Ruby?

      Это был один из самых тёплых дней в этом месяце. Энн, сидя в саду, заворожённо изучала пышные кроны деревьев, что буквально фонтанировали буйством красок ранней осени. Наслаждаясь пением птиц, сидящих на тонкой ветке, при этом кончиками пальцев лениво перебирая цветы, девушка всем своим нутром чувствовала, что их прекрасные песни были посвящены такому неосязаемому, но сладкому чувству любви, так сильно горевшему в её сердце. — Гилберту бы обязательно понравилось, как вы поете, — рыжеволосая с блаженной улыбкой на устах закрывает веки, чтобы вновь вспомнить его. Эти чудесные карие глаза и хранившуюся в них нежность, предназначенную для нее, каждую едва заметную веснушку и так любимые ею кучерявые чёрные, как самая глубокая ночь, волосы. — Вы делаете это каждая на свой лад, но всё ещё в унисон, и это так похоже на нас с ним. Это навевает приятные воспоминания.       Казалось, будто деревья и цветы сами тянутся к ней с желанием прикоснуться, оставить след. Будто не было ничего странного в том, как всё вокруг затихает, стоит ей только начать говорить, она без утайки делилась самым сокровенным, и всё живое, что окружало её, с благодарностью это принимало. А с каким удовольствием отвечали ей птицы, запевая всё громче?       Ничего из этого не было удивительным. Энн всегда любила природу, и, конечно же, она отвечала ей тем же. — Как думаете, возможно, что сейчас он, как и я, сидит под таким же большим деревом и смотрит на это же самое небо, может ли он вспоминать обо мне в эту самую секунду? — она горько вздыхает, слыша, как птицы затихают. — Не хочу, чтобы он вспоминал обо мне слишком часто, это ужасно сильно отвлекает. Я знаю, ведь сама едва ли могу сконцентрироваться на чем-то, когда думаю о нём. А ему нужно учиться! — Распахнув глаза, Энн вновь обращает своё внимание на ветку, где всё так же сидели две её крылатые собеседницы, покорно выжидая, когда же она закончит свою очередную мысль. — Интересно, что нового он сегодня узнал? Я уверена, что для него каждый день абсолютный праздник, он так любит узнавать что-то новое!       Ширли резко одолевает сильное чувство тоски по нему, по дому, по школе, а голову заполняют воспоминания о днях, когда у них было время вместе, о днях, в которые ей страшно хотелось вернуться, хотя бы на пару мгновений.       Едва ощутимый ветер, словно улавливая её тоску, путается в огненно рыжих волосах, касаясь её веснушчатого лица, и Энн с детской наивностью принимает это за утешение. — Боюсь, я слишком много говорю и ещё больше думаю о нём, но… — Энн резко вскакивает на ноги, расставляет руки и заливается громким искренним смехом. Она кружится вокруг себя, позволяя веткам деревьев цепляться за её волосы, что ярким пламенем горели в лучах дневного солнца, оставляя в них свою разноцветную листву.       А птицы, уловив её настроение, вновь начинают громко щебетать. — Она окончательно свихнулась, — наблюдавшая за происходящим в окно Джейн, даёт свою личную оценку действиям их рыжеволосой подруги. — Вот чему можно так радоваться? Не понимаю… — Это же Энн, её всё приводит в восторг, –отвечает Руби, бросая беглый взгляд на улицу. — А мне очень нравится видеть её такой, — Барри, что до этого момента делала вид, словно увлеченно читает книгу, задумывается над чем-то своим с загадочной улыбкой на губах. — В её жизни было мало причин для радости, так к чему же эти осуждения? — Я тоже рада, что она наконец счастлива настолько, насколько того заслуживает, — соглашается Тилли с невероятной теплотой в голосе.       Джози тоже кивает, кратко, едва заметно, но Руби всё же улавливает этот маленький жест. Ей всегда было больно наблюдать за тем, как несчастной мисс Ширли без конца доставалось от блондинки, но, похоже, в их компании наступили, наконец, лучшие времена. Пай явно потеплела душой к Катберт, а там, глядишь, она сможет и полюбить её. Искренне, всем своим сердцем, как Руби любила её, как другие девушки любили и как Энн того заслуживала. — Хотела бы я уметь радоваться каждой мелочи, как это умеет она, — Тилли становится рядом с Джейн, с восхищенным вздохом смотря на причудливые танцы Катберт среди высоких деревьев. — К огромному сожалению никто из нас не имеет такое богатое и живое воображение, как у неё, — Джози задирает подбородок, делая вид, что крайне занята платьями Руби, которые были сброшены в кучу на её кровати, игнорируя все переглядывания девушек. — Правда ведь, она делает всё лучше? Словно она — яркий луч солнца, озаряющий самые темные уголки нашего с вами внутреннего мира, — Диана непроизвольно тянется к половинке медальона, что покоится на её груди, ощущая, как всё её внутренне «я» благодарно судьбе за подарок, носящий имя Энн Ширли Катберт. — Не знаю как вы, но я рада, что хотя бы могу прикоснуться к этому. — Так и есть, — вновь соглашается Тилли. — Вы должны мне помочь, я всё ещё не могу решить, какое платье мне следует надеть. — Муди любит тебя не за платья, которые ты носишь, — Диана откладывает в сторону книгу, с нежностью глядя на маленькую и такую трогательную Гиллис. — Правда, но я хочу выглядеть красиво для него, — она недовольно хмурится, давая понять о своей готовности сейчас же расплакаться. — Похоже, ты и правда ужасно влюблена, — решает немного съехать с темы Джейн, чтобы избежать очередных слёз. — Честно признаться, не думаю, что я чувствовала что-то столь же сильное когда-нибудь к Гилберту, — кивает девушка, шмыгая своим носиком. — Я рада, что ты забыла Гилберта раньше, чем он решил сделать предложение своей невесте и уехать в Париж, — Джози многозначительно переглядывается с Джейн, явно намекая, что это было бы просто ужасно — успокаивать этого маленького эмоционального ребенка, который очень долго убивался бы по своей неразделенной любви. — Интересно, а как он там? Так сложно представить Гилберта Блайта где-то в Париже, среди огромной кучи аристократов, — усмехается Тилли, старательно пытаясь вообразить это в своей голове. — Он в любом случае затмевает любого высокородного члена общества, — вздыхает Гиллис, тут же вызывая всеобщий смех. — Главное, чтобы он был счастлив там, где сейчас находится! — Не сомневаюсь в этом, — Диана сдерживает очередной смешок, вспоминая все произошедшие месяцем ранее события. — Прости, но чем они отличаются, Руби? — собираясь всё же разобраться в этом вопросе, спрашивает Пай, щупая ткань двух идентичных платьев. — Разве это не очевидно? Это более розовое, а это персиковое! — На мой взгляд, они оба розовые. — Не думаю, что у вас есть время на споры, — Джейн встает на носочки, чтобы иметь больший обзор из окна. — Муди здесь! — Что? О боже, я же… — Руби в панике буквально ныряет в кучу своих платьев, отбрасывая в сторону каждое, которое не приходится ей по вкусу. — Дыши, Руби, всё хорошо! — Диана мгновенно подлетает к девушке, что с застывшими слезами на глазах так безжалостно расшвыривает свой гардероб по комнате. — А разве это Муди? — Джози прищуривается, чтобы лучше разглядеть лицо проходящего по одной из тропинок парня, но это явно было напрасным занятием, ведь он не решался поднять голову даже на долю секунды, ступая очень медленным шагом, с особой заинтересованностью глядя себе под ноги, словно усердно пытаясь что-то отыскать под ними. — Это не Муди, — уверенно произносит Джейн, глядя на того же парня, что и Пай, а затем вытягивает руку, указывая в совершенно противоположную сторону. — Вот это Муди! — Тогда кто это? — задает вопрос всё та же Джози.       Диана заинтересованно вытягивается, переключая всё своё внимание на происходящее там, за окном, точно зная, кого она собиралась там увидеть. На её губах расцветает широкая улыбка, точно предугадывая безмерное удивление, а затем и счастье своей лучшей подруги от скорой встречи с любимым. — Гилберт! — И правда он, но что он тут делает? — вопрошает Руби, внезапно позабыв про всё, что её интересовало ещё секунду назад. Снова.       Девушки удивлённо переглядываются, пытаясь отыскать ответ на этот вопрос, но знавшая его Диана Барри продолжала хранить молчание.

***

— Вот как думаешь, Оуэн, насколько эта девушка, должно быть, стоящая? — шатен, положив руку на плечо старшего брата, с интересом наблюдал за Гилбертом, который, перелезши через низенький забор, изучал цветы вокруг себя. — Залезть в сад к старику Флоуренсу… — Оуэн, решивший поддержать шутку, словно оценивал всю сложившуюся ситуацию. — Я думаю, что она должна быть особенной, а иначе можно решить, что наш дорогой друг просто выжил из ума. — А ведь он был так молод! — Тайлер имитирует всхлип, с таким видом, словно оплакивает парня по ту сторону изгороди. — Какая трагедия! — Может, вы перестанете уже так кричать? — Гилберт недовольно шикает, оглядываясь на своих сопровождающих. — Кричать о твоей безумной любви к девушке, ради которой ты готов лишиться собственной жизни? — Я не боюсь говорить о том, что люблю ее, — Гилберт и сам не понимает, откуда в голосе вдруг появилось столько злости. Скорее всего, дело было в вечной предвзятости окружающих к его удивительной Энн. Любая мысль о том, что люди могут возомнить себе, что она недостаточно хороша, что не достойна той любви, которую он питает к ней, вызывает в нём настоящую ярость. Блайт хмурится немного, тут же отгоняя все свои мысли об этом, братья же совершенно её не знают, так с чего бы им вдруг делать такие выводы, верно? — Она стоит всего этого, хорошо? — Ого, это очень интересно. — А знаешь что еще интересней, Тайлер? — Оуэн ловит на себе вопросительный взгляд брата и потому не затягивает с ответом. — Почему мы ничего не знаем о ней? — Кроме того, что каждую неделю Энн Ширли… — Катберт, — подсказывает Оуэн, получая благодарный кивок в ответ. — Кроме того, что Энн Ширли Катберт пишет тебе по два письма в неделю, которые стоит только получить, как ты тут же забываешь обо всём на свете. — Что вы хотите от меня? — Хотим узнать, что это за девушка такая, ради которой ты читаешь «Джейн Эйр» и рвёшь цветы в чужом саду!       Счастливая улыбка на губах Гилберта говорила братьям лишь о том, что в данную секунду он думал ни о ком ином, как о ней.       Ему даже не приходится прикладывать какие-либо усилия, чтобы перед глазами возник образ искренне смеющейся рыжеволосой, танцующей в отблесках яркого пламени. Он так часто вспоминал вечер у костра, когда она была поистине прекрасна, будучи просто самой собой, настоящей, той Энн, которую он любил, что мысли в его голове о любой другой девушке исчезли в тот раз и теперь уже навсегда. Каждая мелочь возникала в голове с огромной скоростью, моментально воссоздавая картину в детальных подробностях, так детально, что ему даже казалось, словно держит маленькую нежную ладошку в своей руке. — Такая девушка, с которой не сравнится ни одна другая на свете, — это было, пожалуй, самое откровенное, что он говорил об Энн своим приятелям, и этот факт по-настоящему поражает их, а сказанное трогает до глубины души. — Я даже представить не могу такую девушку, — Тайлер похлопывает брюнета по спине, когда тот, переступив невысокое ограждение, встаёт рядом с ними. — Тебе придётся познакомить нас однажды, иначе я точно умру от любопытства. — Эх, вот если бы у меня было более богатое воображение, возможно, я смог бы вообразить её?       Блайт усмехается, соглашаясь с тем, что у него тоже никогда не имелось подобного воображения, но ему, в отличие от друзей, посчастливилось встретить девушку, которая не только имела невероятную фантазию, но и была ею.       Она была такой особенной. Каждый раз, вспоминая о ней, в его сердце расцветали чувства самым прекрасным цветком жёлтой розы, каким был тот, что он сорвал специально для неё. Блайт и не мог представить, что однажды сможет почувствовать что-то столь сильное, и уж тем более он не мог подумать, что снова сможет затосковать по своему дому. По месту, которое он думал, что потерял навсегда после смерти отца, но которое вновь стало для него таковым благодаря Башу и его дорогой Энн.       Он скучал так сильно, что даже письма от неё едва ли могли заглушить его грусть, а висевший над столом календарь, гласивший о том, что до рождества осталось не так уж и много времени, давно был исписан маленькими напоминаниями о скором возвращении домой. Число уменьшалось с каждым днём, а его восторг наоборот увеличивался.       Очень скоро он и она окажутся в Эйвонли. Они снова будут среди своей семьи, рядом друг с другом. Ему и не требовалось ничего большего для полного счастья, ведь именно Энн и был его домом. — Я ужасно опаздываю, — вдруг вспомнив о времени, Блайт бросает благодарный взгляд на своих друзей, тут же оглядываясь по сторонам, чтобы спокойно перейти дорогу. — Передайте мистеру Флоуренсу спасибо за цветы! — Мы не станем этого делать, наш отец будет в ярости, если узнает, — Тайлер усмехается, пожимая протянутую брюнетом руку, бросая еще одну шутку напоследок. — Или изволите брать вину за вашу смерть на себя?       Гилберт качает головой, рассмеявшись, и перебегает дорогу.       Поначалу он боялся, что не очень впишется, ведь его всегда интересовало совсем не то, что интересовало других юношей, наверное, потому из друзей у него и был только Себастьян, которого ему было понять куда проще, чем своих сверстников, но Флоуренсы были хорошими парнями, пускай и немного шумными. Но ведь к чему, а шуму Гилберт привык давно, особенно к такому, задорному, с любовью к жизни. Блайт действительно был рад такой компании в Торонто. Они его приняли, страх рассеялся, а друзей у него стало вдвое больше, чем было до этого. — Надеюсь, мисс Ширли понравятся цветы! — слышит он напоследок голос Оуэна. — Передавай ей от нас привет!

***

      Брюнет, заглядывая в небольшой букет жёлтых садовых роз, неуверенно шагал вперед. Диана написала ему письмо ещё на прошлой неделе, обеспокоенная тем, что Энн едва сдерживает себя от поездки к нему в Торонто. В чужой город, совсем одна? Одна только мысль об этом сводила Диану с ума, о чём она и поведала ему в своем письме. И хотя всё в нём же она утверждала, что Ширли очень грезит о скорой с ним встрече, сейчас его одолевали некоторые сомнения — обрадуется ли девушка, которую он так жаждал увидеть, столь внезапному визиту?       Желание увидеть её оказывается намного сильнее любых страхов и сомнений. Неуверенный взмах руки, и костяшки пальцев тут же соприкасаются с поверхностью, создавая глухой, но отчетливый звук. Дверь в ту же секунду распахивает Диана Барри, с задорством приподнимая одну бровь. — Добрый день, могу я чем-то помочь? — парню даже кажется, словно сегодня над ним хочет подшутить каждый, кто только имеет хоть каплю чувства юмора. — И я рад тебя видеть, Диана. — А по твоему лицу так и не скажешь, — Барри моментально улавливает во взгляде собеседника некую растерянность, но списывает это на ожидание увидеть совершенно другую девушку вместо неё. Она отступает, открывая дверь чуть шире, и ждёт, когда же он осмелится войти внутрь. — Ты приехал сюда из Торонто, чтобы постоять на крыльце? — Ты уверена, что она будет рада меня видеть? Может мне все же стоило предупредить о своем визите? — Войди немедленно в дом, Гилберт Блайт! — он беспрекословно повинуется, выполняя её наказание, а на ее удивленный взгляд честно отвечает: — Я все еще немного побаиваюсь тебя.       Брюнетка, делая вид, что оскорблена подобным заявление до глубины души, очень хочет возмутиться, возможно, даже отчитать его снова, но громкий шёпот, доносившийся с лестницы, прерывает все её мысли возникшие после столь грубого высказывания. — Диана, — девушка оборачивается на Тилли, что взмахом ладони подзывает её к себе. — Там Руби…       Диане было вполне достаточно услышать имя Руби, чтобы тут же всё понять. Она вновь поворачивает голову на Гилберта, который, в свою очередь, ловя на себе взгляд Боултер, кивает в приветственном жесте. Тилли на это лишь смущённо улыбается, словно извиняясь, что влезла в их разговор своим присутствием. — Мне правда нужно отлучиться, буквально на пару минут, Гилберт, и даже не думай сбежать! — Диана, не дожидаясь от парня ответа, убегает вверх по лестнице. — И тебе следует пройти в гостиную, иначе мисс Блэкмур будет очень недовольна.       Блайт не успевает даже спросить о том, где именно находится гостиная, Диана Барри исчезает слишком быстро, оставляя его совершенно одного.       Он растерянно оглядывается по сторонам, пытаясь представить, куда бы ему следовало идти, когда его взгляд случайно цепляется за высокий комод, который всем своим видом даёт понять о прожитой им многолетней истории. Но, конечно же, его привлекает не столько комод, сколько стоявшая на нем небольшая ваза с цветами.       Парень не мог объяснить, откуда это чувство, но он был точно уверен, что цветы здесь появились не без помощи рыжеволосой. У него даже не возникало сомнений, что вдохнуть жизнь в старый и достаточно потрепанный комод таким образом могла лишь она. Да, в доме так же были и другие девушки, или их даже могла поставить сюда сама хозяйка дома, но у Энн словно был определённый подчерк в подобных вещах. Он видел его тогда в её комнате и запомнил, пожалуй, навсегда. Такие обычные, казалось было, мелочи, наполняли дом присутствием Энн Ширли Катберт, и он улавливал это во многом, продвигаясь вперёд по коридору в самую его глубь.       Заглядываясь на всё, что, по его мнению, было оставлено здесь Энн, Гилберт ловит себя на мысли, что его жизнь никогда не будет полной, если однажды и его их дом не будет так же полностью забит её упоминанием.       Блайт мечтал бы однажды уходить в поле с рассветом и собирать цветы вместе с ней, чтобы они радовали глаз из каждого угла, и он бы обязательно научился плести цветочные венки, чтобы короновать её дарами природы каждый такой рассвет. Он бы точно полюбил гулять вдоль берега, собирая ракушки, а коллекционировать различные мелочи стало бы таким же необходимым для него, как присутствие Энн в его жизни. Создавать такой же непосредственный уют вещами, наполненными воспоминаниями, было хорошей мечтой.       Возможно, когда-нибудь ей даже будет суждено сбыться?       Заглядывая в одну из открытых дверей, Блайт встречается взглядом с парнем, который поворачивается на громкий звук скрипа половицы. Они смотрят друг на друга некоторое время, пока он, наконец, не понимает, что нашел ту самую гостиную. Наверное, Энн безумно любила проводить здесь свободное время, Гилберт бы ничуть не удивился, если бы она сказала, что это её самое любимое место в доме. Комната была достаточно просторной, заставленной книжными полками, а из окна открывался прекрасный вид на самую красивую часть сада. — Муди, не ожидал тебя здесь увидеть, — Гилберт добродушно улыбается, тут же протягивая ладонь для рукопожатия, удивляясь тому, как на лице парня отражается эмоция напряжения. — Я бы сказал, что не я самый неожиданный гость здесь, — Спурджен неуверенно, но всё же пожимает протянутую руку. — Что тебя вдруг привело сюда? — Ну, знаешь, увидеть кое-кого особенного.       Гилберту становится совсем не по себе под взглядом своего собеседника, потому он старается переключить своё внимание на что-нибудь ещё. — Прости, но с чего бы вдруг? — Муди явно не собирается отпустить ситуацию и молча дожидаться хоть кого-нибудь из обитателей дома, на появление которых Гилберт начинал уже молиться. — Разве ты не собирался жениться на другой девушке? — Это уже решённый вопрос, Муди, тебе не о чем волноваться, мы с ней вместе, и я уверен в своих чувствах. — С чего бы вообще всё это вдруг? — Я не совсем понимаю твоего удивления. — Ты так долго не замечал её чувств, а теперь объявляешься здесь и заявляешь, что вы вместе!       Гилберта одолевает еще более сильное удивление от такого внезапного заявления. Она правда рассказывала Муди о своих чувствах? Конечно, он знал, что они с Энн вроде как были друзьями, но чтобы такими близкими? — Всё изменилось, но, знаешь, в оправдание себе я скажу, что она и сама какое-то время не была уверена в них, разве нет? — он непринуждённо пожимает плечами. — Мы разобрались, и сейчас у нас все хорошо. — Ты хочешь сказать, что я был просто тем, кто помог разобраться ей в чувствах? — Что, прости?       Муди внезапно не только для Гилберта, но и для самого себя, срывается с места, вцепляясь в пиджак Блайта мёртвой хваткой. В его взгляде вспыхивает такой гнев, что брюнету действительно становится не по себе.       С чего бы Спурджен, тот тихий и самый спокойный мальчик в их классе, вдруг так разозлился? — Как ты посмел вообще приблизиться к ней, после стольких лет её мучений?       Возможно, именно в это мгновение могло произойти то, о чем Муди жалел бы всю свою оставшуюся жизнь, если бы не появление всей женской компании почти в полном своем составе, которое остановило его. — Муди? — Руби вскрикивает от неожиданности, глядя на то как замахивается молодой человек, но, слыша голос любимой, тут же словно приходит в себя. — Что ты делаешь?

***

— Руби, что стряслось? — Диана влетает в комнату с ожиданием увидеть в ней всё, что угодно, но точно не ту картину, которая предстала перед ней, когда она оказывается там. Барри была уверена, что если речь идёт о Руби, то здесь должны быть слёзы, которым не под силу остановить никому, если конечно ты не Энн Ширли Катберт, которая всегда знала, что нужно сказать этой девушке, но слёз здесь не было.       Маленькая блондинка сидела на полу, сжимая в крохотных кулачках подол своего платья, глядя на них пустым взглядом и совершенно игнорируя подруг, которые пытались хоть как-то привести её в чувство. — Она отказывается спускаться, — поясняет Тилли, а Гиллис вдруг поднимает свой взгляд на Диану и тихонько решается пояснить: — Ни одно из них не подходит для первой официальной встречи с парнем, как с парой! — Руби… — брюнетка ласково обращается к ней, опускаясь на колени рядом. — Как думаешь, что бы Энн сказала тебе сейчас? — Что-нибудь про то, что мне не нужно платье, чтобы быть красивой. — Именно, и ты знаешь, что это правда. Тобой тебя делаешь ты, а не кусок ткани, сшитый по твоему силуэту. Энн называет тебя особенной, и Муди видит это в тебе, так же как и мы, потому ты и нравишься ему. — Я особенная? — Каждая из нас по-своему особенна, Руби, — Джози улыбается, протягивая ей свою ладонь. — Поднимайся, Муди, должно быть, заждался! — Как и Гилберт, — Тилли многозначительно смотрит на Диану, которая хмурится немного, не понимая, к чему именно та клонит. — Так это всё же Гилберт? — с тем же пылким интересом, что и другие девушки, спрашивает Руби, поднимается на ноги и принимается старательно разглаживать образовавшиеся складки на юбке. — Да, это он. — Мне больше интересно, о чём же вы так любезно беседовали? — Мы просто обменялись парой приветственных фраз, — Диана, кажется, начинала понимать, к чему клонит подруга, и ей это было совершенно не по нраву. — Это не было похоже на светскую беседу, — всё не унималась Боултер. — Вам не кажется, что сейчас не самое подходящее время? — Барри, которая впервые так радовалась отсутствию Энн рядом, хотела как можно скорее сбежать от столь неуместного разговора. — Поговорим позднее. — Ты явно что-то скрываешь, Диана. — Неужели Гилберт навещает тебя? — Джейн сама не понимает, как это срывается с её губ, да еще и так громко. — Не говорите глупостей! — Серьезно, Тилли, скорее всего Гилберт проездом здесь и просто решил зайти поболтать с Энн. — Это имеет смысл, они довольно близки!       Диана замечает, как на лице Руби появляется едва заметная задумчивость, но она кажется быстро теряет мысль. Брюнетка устало вздыхает, прикрывая глаза. Не ей быть той, кто расскажет подругам об их романе, далеко не ей. — Ты готова? — Думаю, что да… — Гиллис бросает ещё один взгляд на свое отражение в зеркале и, отыскав в себе остатки решимости, быстрым шагом покидает комнату. Подруги даже не успевают ничего понять, но тут же спешат за ней, оставляя Диану перевести дыхание. Этот день явно был просто безумен, хотя всё ещё не мог сравниться с днём её прибытием сюда. — Муди? — громкий вскрик тут же заставляет брюнетку напрячься и незамедлительно отправится вниз. — Что ты делаешь? — Это мне хотелось бы узнать у тебя, что здесь происходит. — несмотря на всю свою злость, Муди говорил так спокойно с Руби, словно физически не мог позволить себе иного тона. — С чего бы вдруг Гилберт Блайт стал говорить о нежных чувствах к тебе?       Барри, которая только появилась в гостиной издает смешок, явно сдерживая себя, чтобы вовсе не засмеяться во весь голос. — Что? — ей удается с трудом выговорить что-то, подавляя все приступы смеха. — Гилберт? — Диана, я не понимаю вообще, о чём он говорит, — Блайт умоляюще смотрит на девушку, с мыслью о том, что злой Дианы Барри, уверенной, что он не любит её лучшую подругу, ему уже вполне хватило, и он бы хотел сменить её гнев на милость любым возможным ему способом. — Так ты действительно приехал к Диане? — Джози удивлённо поднимает бровь, совершенно не веря в происходящее.       Гилберт не успевает воскликнуть своё возмущённое «Что?», потому что Энн врывается в дом вприпрыжку, с мечтательной улыбкой на губах и тут же привлекает к себе всеобщее внимание.       Рыжие волосы, водопадом разбросанные на её плечах, совершенно растрепались от безумных танцев под открытым небом. Деревья явно отдали ей всю дань своего уважения, демонстрируя ответную к ней любовь, с особым рвением оставляя свои следы в её длинных волосах, ведь в них с легкостью можно было разглядеть разноцветную листву или короткие ветки деревьев, явно потребующие очень много усилий, чтобы выпутаться из этого огненного шёлка.       Прическа, которую Диана так старательно делала ей всё утро, была однозначно испорчена.       Кажется, она так же где-то успела испачкать юбку, конечно, помимо тех зеленых пятен, что остались у неё от газона, а всё сегодняшнее приключение и вовсе окончилось сломанным каблуком на её старых туфлях.       И всё же, несмотря на этот, пускай не самый подобающий для леди вид, Энн выглядела прекрасно, и Гилберт, смотревший на неё самым влюбленным взглядом на свете, возможно, мог бы поспорить, что даже прекраснее, чем бы она выглядела в одном из своих элегантных платьев.       Энн видит его и мгновенно замирает. Рыжая голова слегка наклоняется вбок, а выражение лица, судя по глазам, наполовину всё ещё витавшего где-то в своих фантазиях, принимает крайне удивлённый, даже растерянный вид. Она мимолётно щурится, вздыхает, словно желая сказать что-то, но, всё так же не сводя с Гилберта глаз, закрывает рот, так не произнеся ни звука. — Какая удивительная фантазия, — спустя несколько долгих секунд произносит она чуть слышно, и уголки её губ слегка приподнимаются. — Наверное, я снова уснула в саду… — Ширли непроизвольно тянется, чтобы ущипнуть себя и проверить правдивость происходящего, но стоявшая рядом с ней Джози успевает перехватить её руку. Она отрицательно качает головой, давая понять, что в этом нет никакой необходимости. — Муди, отпусти его, — Диана, наблюдавшая за тем, как у Гилберта редко вздымается грудь, словно с появление в комнате Катберт он вовсе забыл, что такое дышать. Она подходит ближе к парням, одним движением руки заставляя Муди посмотреть на то, как взгляд Блайта полон любви и кому именно он был обращён. — Он здесь ради Энн.       Спурджен, не задумываясь, ослабляет свою хватку, отпуская Гилберта, с явным облегчением отмечая, что парень действительно был очень сильно влюблён, и влюблён он был далеко не в Гиллис. Ему было так стыдно, что он посмел обвинить приятеля в чём-то столь отвратительном, но ещё более стыдно, что он смог подумать что-то плохое про свою Руби. — Простите, я…       Гилберт едва ли понимает, как подбадривающе похлопывает Муди по плечу, будучи полностью погружён в свою любовь к девушке, по которой он так страшно тосковал весь прошедший месяц. — Почему ты не в Торонто? — снова подаёт голос Ширли. — Потому что я тут? — Гилберт всё так же заворожённо глядит на девушку, не веря счастью, которое переполняет его от осознания, что вот она, стоит прямо перед ним. — Приехал увидеть тебя. — Увидеть меня… — она делает медленные шаги к нему, а он вторит ей, и уже через несколько мгновений они стоят почти в самой середине комнаты, глядя друг другу в глаза. — Диана решила, что это отличная идея, устроить сюрприз. — Она любит устраивать сюрпризы.       Они оба мечтали растянуть это мгновение, чтобы насладится сполна обществом друг друга и даже тот факт, что за ними в открытую наблюдали пять удивлённых, но в тоже время взволнованных пар глаз их не смущал. — Ох, а это… Это тебе, — Гилберт протягивает девушке розы, про которые он уже успел забыть, но вспомнил, стоило ему заметить в её волосах едва пожелтевший лист. — Они удивительны! — Да, они мне напомнили о тебе…       Она с восторгом разглядывает их, переводя взгляд на него, приподнимается на носочки и дарит ему недолгий нежный поцелуй, хотя недолгим он был для кого угодно, кроме этих двоих. Оторвавшись от желанных губ Гилберта, Энн улавливает поражённые взгляды со стороны и потому подносит букет ближе к лицу, делая вид, что вдыхает их аромат, но, на самом деле, пряча за ним выступивший на щеках румянец. — Так ты оставил ту девушку? — Джейн, немного запутавшись, пыталась выстроить логическую цепочку событий. — Ради Энн Ширли Катберт, да, — он без капли стеснения всё ещё любовался ею, говоря то, что думает на самом деле. — И я считаю, что это моё самое правильное решение в жизни. — Вот почему ты не в Париже, это так романтично, отказаться от всего ради той, которую любишь, — Руби вдруг переводит взгляд на Муди, пытаясь вложить в него всю нежность своих чувств, которые она испытывает к парню. — Почему ты так смотришь на меня, Диана? — Потому что отчитать тебя в поезде, было моим самым верным решение в жизни. — Мне нужно привыкнуть к тебе такой, — Гилберт всё еще испытывает долю страха перед Дианой, что открылась ему совсем с иной стороны. — Как и всем нам! — соглашается с ним Джози, вызывая у Блайта нервный смешок. — Мне кажется, что это самое время оставить наших влюбленных наедине, — Барри выходит из гостиной в ожидании остальных девушек, которые с ухмылками переглядываются между собой. — Вот она, цена одиночества, — с долей скорби в голосе произносит Джейн, покидая комнату вслед за брюнеткой. — Развлекайтесь, но помните, что у мисс Блэкмур всюду глаза и уши! — Перестань, Джейн.       И как только Джози закрывает дверь, помахав ручкой на прощание, по коридору разносится девчачий смех и уж очень взволнованный галдеж. — А ведь представить Гилберта с Энн куда проще, чем среди кучи аристократов, правда? — спрашивает с неким намёком Тилли. — Мы должны были догадаться! — в шутку закатывает глаза Пай.