою подругу. — Будет весело!       Подростки встали и взяли один стол, положив его посреди помещения, а потом расставили диваны так, чтоб сидевшие видели перед собой выступающего. Мина с нетерпением ждала начала и приготовила в своем телефоне таймер.        — Вы же знаете правила? — спросила она, а потом, не дожидаясь ответа, начала объяснять: — Все поочередно выходят на публику, наугад берут листок и языком тела показывают то, что там написано. У каждого из ровно пятнадцать секунд. Вопросы?        — Что делать, когда листы закончатся? — спросил Ханта.        — Это произойдет не скоро, — ответила она, — но потом мы перейдем к игре в УНО. Яойорозу, ты же знаешь, что нужно делать?        — Знаю, — ответила девушка с пышной грудью.        — Не забудь, потому что нас много, а одной колоды нам не хватит.        — Поняла. Создать несколько колод.        — Вот УНО будет захватывающей, — сказал Киришима. — Я уже придумал некоторые приказы для нескольких из нас.        — Надеюсь, что это что-то нормальное? — спросил Реисэцу.       Киришима хохотнул.        — Я не заставлю никого раздеваться или поедать перец, — сказал он, — просто, к примеру, предложу рассказать какой-нибудь факт о себе или раскрыть секрет. Если кого-то это не устроит, то тот возьмет из колоды дополнительные карты.        — Хватит болтать! — визгливо сказала Мина. — Киришима Эйджиро, ты первый!       Парень уверенно встал, хрустнув пальцами, и направился к столу. Ашидо тем временем заняла его место. Парень смотрел на бумагу, читая записи и пытаясь запомнить их.        — Начали! — скомандовала Мина и включила таймер.       Киришима не ожидал такой резкости. Машинально он сжал руки в кулаки и, согнув их, приложил костяшки пальцев к своим бокам, махая ими и «разрывая» пол ногами, словно бык.        — Курица! — сказал Мидория.       Парень разжал руки и начал плавно махать ими, словно крыльями.        — Птица? — спросила Цу.       Киришима покачал головой и открыл рот, яростно смотря в никуда.        — Разгневанный орел?       Парень снова ответил отказом, уже не зная, как показать летающее существо, и начал махать в свою сторону руками, как будто ему было жарко. Сначала мах руками, открытый рот, а дальше — «жара».        — Дракон! — резко сказал Оджиро.       Ответ был положительный. Таймер Мины зазвенел, показывая, что время истекло.        — Ты все показал? — спросила она.        — Нет, — ответил парень, — тут что-то осталось.        — Положи тогда отдельно. Потом перепишу и для следующей игры использую.       Без слов Киришима положил бумажную ленточку отдельно, сев обратно на диван.        — Следующий? — девушка посмотрела на одноклассников. — Есть желающие?        — А ты? — спросила Очако. — Не хочешь поиграть сама?        — Ну, если вы не против, то я буду следующей.       Они одобрили ее очередь. Воодушевленная девушка взяла листик и прочла слова, а после включила таймер и мигом начала что-то показывать, а точнее — кого-то: она выпрямила спину, встала ровно и серьезно начала куда-то смотреть, держа правой рукой воображаемый монокль возле глаз.        — Иида, — сразу же угадал Минета и засмеялся.       Ашидо приняла другую позу, показывая сжатый правый кулак возле головы и широко улыбаясь.        — Это же я, — со смехом сказал Деку.       Она опустила голову, приложив кончики пальцев друг к другу.        — Кода! — воскликнули Серо и Каминари, но потом осторожно посмотрели на парня со скалообразной головой, боясь, что они задели его чувства.       Кода сидел и с легкой улыбкой смотрел на игру даже без намека на обиду. Парни облегченно выдохнули.       Время истекло.        — Следующий? — спросила девушка.        — Я! — сказал Ханта.       По команде розовой озорницы парень с плоским лицом начал показывать жесты: присел, сжал кулаки в кулек, а потом резко вскакивал, быстро расправляя руки. Несмотря на его старания, никто даже примерно не мог сказать, что он изображает, и так все пятнадцать секунд.        — Что ты хотел сказать? — спросил Тенья.        — Фейерверк, — ответил парень.        — Вперед! Или мне выбрать следующего? — спросила Ашидо. — Чего Реисэцу молчит? Покажись!       Парень, как всегда, бесстрастно встал, подошел к столу, где он по правилам игры немел, и взял листок, на котором были написаны три вещи. Их нужно было как-то показать толпе, что смотрела на него, и от этого он снова немного занервничал.        — Старт!       Канхьо, равнодушно смотря на них, поднял руку на уровень головы и согнул пальцы, изображая подобие когтей.        — Бакуго! — хохотнул Деку. — Его любимая поза.       Канхьо выпрямился, а потом прикрыл правой рукой левый глаз, показывая лишь тыльную сторону ладони.        — Пират! — сказал Каминари.       Неправильно.        — Досада! — воскликнула Мина.       Опять неверно. Оставалось десять секунд.        — Тодороки! — резко сказала Яойорозу.       Ответ подтвердился, потому что Реисэцу изменил положение и начал крутить воображаемую прядь волос под мочкой уха.        — Кьёка! — сказала Тору.       Девушка все это время крутила свой провод, и угадать, кого показывал Канхьо, было совсем нетрудно.       Следующим был Изуку. Парень обрадовался, увидев, кого он должен был показать. Не особо обращая на остальное внимание, он повернулся к ним спиной, что-то сделал с лицом и предстал перед одноклассниками, поразив их своей физиономией: широченная улыбка, черты лица, скрытое тенями и с полностью скрытыми глазами.        — Всемогущий... — сказал Реисэцу, не веря, что кто-то смог повторить выражение лица героя-ветерана.       Деку одобрил ответ и заметил, что забыл о следующих вещах. Растерявшись, он начал импровизировать: ставил себе на голову пыльцы, пустым взглядом смотря на остальных.        — Черт! — сказал Киришима.       Неверно.        — Рогатое чудовище! — Очако.       Неправильно.       Время истекло.        — Я показывал торт со свечками, — сказал парень и вернулся на свое место.       Тодороки растерялся, потому что ему (уж так получилось) нужно было показать всего лишь одну вещь, но как — он не имел ни малейшего понятия. Парень плавно проводил руками, резко останавливаясь, а потом повторял эти действия.        — Река? — спросил Шоджи.       Шото все еще показывал эту вещь, сам не зная, что это было.       Вдруг он не выдержал и, подняв правый кулак, плотно заморозил ее, морщась от пронзительной холодной боли.        — Статуя Свободы? — Киришима.        — Лед! — вдруг резко вырвалось у Канхьо.       Ответ был верным. Время вышло, Тодороки опустил руку и направился на место. Лед на его кулаке сразу же превратилась в дым одним движением руки Реисэцу, но пальцы все равно резала боль.       Аояма, дождавшись сигнала, с пафосным лицом посмотрел на одноклассников, сыпля воображаемые блестки из глаз и сияя, конечно, в своем понимании. Он стоял так, даже не моргая, ожидая ответа друзей.        — Принц из детских сказок, — сказал Канхьо.       Неверный ответ.        — Попробовал что-то вкусное? — Цу.       Тоже неправильно.        — Пытаешься очаровать кого-то, — Мина.        — Увидел что-то очень милое, — Тору.        — Влюбился, — Иида.        — Светящийся ребенок — первый человек с причудой, — Тодороки.        — Диско-шар, — Урарака.        — Оживший алмаз, — Яойорозу.        — Солнце, — Мидория.       Прозвенел таймер.        — Что ты показывал, Аояма? — спросил зеленоглазый.       Парень, так же пафосно посмотрев на него, ответил:        — Самого себя, конечно же.       Повисла неловкая тишина.        — Подожди, — сказала Мина, — я не успела записать всех нас и я точно помню, что тебя в списке не было.       Она встала и подошла к столу, взяв листок, на котором он положил его.        — Эй! — возмутилась она, угрожающе размахивая бумажкой. — Тут тобой и не пахнет! Нельзя идти против правил!        — Я просто внес себя любимого в список, — сказал он, не теряя слащавый темп.       Игра продолжалась еще час, если учесть те вещи, которые они не успели показать и оставили листы. Таких было больше всего, так что Ашидо пришлось переписывать их по-новой, но уже на кусках клейкой ленты Серо, который во время своего выхода делал одно движение, а потом, сменив позицию, повторял ее, изображая зеркало, которое не успел показать Эйджиро. Часы к тому моменту показывали половину восьмого.        — Закончили? — спросил Шоджи.       Мина заглянула в коричневую корзину, которая совсем опустела, а содержимое постепенно перекочевало в ее желтую близняшку.        — Да, — ответила она. — Было весело.        — Согласна, — сказала Очако. — Надо бы почаще играть в шарады. Не думала, что в большой компании это будет так весело.        — А теперь, куны и чаны,— Киришима взобрался на стол, чтобы объявить всей толпе что-то очень важное и значительное, — мы начинаем ПО-НАСТОЯЩЕМУ КРУТЕЦКУЮ ИГРУ! — он указал пальцем на Яойорозу. — УНО!        — Киришима Эйджиро! — сказал Иида, маршируя. — Как тебе не стыдно стоять на столе? Мы же за ним сидим и едим, а ты стоишь там грязными ногами!        — Да нифига! — сказал он и спрыгнул. — Я помылся пару часов назад!        — Успокойтесь, — сказала Яойорозу, задрав свой рукав.       Из открытого участка на руке, сияя радужными блестками, начали, одна за другой, вываливаться колоды тонких карт с цифрами и рисунками.        — Здесь есть эксклюзивная карта специально для нас, — сказала девушка. — Вам это очень понравится.       Парни взяли шесть свободных столов, которые стояли в другой части корпуса просто так и расставили таким образом, что те образовывали углы шестиугольника. Далее они взяли восемнадцать стульев, которые были в комплекте из трех цветов (черный, коричневый и красный) и расставили к каждому столу каждый цвет, а потом положили на каждом столе по одной колоде.        — Стоп, — сказал Шоджи, — но тут нет места на одного.        — Знаю, — сказала Яойорозу, — я не участвую в игре, буду в роли своеобразной судьи.        — Ты уверена, Яойомомо? — спросила Кьёка. — Я могу уступить тебе место.        — Да не нужно, — отмахнулась девушка, — мне больше хочется наблюдать за вашей игрой. Итак, объяснить новые правила?        — А разве мы не играем в обычное УНО? — спросил Мидория.        — Нет, — ответила девушка и подошла к его столу, за которым помимо Деку были Ханта и Кода.       Девушка взяла из их колоды карту, которой нет в обычной УНО. На нем был нарисован человечек, как на светофоре, но возле него были стрелки, обе из которых смотрели в левую сторону.        — Это — карта обмена игроками, — начала объяснять Яойорозу, проходя мимо каждого стола и показывая людям изображение. — Как вы знаете, в обычной игре есть карта, которая позволяет меняться своим набором карт с соседом против часовой стрелки. Карта, которая присутствует в нашей игре, позволяет против часовой стрелки обмениваться игроками. Тут большое значение имеет цвет стула, на котором вы сидите: если игрок, сидящий на черном, сделает ход обменом, то он должен сказать: Обмен и назвать цвет стула, на котором сидит игрок, после чего все сидящие на стуле соответствующего цвета идут к соседнему столу, что находится левее. Кроме того, вы должны оставить свои карты, чтобы заменяющий вас игрок продолжил играть ими.        — Ух ты! — выразила восхищение невидимая девушка, сидя с Оджиро и Аоямой. — Такая игра мне нравится больше!        — Спасибо, — кивнула девушка, — но это новое правило придумала Мина.       Все посмотрели на девушку.        — Я старалась, — сказала она.        — Но все же, — сказал Оджиро, повернувшись к Момо, — зачем нам судья?        — Из-за приказов, — ответила она. — Как только кто-то в чьей-то группе проиграет, то об этом остальные два игрока должны будут объявить нам, после чего все мы подойдем к компании, чтобы узнать от победителя приказ, который получит либо один из проигравших, либо оба. Это будет зависеть от желания победившего.        — Просто гениально! — снова удивилась Тору.        — А теперь начинайте раздавать по десять карт из колод. В каждой из них по шестьдесят штук.        — Ну нифига ж себе, — удивился Киришима, который был с Шоджи и Реисэцу. — Это зачем так много?        — Для более долгой и увлекательной игры. А теперь — начали.       Парни и девушки быстро раздали карты, а потом началась коллективная игра. Действие новой карточки от Яойорозу сразу же показала Кьёка, положив ее и крикнув: Обмен! Коричневый! Сидя на коричневом стуле, она положила свои карты, оставив Ииду и Цу, и пошла к освободившемуся стулу своего цвета, на котором сидел Шото. Теперь девушка играла с Кодой и Мидорией.        — Чудесно придумано, — хихикнула Момо.       Следующие несколько минут все играли спокойно. Яойорозу взяла стул, чтобы не стоять и села прямо посреди всех столов, из которых периодически доносились тихие УНО! Означало это, что у одного игрока заканчивались карты. Обмен происходил довольно часто, и судья испытывала огромную гордость за себя и подругу, с которой она придумала и реализовала новое правило, действие которого почему-то доставляло ей огромное удовольствие.        — А! Что это?! — испуганно воскликнул Реисэцу, играя с Миной и Оджиро.       На колени парня что-то быстро и ловко запрыгнуло, вцепившись затупленными когтями, часто-часто дыша и больше не шевелясь. Положив карты изображениями вниз, парень заглянул под стол.        — Кролик? — удивился он.       Белый пушистый зверек уютно улегся на его колени, смотря на Реисэцу большими черными глазами, что больше были похожи на жемчужины.        — Это питомец Коды, — сказал Оджиро.        — Только как он сумел так запрыгнуть к тебе? — удивилась Мина.       Коджи Кода, услышав их слова, вскочил и испуганно понесся к ним, притормозив возле парня и виновато опустив взгляд, что-то нерешительно говоря жестами.        — Он извиняется, что не уследил за ним, — сказал Оджиро.       Кода из рук Канхьо взял кролика, держа его как ребенка. Последний все еще смотрел на несколько удивленного парня. Из-за частого дыхания розоватый нос смешно дергался.        — Ничего, — сказал Канхьо, осторожно погладив длинноухого по голове. — Люблю животных.       Кода вежливо приклонил туловище в знак благодарности и удалился продолжать игру. Кролик теперь сидел у него на коленях.        — Ха! — радостно воскликнул Каминари. — Киришима и Тору проиграли!       Все повернулись к троице. Яойорозу, услышав это, встала и произнесла:        — А теперь все остальные игроки должны положить карты на стол и подойти к победившему.       Так они и сделали. Толпа стояла возле одного стола уже через пять секунд.        — Та-а-к, — задумчиво сказал Денки, хитро улыбаясь и потирая на подбородке воображаемую щетину, — что бы мне загадать?        — Каминари, — обратилась к нему Момо, — помни, что ты можешь отдать приказ либо одному, либо обоим проигравшим.       Парень посмотрел на Эйджиро.        — Киришима, — сказал Денки, хитро на него смотря, — расскажи какой-нибудь факт о себе. Твой же приказ, да?       Серьезно? подумала толпа.        — Ну... — Киришима задумался, потирая голову и пытаясь что-нибудь придумать. Внезапно его осенило. — Цвет моих волос и бровей — ненастоящий.       Повисла пауза.        — В смысле?! — удивились они.        — Так и есть, — хохотнул он, — я их крашу с момента поступления в Юэй. Их настоящий цвет — черный. Вы что, не замечали, что у меня иногда бывают темные корни волос?        — Нет, — ответили они. Следующий вопрос задал Мидория: — Но зачем тебе их красить?        — Чтобы оправдать свое геройской прозвище. Какой же из меня Красный Бунтарь, если у меня черные волосы?        — Это логично, — задумчиво сказал Тенья. — А краски откуда берешь?        — Покупаю по несколько штук в обычном магазине.       Они вернулись на свои места, чтобы кто-то сделал ход новой картой и поменялся местами с красными. Яойорозу в очередной раз удовлетворилась увиденным, а также девушка внезапно осознала, что ее одноклассники соберутся возле столов еще пять раз очень скоро, потому что предыдущие несколько минут не происходило ничего за исключением обмена игроками, а это означало, что у каждого стола игра начинала подходить у концу.        — Итак, Канхьо, — сказал Шоджи, — выбирай: либо рассказываешь нам два своих секрета, либо берешь все тридцать карт из колоды.        — Что это за варианты вообще? — спросил Реисэцу.        — Яойорозу и Ашидо постарались на славу. Так что ты выбираешь?       Канхьо невозмутимо взял все запасные карточки, которые лежали посреди стола и кое-как смог расправить их, держа широченный карточный веер обеими руками.        — У тебя скелеты в шкафу? — спросил Тодороки.        — А у кого их нет? — задал встречный вопрос парень в рубашке, а потом вздохнул. — Кажется, уже нет никакого смысла продолжать эту игру. Все равно не успею положить все карты.        — Тогда продолжим мы с Тодороки, — сказал Мезо. — В нашем случае победит тот, кто избавится от карт, потому что пятьсот очков не наберет ни один из нас.        — Хорошо, выходит, что мне придется выполнять приказ одного из вас.        — Да, — сказал Шото и сделал ход, положив синюю тройку. — Или если кто-то не сделает ход обменом. У тебя нет такой карточки?       Канхьо быстро пробежался глазами по своему вееру.        — Нет, — ответил он, немного удивляясь. — Странно, но ни одной.        — Тогда готовься, — немного посмеявшись, сказал Шоджи.       Парень, который даже дома носил маску, положил желтую тройку. Тодороки покрыл его ход желтой пятеркой, чтобы она покрылась красной пятеркой. К их удаче, никто на других столах не делал ход новой картой, так что баталия между двумя учениками проходила довольно быстро и безмятежно.       Каминари не успел положить карточку обмена.        — Тодороки и Реисэцу проиграли! — воскликнул Шоджи ртом-репликантом.       Сразу же возле них собрались их одноклассники, которым уже начала нравиться странная игра. Шоджи, превратив рот в глаз, смотрел сначала на Реисэцу, потом на Тодороки, на Реисэцу, Тодороки и так несколько секунд.        — Так, — сказал он, превратив глаз обратно рот и продолжая диалог им, — я тут вижу, что у вас двоих лица кирпичом. Так что мой приказ таков: обменяйтесь прическами!        — Стоп, — сказал Денки, — это как?        — Пусть они до следующего приказа — неважно какого — будут ходить с укладками, как у друг друга. — Шоджи повернулся к толпе. — Девочки, поможете им?        — Мы поможем, — сказала Тору вместе с Ашидо, Цу и Ураракой.        — Надо же до такого додуматься, — сказал Мидория.        — Не помню, когда я в последний раз причесывал волосы, — сказал Шото.       Парни направились в прачечную, которая, к счастью, была общей для каждого. Тодороки сопровождали Урарака и Ашидо, а с Реисэцу пошли Цу и Тору. Комнаты, в которые они зашли, были изолированы друг от друга, так что ни один из парней не видел, что с ними делали их подруги.        — Почему ты приказал именно это? — спросил Оджиро.        — А что я еще должен был приказать? — спросил Мезо.        — Ты бы мог приказать им, чтоб они нашли себе баб, — сказал Минору.        — Или чтоб они выяснили, кто из них сильнее, — предложил свое Киришима.        — Никаких драк! — строго сказала Момо. — Мы должны веселиться, а не драться!        — А разве это не весело?        — В драках нет ничего веселого. Это очень травмоопасно.        — Да они же понарошку!        — Без разницы! — вмешался Тенья. — Никаких драк во внеурочное и урочное время! Это запрещено!       Киришима успокоился, зная, что со старостой спор бы не удался, тем более, что шанс того, что следующие игры Тодороки и Реисэцу проиграли бы вместе был ничтожно мал. Так что он вместе с остальными начал ожидать одноклассников с изменившимися прическами.        — А вот и мы! — услышали они голос Цу.       Посмотрев в ее сторону, они увидели Тодороки, который как-то умудрился за считанные минуты перекраситься в черный и оставить один расплывающийся в черноте белый локон. Парень был одет в совершенно другую одежду, в которой пришел Канхьо часами ранее. Рядом левитировала одежда Тору.        — Мы тоже! — сказала Ашидо.       Теперь рядом с Миной и Очако шел Канхьо, который был в разноцветных линзах, ожогом на левом глазу и крашеными в два цвета волосами: красный и белый. Причесанные в левую сторону волосы своей белизной почти полностью закрывали красную сторону, оставляя лишь едва заметные пряди. Канхьо был одет в спортивную форму Юэй, а под жакетом носил белую футболку. С открытыми глазами и ртами они смотрели на приближающуюся к ним пару. Их личные «парикмахеры» оценил работы друг у друга и уже хотели что-то сказать, но их прервал резкий и громкий хохот Киришимы.        — Нет... Вы... Вы просто... — парень не мог нормально говорить из-за приступов смеха. Он подошел к черноволосому, смотря на одноклассников через его плечо и указывая руками на голову. — Вы только... Посмотрите на это! ВЫЛИТЫЙ ТОДОРОКИ! А ЭТОТ?! — он повернулся к беловолосому. — ВЫЛИТЫЙ РЕИСЭЦУ! КАК НАМ ТЕПЕРЬ НАЗЫВАТЬ ВАС? ТОДОСЭЦУ? РЕИРОКИ? ХА-ХА-ХА!       Сейчас они заметили, что парни были не сильно похожи: у Канхьо волосы были чуть длиннее, чем у Шото, а у последнего они даже в таком положении были похожи на солому.        — Укладывать волосы Тодороки-куна — просто пытка, — сказала Урарака. — С трудом оставили их в таком положении.        — С Реисэцу-куном тоже было непросто, — сказала Цу.        — У него очень колючие волосы, — объяснила Тору. — Укололась несколько раз, причем довольно больно.        — И теперь вы будете ходить так, пока не получите следующий приказ, — со смехом сказал Шоджи. — Или пока вы сами не отдадите его кому-то.       Парни кивнули.        — Так непривычно ходить с ухоженной прической, — сказал Шото.        — Я вообще не понимаю, как ты с такими волосами живешь, — сказал Реисэцу, — все время падают на глаза.        — Просто привык. Всю жизнь так хожу.       Что-то вспыхнуло, попав им в глаза: Киришима сфотографировал их.        — Не смей никому это показывать, — твердо сказал Канхьо.        — Спокойно, — сказал красноволосый, — просто на память сохраню. Не покажу никому, слово мужика.        — На места! — сказала Яойорозу. — Игра продолжается!       Сразу же, сев на место, Денки сделал ход, заменив собой Шоджи. У этой троицы игра завершилась, так что они начали играть по-новой. Но вот у остальных столов игра только подходила к концу, предвещая новое собрание вокруг проигравших и победителя.        — Мидория и Иида проигрывают! — раздался голос Тору через пару минут.        — Что будешь приказывать им? — спросил Оджиро, когда он вместе со всеми собрался вокруг нее.       Девушка вдруг осознала кое-что.        — Эм... — она от неловкости покраснела и почесала затылок, виновато улыбаясь. — Я... я еще не придумала.        — Может приказать за нее? — спросил Ханта у Момо.        — Нет, — ответила она, — это будет уже нечестно.        — Придумала! — вдруг сказала Хагакурэ. — Пусть проигравшие пожмут друг другу руки.       Ингениум и Деку встали, посмотрели друг на друга (Иида сверху вниз) и без всяких колебаний крепко пожали руки.        — И это все? — фыркнул Киришима.        — Победитель сам выбирает, какой приказ он отдаст, — заступилась Яойорозу. — Даже если это выглядит абсурдно.       Они снова разошлись, чтобы Эйджиро заменил Каминари и одержал победу над Тодороки и Реисэцу.        — Так быстро? — удивилась толпа.        — Канхьо, — обратился победитель к парню, — цепочка сейчас на тебе?        — Да, — ответил он, смахивая своей внешностью на Тодороки и занес руки за шеей.        — Стой-стой-стой! — затряс ладонями острозубый, чувствуя некий детский стыд за происходящее. — Я не собираюсь забирать ее.        — Что тогда? — спросил Канхьо, отпуская замочек цепи.        — Просто хотел узнать, чем она заканчивается.       Реисэцу с небольшим негодованием посмотрел на одноклассника.        — Серьезно, чувак, — сказал Киришима, — я уснуть по ночам не могу, думая, что висит на твоей шее.        — И это все? Ну, ладно.       Реисэцу опустил пальцы под рубашку и достал то, что так интересовало Киришиму. Все остальные, не желая упустить эту маленькую «истину», собрались возле красноволосого, смотря на сложную звездочку темно-серого цвета, которая болталась на цепочке.        — Снежинка? — спросила Урарака.        — Да, — ответил парень, все еще держа цепь. — Это единственная отсылка на мою причуду.        — Сделана на заказ? — спросила Яойорозу.        — Нет, я купил ее полгода назад у одной пожилой леди. Еще вопросы?       Киришима покачал головой. Тогда Реисэцу немного закинул голову на левый бок, проведя рукой по волосам и вернув им прежнюю, но немного неряшливую укладку. Несколько прядей падали на лицо.        — Что насчет меня? — Спросил Шото, у которого волосы начали потихоньку возвращаться в прежнее состояние.       Эйджиро почесал затылок, пытаясь придумать для него подходящее задание.        — Слишком поздно, — сказала Яойорозу. — Если нужно отдать приказ обоим проигравшим, то нужно сделать это сразу, а не по-отдельности. Так что Тодороки на этот раз спасен. — Она хихикнула. — А еще кто-то десять минут назад возмущался, что нормальные приказы им не отдали.        — Я просто утолил свой интерес.       А выяснить, кто из них сильнее, тебе больше не хочется? хотела спросить она, но потом вспомнила о своем запрете отдавать такие приказы и не решилась сказать это.       Игра продолжалась. Реисэцу отметил, что находился на одном месте уже рекордно долго, а вот Тодороки и Киришима ушли, уступив места Тору и Оджиро. Последний постоянно ерзал на месте, пытаясь уместить свой толстый и мускулистый хвост с пушистым окончанием, что делало его похожим на огромную кисть. Тору, хоть и незаметно, нервно на него смотрела, как и Канхьо, который заметил, что его одноклассник испытывал некие трудности с такой причудой.       Реисэцу положил красную двойку, которая покрылась красной пятеркой Тору. Оджиро покрыл ее зеленой пятеркой и троица отправила три карты вне игры, взяв по одной недостающей. Удивительным было то, что карта обмена игроками стала появляться все реже и реже. Видимо, многим уже надоело постоянно меняться, испытывая дискомфорт от непривычной и резко сменяемой обстановкой. Яойорозу на это совсем не обижалась, потому что знала, что рано или поздно кому-то придется изменить своих соперников. Особенно полезной карточка могла оказаться тогда, когда соперники могли быть слишком опытными в игре и с целью избежать проигрыш пустить в ход игры обмен. Тогда у кого-то мог бы появиться шанс на победу, хоть и небольшой.        — Хагакурэ и Реисэцу проиграли! — воскликнул Оджиро и немного прикусил губу, вспомнив, что последний попросил его и всех остальных обращаться к нему по имени.        — Видимо, сегодня не мой день, — сказал Канхьо.        — Со всеми бывает, — подбодрила его Тору.        — Итак, — сказал победитель, а потом повернулся к невидимой подруге, — приказ у меня не к тебе, так что можешь расслабиться. — Он повернул голову к однокласснику. — Канхьо, у меня есть задание, касаемое твоей причуды: покажи нам пару трюков.       И чего это я у всех под прицелом? подумал парень.       Раскрыв правую руку ладонью вверх, он закрыл ее второй рукой. Между пальцами и щелями начал выступать морозный дым, количество которого увеличивалась пропорционально поднимающейся левой руке, которая оставляла на ладони небольшую глыбу льда. Убрав холодный туман, Реисэцу немного вытянул вперед руку со льдом и, держа на уровне лица, слабо подул на лед. Последний на глазах у всех начал деформироваться, а выделяемый морозный пар сдувался, пока лед не принял заметные и узнаваемые очертания.        — Готово, — сказал парень, держа в руках маленькую скульптуру кролика. Ему даже не понадобилось поворачивать руку, чтобы выбирать правильные ракурсы.        — Какая прелесть! — с умилением и восхищением сказала Тору. — Можно рассмотреть поближе?       Парень без слов протянул ей ледяного кролика, а девушка аккуратно взяла его и начала с интересом смотреть на него.        — Даже носик и усы ему сделал, — заметила она. — Как настоящий. А какие глазки и хвостик!        — Спасибо, — выразил благодарность Реисэцу, а потом встал. — Теперь — второй трюк.       Одноклассники пропустили его, с интересом смотря, что он собирался делать. Мидория, как человек, обожающий изучать причуды, приятно удивился, увидев, что его одноклассник мог проявлять свою силу и дыханием. Тодороки заметил это, но не с таким восхищением, а с подозрением, что парень мог быть сильнее, чем он казался на самом деле. Другие же об этом совсем не думали, сосредоточенно смотря на Канхьо. Встав посреди всех столов, он, слегка повернувшись к одноклассникам стороной, немного вытянул свои руки, словно фокусник в цирке, который собирался показать невероятную иллюзию. Особенно точно это сравнение подошло, когда Реисэцу начал «тереть» ладонями небольшое пространство, словно он каким-то чудесным способом мог увидеть невидимую хрустальную сферу.       Ладони начали дымиться, давая всем понять, что сейчас произойдет что-то очень интересное. В пустом пространстве, вокруг которого совершались пассы, сгустился этот самый дым. Однако он был куда более густым, чем тот, что выделяла причуда парня через его руки. Это можно было сравнить со свежим дымом, который выделялся при химическом взаимодействии сухого льда и воды. Густой пар буквально расплывался по полу.       Канхьо поразил всех, буквально взяв источник дыма в руки и вытянув его перед одноклассниками, которые сравнили это с футбольным мячом, скрытым в тумане. Они завороженно смотрели на странный фокус, как змеи, которым играли гипнотизирующую мелодию. К удивленным лицам добавились и восхищенные шепоты, когда парень разделил надвое дым, теперь держа две половинки (которые даже не уменьшились в размере) в обеих руках, что были расставлены в стороны. Пригнувшись, Канхьо резко выпрямился и бросил объекты вертикальные вверх, оставляя столбы морозного пара. Прошло три секунды, пять, десять — ничего не падало от слова совсем — что бы там ни было, они исчезли. К концу такого маленького представления весь пол был скрыт низким, но очень густым морозным туманом.        — Сделано, — сказал Реисэцу, возвращаясь на свое место к онемевшим от увиденного одноклассникам.        — Вот это... — начал выражать свои мысли Шоджи.        — СУПЕР! — вскинув кулаки вверх, крикнул Киришима с детским восторгом на лице.        — Спасибо, — снова поблагодарил за положительный отзыв Реисэцу.        — Как ты это сделал? — поинтересовался Изуку, по которому было видно, что получить ответ хотелось как можно скорее.        — Мидория, — сказала Яойорозу, включившись в тему, — хороший фокусник не раскрывает секреты своих фокусов.        — Это был не фокус, — сказал Канхьо, — так что я расскажу, в чем секрет.       Парень поднял указательный палец вверх, который за секунду покрылся льдом и начал походить на ледяной коготь. В ту же секунду лед начал источать тот же морозный дым, который был на полу и только начал рассеиваться.        — Магические пассы были для эффекта, — сказал парень, полностью убрав лед, — но весь секрет очень прост: я создавал лед и одновременно сублимировал его.        — А разве это не требует много усилий? — спросил Каминари.        — Брось. Я научился этому когда мне было еще двенадцать.        — Это было похоже на фаер шоу, — сказала Урарака. — Только наоборот. И «огонь» не обжигал.        — Ты тренировался? — спросил Шото.        — Нет. — Ответил Реисэцу. — Это было импровизацией.        — Слушай! — вдруг сказал Мидория с таким лицом, словно он узнал все тайны Вселенной. — Это же можно использовать для крутых боевых трюков!        — В каком смысле?       Зеленоглазый задумчиво опустил голову, прикрыв кулаком подбородок, словно он собирался кашлянуть, и начал шептать себе под нос: Такая огромная маневренность просто обязана в будущем помочь ему в геройской карьере. Если бы смекалка работала хорошо, то в совокупности с ней он бы мог обогатить свой арсенал самыми разными боевыми приемами, которые стали бы для него коронными фишками. Например, он бы мог застать врасплох соперника на следующем нововведенном уроке. Но тогда сегодняшний урок о преимуществе в случае незнания об особой силе резко улетучивается...       Все смотрели на него с некой досадой, но только не Реисэцу. Парень смотрел на Мидорию с недоумением, гадая, о чем он думал, потому что он бубнил слишком быстро и расслышать хотя бы одно слово было невозможно.        — Что он делает? — шепотом спросил он у Шоджи.        — Раньше с ним такое происходило, — тоже шепнул он, — особенно тогда, когда он начинал размышлять о какой-нибудь причуде. Кажется, он что-то придумал насчет тебя.       Урарака немного озадаченно подошла к парню.        — Деку? — окликнула она его. — Деку!       Парень резко вскочил, словно его разбудил громкий звук.        — Канхьо! — сказал он вдруг, игнорируя Очако. — У меня отличные предложения для тебя, чтобы ты мог разработать боевые приемы!        — Я слушаю, — сказал он.        — Сначала скажи: ты можешь сублимировать лед непосредственно внутри глыб?        — Могу.        — Отлично, это может позволить тебе сделать дымовые гранаты, только изо льда. Тебе нужно лишь повторить трюк с ледяным фаер шоу.        — Хорошая идея, однако ты что-то упускаешь: от огромного количества пара ледяную гранату попросту разорвет от внутреннего давления.        — В этом вся суть! — радостно сказал он.        — Но для скрытия я могу просто создать огромный ледник и сублимировать его, а потом спрятаться в дыму.        — Да, но граната даст тебе элемент неожиданности, а ледник — хоть от него и будет больше дыма — привлечет внимание. Однако тебе придется научиться ловить подходящий момент, чтобы снаряд взрывался куда и когда надо.       Реисэцу задумался.        — В этом что-то есть, — сказал он, — я обязательно попробую твою идею.        — Это все, конечно, отлично, — сказала Яойорозу, — но теперь я попрошу вас вернуться на свои места.       Следующие пятнадцать минут игра шла своим чередом. Иида, Токоями и Урарака играли вместе. Первый тщательно анализировал каждый ход, что позволяло ему обыгрывать соперников, но ему предстояло заставить девушку, карты которой парили в воздухе перед ней, выбрать два варианта:        — Итак, Урарака, — сказал он, смотря в карточку, — либо берешь восемь карт, либо рассказываешь хорошую новость.        — Хорошая новость, — с энтузиазмом сказала она: — мои родители наконец наладили свой строительный бизнес и мы сошли с мели.       Тенья с раскрытым ртом посмотрел на девушку, не в силах сдержать радость за нее.        — БРАВО! — закричал он, вскинув руки и начав хлопать ими вместе с карточным веером. — БРАВО УРАРАКЕ! БРАВО!        — В чем дело? — поинтересовались игроки с других стульев.        — Урарака победила и Иида ее хвалит? — предположила Кьёка.        — Вряд ли, — сказал Аояма. — Они бы объявили нам об этом.       Парень в очках успокоился, поздравив одноклассницу с успехом. Из-за своего восторга он просчитался, благодаря чему девушка совершила окончательный ход, одержав победу над парнем с головой птицы и старостой.        — Что?! — не веря глазам, спросил про себя Иида, смотря на карты и держа очки. — Но как?!        — Я не говорила об этом, — невинно сказала Очако, — но в УНО я играю хорошо.       Токоями, взгляд которого всегда выглядел мрачным и пугающим, немного прищурился.        — Тебе просто повезло, — сказал он. — Что ты прикажешь?        — Для начала... — она сделала глубокий вдох, — ИИДА И ТОКОЯМИ ПРОИГРАЛИ!       На ее крики все собрались куда быстрее, чем в остальных случаях. Аояма немного усомнился в своих словах.        — Ну так что, Урарака? — спросил Тенья. — Приказывай нам все, что пожелаешь. Ты имеешь на это полное право.        — Тише ты, — шепнул Токоями. — Дичь нам еще всякое поручит.        — Иида — поет, Токоями — танцует, — скомандовала Очако с довольным видом.       Все впечатлились ее смелостью, но двое сглотнули слюну от своих предстоящих действий на публике. Однако Тенья, будучи самым ответственным в классе, быстро собрался и вышел посреди комнаты, где немногим ранее стоял морозный туман. Токоями невольно пошел за ним, проклиная игру.       Следующую минуту (которая для Фумикаге длилось часом) все хватались за животы от хохота, смотря, как их староста, приложив руку к груди, поет, как звезда оперы, а парень с головой птицы с недовольным лицом пляшет и резвится вокруг певца. Мрачная Тень вылезла из его живота, смотря на хозяина и досадно прижимая черный отросток к лицу, стыдясь за него.        — ТОКОЯМИ! — до слез хохотал Ханта. — НУ ТЫ ЗВЕЗДА!       Парень, совершая неуклюжие танцевальные движения, только презрительно посмотрел на него, как и Мрачная Тень.        — Ну все, — сказала Яойомомо сквозь смех, — хватит, ребята. Продолжайте игру.       Не прошло и минуты, как Мидория одержал победу над Киришимой и Реисэцу.        — Что бы мне такого сказать... — задумчиво задал вопрос Изуку самому себе. — Может... Конечно! Канхьо, покажи нам, как ты работаешь: сделай какую-нибудь статую.        — Киришима, — сказал Реисэцу, вставая, — пошли.        — Что? — удивился он. — Куда?        — Сделаю ледяную версию тебя.        — О-хо-хо! Конечно!       Эйджиро встал и почти побежал к скульптору, предвкушая увидеть творение искусства в лице льда.        — Кажется, он отдал ему приказ за тебя, — предположила Цу.        — Я тоже это только заметил, — шепнул Мидория.       Канхьо и Киришима стояли посреди огромной комнаты. Парень с растрепанными красными волосами с нетерпением ждал начала процесса.        — Это так волнительно, — сказал он, прижимая сжатые кулаки к щекам. — Мне впервые предлагают позировать.        — Я никогда раньше не создавал статую, смотря на живого человека, — сказал Канхьо, — так что могут быть какие-либо недочеты. Итак, Киришима, прими позу, в какой ты хочешь увидеть себя и замри. Не шевелись вообще.       Желая выглядеть брутально, парень задрал правый рукав красной толстовки и напряг бицепс, предварительно использовав укрепление. Его лицо стало хмурым и уверенным, а губы застыли в угловатой улыбке, чуть-чуть показывая зубы.       Канхьо опустился на одно колено, проведя мороз через пол и направив его возле одноклассника. Рядом с Эйджиро, который всеми силами пытался не делать никаких лишних движений и даже не моргать, вырос ледник ростом с него. Канхьо, встав, начал обходить глыбу, смотря то на его, то на Киришиму, как незадачливый художник, не знающий с чего начать рисовать картину.        — Начинаю, — сказал парень.       И все ожидали увидеть долгую и нудную работу, однако парень превзошел их ожидания. Подняв руки, словно волшебник, он резко опустил их, а волна ледяного пара с верхушки ледника опустилась до самого низа. После того, как дым полностью опустился на пол, все увидели, что ледник очень сильно деформировался, приняв форму ледяного человеческого силуэта. Это вызвало больше возгласов, чем ледяное фаер шоу.       Теперь начиналось самое трудное — детализация.       Канхьо раз десять переводил взгляд на застывшее лицо Киришимы, очень медленно проделывая черты лица. Волосы заняли больше времени, и парню даже пришлось несколько раз обходить позирующего одноклассника, чтобы сделать все как можно лучше. Даже складки на одежде он делал максимально приближенными к реальным, а уголки укрепленной руки, что странно, дались довольно легко. С торсом было покончено, а с низом — подавно.        — Готово, — сказал он и посмотрел на место скопления людей, но увидел их совсем близко, разглядывающих его работу.        — Наконец-то! — воскликнул Киришима, убрав укрепление и смотря на ледяного себя.        — Как тебе? — спросил скульптор.        — Чудесно! — сказал он. — Просто красавчик!        — Ты даже разрез между зубами сделал, — заметил Иида.        — Многолетний опыт, — сказал Канхьо.        — Но что нам делать с ним сейчас? — спросила Тору.        — Мой лед не тает часами. Думаю, можно будет найти для него место, пока он не растает.       Тору посмотрела на ледяного зайчика, которого Реисэцу сделал чуть более получаса назад. Тот совсем не потерял свой целый облик, оставаясь таким же, каким был при создании.        — Сколько времени я его делал? — спросил Реисэцу. — Совсем забылся.        — Пятнадцать минут, — ответил Тодороки.        — А сколько времени у тебя обычно это занимает? — спросил Каминари.        — Около получаса. Больше — редко, хотя это зависит от размеров и предпочтений клиента.        — Все, — уже в который раз сказала Момо, — по местам. А статуя пусть стоит здесь, что будем с ней делать — решим потом.       Следующий проигрыш произошел крайне быстро. Тодороки и Цу проиграли Минете.        — Только не надо приказывать всякие извращения, — сказала Асуи.        — Да, — согласился Шото, — нам не нужны проблемы.       Минору, который точно собирался сморозить что-то безумное, почесал виноградины на голове, пытаясь придумать что-то «законное».        — Ну... — начал мямлить он. — Тодороки, скажи что-нибудь одному из наших одноклассников.       Шото встал и окинул взглядом своих товарищей, ища человека, чтобы сказать ему то, что он, по его мнению, должен был знать.        — Моя мама отчитала тебя за твою выходку, — сказал он Канхьо, который от досады засобирался закатить глаза, но потом вспомнил, что линзы могли застрять..        — Я уже привыкаю к этому, — сказал он.        — И меня тоже, — добавил парень с двухцветными волосами, немного удивив всех.        — А тебя-то за что? — спросил Мидория.        — За то, что не остановил их. — Быстро ответил он, а потом посмотрел на Минору. — Все?        — Да, — ответил низкий парень, не заметив, что Цу облегченно вздохнула, ликуя, что не стала жертвой приказа извращенца.       Следующим проигравшим были Мидория и Киришима, играя с Каминари.        — Так-так-так, — говорил Электрозум, хищно улыбаясь.        — Сейчас выпялит какую-то дичь, — сказала Кьёка, — Каминари ведь тупой.        — НЕПРАВДА! — возмутился парень с зигзагообразным бликом на волосах и посмотрел на Изуку. — Мидория, пока игра каждой компании не закончится, ты будешь говорить в рифму.        — Что? — удивился он.       Каминари, улыбаясь, поднял два указательных пальца, которые на концах искрились, как провода.        — А если я услышу что-то не стихотворное, — сказал он, — то ты получишь слабый разряд.        — Каминари, не нужно! — воскликнул Деку и прикусил язык, понимая, что теперь ему придется придумать рифму. — Ведь... стихи для... для меня — чуждо.        — Не очень-то и чуждо, — довольно сказал он. — Все, продолжаем.       Следующим победителем стала Ашидо, одержав победу над Кодой и Реисэцу.        — Канхьо, — сказала она воодушевленно, парню, который понял, что ему нужно больше практики в игре, — мой приказ таков: расскажи нам несколько фактов о себе.        — Факты? — он задумался. — Ну, слушайте.       Все затаили дыхание, ожидая услышать новости об однокласснике.        — Первый факт, — начал Реисэцу: — я ненавижу пляжи и сауны.       Это вызвало негодование у остальных.        — Второй: год назад я излечился от легкой формы сколиоза, с которым промучился с ранних лет. Третий: я не ем фастфуд.       От этого все удивились больше.        — Четвертый: у меня дикая аллергия на яблочную мякоть. Именно на плоды, а не, например, на сиропы, соки и прочее. И пятый: я никогда не восхищался героями.       От последнего все, особенно Изуку, выпали.        — КАК?! — удивился он. — У ТЕБЯ НЕТ КУМИРА?!       Вдруг он от внезапной острой боли в боку чуть не взлетел до потолка, взвизгнув. Упав на пол, он с шокированным лицом начал дергаться, а в волосах проскакивали электрические искры.        — Я предупреждал, — улыбаясь, сказал Каминари с искрящимися пальцами.        — Это было жестоко, — заметила Урарака.        — Слушай, — обратился Аояма к Канхьо, — у тебя реально нет кумира?        — Нет, — равнодушно ответил он. — Необязательно, чтоб он у всех был.        — Откуда же ты тогда знаешь, каким ты хочешь быть героем в будущем? — спросил Иида.        — Я не пытаюсь никому подражать, вот и все.        — И даже Всемогущий не вдохновлял тебя?        — Нет.       Ничего не сказав, все разошлись, не заставляя судью напомнить им об этом.

***

      Бакуго от нечего делать решил принять душ, посему он спустился вниз для этой цели и направился в прачечную, однако парень услышал шаги нескольких человек и из любопытства решил подсмотреть, кто это был и немного удивился, когда из ванной вышли Круглолицая (как он называл Очако), Ашидо и Тодороки. Последнего он узнал с трудом из-за изменившейся прически. Заинтересовавшись, он начал красться за ними и, увидев, что они направлялись к толпе, решил спрятаться, чтобы подслушивать и изредка подглядывать за странной игрой, которая очень смахивала на УНО.       Но во что бы они ни играли, это никак не улетучивало его гнев. Старая стерва Леди Полночь совсем не забыла, что на ее прошлом уроке оригами психованный парень вспылил из-за несчастного листа бумаги, взорвав парту и оставив от нее только обугленные щепки. Когда ни один родитель из семьи Бакуго не пришел на первом уроке, она быстро нашла номер его отца в базе данных академии и позвонила ему.       Алло? Я вас слушаю.       Здравствуйте, это Масару Бакуго?       Он самый. Позвольте узнать, с кем я говорю?       Каяма Немури, более известная как героиня Леди Полночь. Скажите, ваш сын — Бакуго Кацуки — не говорил вам, что я вызвала вас и вашу жену в академию?       Простите, но нет. Мой сын что-то натворил?       Услышав последний вопрос, Мицуки Бакуго, находясь на кухне и нарезая овощи, от резкого прилива гнева воткнула кухонный нож глубоко в доску и помчалась в гостиную, где ее муж вел беседу с учителем современных искусств и буквально выхватила телефон.       Алло? Леди Полночь? Здравствуйте, зачем вы звоните?       Здравствуйте, Бакуго-сама. Я попросила вашего сына передать вам, что я хочу побеседовать с вами и с ним сегодня.       Он что-то натворил?       Да, он...       До свидание. Увидимся через десять минут.       Она, даже не переодевшись из домашней одежды в походную, ворвалась в класс «А», когда Сущий Мик вел урок английского и закричала КАЦУКИ! настолько громко, что напугала почти весь класс, включая своего сына, который до этого всегда выглядел хмурым и «опасным». Канхьо, который никогда раньше не видел его маму, сначала решил, что Мицуки была его старшей сестрой, но когда Мидория испуганно вскочил и назвал ее по фамилии и имени (а имя он знал, потому что Изуку рассказывал ему о Мицуки в его первый день поступления), он понял, что эта женщина с пронзительными красными глазами — та, что породила чудовище в виде Каччана.       Масару Бакуго стоял снаружи, безуспешно пытаясь успокоить взбешенную жену, которая молниеносно бросилась к сыну, который сидел за новой партой, и отвесила ему такую сильную затрещину, что звук казался оглушительным. Потом женщина схватила сына за ухо, как маленького ребенка, и поволокла к выходу несмотря на его протестующие крики. Мицуки Бакуго оставила всех в шоке, включая учителя.       Извините, что так резко ворвалась, дружелюбно сказала она, стоя снаружи и лишь заглядывая и очень напоминая Ицуку, когда она успокаивала Моному. Женщина все еще держала за уши сына. Дорогой, пойдем, нас ждет Леди Полночь.       Мужчина, не желая злить жену, пошел за ней, перед этим извинившись за поведение супруги.       Сейчас Кацуки помнил все до мелочей. Леди Полночь хоть и пожаловалась лишь на уничтожение академической собственности, женщина очень сильно разозлилась и не постеснялась отвесить еще несколько подзатыльников прямо на глазах у учительницы. Кацуки тоже начал отбиваться и орать на мать, но это только все усугубило. Один лишь Масару Бакуго сидел спокойно, ожидая, пока Мицуки (он в этом не сомневался) не успокоила бы сына. В конце они извинились за его поведение и заплатили штраф за вандализм Кацуки, после чего благополучно ушли домой, перед этим проводя сына обратно в класс, где урок уже вел Айзава-сэнсэй.        — Обмен! Черный! — сказал Шоджи, вставая.       Не успели они даже шагу сделать, как раздался громкий взрыв. Посмотрев на источник, они увидели Бакуго, одетого в черной безрукавке и идущего в их сторону крайне угрожающей походкой — взрыв он произвел, чтобы привлечь их внимание.        — Чувак! — радостно сказал Киришима и начал идти к нему. — Ну наконец-то ты спустился. Жрать охота? Я оставил для тебя чистую тарелку, а на столе осталась еда.        — Отстань, Дерьмоволосый, — грубо сказал он.        — Его поведение меня пугает, — сказал Мидория, — такое появление беду предвещает.        — Я собираюсь сыграть, — сказал он, немало их удивив.        — Но... Мест больше нет, — сказал Киришима, а потом резко продолжил: — Но я могу уступить тебе свое, если хочешь.        — Не с тобой, и не с остальными, — он взглядом нашел гостя и указал на него пальцем, — с ним.       Все посмотрели на Реисэцу, на лице которого было холодное спокойствие.        — Раз он все-таки приперся, — продолжил Бакуго, — то я с ним сыграю. Проигравший выполняет приказ, верно? Готовься, Реисэцу, ты пожалеешь, что пришел.        — И тебе добрый вечер, Бакуго, — сказал он, едва закатив глаза.        — Отбрось нахрен эту вежливость! — он голыми руками взял стол и понес в центр зала. — Хватай два стула и топай сюда, быстро!       Кацуки с хмурым лицом шел к центру помещения и, казалось, не замечал статуи Киришимы, которая стояла на его пути. Когда он все же ее увидел, он опустил стол и начал разглядывать ледяное творение.        — Круто, да? — сказал Эйджиро. — Просто шика...       Бакуго с остервенением завопил и разбил кулаком всю статую, которая взорвалась разлетелась везде на осколки, как парта на щепки. Теперь трудно было сказать, что секундой ранее эти льдины вместе образовывали Киришиму.        — Чел... — красноволосый опустился на колени и взял в руки осколки, смотря на них с каким-то шоком. — Ты.... Ты меня убил!        — Это просто тупой лед! — огрызнулся Бакуго, положив на место статуи стол.        — Как грубо, — заметил Реисэцу, положив стулья и покрутив в воздухе указательным пальцем.       Все осколки превратились в пар. Эйджиро расправил руки, высвободив газообразный остаток себя на пол.        — Тащи эти гребаные стулья! — крикнул Каччан. — Не заставляй меня ждать, Ледоголовый!        — Все еще бесишься, что тебя отчитала твоя мать? — спросил Тодороки.       Бакуго посмотрел на него с ужасающим гневом в глазах.        — Не лезь не в свое дело, Половинчатый ублюдок... — сдерживая злость, прошипел он. — Моя мать хотя бы не в психушке.        — Меня одно тревожит, — сказал Деку, — Реисэцу-кун до сих пор победить в УНО не может.        — ПЕРЕСТАНЬ РАЗГОВАРИВАТЬ КАК ТУПИЦА!!! — заорал на него Бакуго, отчего зеленоволосый вздрогнул и чуть не отпрыгнул.        — Да, Мидория, — сказал Денки, — забудь о моем приказе. Сейчас куда интереснее наблюдать за ними.        — А проигравший теперь выполнит уже два приказа, — уже воодушевленно сказал Эйджиро, отойдя от произошедшего ранее. — Вот будет класс.       Бакуго, злобно улыбнувшись, посмотрел на сосредоточенное лицо Канхьо, который, к его удивлению, совсем не проявлял неуверенности.        — Готовься, — сказал Каччан, выхватив у него красный стул. — Это будет худшая игра в твоей жизни.        — Придержи лошадей, — сказал Реисэцу равнодушно. — Потому что проиграть можешь и ты.       Яойорозу создала новую колоду.        — Вот, — сказала она, положив карты на их стол. — Это обычная колода без новых и лишних карт. Поскольку игроков лишь два, то необходимое количество очков с пятисот снижается до трехсот.       Иида, взяв колоду, начал по очереди раздавать карточки Бакуго и Реисэцу. Первый отлично знал, что тот не имел почти никакого опыта в игре, так что твердо был уверен, что легко победит его, хоть тот тоже плохо играл в УНО. Также он подслушал, что у него была страшная аллергия на яблоки и твердо решил, что заставит его съесть как минимум один целый плод. Токоями хранил их у себя в комнате, это он знал точно. Но как быть со вторым приказом? Точно, заставить съесть все острое, что есть на столе или сделать безумный смузи из всего, что есть на столе и влить это всё ему в глотку. Да, детка, с Бакуго шутки плохи, и Реисэцу сегодня это усвоит на своей холодной шкуре.        — Начинайте, — скомандовал староста.       Все остальные за несколько секунд притащили стулья и диваны, расставив их по кругу и внимательно смотря на игроков, словно наблюдая чемпионат мира по этой игре. Киришима притащил и столы, за которыми он с одноклассниками играл, а также остатки еды, чтобы с удовольствием провести время.        — Попкорна не хватает, — пошутил Минета.       Первым ход сделал Бакуго, положив красную двойку. Канхьо покрыл ее желтой двойкой, которая покрылась желтой девяткой Каччана. Реисэцу положил девятку синего цвета, на что Кацуки ответил карточкой «Бери два», хитро ухмыляясь. Не теряя хладнокровия, парень в клетчатой рубашке положил ту же самую карточку. Это означало, что карты теперь должен был взять его соперник, но уже в количестве четырех штук.        — С огнем играешь, Клыкастый, — буркнул Бакуго. — Тебе есть что сказать перед будущим проигрышем?       Канхьо преспокойно поднял на него взгляд.        — Сдохни, — передразнил он одноклассника, рассмешив остальных.        — Он реально с огнем играет, — шепнул Ханта Шоджи.        — Кажется, ему нравится его злить, — сказал он.       Игра продолжалась, а Реисэцу заметил, что, будучи без опыта, он довольно хорошо играл в игру. Предыдущие проигрыши, кажется, случались из-за резко сменяемой обстановки. Довольно весомым аргументом могло послужить то, что некоторые совсем не проигрывали и не выигрывали тоже. Например, среди таких была Кьёка Джиро. Это говорило о том, что новые правила игры были не совсем надежными и некоторые вещи нужно было доработать. А Реисэцу мог только парировать карточные атаки Кацуки и наносить ответные удары, причем довольно сильные, которые заставляли его пропускать ходы и брать дополнительные карточки, что довольно сильно отдаляло его от победы и приближало поражение. Киришима нервно бегал вокруг них, заглядывая в карточки и про себя анализируя, у кого могло быть больше преимуществ, но Бакуго наорал на него, сказав убраться.        — Освежитесь, ребята, — сказала Момо, положив перед ними чашки с дымящимся дорогим кофем.        — Спасибо, Яойорозу, — поблагодарил ее Канхьо.        — Сваливай, Яойомомо, — грубо сказал Бакуго, залпом выпив кофе и уставившись на одноклассника, — а ты — готовься сожрать яблоко.       Послышались испуганные возгласы.        — Кацуки, — сказала Яойорозу, все еще стоя рядом со столом, — у него аллергия.        — Я знаю, — безумно хохотнув, сказал он, — поэтому и приказываю заранее. Эй, Токоями, неси свои фрукты.        — Ты не думаешь, что это — полноценное убийство? — спросил он.        — Спокойно, — сказал Канхьо, делая ход и глоток охлажденного кофе, — мне не придется ничего есть.        — На твоем месте я бы не был так...        — Ты в проигрыше, — прервал его Реисэцу, сделав последний ход и указав на кучу карт.       Все встали и подошли к столу, чтобы убедиться, что Канхьо не врал: из колоды карты закончились, Бакуго все еще держал веер из пяти штук.       Яойорозу, не веря глазам, быстро взяла кучу и через несколько минут объявила:        — Триста восемьдесят очков. Канхьо побеждает.       Победитель допил кофе.       Бакуго с ярким шоком смотрел на свои карты, а потом переводил взгляд на Реисэцу, чьи руки уже были освобождены от них. Парень избавился от картонок, набрал необходимую сумму очков и смог одержать верх над самоуверенным Кацуки, который еще совсем недавно твердо был уверен в победе, по ходу игры придумывая самые извращенные и сумасшедшие приказы.       Но его планы рухнули. Они упали, как эти карты падали на стол, но первые — разбились, уже навсегда, или до следующей игры.        — Реисэцу! — ударив кулаками об стол, закричал он. Чашки пошатнулись.        — Бакуго, — равнодушно назвал его по фамилии Канхьо.        — Реисэцу! — уже вскочил он, заорав громче.        — Бакуго, — он спокойно встал, смотря на него с полуприкрытыми глазами. Голос и лицо не теряли хладнокровия.        — РЕИСЭЦУ!!! — он снова ударил кулаками об стол, но теперь сильнее. Вокруг его кулаков по столу пробежалась волна черного дыма после громкого взрыва.        — Я уже почти семнадцать лет как Реисэцу, — сказал он. — Говори внятнее.       Каччан посмотрел на него яростными красными глазами, которые горели огнем безумия. Канхьо проявлял лишь спокойствие, сравнимое с Тодороки, который стоял с остальными и смотрел на триумф, мысленно готовясь останавливать двоих при драке.        — Это случилось! — с шоком и дрожащим голосом сказала Кьёка. — Бакуго ПРОИГРАЛ!        — И теперь ему придется выполнять два приказа Канхьо, — добавил Киришима.        — ПРИКАЗЫ! — он повернул голову в их сторону настолько быстро и резко, что его шейные позвонки больно хрустнули. — Я И «ВЫПОЛНЯТЬ ПРИКАЗЫ»?!        — Спокойно, Бакуго, — вмешался Тодороки, — это всего лишь игра. Ничего серьезного.        — НЕ ЛЕЗЬ КУДА НЕ НАДО, ПОЛОВИНЧАТЫЙ УБЛЮДОК!        — Успокойся, — равнодушно сказал Канхьо. — Я понимаю, что ты не привык проигрывать, так что я буду снисходителен. Говоря проще: ты освобожден от приказов.       С трясущейся от гнева головой он повернулся к нему, угрожающе сжимая зубы и чувствуя, как мышцы шеи от такой нагрузки грозились разорваться.        — Вот черт, — сказал Ханта, с испугом смотря на обезумевшего Кацуки. — Ребята, остановите его.        — ТЫ... — он резко выпрямил указательный палец в его сторону, не отводя взгляда. — ТЫ! ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО Я — СЛАБАК?! ДА КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБ СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ С ВЫСОКА, ЛЕДОГОЛОВЫЙ?! КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБ СЧИТАТЬ МЕНЯ НИЧТОЖЕСТВОМ ВРОДЕ ЭТОГО УБЛЮДКА ДЕКУ?!       Мидория, как всегда, пропустил эти оскорбления мимо ушей, тем более в такой ситуации, когда Каччан почти впал в бешенство, смотря в лицо равнодушному Реисэцу.        — БЫСТРО! ЖИВО ОТДАЛ МНЕ СВОЙ ДЕРЬМОВЫЙ ПРИКАЗ! ЖИВО, Я СКАЗАЛ!        — То есть ты передумал? — спросил он. — Теперь ты уже хочешь быть моей пешкой?       Бакуго никогда еще не был так зол. Он с трудом сдерживал свою ярость, даже видел, как его глаза наливались кровью — все окружение теперь почти виделось в едва заметных красных тонах. Теперь он напрочь забыл о своей сумасшедшей матери.        — ОТДАВАЙ СВОЙ ПРИКАЗ!!! — заорал он так громко, что у него заложило в ушах и начало немного першить в горле.        — Ну, как хочешь.       Реисэцу немного задумался. Все с огромным нетерпением ждали, что он скажет, также ожидая реакции Бакуго. Судя по виду парня, он собирался придумать что-то действительно злобное, и причины у него уже были: не прошло и недели с момента его поступления, как Каччан начал трепать ему нервы. Так что все они ожидали услышать от него что-то весьма дикое, безобразное, сумасшедшее, жестокое, чтобы Бакуго знал, с кем имеет дело и оставил его в покое.        — Иди чистить зубы.       Послышались разочарованные возгласы одноклассников, у которых тоже рухнули надежды увидеть фиаско, как и у Каччана, который, услышав окончательный вариант задания, просто задыхался от ярости и гнева, не зная, какое слово подобрать, чтобы выразить всю свою злость, что переполняла его настолько, что болело сердце.        — Чувак, — сказал Каминари, — ты серьезно? «Чистить зубы»? Ты вообще не умеешь отдавать приказы.        — Может, нам тебе что-нибудь подсказать? — предложил Оджиро.        — Не стоит, — настоятельно сказал парень, — пусть идет отбеливать зубы.        — ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ???!!! — заорал Бакуго снова. Он часто-часто дышал от злобы, как кролик Коды. — НА ДРАКУ НАРЫВАЕШЬСЯ?! СЛАБАКОМ МЕНЯ СЧИТАТЬ ВЗДУМАЛ?! СЕЙЧАС ЖЕ ПРИДУМАЙ ЧТО-ТО БОЛЕЕ НОРМАЛЬНОЕ, ЧТОБ ВСЕ ТУТ ОХРЕНЕЛИ ОТ УЖАСА! ХОТЬ УМРИ, НО ПРИДУМАЙ ЧТО-ТО АДСКОЕ!        — Зубы, — не сдавался парень с белым локоном, спокойно смотря в его яростное лицо. — Быстро в ванную.        — Каччан, — сказал Деку, положив руку ему на плечо, — таковы правила игры. Тебе отдали приказ, так что ты должен...        — ЗАВАЛИ ХЛЕБАЛЬНИК, ЗАДРОТ! — грубо оттолкнул его Кацуки, не дав докончить предложение.       Скрипя зубами от ярости, он, страшно топая ногами, направился в сторону ванной. Своим поведением он до жути напугал Очако и еще некоторых, но только не Реисэцу, который точно знал, что в случае драки он бы одержал победу, уже зная о его слабости.       Бакуго открыл дверь с ноги, подойдя к одной раковине и открыв горячую воду. Он с остервенением схватил свою зубную щетку, а потом — тюбик пасты, который он купил еще утром и даже не успел им попользоваться. Только сейчас, играя в игру, он выдавил первую порцию белой зубной пасты на синюю щетку, смотря в зеркало и яростно чистя зубы. Иногда щетка застревала между ними — от гнева он с трудом разжимал их, кусая волоски и прокусывая пластмассу, но не насквозь.       Гребаный урод, думал Кацуки, чистя зубы с такой силой, что шла кровь из десен, вздумал играть со мной в такие игры и не ставить ни во что. Ну погоди у меня, болван, я покажу тебе, кто тут главный. Я покажу тебе, что шутки со мной плохи.       Он закончил чистку менее чем за минуту, сплюнув пену и промыв рот. Парень все еще злился, но теперь, находясь наедине с собой, немного успокоился и направился к выходу, чтобы получить второй приказ, который был бы куда более простым, не содержащим совсем никакого вреда, а значит — и веселья.       Он почти вышел, как слова Реисэцу       (ты освобожден от приказов)       острыми иглами вонзились в мозг, снова пробудив в нем животную ярость. Устрашающе посмотрев на еще мокрую зубную щетку, он медленным шагом подошел к ней, а потом схватил ее, осматривая взъерошенные от яростной чистки волоски.       Освобождаешь, да? думал он, осматривая щетку. Знаешь, слабак тут ты, Реисэцу. Настоящий слабак.       Он снова открыл кран, снова положил пасту и начал повторно чистить зубы, не отдавая себе в этом отчета. Теперь чистка была более спокойной, не скрашенная удушающим красным гневом, но зато была долгой, очень долгой.       Он чистил зубы, в третий раз, в четвертый, в пятый, шестой, седьмой и восьмой, уже сознательно, но не зная одного — почему.

***

      С момента ухода Бакуго прошло почти полчаса. Подростки расселись, ожидая его прихода, чтобы услышать новый приказ и наконец завершить игру чтобы лечь спать: время было почти одиннадцать ночи, а на следующий день троице предстояла выслушать короткое мнение о себе от одноклассников и друг от друга, так что силы нужны были для более ясного ума, чтобы как можно точнее подобрать слова. Канхьо предложили остаться хотя бы на одну ночь, но тот отказался.        — Сколько можно зубы чистить? — подал голос Минета.        — Вряд ли он их чистит, — сказал Токоями. — Скорее всего, он пытается успокоиться.        — Вот это было жутко, — сказал Киришима.        — Вот-вот, — согласилась Тору.        — Никогда не видел его таким злым, — сказал Шоджи.        — Я думал, что вас снова придется разнимать, — вставил реплику Шото, обращаясь к Канхьо.        — Честно говоря, я тоже так думал, — выразил свое мнение последний.        — Но почему именно зубы? — спросил Мидория.       Он не успел ответить: все услышали громкие шаги Кацуки, который шел к ним, и по нему было видно, что он не жульничал и честно выполнил задание — лицо было мокрым.        — Ну? — сказал он уже спокойнее, но все равно со злобой. — Я выполнил твой тупой приказ. Даже превзошел ожидания.       Он широко открыл рот, растянув в стороны губы руками и выставляя свой рот на всеобщее обозрение.        — Я использовал весь гребаный тюбик пасты, — сказал он. — Весь, до последней капли. Из-за тебя, урод, у меня ее больше нет!        — Тебя никто не просил делать так, — равнодушно сказал Реисэцу.       Кацуки ударил кулаком об стол, но без взрыва.        — Не нарывайся, — злобно сказал он, — лучше выпяливай свой второй приказ. Я знаю, что ты не придумал ничего толкового, поэтому решил помучить себя сам этой зубной пастой. Я просто вливал его себе в рот! Без преувеличений!        — Целый тюбик, — с притворным удивлением сказал парень, встав, — подумать только. Могилу себе роешь, Бакуго.       Последние слова немного удивили всех. Канхьо неспешно подошел к столу, на котором была посуда, из которой он с остальными пировал. Рядом сидел Шото, с интересом наблюдая за его действиями.        — Что ты делаешь? — спросил он, увидев, как ладонь парня начала источать морозный пар прямо на стол.       На краю образовалась небольшая глыба. Подняв руку над льдом, он сделал медленное движение вниз, отчего лед изнутри сильно задымился. Напоследок он взял свое непонятное творение в руки и провел вдоль всей длины рукой, убирая лишний лед, словно мягкую пыль, оставляя при этом нужные частички, словно вылепливая из глины фигуру. Поднеся к лицу ледяной продукт, он немного дунул в углубление, отчего густой пар, который скопился внутри, моментально вылетел наружу. Теперь все видели, что он держал очень большой и объемный стакан, прозрачные стенки которого прямо на глазах становились белыми — Реисэцу укреплял лед.       Он взял картонную коробку с соком и налил его внутрь ледяного сосуда. К огромному везению парня, стакан заполнился почти до краев, а коробка опустела, отчего он вернул ее на место, случайно (а может и нет) положив так, что все впали в шок от того, что они увидели на картинке: натуральный апельсиновый сок.        — Вот второй приказ, — сказал Канхьо, протягивая пораженному Бакуго ледяной стакан: — до последней капли и без остановки.        — САТАНА! — с испугом крикнули Каминари, Ханта и Минета, пятясь назад и с ужасом смотря на Реисэцу, который для них горел зловеще-красной аурой.       Бакуго (как и все остальные) догадался, почему первым приказом была чистка зубов и слова о могиле. Он смотрел на большой стакан, полный оранжевого сока, который мог стать для него самым ужасным напитком в жизни и который не замерзал вообще, хоть и находился во льду, который все еще сбрасывал едва заметные скопления пара.       (Да, второй приказ был гораздо проще, чем первый, но ох какой жуткий.)        — В чем дело? — спросил Реисэцу, увидев, что беловолосый не брал напиток, смотря на жидкость с ужасом в глазах. — Разве не ты так яростно говорил мне, чтоб я отдал тебе какой-нибудь страшный, дикий, ужасающий приказ? Так вот же он, в виде сока! Тебе всего лишь нужно это выпить, или ты боишься? Где твоя леденящая кровь ярость? Куда она делась?       Последние вопросы были заданы для провокации, и она удалась на славу. Бакуго грубо выхватил из его рук ледяной стакан, ощущая, как его кровь в ладони начинает охлаждаться и возвращаться к сердцу, который сжимался от непривычной прохлады. Парень думал, что без задних мыслей выпьет весь напиток, данный ему бывшим сколиозником, но сдерживающий фактор был даже у такого безбашенного, как он, так что парень некоторое время набирался смелости, психологически готовясь к следующим адским секундам, словно к смертной казни.       Он начал выпивать.       Послышались глухие возгласы крайне удивленных и напуганных подростков, но Канхьо отлично знал, что, наступив на его гордость простыми и наводящими вопросами, он стимулировал его упрямство, который слегка приглушил здравый разум, заставив выпить сок, чего делать было никак нельзя после чистки зубов, особенно тогда, когда была использована вся паста. Кацуки, держа ледяной стакан, ощущал поистине сумасшедшие чувства: из-за мятного привкуса рецепторы целиком и полностью меняли восприятие вкусов, и этот вкус нельзя было описать словами, лишь одним — кислотно-кислый. Кроме того, стакан, будучи сделанным изо льда, неплохо охлаждал напиток, который становился для Бакуго гораздо холоднее из-за пасты. Так что он имел ужасающе холодный напиток с отвратительным кислым вкусом, который нельзя было назвать апельсиновым соком. Его тело сотрясалось, словно от жуткого холода или от сильных рыданий. Его кадык медленно поднимался, а потом резко опускался при глотании, как какой-то примитивный механизм, реагирующий на разные факторы. Глотки были равномерными и довольно громкими, отчего каждый звук для всех был подобно удару огромным молотом по их головам. Лицо Бакуго с каждым следующим глотком морщилось все сильнее и сильнее. Из внешних уголков плотно закрытых глаз слезы сначала просто выступали, а потом текли по щекам безостановочными ручьями. Ледяной стакан опустел лишь наполовину.        — Мне впервые его жаль, — сказал Серо с дрожащим голосом. — Впервые в жизни я чувствую к нему жалость.        — Какой... кошмар... — сказал Минору, который дрожал, как Каччан.        — Канхьо... — с открытым ртом окликнул его Оджиро, но тот был как глухой.        — Да что ж он за человек? — с ужасом шепнул Каминари, смотря на «Сатану».       Бакуго почти полностью запрокинул голову, допивая жуткое пойло. Тодороки, смотря на это распахнутыми от испуга глазами, встал и медленно подошел поближе, чтобы лучше увидеть измученное лицо Кацуки. Оно было сморщено настолько, что, казалось, парень постарел на лет сорок всего за несколько секунд.        — Ты изначально это задумал? — спросил Шото у Реисэцу.        — Это все благодаря Киришиме, — объяснил он. — Когда он сказал, что проигравший будет выполнять уже два приказа, то я сразу же придумал это.       Эйджиро, находясь рядом, сглотнул слюну от страха: Бакуго наверняка все слышал и прибил бы его за такую бредовую идею, из-за которого его лицо, наверное, всю оставшуюся жизнь будет выглядеть как скомканная бумага, если лицо вообще будет походить на лицо.       Бакуго трясся сильнее, но даже не сделал короткого перерыва, чтобы хотя бы подышать.       Его голова осталась поднятой. Кадык больше не шевелился, но ледяной стакан все еще был у его рта.        — Кажется, он завис, — сказала Кьёка.        — Чувак, — осмелился подойти к нему Киришима, а потом немного потряс его плечо. — Чувак, что с тобой?       Канхьо превратил стакан в холодный туман, остатки которого сползли по подбородку Бакуго. Его рука все еще «держала» испарившийся стакан, а губы были слегка приоткрыты впереди, продолжая пить уже воображаемый сок.       Внезапно он распахнул глаза, а рот и щеки от страшной кислятины запали внутрь настолько, что лицо стало напоминать обтянутый кожей череп. Кацуки с огромным гневом смотрел на Канхьо, который все это время не терял спокойствия. Парень мог лишь смотреть на него, не в силах даже открыть рот.        — Теперь ты хочешь сразиться со мной, верно? — предположил Реисэцу.       Каччан, окинув его презрительным взглядом, развернулся и ушел, чем удивил всех.        — Поверить не могу, — сказала Яойорозу.        — Он даже не пригрозил тебе, — дополнила Очако.        — Кажется, он понял, с кем имеет дело, — предположил Аояма.        — Я пойду за ним, — сказал Киришима и побежал вслед за другом.       Часы показывали ровно одиннадцать. Прошло всего несколько минут, а ощущалось, что часов. В это время они обычно ложились спать, но теперь сонливость у всех словно рукой сняло.        — Он просил что-то дикое, — сказал Канхьо, — и он получил это. Как думаете, это было нечто сумасшедшее?        — Просто безбашенное, — сказал Ханта.        — Жесть, — прокомментировал Каминари.        — Лютейшая жесть, — дополнил Минета.       Реисэцу посмотрел на часы.        — Поздновато, — сказал он, — а ведь завтра нам в академию.        — Уходишь? — спросил Иида.        — Да, пожалуй. Я задержался на дольше, чем планировал.        — Но зато ведь было весело, — сказала Ашидо, — особенно то, что произошло минуту назад.        — Не все так считают.        — Да спокойно, — сказал Мидория, — подуется и все. Это не смертельно.        — И вряд ли после такого он и близко к тебе подойдет, — вставил фразу Тодороки.        — Как бы он и так ко мне не подходил после нашей последней драки.       Его провели к выходу, где парень спокойно обулся.        — В любом случае, — сказал он, — спасибо за такой теплый прием.        — Не за что, — сказал Яойорозу.        — А ты в одиночку дойдешь? — спросила Очако с каким-то волнением. — Все-таки ночь на дворе.        — Дойду, — ответил Канхьо. — Все будет в порядке.       Еще раз поблагодарив их, он вышел из строения, услышав перед уходом голос Ханты: Заглядывай к нам еще!

Чуть позже

      Киришима постучал в дверь Каччана, но не услышал и шагов.        — Бакуго? — он аккуратно открыл дверь и заглянул, увидев своего друга, сидевшего на кровати с недовольным и все еще сморщенным лицом.       Кацуки посмотрел на Эйджиро, но сразу же отвел хмурый взгляд.        — Ого, — сказал парень, войдя, — а он здорово над тобой поиздевался. Твое лицо вообще не расслабилось.       Кацуки ничего не ответил.        — Слушай, — виновато почесал затылок красноволосый, — прости меня за эту дурацкую игру с приказами. Я правда не знал, что что-то сможет пойти вот так.       Бакуго по-прежнему молчал. Теперь его лицо очень напоминало Шигараки.        — Говорить можешь? — спросил Киришима, на что Каччан лишь покачал головой. — А рот открыть? Хотя бы немного?       Внутри рта все еще ощущался странный кисловатый привкус, но Бакуго решил попытаться открыть рот. Удивительно, но это было сложнее, чем казалось, потому что губы словно были склеены между собой.        — Не выходит? — удивился Киришима. — Вот это да...       Бакуго напряг мышцы лица, стараясь отлепить друг от друга свои высушенные губы. Немного начало получаться, потому что он чувствовал, как обветренный слой начинал рваться, доставляя слабый дискомфорт.        — Уже получается! — сказал Киришима с радостью. — Давай еще немного и...       Рот Бакуго резко открылся, а на колени Киришимы оттуда брызнул вязкий сгусток крови.       Испуганный крик парня слышало все общежитие.