Диссонанс

Утром они попрощались с Максом и проложили маршрут к станции Янов. Путь предстоял неблизкий. К тому же пролегал он через дикую местность. Артефактов там попадалось мало, люди бывали реже, а зверье встречалось чаще. С утра небо снова заволокло тяжелыми тучами. А ближе к вечеру и вовсе похолодало и повалил мокрый снег. Они хлюпали по грязи практически не останавливаясь и не разговаривая. Только менялись каждые пару часов ролями «ведущий — ведомый». Казбек предпочел бы вести сам, но Панда не желала все время плестись за ним и прикрывать спину. Вела она медленнее, и он в это время успевал отдохнуть. Пару раз они видели поблизости диких кабанов, но предпочитали обходить их не вступая в конфликт. Все прочее зверье, видимо, попряталось от холода, а может ушло в другие места. Они миновали по краю Мертвые топи и вышли к заброшенной деревушке. Побродив между домами, выбрали самый приличный, с запирающейся изнутри дверью и не обвалившимся подвалом. Из мебели в домишке осталась только печка, один стул да пружинный матрас на полу. Остальное, видимо, вынесли мародеры, а может пустили на дрова останавливавшиеся здесь до них сталкеры. Казбек зашел в дом первым. Он обошел комнаты, проверил все углы и только потом позвал стоявшую в дверях Панду. В сенях они снова поцеловались. Кто из них начал первым, так и не поняли. Через минуту, или несколько, Казбек поймал себя на мысли, что если не остановится, то перестанет себя контролировать. — Подожди, — выдохнул он отстранившись. — Я сейчас. Он вышел на улицу, оставив Панду осматривать пустой дом. Вскоре он вернулся, неся в руках охапку дров. Потом ушел снова, обошел дом, поставил на входе растяжку, на всякий случай, и лишь потом вернулся к Панде. Она уже успела скинуть рюкзак и промокшую куртку, и даже разожгла в печи огонь. Пахло сырой пылью и дымом. Ночь быстро сменила сумерки окутав все вокруг темнотой и зыбкостью, в которой может скрываться что угодно. Он отыскал в этой темноте Панду — единственное что было здесь настоящим, близким и имевшим значение, и уже не отпускал... Позже Панда сидела у открытой печки, держа в руках кружку с чаем, и смотрела на пляшущие на угольках искры. Отстраненная и как будто чужая. В комнате заметно потеплело. Без привычных камуфляжных штанов, свободной куртки и вязанной шапочки она уже не была похожа на парня. Он лежал на матрасе и смотрел ей в спину думая о том, что теперь между ними все встало на свои места. А еще о том, что он порвет на части любого, кто хотя бы попытается причинить ей вред… Вечером следующего дня в здание бывшего вокзала на станции Янов вошли двое сталкеров: невысокий парнишка с перебинтованной кистью и седеющий здоровяк в «заре», поверх которой была накинута куртка цвета хаки. Обычные вольные бродяги, как и все в этих краях. Оглядевшись, они проследовали к будке билетной кассы, которую теперь облюбовал торговец. Поздоровавшись, парнишка выложил перед ним несколько артефактов, среди которых была не встречающаяся в этих местах «пленка». Торговец жадно сгреб товар со стойки и только потом вспомнил о приличиях. — С кем имею честь? — Панда. Мы ищем здесь одного человека, охотника. Его имя Индеец. — Есть такой. В подвале обитает. Что-нибудь еще? — Больше ничего. Спасибо. Они проследовали в указанном торговцем направлении. У входа в подвал, ранее бывший, вероятно, камерой хранения, оба почувствовали запах животных. Само помещение представляло из себя самый настоящий зоологический музей: стены украшали головы мутантов, от тушкана до кровососа. Не было, разве что, голов химеры и псевдогиганта. В подвале царил полумрак, разгоняемый слабым светом самодельной коптилки. Вокруг нее сидели трое охотников. Они о чем-то увлеченно говорили, передавая друг другу трубку. Одного из них, бритоголового, Казбек узнал сразу — они вместе очнулись у ученых. Двое других были теми, кто приходил к ним в бункер. — Ну наконец-то, — буднично сказал Индеец, увидев стоящего на ступеньках Казбека. — Наша истеричка вернулась. А мы уж думали, ты с концами ушел. Ждали тебя, ждали… Ну проходи. Чего стоишь? Где шатался? — Вы ждали? — он сделал пару шагов и уселся на пол, глядя на Индейца ошарашенными глазами. Панда проскользнула следом и пристроилась на ящике в углу, коротко кивнув головой в знак приветствия. — Ну конечно! У тебя при дезомбировании возникли какие-то осложнения. Воронцов сказал, что еще поработает с тобой. А так как знакомы мы весьма условно, то не могли тебе помочь мельканием своих рож. К тому же профессор считал, что тебя вообще лучше не беспокоить, слишком плотно у тебя в башке засела эта зараза. Вам с Санчо, — он кивнул на бритоголового, — несколько раз мозги промывали. С полностью обращенными в «монолитовскую» веру, как оказалось, сделать практически ничего невозможно. Тебя каким-то чудом вытащили, пусть и не до конца, а вот у Санчо полная амнезия приключилась. Другое дело Фикус, — он указал на второго, — он изначально отторгал то, что ему пытались вколотить в голову, как и твой друг Хруст, кстати, и ученым удалось привести их в норму очень быстро. — Где Хруст? — На Большой земле. В больнице отлеживается после операции по твоему спасению. — Я его покалечил? — Не ты. При упоминании о Хрусте Фикус вздохнул, поднялся и ушел. Санчо отправился следом за ним, провожаемый грустным взглядом Индейца. — Переживает до сих пор, — пояснил он. — Для него это больная тема. А кто это с тобой, кстати? — Друг. — У друга имя есть? — Панда. — Ну, будем, как говорится, знакомы. Да вы садитесь поближе. Друг, я так понимаю, о тебе уже кое-что знает? — Знаю. — Тем проще. Меньше рассказывать. — Индеец откопал в кармане пачку сигарет и закурил. — Что конкретно тебя интересует? — Все. — Пффф… Сначала было Великое Ничто. Потом случился «большой бабах» и образовалась вселенная. Постепенно звезды начали притягивать планеты, образуя галактики… Не привыкшие к дурашливой болтливости Индейца, Казбек и Панда смотрели на него, ошарашенно хлопая глазами. — … а потом на Землю упал метеорит, и все динозавры сдохли. Обезьяны спустились с деревьев, попинали трупы динозавров и поняли, что они теперь здесь главные. Одна обезьяна взяла в руки палку, вторая камень, постепенно они эволюционировали в людей. Люди развивались, умнели, и, наконец, придумали автомат и начали строить атомные электростанции. А потом на одной из них произошел взрыв. Бабах! А еще через некоторое время образовалась Зона. Индеец затушил окурок и швырнул его в жестянку из-под тушенки. — Вы довольны, мои маленькие слушатели? Нет? А вот Хрусту с Фикусом мои сказки нравились. По крайней мере, пока их не вылечили. Если ты не знал, ученые грант получили на изучение процесса влияния пси-излучения на людей. В частности, интересовало, обратим ли он. Заниматься этим начал Воронцов — он прибыл вместе со своими аспирантами в дополнение к уже работающей команде Германа. Первыми подопытными согласились побыть люди из группы некого Бродяги — они первыми вышли из-под влияния О-сознания и смогли самостоятельно выбраться из Припяти. Эксперименты завершились успешно. Процесс оказался обратим в том случае, если человек «очнулся» сам. В дальнейшем технологию доработали. Те немногие, кто пришел сюда после уничтожения О-сознания, смогли вернуться к прежнему состоянию. Для Воронцова и его команды оставалось загадкой, как дезомбирование повлияет на тех, кто не «пробудился». Хруст и Фикус пришли сюда, как побитые щенки. Я нашел их прячущимися на «Юпитере» и совершенно не знающими, что делать дальше. Я отвел их к ученым. Как только они вернулись в норму, собрались обратно. За тобой и другом Фикуса, Лешим. Воронцов им поспособствовал — желал попробовать дезомбировать не беглых, истинных, так сказать. Тебя вытащили, а вот друг Фикуса живым так и не дался, пулю себе в башку пустил, еще и Хруста подстрелил напоследок. Санчо случайно по дороге зацепили. — А почему я не самоликвидировался? — Хруст рассказывал, что пытался поговорить с тобой, чтобы ты ушел с ним добровольно, еще тогда. Но ты, когда услышал о побеге, чуть шею ему не свернул. В итоге он подкрался к тебе сзади, вколол транквилизатор, и, пока ты розовых слонят считал, увел. Фикус тоже не верил, что Леший обменял их дружбу на какой-то сраный булыжник, и повторил его ошибку, думал, что у него получится лучше, чем у Хруста. В итоге чуть не угробил и его, и себя. До сих пор себе простить не может. — Так значит, это Хруст вытащил меня, несмотря на мое предательство. А я все это время думал, что он ушел потому, что испугался того, кем я стал. — Что-то вспомнил, пока шатался? — Фикус появился также внезапно, как и ушел. Выглядел он спокойнее, видимо Санчо был неплохим психологом, а может и сам взял себя в руки. — Отдельные моменты. Вспомнил как душил его за «Прометеем». И как людям головы отрезал. — Вы с Лешим состояли в отряде «карателей». Эдакие «собаки Баскервилей». По ночам вас выпускали «на охоту». Вы убивали всех на своем пути и оставляли отрезанные головы на кольях в знак устрашения для «неверных». — Мы были чудовищами… — Вас сделали такими. По крайней мере, Леший, хоть и убивал раньше, жесток никогда не был. Перед выходом вам кололи какую-то дрянь, от которой вы зверели. У нее был странный побочный эффект: обесцвечивание. Самые старые «каратели» были похожи на привидения — белая кожа, белые волосы, бесцветные глаза. Говорят, даже кровь светлела. Насчет последнего, не знаю. Тебя, я смотрю, это тоже коснулось. Хотя после нашего с Хрустом побега вас перевели обратно на ЧАЭС, поближе к Монолиту. Леший был русый, у него это было не так заметно, разве что кожа побледнела, а вот тебя хоть сейчас в фильмах ужасов снимай крупным планом. Фикус нервно засмеялся. К нему присоединился Санчо. — Так значит я был искусственно созданным чудовищем? Все равно приятного мало, — Казбек как-то тоскливо смотрел на Панду, как будто просил прощения. — Но я ведь больше не стану таким? Верно? — Если раньше таким не был, то не станешь. Это я тебе как человек, который на себе это испытал, говорю. Тамошние тренировки, конечно, сделали наши бойцовские качества выше, но в остальном мы стали такими как были раньше. Хотя, вот Санчо аномалии нюхом чуять стал, видимо у него вместо памяти скрытые таланты раскрылись. Но он и в «Монолите» разведчиком был. Тоже неспроста, наверно. Утром окрестности станции завалило снегом. Индеец, вышедший проводить Казбека и Панду, по-собачьи принюхался и чихнул. — Звездануться — туфли гнутся! Завтра первое мая, а холодрыга стоит, какой в январе не было. Вместо шашлыков, снежную бабу пойдем лепить. Хоть какая-никакая, а баба будет! Прости меня, Зона, но ты порой настолько непредсказуема, что даже я в шоке! Вышедший следом Санчо скатал снежок и теперь выбирал себе мишень. Таковой в итоге оказалась зазевавшаяся на ветке ворона. Меткий бросок, и ворона с возмущенным карканьем шлепнулась в сугроб. Вылезла, отряхнулась, и не переставая голосить, улетела. — А может, все-таки останетесь? — Спасибо, Индеец, но мы как-нибудь сами. Здесь почти центр Зоны. Неуютно как-то. Да и Панда пока еще выбросы плохо переносит. Пускай ближе к окраинам привыкает. — Еще вчера хотел спросить, да забыл. Ты часом не сталкера Тича племянник? — Откуда ты знаешь? — Бывал он здесь порой, и подолгу. Как-то рассказывал, что племянника себе на замену натаскивает по окраинам. Я еще тогда смеялся, что имя такое странное для хлопца выбрал. — Убили Тича. — Знаю. Хороший был человек. Ну вы, если что, заходите. Тут весело порой бывает…