Last dance

      Искусство. Довольно растяжимое понятие. Можно его применять к абсолютно разным вещам, начиная от небольших штрихов карандашами и заканчивая масштабными произведениями высшего искусства. Оно позволяет каждому человеку расширить свой кругозор, познать что-то необычное и прекрасное, забыть о каких-либо проблемах и влиться в этот чудесный поток красоты.       Танцы занимают большую часть жизни юного омеги, ведь еще с раннего детства его отправили в балетную школу, надеясь, что мальчик преуспеет в этом направлении и сможет получать удовольствие от каждого занятия. Так и было. Он оттачивал все движения, соблюдал любое правило, которое ему говорили, старался узнавать как можно больше о балете. Балет стал его основным законом.       Молодой омега стоял перед огромным зеркалом, который был расположен вдоль всей стены большого помещения. Свет тускло падал на его худощавое от частых диет тело, освещая лишь небольшую часть зала. Парень громко выдохнул и поднял голову вверх, начиная плавно двигаться под мелодичную музыку, которая отдавалась эхом в каждом уголке. Она наполняла его уверенностью и энергией, под нее хотелось танцевать и танцевать, да так, чтобы показать всем идеально отточенные движения, пластичность и невероятную гибкость тела. Душа омеги не могла прожить без любимого занятия, она заставляла его трудиться до обмороков и серьезных повреждений, а парень грезил желанием доказать всему миру, что он способен на что-то.       Резкая боль в колене заставляет светловолосого упасть на пол и взвыть от такой внезапности. Он вытирает тыльной стороной ладони глаза и тихонько шмыгает носом, растирая пальцами больное место. Уже не первый день ему приходится страдать, но большую часть напряжения вызывают смешки и подкалывания со стороны «коллег». Никто не принимал этого омегу серьезно, называли немощным и не талантливым, вызывая новые потоки слез, которые тот скрывал в кабинке туалета, постоянно как-то мешали и не желали с ним общаться. К сожалению, мир балета очень суров, здесь не принимают слабых людей. Но Минхо хотел доказать, что он не слабый.        Ли снова поднимается с пола, несмотря на острую боль, и смотрит в свое отражение грозным взглядом, давая себе якобы пощечину. — Ты справишься, выдохни и забудь о боли, — тихо говорил себе под нос Минхо, снова вставая в нужную позицию.       Так продолжалось несколько дней. Скоро должны были выбрать танцоров для предстоящего спектакля, о котором Минхо мечтает уже очень давно. Он всегда хотел побывать на сцене не в качестве заднего плана, а в главной роли. Эгоистично? Нисколечко. Это лишь мечта. Никто не может судить человека, если он желает оказаться в главной роли на большой сцене. Это признание, это прекрасный опыт. Такая возможность редко выпадает, а учитывая, что там будут присутствовать люди из более значимых и профессиональных мест, то работать стоит больше и усерднее. Ли сидит у стенки поодаль от остальных, в прочем, как обычно, внимательно наблюдая за их главным постановщиком. Тот что-то говорит о сюжете, костюмах и музыке, оглядывает каждого присутствующего взглядом, задержав его на Минхо, а после достает из рюкзачка черного цвета небольшую папку. — Будет два состава, основной и один запасной. Главные роли я вам уже назвал, они серьезные, потому что наш сценарист любитель драмы, — усмехнулся высокий мужчина, открывая ту зловещую папку. — Двух танцоров мы выбрали еще за дня два до объявления, поэтому главные роли достаются Джинену и Чимину, — громко говорит старший и объявленная пара радостно улюлюкают, обнимая друг друга.       Минхо совсем не удивлен. Они словно главные во всей этой заварухе, вечно задирают Ли, принижают тех, кто не так на них посмотрит. Ебучая Элита — или же ЕЭ, как прозвал их парень. Он уже не обращает внимания на оставшихся в списке, ведь знает, что его там не будет. Максимум, отдадут роль рандомного гражданина и гуляй смело. На плечо ложится чужая рука, а Ли видит перед собой того самого постановщика, который, как обычно, улыбается ему доброй улыбкой и треплет по волосам пока никто не видит. — Я бы хотел взять тебя и даже настаивал на этом, но ты в последнее время хромаешь, да и эти снова все проплатили, прости, — тихо шепчет мужчина. Он был единственным, кто тепло относился к Минхо, даже иногда защищал от нападок, стал ему неким дядюшкой. — Ты опять всю ночь не спал и занимался? — Прости, привычка, — также тихо отвечает младший, сжимая пальцами края огромной черной кофты. — Все в порядке, я привык к этому. Просто продолжу заниматься. — Главное, не доведи себя, как в прошлый раз. Отдохни сегодня, — снова теплая улыбка, предназначенная только для него, для маленького, побитого жизнью, Минхо. Старший уходит, оставляя омегу наедине с самим собой.       Минхо бы ушел, с удовольствием, но он не хочет прогибаться под элиту и показывать всем, что это сломило его. Нет, он будет стараться до последнего. Будет дальше танцевать, заниматься любимым делом, но и без потерь никак не обойдется: то иголка в пуантах, то неожиданная подножка, либо стертые в кровь ноги от частых занятий. Ли давно не видел живого места на своих нижних конечностях, будто бы всегда они были в сине-желтых пятнах, доставляющих неприятную боль.       Парень достает из рюкзака маленькую коробочку апельсинового сока, отпивает из трубочки, упираясь спиной об стену, и начинает листать ленту в соц.сетях. Его «коллеги» по балету радостно обсуждали предстоящее выступление, уже во всю фантазируя о том, как все пройдет, какие будут костюмы и какая будет реакция зрителей. Уровень лицемерия и безнравственности царил в этом помещении, от которого хотелось блевать постоянно. Ложные улыбки, объятия, признания в вечной и крепкой дружбе — были такой фальшью, что и вправду появлялось желание вылить на них ведро адекватности и честности. Минхо знал, что здесь нет настоящих друзей, все они — богатые бесчеловечные куски высшей знати, которые могли кинуть деньги и все было у их ног.       Нет, Минхо не завидовал, он не нуждался в деньгах или же глупой славе, парень хотел признания и настоящих друзей, коих не было. Ли давно один, очень давно.       Случилось все три года назад, когда Минхо закончил школу и только поступил в балетную школу со своим лучшим другом. Они мечтали вместе заниматься и выступать на большой сцене, веселиться после пар, гулять по вечерам и смотреть на красивые звезды, но все разрушилось в миг. Да, раньше Ли считали прекрасным студентом, одним из лучших, только один случай может разрушить всю жизнь. На первом курсе он познакомился с альфой, с тем самым альфой, о котором мечтают многие омеги: сильный, красивый, в достатке, но как часто такие люди были настоящими? Точнее, были ли их чувства реальными? Вот и выкатилась правда наружу, когда Минхо застал своего горячо любимого парня вместе с лучшим другом, что так страстно целовались в кладовке, где хранилось оборудование. А после его выставили шлюхой, запостили в интернете запрещенные фото, сделанные уже бывшим, к слову, о снимках омега даже не знал, поэтому жизнь Ли Минхо превратилась в кромешный ад, а фраза «Минхо и Джинен — друзья навеки» стала чужой.       В их зал неожиданно входит директор, поэтому приходится встать с пола и поклониться, ведь за рамки приличия никто не выходил. — Добрый день, хочу вас предупредить, что некоторое время с вами по соседству будут студенты с факультета танцев, в их отделении произошел неприятный случай, — хрипло говорит директор и осматривает всех присутствующих. — Они не будут мешать вам, а вы не мешайте им. Хорошего дня и желаю удачи перед будущим выступлением, — последние слова и мужчина покидает помещение, где тотчас многие омеги начали ахать и обсуждать альф из того факультета. Да, танцоры там были пиздато-красивыми и в тот же момент очень талантливыми, некоторых из них брали популярные группы себе в подтанцовку, с кем-то развлекательные компании подписали контракт.       Минхо не хотелось оставаться в этом сральнике воздыхателей и лицемеров, поэтому он поднялся с пола и ушел из зала, закинув серый рюкзак на плечо. На душе стало как-то спокойно, снаружи тихо и никого нет, можно спокойно устроиться на подоконнике в конце коридора, где никто тебя не увидит, и отдохнуть морально, да и физически тоже. Он садится на гладкую поверхность с ногами и поджимает их к груди, втыкая наушники в уши, лбом упирается об стекло и выдыхает, смотря в даль на идущих со школы школьников.       Минхо хотелось бы вернуться в это время, где нет толком никаких забот, ты просто учишься и занимаешься любимым делом, а сейчас одни проблемы и страдания. Слишком много страданий.       Ли никогда не хотел совершать самоубийство, это всегда его пугало и вызывало непонимание. Хотя после всего, что он пережил, желание появлялось. Противоречие, круто. С одной стороны, это было глупо. Ты просто убиваешь себя и все, для кого-то это выйдет плюсом, а кто-то будет горевать. Возможно, только Сон Юнхен, являющийся главным постановщиком, и будет грустить, но долго ли? С другой стороны, это проявление слабости, с которой Хо вечно борется. Стоит ли совершать самосуд над собой, когда ты ни в чем не виноват? Когда люди, ставшие тебе близкими, глумятся над тобой и кардинально меняют мнение окружения за считанные секунды?       Раздумья над тяжелой участью прерывает теплая ладонь, которая тут же обращает внимание Минхо на незнакомца. Перед ним стоял высокий парень, с милой родинкой под глазом, пухлыми алыми губами и черными, словно смоль, волосами. Он обеспокоенно смотрел на Хо, слегка хмурясь. Ли снял наушники и снова глянул на парня. — Вы в порядке? Просто, вы уже минуты три в слезах сидите, — говорит приятным бархатным голосом незнакомец и аккуратно вытирает щеки старшего. — У вас что-то случилось? — Что? — не до конца понимает Хо, а после приходит в себя и покрывается румянцем. Не планировал он плакать перед кем-то. — Простите, я не заметил даже. Нет, все в порядке, наверное, — тихо добавляет парень и неловко отводит взгляд. — Точно? Я забеспокоился просто, только пришел, а уже встретил грустного человека. Вас обидели? — черноволосый садится рядом на подоконник и наклоняет голову чутка в бок, словно кот, наблюдающий за своим хозяином. — Все в порядке, правда. Просто минутная слабость. — Трехминутная только.       Минхо слегка улыбается и переводит взгляд на собеседника, убирая наушники в рюкзак. Тот сидит спокойно рядом и наблюдает за каждым действием, точно словно кот. — Меня Хенджин зовут, я из танцевального, — протягивает руку Хван и мило улыбается, замечая улыбку старшего. — Второй курс. — Минхо, — пожимает ладонь Ли и становится как-то тепло на душе, с ним кто-то заговорил. — Балетом занимаюсь, третий. — Ого, это так круто, но и тяжело, — слегка хмурится Хенджин, аккуратно отпуская лапку новоиспеченного друга. — Я не пугаю хоть тебя? Раз там альфа и тд, просто я беспокоюсь немного. — Ничего страшного, — улыбка на лице старшего становится теплее, а Хван лишь притягивал своим уютом. Словно, нет ничего приятнее, чем находиться с ним рядом.       Ли отдернул эту мысль сразу же в своей голове, он не должен позволить себе снова влюбиться в кого-то, а потом страдать. Никаких отношений, максимум общение. — У вас тут все так красиво, я будто бы в музее нахожусь, — осматривает помещение Хван, по-детски восхищаясь картинами и скульптурами. Это забавило Минхо. — Мы были в зале, который нам выделили, там столько света и зеркал, а еще какие-то стойки. — Это станок, Хенджин, — хмыкает Ли и откидывается назад, прижимаясь спиной к стенке.       И вправду, Хенджин был другим. Он не такой, как те, кого встречал в своей жизни Минхо. Хенджин был воплощением чего-то солнечного и теплого, как майское утро, как солнце, появившееся после грома и молний. С ним хотелось сидеть и разговаривать до ночи, слушать музыку, смотреть фильмы и смеяться над какими-нибудь тупыми шутками. Хенджин успел за час стать для Минхо важным человеком. Забавно, всего за час. Может, это просто Ли отчаянный и просто нуждается в общении и друзьях, либо же Хван такой по натуре. Час, а они уже успели многое обсудить и стать ближе, даже номерами обменялись и пообещали друг-другу сходить в свободное время на прогулку. Да, Минхо не говорил, что он омега, притворившись бетой. Не зря, как он считает, пьет подавители. Ли не хочет, чтобы Хенджин видел в нем лишь предмет для ебли, но Хенджин и не будет этого делать. Он другой.       Они прощаются через полтора часа. Хенджин возвращается к себе, а Минхо направляется в сторону выхода, но его прерывает ненавистный голос, скрывающийся в тени. — Посмотрите-ка, наша шлюшка нашла себе еще одного ебыря, — хмыкает Джинен и выходит из-за тени, преграждая путь Хо. С другой стороны встали еще две омеги, чьи имена парень благополучно забыл. — Не боишься, если мы ему расскажем правду? — спрашивает один омега, толкая Ли в плечо. — Он сразу же от тебя отвернется. — А вам не надоело ко мне цепляться? Занялись бы собой, может, поумнели бы, — закатывает глаза Хо, мысленно давая себе пощечину за такое. Приходится выкручиваться таким. — Как заговорил-то, — усмехается Чон и наклоняется слегка перед бывшим другом, хмурясь. — Так уж и быть, мы не будем ничего делать, живи пока что, — Джинен кивает своей «охране» и покидает младшего, оставляя того снова с мыслями наедине. — «Пока что? Надеюсь, это не навредит Хенджину, » — хмурится уже Ли и покидает учебное заведение. Он не хотел бы подвергать Хвана нападкам со стороны ебучей элиты. Особенно, Минхо боялся потерять единственную возможность на нормальную жизнь. На нормальную жизнь, где его друг — это Хенджин.