Он убивает словом

Ботан задыхается. Влажные и чуть липкие от естественной смазки пальцы нагло проходятся по его животу, надавливая. Когда он поднимает растерянный взгляд на Брайна — тот улыбается в ответ — нагло, до противного прекрасно, как бы противоречиво это не звучало. Он играется, словно кот с пойманной мышкой, щекочет мокрыми поцелуями всё его тело. Ботан дрожит и кусает губы до ненормальной синевы. Да и сама ситуация, в целом, не совсем нормальная. Они ведь друзья? Ботан понимает. Наверное. Брайн подносит пальцы к колечку мышц, слегка надавливая, от чего Ботан выгибается до хруста в позвонках, сжимает онемевшими от возбуждения пальцами простыню и жалобно стонет. С каждым новым толчком его стоны становятся всё более несдержанными. Ему мало пальцев. — Пожалуйста, — слёзы сами наворачиваются на глаза. — Какой нетерпеливый мальчик, — ухмыляется Брайн, делая последний — самый глубокий и грубый толчок. — Просто скажи. Нет, попроси. Парень дёргается, когда из него выходят пальцы, а затем смахивает постыдную капельку с щеки и внимательно смотрит на Брайна. Смотрит на завораживающие карие глаза любимого, с которым он никогда не будет вместе. Разглядывает такие желанные губы, расплывающиеся в пошлой улыбке, тонкую шею и адамово яблоко, к которому так и хочется прильнуть с поцелуем. Спустя какое-то время он приподнимается и шумно выдыхает Максиму в губы: — Умоляю, возьми меня. Полностью. Делай всё, что хочешь, только… — Ботан не сдерживает горячих слёз, шмыгает носом, но не отводит взгляд. — Что? — Скажи, что я важен для тебя. Что никогда не уйдёшь, будешь со мной… — Не выдумывай, — фыркает Брайн, а затем резко опрокидывает Ботана на живот, приподнимая бёдра. Резкая боль пронзает всё тело, когда Максим входит в него полностью. Ботан скулит под ним, изгибается, сжимая пальцы до побеления. Внутри его охватывает огнём, сердце подпрыгивает до горла, а мысли гудят и путаются, крича лишь одно единственное имя. — Ах-х, Бра-а-йн! Медленнее… За свои слова Ботан получает сильный шлепок по заднице, от которого его член становится ещё твёрже. Приятное, немного болезненное покалывание расходится по всему телу вместе с мурашками. Ботан кричит под ним, задыхается, прося ещё и ещё, словно голодный человек, который не ел несколько недель. Ботан, в каком-то смысле, был сыт по горло этими «играми», но не мог заставить себя сказать «нет». Он всего лишь глупый влюблённый мальчик, так жаждущий ответных чувств. Он готов отдать всего себя ради Максима — ради его счастливой улыбки, случайного прикосновения и возможности быть рядом. Утром Ботан просыпается с тяжёлыми мыслями, бардовыми засосами, которыми усыпана вся шея и желанием закурить. И пусть он пробовал всего однажды (Оливия взяла на спор), и дым чертовски раздражал — всё равно, почему-то, хотелось. А ещё он хотел проснуться в тёплой постели в обнимку с Брайном, но тот, как обычно, сбежал, оставив его одного. С трудом поднявшись, Ботан одевается, а затем направляется на кухню, чтобы заварить чай. Оливия встречает его добродушной ухмылкой, потягивая растворимый латте из кружки Брайна. — Доброе… — Ботан заостряет внимание на этой неприятной детали, поправляя сползающие с переносицы очки. — Давно вернулась? — Сегодня под утро, — соседка пьяно улыбается. — Устроили с подругами «девичник», так сказать. — В каком смысле?.. — Ботан поворачивается к Оливии, хмурясь. — Ты выходишь замуж? Лив, проморгавшись, начинает заливаться смехом, и парню становится неловко от своего тупого вопроса. Наконец, она стирает слёзы с уголков глаз и выдаёт: — Ну ты и дебил, конечно! Просто вчера я… Её прерывает хлопок входной двери. Брайн входит в дом, стряхивая у порога мокрый зонтик и ругаясь себе под нос на отвратительную погоду. — Ох, ну что, нагулялась? — усмехается Макс, проходя на кухню. — Я завтрак купил. — Ага, напоследок, — Оливия вдруг тянется к другу и обнимает, прижимаясь щекой к его животу. «Какого чёрта?» Максим не сдерживает искренней улыбки, а затем вдруг замечает взгляд Ботана. Ошарашенный, полный боли и злости. Его друг смотрит на «парочку» не моргая, пытаясь понять, в какой момент всё полетело к хуям. В какой момент они тайно, за его спиной, начали… — Вы встречаетесь? — чёртов голос дрогнул. — Ага, вчера начали, — Оливия радостно жмурится, прижимаясь к ЕГО любимому всё сильнее. Она не должна его трогать. Не должна обнимать, целовать, пить из его кружки и так мило улыбаться в ответ на ласку. Ведь это Ботан заботится о Максиме, когда тот болен, помогает придумать идею для видео, убирается в его комнате, успокаивает, когда Брайну грустно, помнит все памятные даты от дня рождения его мамы до даты основания канала, включая даже день рождение его грёбаного кота! Это он, блять, тот человек, который никогда и ни в чём ему не отказывает, тот парень, кто любит его до дрожи в коленках. Тот друг, которого использовали каждую ночь… Парень кусает и без того истерзанные губы, сдерживая бурю эмоций внутри, и вдруг понимает, каким же он был идиотом. Это он надеялся. Глупо, бессмысленно, больно. Брайн, конечно же, ничем ему не обязан, но мысли об этом режут его сердце только глубже. Максим поднимает взгляд, по которому становится понятно, что Ботан ему больше не нужен, а затем произносит: — Может скажешь хоть что-нибудь, дружище? Ботан чувствует, словно его бьют чем-то острым — в само сердце. Он искренне не понимает, почему с ним так поступают, чем он заслуживает такое отношение. За свою любовь он получает слова, что убивают его изнутри, отравляют, душат… « Пожалуйста, не будь таким…» Ботан криво улыбается, глотая слёзы, и выдавливает из себя фальшивое: — Я рад за вас. А спустя мгновение подскакивает и срывается за дверь. — С ним всё нормально? — отстраняется Оливия, удивлённо приподняв брови, на что Максим, конечно же, не отвечает.

***

Дождь льёт как из ведра, но Ботан не чувствует холода, шагая по опустевшему парку. Сердце разбито вдребезги, на маленькие осколки, которые отдаются неприятным покалыванием в груди. Он не знает, куда идёт и зачем, всё, что он хочет — быть подальше от дома. Не видеть счастливых Оливию и Брайна. Не видеть никого. Уже спустя несколько минут его одежда насквозь мокрая, тело начинает мелко подрагивать, а мокрая чёлка противно липнет ко лбу, но он продолжает идти, обхватив себя руками. Внезапный собачий лай останавливает его. — Тише, Берта, сидеть! Ботан поднимает голову, шмыгая носом, и видит перед собой Чувака в жёлтой толстовке, который с недоумением разглядывает его с ног до головы. Рядом вьётся огромный ирландский волкодав, которого парнишка едва удерживает на поводке. — Ботан? Ты чего в такую погоду и без зонта? — он быстро подходит к другу, укрывая его под зонтиком. — Женя, а сам-то… — Ботан вытирает мокрые щёки и снимает очки. — Кто в ливень гуляет с собакой? — Берте просто приспичило, а вот с тобой явно что-то случилось, — Женя внимательно смотрит на Ботана обеспокоенным взглядом, а затем хватает под руку и тащит к себе домой. Двое друзей скрываются за косыми линиями дождя, а Берта, высунув язык, мчится следом. В доме у Чувака уютно и светло. Ботан замирает на пороге, не решаясь сделать шаг. Вода стекает с него ручьями на пол, и от этого ему становится неловко. Собака, будто почувствовав настроение гостя, тявкнула и уткнулась мордой ему в колени, подталкивая. — Берта, место! — приказывает Чувак, улыбаясь, а затем подаёт Ботану чистое полотенце. — Проходи, я чай поставлю. — Угу, — кивает тот, опуская взгляд. Берта оттряхивается, разбрызгивая капли в стороны, а затем с невозмутимым видом отправляется на свою лежанку. Ботан идёт следом и попадает в просторную кухню, совмещённую с гостиной. В глаза бросаются лимонные обои, бело-голубой кухонный гарнитур и множество растений в горшочках. Чайник щёлкает, выпуская струю пара, а позади слышатся шаги. — Переоденься в моей комнате, — Женя протягивает другу своё чёрное худи и джинсы. — Надеюсь, размер подойдёт. Ботан чувствует облегчение, когда стягивает с себя липкие, насквозь пропитанные дождём и слезами вещи. Сердце, конечно, всё ещё ноет, но приятная атмосфера дома его успокаивает. Осталось только подумать и решить, как много он хочет рассказать Жене. — Ну, я слушаю. И вот, они сидят за одним столом. Чувак сидит напротив, выжидательно смотрит и молчит, пока Ботан пытается что-то разглядеть на дне кружки с зелёным чаем. Говорить неловко, особенно о подобном — ну кто в здравом уме расскажет, что давал своему другу себя иметь, а тот за спиной завёл себе девушку (при этом, твою подругу, чёрт подери!). Ботану стыдно даже не за свою безрассудную любовь, а за то, что он оказался таким наивным идиотом. Верил, что со временем у Максима появятся чувства. Злость, кипящая глубоко внутри, направлена не на Брайна или Оливию. На себя. — Я… — хрипит Ботан, а Чувак оживляется. — Ненавижу себя. Неприятное, тянущее и гнетущее молчание. Несколько шумных вздохов и — неожиданно — тёплая ладонь на его запястье. Ботан поднимает взгляд, боясь пошевелиться. Женя грустно улыбается. — Из-за Брайна? — Откуда ты… — сердце подскакивает к горлу. — Я с ним недавно пил в баре. Он, когда пьяный, то ещё трепло, — Женя неуверенно переместил пальцы с запястья на ладонь. — Когда я узнал, что он собирается предложить Оливии встречаться, при этом наплевав на тебя, мне захотелось ему врезать. Я надеялся, что это пьяный бред: «не может же он поступить так с тобой», думал я. Прости меня. — Ты тут не при чём! — задыхаясь, отвечает Ботан. — Это я виноват. Только я. — Никогда не извиняйся за любовь, дурак, — шипит Женя, сжимая чужие пальцы. — Брайн просто мудак, который способен без зазрения совести растоптать чувства другого! — Н-но он говорил… — Ботан не сдерживает слёз. — Говорил мне, что я единственный, кого он хочет. Единственный, кто важен… я п-прост-то… да я н-никому не нужен… «Он врал мне… Просто врал…» — Ботану, наконец, приходит в голову эта мысль, которая ядовитой колючкой впивается в глотку. Он был нужен только ради секса. Пусть Брайн и не обещал ему начать встречаться, но своими жестокими словами он вселил надежду в его сердце, а потом ими же морально уничтожил. Ботан понимает. Всё прекрасно, блять, понимает, но не может принять. Женя болезненно смотрит на рыдающего друга, который вытирает слёзы рукавом, и крепче сжимает его ладонь. Затем он встаёт и наклоняется ближе, свободной рукой обхватывая мокрую щёку. Ботан дёргается и поднимает взгляд. — Знаешь, ты не прав. Ты нужен. Мне, например. — Что? Мгновение — и Женя наклоняется ближе, легко касаясь солёных губ Ботана. Тот жмурится, чувствуя, как сердце срывается со старта. Женя медленно и аккуратно целует его, настолько нежно и невесомо, что Ботан начинает сомневаться, сон это или реальность. Тело дрожит, а воздух, пропитанный запахом сладкого чая и напряжения, становится тяжёлым. Когда Ботан впервые отвечает на ласку — неуверенно и даже неуклюже, Чувак дёргается, на секунду остановившись, а затем шумно выдыхает и углубляет поцелуй. Ботан тут же приходит в себя и резко отстраняется, отталкивая друга. Покрасневший Женя виновато улыбается. — Ну вот, ты успокоился. — Ты смеёшься? — сердито хмурится Ботан, а затем вдруг осознаёт, что слёзы, действительно, исчезли, а на душе стало спокойнее. — Извиниться не хочешь? — За любовь не извиняются, — Женя пожимает плечами и встаёт. Ботан удивлённо поднимает взгляд, наблюдая, как напевающий что-то под нос парень копошится в ящичках в поисках чего-нибудь вкусного к чаю (который уже давным давно остыл). Мальчик в очках понимает, что не слышит ничего, кроме его нежного голоса и быстрого стука собственного сердца. Больше нет лживых слов Брайна, которые, как ему казалось, убили его веру в любовь. Всё хорошо. Дождь за окном закончился. Берта, наблюдающая за парнями, сладко зевает и укладывает голову на лапы, будто только что посмотрела фильм со счастливым концом.