***
Учеба в школе стремительно набирала обороты... Шучу, это были серые будни, тянувшиеся одновременно и медленно, и быстро. Огромное количество уроков, факультативов и домашнего задания ежедневно — то ещё развлечение. Урок му-у-узыки. Сначала слушаем информацию о композиторе. Голос учителя действует усыпляюще, и весь класс дремлет. Затем берём ноты и пытаемся играть. Здорово. Получается только у одной девушки, обучающейся в музыкальной школе. Похлопаем человеку, спасшему класс от звания полных кретинов. Химия. Сначала молодая учительница бо́льшую часть урока занимается в лабораторной (готовится к уроку, конечно же), затем выходит и начинает кричать на класс, мол вы сами виноваты, что не дали мне вести урок, теперь сами будете разбирать тему. «Логика покинула чат» Остальные уроки не отличались увлекательностью. Разве что урок английского языка, на котором действительно надо было поработать, но зато ты получал знания. В общем, это маловажно. Дни тянулись один за другим очень медленно. Все же никто так и не понял, как пришел декабрь. И погода явно не способствовала пониманию данного факта. Семнадцатое декабря. Уроки наконец-то закончились, и счастливый Дэниел идёт домой чуть ли не вприпрыжку. И жизнь перестанет быть жизнью, если не испортит этот прекрасный момент. С кабинета музыки слышна игра на фортепиано седьмой симфонии Моцарта, а за спиной Дэниела гнусавый голосок, мерзким шепотом кричащий «Привет, шизик». Прямо как в дешёвом фильме, мелодия, вылетавшая из-под изящных пальцев музыканта, стала напряжённой, показывая важность побега, ведь в этот раз Дэниел бы явно не выдержал новых побоев. Дэн узнал Баха, которого сегодня играл учитель. Финальный аккорд, крышка фортепиано закрывается, громила делает бах кулаками, сердце Дэниела делает бах в пятки, а лакированное чёрное фортепиано, с таким трудом выпрошенное директором у министерства образования для школы, делает бах из окна и падает прямо на обидчика. Сначала в замедленном режиме слышится звук разбитого стекла, а затем из окна второго этажа, под которым стояла эта парочка, вылетает огромный музыкальный инструмент (но, прошу заметить, весьма удачно — боком), делает в воздухе переворот, и красивой черной крышкой бьёт по некрасивой черной голове в шапке, за долю секунды придавив все тело. Жаль снега не было. Красивая была бы картина: белый, пушистый и холодный снег, украшенный потоком крови, вытекающей из сломанной шеи. Фортепиано проломило позвоночник, шея выгнулась от удара и разорвалась, фонтан алой крови выплескивался на заасфальтированную тропинку, которая быстро окрашивалась в бурый цвет. Сирены скорой помощи заявили о своей готовности спасти бедного несчастного ребенка, но у них на это не было шанса изначально. МЧС, полиция, толпа зевак, которую быстро разогнали и оцепили все жёлтой лентой. Кое-как подняв тяжёлое фортепиано, они смогли добраться до тела подростка, хотя предпочли бы этого не делать: в каком месте ты бы не работал, вид человека, раздавленного в лепешку, не обрадует никого. Пока половину тела отделяли от асфальта, вывалилась печень. Вторую половину, уже почти опавшую с крышки инструмента, вообще решили не трогать. А тень, чуть-чуть покрутившись на стуле, растворилась, уверенная в действенности своего плана. Мораль такова: прежде чем кого-то обидеть, внимательно подумайте, не настигнет ли вас мгновенная карма?***
Этой холодной и тоскливой ночью не могли заснуть все те сотни зевак, видевшие ужас, творившийся под фортепиано, все те, кто ещё долго будет каждое семнадцатое декабря вздрагивать с ужасом. И Дэниел, засыпая, прекрасно понимал, что его ждёт. В этот раз он очутился не в привычном сладком королевстве, наполненным его детскими мечтами, которые так часто любила рушить тень, а в холодном темном лесу с высоким старыми деревьями, от которых так и веяло холодом. Возле высокого дуба, шуршащего листьями, стояла тень, скрестив некое подобие черных призрачных рук на груди. — Ну и зачем ты это сделала? — «Если драка неизбежна — бей первым», — именно это вспомнил Дэниел, едва поняв, что происходит, и сразу же накинулся с претензиями. — Теперь все будут думать, что же это за удивительный силач, сумевший поднять такой тяжелый инструмент! А это всего лишь ты развлекалась. Зачем ты портить мне жизнь? — И это вместо спасибо?! — тень ждала благодарностей, она была уверена, что Дэниел захочет с ней дружить. — Ты знаешь, что ты несносный? — Могу сказать то же про тебя! — тень отошла от своего дерева и стала надвигаться на Дэниела, тыча в него пальцем, — глупый, эгоистичный ребенок! Да у тебя нет и никогда не было настоящих друзей! Ты же не представляешь из себя ровным счётом ничего. Живёшь исключительно в своих мечтах и пытаешься верить, что однажды они станут реальностью, хотя и сам прекрасно понимаешь, что этого никогда не случится! Ты знаешь, какая судьба тебя ждёт, когда тебе стукнет восемнадцать! Ты знаешь, ты все это знаешь. Но наивно веришь. Я наблюдаю за тобой вот уже десять лет. Я считал тебя взрослее твоих сверстников. Рассудительнее, умнее. Но ты не оправдал моих ожиданий. — Почему я должен оправдывать твои ожидания? — горло сдавил горький ком обиды, и Дэниел закричал, — ты хотел подружиться, но дружба — это в первую очередь поддержка, а не окунание в грязь. Да я бы предпочёл остаться наедине с тем парнем, чтобы он избил меня до полусмерти, чем терпеть тебя! — Да. Да, я понял, — тень глубоко вздохнула, — ну давай, попробуй пожить. Познай жизнь, раз ты винишь во всех бедах меня и думаешь, что ты ох какой бедный-несчастный. — ТЫ УБИЛА МОЮ СЕМЬЮ! — Ты и сам знаешь, что был там лишний, так тебе даже лучше. Прошу заметить, к смерти бабки я не причастен. — Ты говоришь, что я не такой, но ведь эти взгляды на мир мне привила бабушка. Так почему ты не общался с ней? — Какой бы расчудесной она не была, она очень верила в Бога, поэтому мне не стоило даже пытаться. Она бы, ровно как и ты, обложила дом чесноком и рассыпала всюду соль. — Ты ужасен. Ты испортил мне жизнь. — ДА ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ! ТЫ ДУМАЕШЬ ТВОЯ НЕДАЛЕКАЯ СЕМЕЙКА ПОЗВОЛИЛА БЫ ТЕБЕ ПОСТУПИТЬ В ИНСТИТУТ ИСКУССТВ? ТЫ БЫЛ БЫ ПРОСТЫМ ИНЖЕНЕРИШКОЙ, Я ЖЕ ОТКРЫЛ ТЕБЕ ПУТЬ К СВОБОДЕ! — Мне нужна моя семья. А не ты со своими глупыми попытками «помочь»... — Не смей возвращаться в сад, — прервала его тень. — Ты не выйдешь оттуда. И из дома тоже. Отныне это полностью моя территория. — Я надеюсь, мы больше не увидимся.***
Семья, на первый взгляд дружная и сплочённая, быстро вышла из машины, оставив Дэниела одного внутри. В последнее время жизнь неслась слишком стремительно, чтобы он успевал следить за происходящим, поэтому сейчас он даже и не понял, почему все ушли, а его не то что не позвали, а даже не обратили внимания, что он остался. Спустя минуты одиночества, отец открыл дверь машины и вручил в руки Дэниела небольшой коричневый молоточек, и, не сказав ни слова, убежал обратно. Покрутив в руках привычный предмет обихода, который сейчас таким не казался, он отложил его на соседнее сиденье и посмотрел в окно, к которому подошла высокая и очень красивая девушка, словно сошедшая с обложки журнала. Она резко посмотрела в его сторону, показала язык и средний палец и гаденько рассмеялась. У Дэна появилось внезапное желание разбить стекло этим самым молоточком. Девушка продолжала кривляться, всячески дразня его. Все произошло слишком быстро, чтобы можно было грамотно проанализировать ситуацию: рука Дэниела внезапно зажила своей жизнью. Она схватила молоток, принесённый отцом, размахнулась и со всей силы кинула его в окно, прямо в девушку. Из-за угла машины вышла мама Дэна, желавшая открыть дверь и поставить сумки рядом со своим сыном. Девушка исчезла, мама появилась, молоток летел с миссией прогнать несносную красотку, молоток попал в висок другой женщины. Покупки рассыпались по дороге, струйка алой крови потекла по щеке, мать Дэниела упала замертво. Мысли понеслись буйным водоворотом, не давая Дэниелу вдохнуть и понять происходящее. И вот он сидит на балконе их маленькой квартиры и задыхается в беззвучной истерике. Это не она! Это просто страшный сон! Там была та девушка! Она сама виновата! — Дэниел, — его отец приоткрыл дверь и заглянул внутрь, — собирай свои вещи, на летних каникулах поживешь у дяди. На ватных ногах он идёт в свою комнату, проходя мимо спальни родителей, где все напоминает о её присутствии, горло снова сжимают тиски, и Дэниелу остаётся лишь мечтать, чтобы они не размыкались, чтобы он прямо сейчас упал и больше не проснулся. Время на часах показывало три часа ночи, а пульс Дэниэла поднялся до рекордной отметки. Слишком страшный сон.***
События ночи не хотели забываться, поэтому он весь день судорожно дрожал. — Дэниел, — одна из воспитателей зашла в спальню и звучно похлопала в ладоши, — пойдем со мной, с тобой хотят поговорить. — Зачем? Чтобы ни случилось — я ни в чем не виноват. — Никто тебя казнить не собирается, пойдем скорее, не раздражай меня, — зло ответила женщина, теряя терпение. Дэниел решил не спорить. Они шли, петляя меж множества коридоров и проходов. Иногда здание детского дома напоминало ему бабушкин сад. Интересно, что же здесь представлял из себя центр лабиринта? От мыслей его оторвал стук в дверь кабинета, куда воспитательница его чуть ли не затолкнула, не давая витать в своих мыслях. За небольшим деревянным столом сидел знакомый Дэниелу пекарь вместе со своей супругой, которую Дэниел видел всего один раз, но запомнил искрящиеся радостью глаза. А ещё она подарила ему карамельное яблоко и стала единственным человеком, поинтересовавшимся его школьными успехами. — Добрый день, Дэниел, — начал пекарь, — Меня зовут Джон, а это моя жена Амелия. Кажется, вы знакомы. И, — он смутился, — надеюсь, ты не против стать частью нашей семьи? Разумеется, против он не был.***
Оформление документов не заняло много времени, ведь, как оказалось, этим семья Беккери занимается уже давно, с того самого обморока, когда что-то ёкнуло в груди добродушного пекаря при виде смеющегося над своим одиночеством парня. Болезненные воспоминания о поставленном супруге диагнозе бесплодия заставили его поговорить с ней об усыновлении подростка. Амелия оказалась не против. К тому же она умела располагать к себе людей и поэтому знала о Дэниеле многое, например, о его увлечении рисованием. Новый дом Дэниела оказался самым уютным местом (после бабушкиной библиотеки, разумеется). С самого порога в нос ударил аромат свежеиспечённых булочек с корицей — было видно, что к его приезду готовились. — Чарли! — позвал Джон. На зов выбежал золотистый корги, который радостно завилял хвостом при виде Дэниела, и, посмотрев на мальчика сияющими глазами-пуговками, издал радостный лай. Смущённый таким признанием, Дэниел присел рядом с Чарли и почесал его за ушком. — Чарли, — рассмеялась Амелия, — не кусай Дэниела. — Все в порядке, мы просто играем, — заверил ее мальчик. — Ну, — из-за угла выглянул Джон, — хочешь посмотреть свою комнату? — и весело подмигнул. Обняв Дэниела за плечи, Амелия направила его в сторону нужной двери, где прикрыла рукой глаза и завела внутрь. Дэн не смог сдержать восторженного вздоха: его новые родители поинтересовались его увлечениями и поэтому комната, выполненная в спокойных светлых тонах, являла прекрасный мир для юного художника. Одна стена выделялась в светлой комнате: она была разрисована, копируя знаменитую картину «Звездная ночь» Винсента Ван Гога. На книжной полке книги о картинах и о знаменитых художниках. Небольшая, но видно, что комфортная кровать, и в дальнем углу высокий книжный шкаф, в котором стояло лишь две книги. — Мы узнали, что ты любишь читать, поэтому заполнишь этот шкаф самостоятельно, а первые две книги — наши самые любимые, — голос Амелии возвращал Дэниела в далёкое детство, где самая большая проблема была, когда бабушка заставляла носить глупые костюмчики. В честь пополнения семья испекла булочки с корицей, ведь они запомнили его вкусы (ну да, практически каждый день он покупал именно эту булочку), и сварили вкуснейшее какао. И треснула маска суровости, и засмеялся Дэн во весь голос самым чистым детским смехом. Его глаза искрились счастьем, и он внезапно понял, что все это время был просто не на своем месте. И так по-домашнему он себя чувствовал, что сразу проблемы внешнего мира отошли на второй план. Ведь у него был новый дом, новая семья, новая жизнь и новое спокойствие. Тень обиделась и обещала больше не беспокоить, его семья позаботиться о нём, он будет ходить в другую школу, где ничего не напомнит о случае с фортепиано, выкинутым тенью на обидчика Дэниела и, может, его мечта все же сбудется и все будет хорошо? Как в книгах? Засыпая этой ночью, можно было не сомневаться в исключительно прекрасных сновидениях.