In the pale moonlight

Либо человечество покончит с войной, либо война покончит с человечеством. Джон Кеннеди

      –… Что это сигнал HD 164595 из созвездия Геркулеса. 11 гигагерц, 95 световых лет от Солнца. Он до сих пор настаивает на том, что это…       Темнокожая женщина средних лет изобразила в воздухе кавычки, устало закатив глаза. Ее собеседница, стоящая рядом, указала взглядом на противоположный конец кабинета, где в дверях стояла их новая сотрудница. На ней был надето короткое синее платье-футляр и совершенно детские белые туфли с бантиками. Девушка хотела было тихо развернуться на своих каблучках и незаметно уйти. Она знала заранее чем закончится эта дискуссия.       – Паола, милочка, не стой в дверях! – Она повернулась в сторону вошедшей девушки. – Мы с Джессикой не можем прийти к решению: к какому типу относится сверхразвитая цивилизация, отправившая нам сигнал аж из созвездия Геркулеса! Может быть ты знаешь, что на этот счет думает наш мистер Яхочуверить?       – Ко второму по шкале Кардашева. – Ничуть не смутившись ответила Паола.       – В-о-о-т оно что-о-о-о… – Задумчиво протянула темнокожая женщина, главный инженер лаборатории по контролю за эксплуатацией ракетных двигателей, и что немаловажно, вдова конгрессмена Пэйджа. – Мне казалось, что к первому. Хорошо, что не поставила на кон пять сотен баксов. А то, ей богу, пойду пешком до Луизианы на Рождественские каникулы.       Розанна Пэйдж, именно так звали эту острую на язык выдающуюся женщину, взяла руки Паолы в свои, и по-матерински снисходительно посмотрела на нее сверху вниз. Паола устало вздохнула. Она вновь почувствовала себя нашкодившим ребенком, маленькой девочкой, которая не приготовила вовремя домашнее задание и вынуждена нелепо оправдываться перед учителем, который насквозь видит ее ложь.       – Розанна…       – Нет, милочка, глянь на себя! Сделай что-нибудь со своей худобой, иначе, видит Бог, я начну отдавать тебе вещи моей младшей дочери! А цвет кожи… Ты с ума сошла! Жить в Аризоне и не появляться на Солнце! Я скажу МакКинли, чтобы выгонял тебя на улицу каждые два часа! Ты сама не своя с тех пор, как вернулась из Атакамы. В чем дело?       Паола отвела в сторону глаза, дав возможность третьей женщине, которая, к слову, курировала строительство перелетного модуля для марсохода и являлась едва ли не основоположником «современной марсианской истории», тактично кашлянуть и скрыться в лабиринтах центра.       Розанна Пэйдж встала, чтобы закрыть за ней дверь, а затем присела на совершенно не вписывающийся в строгий, лаконичный дизайн кабинета, ярко-оранжевый кожаный диван. Паола подошла к окну. Солнце подошло к своему пику, опаляя безжизненную пустыню своими лучами. Пустыню, которая так похожа на ландшафт какой-нибудь далекой планеты. Там, где любой камень под ногами может оказаться живым, где кактус- и не кактус вовсе, а разумное существо. Там, где светят не одно, а два солнца, а ночью, которая длится намного дольше земной, звезды такие яркие, как если бриллианты рассыпать на черном бархате. Да грошь цена всем этим земным побрякушкам! За такие пейзажи не грех все земные богатства отдать!       Паола ловко запрыгнула на стол, заваленный свежими снимками шаровых скоплений в галактике Андромеды. Монитор угрожающе пошатнулся, едва не подвергнувшись влиянию гравитации.       Девушка смотрела в даль, чему-то улыбаясь. Розанна не выдержала и подошла к окну, чтобы опустить жалюзи. В кабинете был слышен только шум кондиционера. Едва картинка за окном превратилась в белые полосы, Паола повернулась к Розанне, которая как строгая, но добрая мать, сложила руки на боках, от чего показалась девушке еще большего размера, чем она была.       – Паола… – Тихо, но с укоризной, произнесла главный инженер.       – Там есть экзопланета. От Солнца примерно 17 световых. Мы с Оли…       – Опять! Опять этот псих! Оливер сказал то-то, Оливер вычислил то-то, Оливер видел летающую колбасу! Паола, он болен! Ты ведь училась на психолога, знаешь, что такое идея фикс. Он зациклен на зеленых человечках, ему всюду мерещатся заговоры. Почему ты веришь ему?       Паола сделала глубокий вдох и гордо вздернула подбородок, отчего ее идеально уложенные каштановые волосы разметались по худеньким плечам.       – А кому надо верить? Если летающая колбаса – это выдумка, зачем ее ретушировать? Если на прямой трансляции со станции появляется некое внезапное свечение, или непонятно откуда взявшийся зонд, зачем прерывать трансляцию? Зачем ты, Розанна, отправляешь ракеты за пределы Земли? Если там ничего нет, тогда что изучать? Зачем нам нужно НАСА? Мы все здесь сидим не ради финансирования или удовлетворения своих амбиций. Каждый из нас готов пахать тут день и ночь за сотню баксов и тарелку каши. Посмотри на это! – Паола сгребла в кучу недавние снимки и протянула Розанне. – Смотри! Только идиот скажет, что там не может быть жизни! Кто дал человечеству право считать себя единственной разумной жизнью во Вселенной?       Женщина скептически посмотрела на Паолу и взяла в руки стопку фотографий, графиков и диаграмм. Она вновь села на оранжевый диван, рассматривая каждый снимок.       А девушка повернулась к окну, сложив руки на груди.       – Я поменяла специальность, потому что я верю в то, что делаю. И… – Успокоившись продолжила Паола.       – Милочка, - Розанна отвлеклась от снимков, устремив взгляд сторону окна, – На последнем заседании Конгресса…       Но девушка резко оборвала ее.       – Мне плевать на Конгресс и на тех, кто там сидит! Если бы не эти… эти… – Она тщетно пыталась подобрать подходящие слова под укоризненный взгляд своей собеседницы. – Розанна, их мир ограничен мягкими креслами, на котором сидят их задницы, любовницами, любовниками, банковскими картами и парой-тройкой скандалов в конце карьеры. Я уверена, что зная все об акциях Доу Джонса, они не знают вращается ли Земля вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли. Мы для них – заноза, куда надо вкладывать деньги, чтобы не упасть в грязь лицом перед всем миром.       – Подожди-ка. Сенатор Колдуэлл…       – Придурок.       – Приходил к нам на воскресный ужин в прошлую субботу! – Повысила голос Пэйдж.       – Я попросила его взять тебя и еще нескольких молодых ученых, за исключением Оливера, конечно же, на съезд в Техасе. Он может выделить вам всем, и университету с обсерваторией, гранты на исследования чего хотите.       – А взамен? Назвать звезду в его честь? – Усмехнулась Паола.       – Галактику.       – Шутишь?       – Нет.       Паола устало потерла переносицу, а потом вдруг заливисто захохотала.       – Я на секунду представила, что будет если вдруг эта галактика уже заселена и имеет свое название, а тут «Галактика сенатора Колдуэлла». А разумные существа, которые берут энергию отовсюду, и знать не знают, что есть в какой-то Солнечной системе, на отсталой планете Земля, такой сенатор Колдуэлл, который подкинул пару тысяч молодым энтузиастам на исследования, а те открыли галактику и назвали ее в его честь. Знаешь, а пожалуй, стоит намекнуть ему и остальным, что на той экзопланете полно полезных ископаемых. Уверяю, что деньги тут же найдутся. Да еще свыше необходимого.       Розанна широко улыбнулась.       – Милочка моя, послушай, что скажет тебе твоя старая глупая тетка Пэйдж.       –Ты не старая. – Девушка отошла от окна и в следующий миг бросилась на диван к Розанне, чтобы положить голову на ее колени.       – Ну, и на том спасибо!       Они замолчали.       Розанна гладила Паолу по голове, перебирая прядь за прядью. Совсем как мама в детстве. На секунду она вдруг почувствовала себя такой беззащитной, что ей показалось, будто весь груз ответственности рухнет на нее под аплодисменты и насмешки коллег, которые так и норовили придумать им с Оливером новую обидную кличку. Но Розанна стала для нее самым настоящим атлантом, которая держит на своих плечах недружелюбную планету под названием «Мыпокоряемкосмос».       – Когда мы были детьми… – Тихо начала Паола. – Мы с Оливером часто гуляли около фермы Гаррисона. Считали его коров. В то время в новостях часто мелькали заголовки «На ферме такой-то пропали или обескровлены животные». И однажды под вечер, когда мы уже вернулись домой и прощались у калитки, увидели в небе яркую вспышку. Несколько секунд и она как будто затухла прямо в стороне фермы Гаррисона. Возвращаться туда было поздно, путь неблизкий. И мы с Оливером условились пойти туда в полночь.       В тот вечер я незаметно собрала рюкзак со всем необходимым, поужинала и пошла спать. Обычно мама засыпала долго, все ходила по дому, думала… А тут родители ушли сразу после ужина. Меня колотила дрожь, предвкушение, что я вот-вот раскрою какую-то страшную тайну, и я, открыв окно и бросив рюкзак на землю, тихо спустилась по водосточной трубе вниз. Хорошо, что в тот вечер было полнолуние и не нужно было брать с собой фонарь. На часах было около 10 вечера, но Оливер уже ждал меня. На его плече висело отцовское ружье. Он взял меня за руку, и мы пошли в сторону фермы. За ней был лес. Представляешь, там были трехсотлетние деревья! Которые росли еще до Гражданской войны! Именно там, как мы поняли, упала летающая тарелка.       На секунду Розанна прекратила перебирать ее пряди и глубоко, а может быть даже сочувствующе, вздохнула. Но заметив, что Паола резко замолчала, вновь продолжила.       – Это было сравнимо с открытием рождественских подарков. Ты так долго хотела что-то, и вот под Рождество, ночью ты бежишь смотреть что же лежит под елкой… Так и мы с Оливером предвкушали этот восторг первого контакта. По дороге мы строили различные гипотезы о том, какие Они: низкорослые или высокие, какой цвет их кожи, как они разговаривают или не разговаривают вовсе. А может быть их язык звучит совершенно фантастически. Но мне почему-то казалось, что они похожи на людей, только чем-нибудь отличаются внешне. А Оливер сказал, что они намного разумнее нас. Мало ли почему корабль терпит бедствие.       Нам очень хотелось, чтобы первые кого увидели бы инопланетяне были мы, а не военные в костюмах химзащиты. Мы бежали изо всех сил.       – А зачем Оливер взял отцовское ружье?       – От военных. Мы думали, что пришельцев придется защищать… Я даже взяла аптечку на случай, если кто-то из них ранен.       Розанна засмеялась. Но по-матерински, по-доброму. Она смотрела на Паолу и в этот момент ее глаза блестели. Так смотрит мать на свое дитя, которое пытается делать свои первые шаги. Встает, падает и поднимается.       – Через полчаса мы оставили позади себя дом, а затем и ферму Гаррисона. Где-то вдали я слышала вой собак. Я взглянула на компас и часы… А дальше… Розанна, клянусь тебе, время пропало!       Она приподнялась и села на диван. Ей хотелось смотреть в глаза и видеть понимание. Выражение лица женщины было нечитаемым.       – На моих часах было 22.45. Стрелка компаса крутилась так бешено, что в нем уже не было надобности и я выбросила его вместе с часами. Сама не знаю почему.       А Оливер… Оливер отпустил мою руку и как будто исчез. Мне сложно описать это ощущение. Словно мы оказались внезапно под толщей воды, где все границы нечеткие, размытые, а звуки доносятся с замедлением. Не уверена, что я в этот момент стояла на земле, а не пыталась сделать шаги по воздуху. Как инженер ты должна знать, что такое возможно если гравитационное поле нарушено.       Розанна Пэйдж медленно кивнула.       – А самое странное то, что я почувствовала, что под этой толщей воды есть кто-то еще, кроме нас с Оливером и в тот самый момент, когда я наступала… на воздух, он или они… наблюдали за мной. Это тяжело объяснить словами. Мы ведь были детьми, а это что-то… сверхчеловеческое, превосходящее. Было невозможным произнести хоть слово. Я даже забыла заготовленную речь и приветствие, но Розанна, это не фантазия ребенка! Мои мысли кто-то читал как книгу!       Кончилось все так резко, словно бы нас выдернули из-под толщи воды. Но в ту секунду… – Паола прервала свою речь, чтобы налить стакан воды из кулера. – Позже мы с Оливером сами попросили родителей показать нас психиатру. Несколько врачей, смотревших нас, сказали, что отклонений нет.       – А время?       – Когда нас нашли военные, на их часах было 2:07. На часах Оливера 22:45. Ночь мы провели в больнице. А наутро пришел какой-то генерал с конфетами и сказал, что это был дым от индейских костров. Дескать у них какой-то праздник был, и они запускали фейерверки. Я спросила на всех ли индейских праздниках присутствует наша армия, да еще с оружием и в костюмах химзащиты… Он рассмеялся и ответил, что было всего несколько человек из командования, а костюмы химзащиты нам привиделись. И вообще, мало ли что там жгут индейцы. На утверждение, что поблизости нет и не было никогда резерваций, он промолчал.       – Врачи подвергали вас гипнозу?       – Оливер проходил несколько раз по своему желанию. Регрессивный гипноз мало что дал. Всякий раз, когда он пытался вспомнить, то начинал кричать от боли. Говорит, что это сравнимо с сотней игл под кожей. Он, как и я, уверен, что мы помним куда больше. Еще у него странный шрам за ухом.       – Мало ли отчего шрамы бывают.       Часы на противоположной стене вдруг затикали, как показалось Паоле, громче обычного. Она украдкой взглянула на них и те ощущения воспоминания, которые она испытала тогда в лесу, вновь накрыли ее.       – Когда-то все поклонялись Декарту с его механистической теорией, потом на горизонте появился Эйнштейн, который скинул его с Олимпа. Оказалось, что Вселенная не так и упорядочена… Всему нужно время, Розанна. Сто лет назад смартфоны были фантастикой, а сегодня это нечто обыденное наряду со скайпом. Мы рвемся покорять космос, хотя наш океан изучен только лишь на 10%. Мир полон парадоксов. А если бы нам выделили хоть несколько десятков тысяч… если бы в нас поверили, Розанна…       Женщина устало вздохнула и указала кивком головы на висевшую на стене фотографию позади девушки. Та обернулась. На ней был запечатлен тот самый маленький шаг для человека, но гигантский для человечества.       – Мой отец рассказывал каких трудов стоила эта миссия. Разумеется, он умолчал о многом… О жертвах, о судьбах людей, учувствовавших в ней. Те люди были энтузиасты, а сейчас о них никто и не вспомнит… Но речь не об этом. – Она понизила голос, а затем выдержала долгую паузу, не решаясь произнести вслух. – Там наверху заваривается какая-то каша. Я не знаю подробностей, но денежки там водятся. И если ты будешь держать ротик на замке, то у тебя есть неплохие шансы попасть в перспективный, но закрытый проект.       Паола отстранилась от инженера. Теперь на лице Розанны можно было прочитать что же именно она имеет в виду. Паоле, как молодому астрофизику, хотелось верить, что наконец появился шанс поймать истину за хвост.       – Не хочешь быть в числе первых, а? – Розанна Пэйдж постучала пальцем по фотографии Марса, висевшую рядом со снимком Армстронга на Луне.       Девушка закрыла руками рот, чтобы не закричать от восторга. Шанс ближе, чем она думала! Ей показалось, что она в эту же минуту стоит на поверхности красной планеты, а в сотнях километрах от нее возвышается загадочная гора Олимп.       – И что же надо сделать?       – В следующем месяце сенатор Колдуэлл вместе с другими сенаторами будет ужинать у меня дома. Разумеется, твое присутствие обязательно. И это не обсуждается. Из вашей группы я позову Коула и Джесс. Все.       – А…       – Нет. Там соберутся адекватные люди, сильные мира сего, я не хочу краснеть за твоего друга. И еще… – Розанна внимательно посмотрела на Паолу, и произнесла, взвешивая каждое слово. – Сенатор Колдуэлл очень заинтересовался тобой и твоей работой в частности. Тихо, милочка! Я обещала твоей матери выгодно пристроить тебя! Я не всегда буду работать здесь и защищать тебя! Без влиятельного покровителя тут не обойтись…       Астрофизик поморщилась.       – Это не то, о чем ты подумала! Он холост. Хорошо, нет, я бы сказала отлично образован. Подкован во всех областях человеческих знаний. Богат. Даже внешне весьма обаятелен. Что редкость, согласись.       – Конечно. – Пробурчала в ответ Паола.       – Порядочен.       – И ему 90 лет.       – Он примерно моего возраста. Ничего. Никто не настаивает сразу под венец идти. Присмотритесь, поговорите. Ты у меня девочка умная. А когда молчишь и улыбаешься – цены тебе нет!       Розанна потрепала девушку за обе щеки и попыталась пальцами нарисовать улыбку на ее внезапно побледневшем лице.       «Наверняка какой-нибудь дед». – С грустью подумала Паола.       – Тебе уже 30, милочка. Пора бы о детях подумать. Не будешь же ты всю жизнь мотаться по миру, выискивая зеленых человечков. Это все хорошо до поры до времени, но поверь мне, с годами тебе все больше будет хотеться домашнего уюта. Ну, а если он тебе не понравится, то будь хотя бы ласковой, не остри. От него много что зависит. Он не последний человек в Сенате и вообще…       –…в правительстве. – Иронично закончила за нее астрофизик, изображая шутливый реверанс.       Розанна Пэйдж взяла свою сумку, висевшую на вешалке у входа, и, бросив прощальный взгляд на Паолу, словно она маленький ребенок, который остается первый раз дома один, тихо, но строго ответила:       – Он и есть правительство.       Дверь за инженером бесшумно закрылась. На часах было 16:53.