Дьявол, храни Королеву

      — Я хочу, чтобы Вы сейчас же, сию же минуту вернули мне моего любовника, мастера!       На протяжении нескольких лет Маргарита снова и снова мысленно возвращалась в тот час, в ту минуту. Снова и снова вспоминала тот взгляд льдистых глаз, полный искренней скорби и — понимания. Вспоминала, как он — Сатана! — хватался за полы ее невесомого платья и как все замерло. И за все эти годы она так и не поняла, было ли все, что она, замершая, тогда слышала. И правда ли она видела слезы на тех глазах.

Бал окончен, и теперь Роковая дверь закрыта. И отрезан путь назад, Выбор твой как яд. Браво, Маргарита! Лунный свет в глазах, и шелк в волосах, И бархат плеч укрыт прозрачной тогой… Я так хотел владеть тобой, Как грешною землей, Чтоб стать сильнее Бога.

      — Очень глупо давать кому-то надежду, не так ли, мессир? Так же, как я дала надежду Фриде, я дала ее и мастеру.       Маргарита мимолетно взглянула на мастера, расположившегося за письменным столом. Он давно уже ничего не писал и давно уже не делал ничего осмысленного. Днем сидел за этим самым столом, уставившись в пустоту, а ближе к вечеру поднимался из-за стола, делал пару шагов до стоящего здесь же, в кабинете, дивана и лежал так до наступления утра — даже глаз не закрывал. На голос Маргариты он перестал откликаться уже как пару месяцев, и только улыбался постоянно уголками губ. Покой окончательно поглотил его. И только Маргарита оставалась живой в этих картонных декорациях из кукольного театра.       Женщина вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, будто могла она еще потревожить покой мастера. Она приблизилась к окну и с силой сжала подоконник. На глазах наворачивались слезы. Вид этого вечнозеленого сада, словно самый сильный яд, отравлял душу некогда королевы, но, к ее глубочайшему сожалению, не мог убить. Что ей теперь остается? Проживать, нет, существовать день за днем, не будучи в силах даже умереть! Красивая игрушка под стеклянным куполом, с которой никогда никто не станет играть, вынужденная вечно пылиться на верхней полке стеллажа, ожидая всего и ничего.       Маргарита вскинула голову, с яростью глядя на ненавистный пейзаж, и тут же, на негнущихся ногах, отшатнулась от окна, словно увидела перед собой призрака. Лучше! Она увидела дьявола.       На горизонте виднелся темный, обрамленный красным, силуэт. Он стремительно приближался к дому, обретая до ноющей боли в груди знакомые очертания. Маргарита стремительно сбежала вниз по лестнице, на ходу вытирая остатки слез рукавом. У нее внутри разгорался настоящий пожар, как тогда, как в ту ночь! Как давно она этого не испытывала!.. Столь же стремительно Маргарита распахнула дверь и тут же застыла на месте. Сердце ее замерло. Дышать она, кажется, тоже перестала.       — Здравствуйте, мессир.       — Добрый день, Маргарита Николаевна.       Что ж, он явно подобрел с Вашим приходом.       Речь Воланда была все так же удивительно спокойна, а улыбка удивительно мягка.       — Вы не против, если я зайду?       — Нет, конечно. Проходите.       Он как-то по-особому хитро взглянул на Маргариту. Она сделала шаг назад, пропуская гостя в дом.       Что же, над нарядом мессир явно долго не думал — надел домашнее. Роскошный черный костюм, слегка, казалось, поблескивающий на свету, дополнял не менее роскошный, черно-красный бархатный плащ, тянущийся шлейфом.       — Что привело Вас сюда, мессир?       — Что же, Вы не рады меня видеть, Маргарита Николаевна?       — Ни в коем случае! — Маргарита запнулась, поняв, что в голосе ее слишком много излишнего энтузиазма. Следующую фразу она произнесла — постаралась произнести — спокойнее и тише. — Очень… очень рада.       — Мне приятно это слышать.       Воланд сделал шаг в сторону Маргариты. Она даже не пошевелилась, прямо глядя на него.       — Как Вы поживаете, Марго?       — Ох, все прекрасно, просто замечательно, мне все очень, — Маргарита на мгновение замолчала, не в силах выдерживать такой поток лжи. Руки у нее затряслись. Закончила она уже намного тише, — нравится.       — Да? — сарказм так и сквозил в словах Воланда. — А как поживает Ваш возлюбленный, мастер?       О, он все знает, он все прекрасно знает и сам!       Маргарита посмотрела на Воланда со смесью столь горького отчаяния и искренней печали во взгляде, что давно остановившееся его сердце сжалось. Она тут же отвернулась, и голос ее зазвучал как-то до безумия отстраненно.       — С ним тоже все хорошо, мессир. Он в полном порядке. Я так думаю… Наверное, к такому и стремится человек, прося покоя.       Маргарита почувствовала, как на ее плечо опустилась тяжелая рука. Она сжала кулаки, страстно желая прильнуть к этой руке щекой, накрыть ее своей…       — Покой полностью поглотил его, моя донна. Но разве Вы просили покоя?       — Чего Вы этим добиваетесь?! — Маргарита стремительно развернулась на каблуках. Голос ее дрожал. Саму ее всю трясло. В изумрудных глазах плясал огонь и — стояли слезы. Изнутри ее разрывал бушующий ураган неясных, непонятных эмоций, и Маргарита не имела ни малейшего понятия, как его остановить.       — Вы проявили милосердие к Фриде, — Воланд сделал шаг вперед, — проявили милосердие к мастеру, — еще шаг. Теперь они оказались совсем близко друг к другу, — так проявите же наконец милосердие к себе, королева Марго, — последние слова он произнес почти шепотом, находясь буквально в нескольких сантиметрах от ее лица. Маргарита чувствовала, как испаряются последние крупицы ее самообладания.       — Чего Вы желаете для себя?! — Воланд отстранился и положил обе руки на плечи Маргарите, теперь заглядывая ей в глаза. Голос его громом прогремел в гнетущей тишине дома.       — Я хочу, чтобы Вы… — ее же голос срывался. Голова у Маргариты начинала кружиться, — Вы!!! — она обхватила лицо Воланда ладонями, словно боясь, что он — всего лишь галлюцинация, и может исчезнуть в любой момент. Воланд накрыл ее ладони своими, сжимая их. Он боялся того же. — Забрали меня наконец отсюда!       — Ваше желание — закон, моя королева.       Воланд вновь наклонился к Маргарите, теперь даже не пытаясь сохранять какую бы то ни было дистанцию. Впрочем, теперь в этом и так не было никакой нужды. Одной рукой он коснулся шеи Маргариты, другой же обнял ее за плечи, тут же укрывая своим плащом. Он накрыл ее губы своими — сначала совсем невесомо, но позже страстно впиваясь в них поцелуем. Маргарита все так же не могла, да и не хотела, отпустить лица Воланда.       Закатный луч покойного солнца на миг осветил два силуэта.       Спустя мгновение их уже не было в комнате.