Все для нее

Как долго можно кататься по ночному Стамбулу? Пока не уснешь за рулем... или не проголодаешься как следует? Нет, есть Бураку не хотелось, но в сон клонило немилосердно, и на очередном повороте он все-таки развернул своего железного коня к дому. Однако сон покинул его сразу, как только он переступил порог собственной спальни. Безрезультатно проворочавшись в постели пару часов и отлежав все бока, Бурак принялся слоняться по дому, не находя себе места. Мысли постоянно возвращались к разговору с Фахрийе. С первых же секунд, как только вышел от нее, он пожалел, что с его губ сорвались те самые слова. Сразу же попытался дозвониться ей и был готов просить прощения за свою несдержанность, но Эф не стала с ним разговаривать. Хотелось то ли выть на луну, то ли разрушить что-нибудь. Хотя... с такими желаниями стоило быть осторожнее: похоже, он уже разрушил (и именно то, что так долго и упорно пытался построить). Но почему она так упрямо не хочет открыто сказать всем, что они стали парой? Разве он тот, кого стоит стыдиться? Пожалуй, впервые в жизни Бурак сам хотел кричать на весь мир о своих чувствах, показать всему свету свою красавицу-возлюбленную, а ей это было совсем не нужно. Поди пойми этих женщин. Вернее, одну-единственную, которую безумно хотелось понять, вот только ничего не получалось, как он ни старался. Молодой человек долго бродил по дому в поисках места, где можно было приклонить голову и хоть немного поспать, но нигде не мог уснуть. В конце концов сон сморил его сидящим за столом в кабинете. Утреннее пробуждение принесло одни лишь муки: страшно болела шея, отдохнувшим Бурак себя совсем не чувствовал, к тому же, утро оказалось не мудрее вечера и ответа на вопрос «что делать дальше?» не принесло. Чашка кофе совершенно не облегчила его страданий, и мужчина решил отвлечься на работу. Но и работа не затягивала: неудержимо влекло в Истинийе, хотя там его, как он считал, никто не ждал. Будто бы в насмешку над сумятицей в душе на пороге его дома появился посыльный из ювелирного салона, с широкой улыбкой на лице передавая ему сделанный накануне заказ. Пришлось улыбнуться в ответ: не скажешь ведь ни в чем неповинному пареньку, что именно в этот раз он поспешил с выполнением своей работы. Бурак намеренно вызвал в себе заряд здоровой злости на любимую и бросился, как в огонь, на просторы интернета! Поблагодарил магазин за оперативность, заодно сделав ему рекламу; бездумно полистал страницы инстаграмма и твиттера тех, на кого сам был подписан; забрался в какие-то дебри всемирной паутины и тут вдруг обнаружил твит, повторяющий новости вчерашних газет. Поддавшись настроению, разместил его в своих фаворитах, однако чуть позже одумался и удалил, справедливо решив, что Эф за его очередную самодеятельность может и в самом деле разорвать отношения. Пока же его разум упорно противился тому, чтобы поверить в серьезность ее угрозы. Да не допустит он этого! Не для того он с таким трудом добивался ее, чтобы теперь отпустить! В природе вступал в свои права самый жаркий месяц лета, а в груди Фахрийе пылали костры инквизиции, заживо сжигавшие ее страдающее сердечко. Из-за ссоры с любимым человеком ее не радовало даже грядущее получение диплома. Вообще ничто не радовало. Глаза постоянно были на мокром месте, чего с ней уже давно не случалось, все валилось из рук. Поэтому звонок Энише оказался как нельзя кстати. Что лучше шопинга может поднять женщине настроение? Разве что съеденный целиком любимый малиновый торт... Обычно желание потратить деньги у Эф возникало спонтанно, уже во время прогулки с одной из подруг, но в этот день настолько хотелось забыться и отвлечься от снедающего ее отчаяния, что идея совершить сокрушительный набег на бутики женской одежды, обуви, украшений и всевозможных мелочей пришла в ее голову сразу, как только она услышала голос подруги. Самыми лучшими местами для шопинга в Стамбуле Эф считала бульвар Багдат и Нишанташи, но теперь выбор девушек пал на Бешикташ, где тоже было немало мест, позволяющих со вкусом предаваться безумным тратам. Однако, в отличие от Энише, с удовольствием сделавшей несколько удачных покупок, Эф на этот раз не потратила ни куруша. За какую бы вещь она ни бралась, сразу невольно пыталась представить себе реакцию Бурака: как он посмотрит на нее вот в этой новой кофточке... понравятся ли ему эти босоножки, или вот та шляпка, - и изделие сразу же отправлялось на свое место. После того, как в ее руках оказались ажурные чулочки, а Энише с откровенным намеком подмигнула ей, Эф прекратила истязать себя и потянула подругу к выходу из торговых рядов. В конце концов, они и так прошагали не один километр, обойдя невероятное количество магазинчиков. Стало страшно, насколько быстро она привыкла сверять свою жизнь и даже манеру одеваться со своим новым возлюбленным, ждать его одобрения, насколько ей хотелось понравиться и угодить именно ему. Устав от долгой ходьбы, девушки зашли в кафе, выпили чаю с пирожными — если уж шопинг не принес желаемого забвения, стоило хотя бы насладиться незабываемым вкусом турецких сладостей. - Эвджи, какая-то ты сегодня скучная, - Энише уже давно смотрела на подругу с подозрением, но пока была увлечена тратой денег, не могла сосредоточиться на серьезном разговоре, и только когда Эф без зазрения совести прервала ее полет, выхватив из рук небывалой красоты комплект нижнего белья, она переключилась на непривычно подавленный вид подруги. - Не бери в голову. Усталость, наверно, - как можно беспечнее обронила в ответ Эф. - Усталость? - с сомнением переспросила подруга. - Интересно, от чего это наша милая Эф так устала, что ее даже шопинг не радует? - Прости меня, Энише, - Фахрийе наклонилась и через столик протянула свою руку к руке подруги, - я не хочу об этом говорить сегодня. Может, позже, когда на душе будет не так муторно... - Эээ, кто посмел обидеть нашу девочку? - в глазах Энише застыл напряженный вопрос, но по ее взгляду было ясно, что девушка догадывается, кто явился причиной расстройства Эф. - Не пытай меня, прошу, - попросила Фахрийе, вдруг смутившись от слова «девочка», привилегия произносить которое теперь принадлежала Бу. Она тут же поспешила сменить тему разговора и стала упрашивать Энише еще раз рассказать о том, что она купила. Какая же женщина откажет себе в удовольствии лишний раз перебрать (хотя бы в памяти) новые, дорогие ее сердцу, вещицы? - Вот если бы ты меня не выдернула из «Жемчужины»... - с упреком проговорила девушка, закончив перечислять длинный перечень своих приобретений. - Энише, ну не сердись. Обещаю, что в следующий раз буду паинькой, - Эвджи умоляюще сложила перед собой ладошки и придала лицу умильно-смешное выражение. - О, не обещай! - отмахнулась от ее слов подружка. - Сомневаюсь, что этот следующий раз скоро наступит. Эф виновато улыбнулась и не стала спорить с подругой: трудно было предугадать, когда они снова увидятся. Сладость пахлавы во рту так и не добавила радости ее мыслям. Как только они с Энише разъехались, воспоминания вернули Эф в прошлый вечер, и настроение стремительно ухнуло вниз. Пробки на дорогах окончательно придавили его. В голове крутились, пугая своей обреченностью, самые невероятные мысли. О том, что Фахрийе не приедет на следующее занятие по танцам; о том, что она откажется сниматься в его фильме. Но больше всего приводила в отчаяние вероятность того, что она передумает выходить за него замуж. Мысль об этом была настолько непереносимой, что у Бурака разболелась голова. Чтобы как-то остановить поток негатива, рождающегося в его воспаленном мозгу, молодой человек сделал очередную попытку заняться работой. Однако дальше обдумывания сложившейся неприятной ситуации дело так и не сдвинулось. Вдоль и поперек исходив свое холостяцкое жилище, он наконец позвонил Доруку. Необходимо было с кем-то поговорить и желательно на отвлеченную тему. Давний друг подходил для этого как нельзя лучше. Они вместе учились на факультете изобразительного искусства в Университете Мармара, и при встрече им всегда было о чем поговорить и что обсудить. Да и не виделись они уже давно: чем не основание для встречи? Дорук только-только вернулся с отдыха, который позволил себе после нескольких месяцев напряженной работы, вылившейся в довольно успешную выставку его творений. Бураку не удалось побывать на ней, но некоторые работы, выставленные другом, он видел еще в процессе их создания. К творчеству друга он относился неоднозначно, безусловно признавая за ним наличие большого таланта. Все работы Дорука несли в себе глубокий смысл, постичь который было дано не каждому. Даже обладая безграничной фантазией, имея многолетний опыт общения с автором работ и практически идентичное с ним образование, Бурак далеко не всегда сходу мог понять авторский замысел той или иной работы друга и иногда подолгу ломал голову, пытаясь его разгадать. Его восхищала способность Дорука к скрупулезной детализации своих творений, однако общая сюрреалистическая направленность и эпатажность работ часто не находила отклика в душе Бурака, воспринимающего мир более целомудренно и не так агрессивно. Будучи не столько художником, сколько фотографом, он привык искать необычные формы и образы в том, что было реально зримо, в то время как Дорук выплескивал на бумагу свое внутреннее мироощущение. Кроме общей направленности курсов, которые оба изучали в университете, они еще со студенческих времен любили машины, скорость и светящийся неоновыми огнями город. И теперь, впервые за долгое время оказавшись вместе, они самозабвенно разъезжали по ярко освещенным улицам Стамбула и увлеченно разговаривали, щедро делясь друг с другом новостями. На какое-то время Бураку действительно удалось отвлечься. Встреча с репортерами бульварных газетенок в Бебеке не стала для мужчин неожиданностью, однако ни один из них не смог бы назвать ее приятной. Наиболее желанной добычей для журналистов, безусловно, был Бурак Озчивит, и вопросы, которые они бросились задавать, адресовались по большей части ему. Обладая открытым нравом и добрым сердцем, талантливый актер даже представителей этой назойливой братии всегда встречал улыбкой и безграничным терпением. Однако и ангельскому терпению однажды может наступить конец. Глупость, бестактность и однобокость их вопросов давно перестала удивлять молодого человека, но чем больше он общался с журналистами, тем чаще задавался вопросом о компетентности людей, с упрямством тугодумов твердящих одно и то же при каждой с ним встрече. На этот раз он даже не счел необходимым улыбаться глупым и надоедливым представителям СМИ. В конце концов, он тоже был живым человеком, у которого, как у всех остальных, могли быть проблемы или просто плохое настроение. Вопросы, которые зазвучали из уст чересчур энергичных работников турецкой желтой прессы, как обычно, не блистали ни оригинальностью, ни остроумием. А последний вызвал такое глухое раздражение, что лишь непомерным усилием воли актер заставил себя проглотить оскорбления в их адрес. Это какими же надо быть недоумками, чтобы с неуклонным постоянством спрашивать о Джейлан, чье имя и образ давно стерлись из его памяти? «Вы все еще там?» - ответил он вопросом на вопрос и от дальнейшей беседы просто-напросто оказался. После встречи с папарацци все приобретенное за вечер благодушие как ветром сдуло, и Бурак снова сделался мрачным и неулыбчивым. Дорук, конечно, заметил перемену в его настроении, но не в его силах было повернуть время вспять и вернуть улыбку на лицо друга. Вскоре они подъехали к дому Дорука, где и распрощались. Зря Бурак надеялся найти забвение от встречи с давним другом. Расставшись с ним, он чувствовал себя таким же раздавленным и одиноким, как и утром. Молодой человек перестал изводить себя и поехал к Фахрийе. Было уже довольно поздно, но, несмотря на это, в одном из окон ее квартиры горел свет... Дверь открылась, даже не дав отзвучать мелодия звонка, будто девушка сидела у самой двери и ждала. Его?.. Вид ее заставил Бурака устыдиться сказанных накануне слов еще больше. Казалось, что она не сомкнула глаз с прошлого вечера, как и он сам. Бурак толкнул дверь, чтобы она захлопнулась, и в мгновение ока подлетел к своей несчастной девочке, обхватил ее руками и прижал к сердцу. - Прости меня, прости. Я не должен был так говорить, - терся он щекой о ее макушку, а в его груди расцветали уже привычные, когда любимая была с ним, тепло и нежность. Фахрийе от неожиданности покачнулась, но тут же вцепилась в него обеими руками, будто он мог снова уйти, и замерла, заслушавшись стуком сердца, которое снова билось так близко. Так и стояли, сжимая друг друга. То ли выпустить боялись, то ли сами себе не верили, что снова рядом, снова вместе. А потом со всей силой истосковавшихся сердец бросились одаривать друг друга самыми трепетными словами, взглядами, прикосновениями. - Я почти не спал прошлой ночью, - Бурак обвел круги, которые залегли под глазами Эф, и приблизил свою ладонь к ее щеке. - Я тоже, - девушка тут же прижалась к его руке и потерлась о нее, на несколько секунд прикрыв глаза. - Не могу без тебя, - шепотом признался Бурак, будто в самой страшной тайне, и поймал увлажнившийся взгляд карих глаз. - Думала, ты больше никогда не придешь, - несмело улыбнулась Фахрийе, но ее губы дрогнули, а под мужскую ладонь, лежащую на ее щеке, все-таки сбежала предательская соленая капля. - Не плачь, пожалуйста. Я не сумел бы так... - ответил он ей такой же робкой улыбкой и прижался лбом к ее лбу, - у меня все внутри стынет, когда тебя нет рядом. - А у меня огнем горит, - нервно хихикнула Эф и погладила его по заросшей за сутки щеке. Бурак перехватил ее ладошку и стал целовать в самую серединку, прикрыв от удовольствия глаза. Вскоре тихих нежностей стало не хватать, и Бурак, ловко скинув с себя ненужную обувь и верхнюю одежду, поднял любимую на руки и отнес в спальню. Там они долго и сладко мирились, качественно и со всей страстью скрепляя мир. Однако бессонная предыдущая ночь дала о себе знать, и вскоре счастливые влюбленные уснули, не размыкая крепких объятий, словно боялись во сне потерять друг друга. Последним, о чем подумала Эф, проваливаясь в состояние блаженного сна, было то, что утреннее солнце ни в коем случае не должно застать их вот так, тесно-тесно переплетенными. Стоило, конечно, лечь отдельно от мужчины, раз уж она решила соблюдать пост, но отказаться от любимого тепла и запаха в эту ночь у девушки не хватило силы воли; к тому же, по-хозяйски обхватившие ее руки не давали ей возможности отодвинуться.