Едва глаза закрыла, мир застыл, Раскрыла веки — он опять ожил. Пылает небо, дышит танцем звёзд. Не выдуман ли ты? Вот в чём вопрос.
***
— Открой глаза. Странное предложение — она не могла вспомнить, чтобы закрывала их. Может, ее усыпило мерное покачивание в седле? Или доконали деревья, мелькающие одно за другим, чавканье копыт по грязи, и его бесконечное молчание? Нелепо было бы предполагать, что он последовал за ней только потому, что она об этом попросила. Он подозревал ее в нечестности. Это было очевидным, потому что лгать она не умела. Когда Бриенна заставила себя обмануть его, ей показалось, что она разрывается на куски, настолько это противоречило ее натуре. А он, даже сомневаясь, не стал ее ни о чем спрашивать, и тем самым только усилил напряжение, которое и так висело между ними серым туманом. И эти неозвученные вопросы грозили задушить их обоих. Задолго до того, как они прибудут туда, где их поджидала неминуемая гибель. Все клятвы, что она приносила в своей жизни, давно перепутались, но как только на карту была поставлена жизнь мальчика, выбор хлынул из нее, как кровь из разверстой раны. Невинные души превыше всего. Рыцари для того и существовали, чтобы защищать тех, кто не мог сделать этого самостоятельно. Именно поэтому, когда ее сердце и разум вступили на поле боя, она должна была обратиться к рыцарству, компасу ее жизни. Глупая девчонка, покинувшая Тарт тысячу лун назад ради глупого поиска. Щека все еще пульсировала, а поврежденная правая кисть безостановочно ныла, поэтому ей пришлось перехватить поводья левой рукой. Каждый шаг лошади, каким бы неспешным он ни был, посылал в избитые ребра волну боли. Она стала уже настолько привычной, что Бриенна давно не обращала на нее внимания. — Нам следует остановиться и отдохнуть, иначе ты свалишься с седла, — догоняя ее, негромко сказал Джейме. Он хмурился, а в зеленых глазах читалось недоверие. У него не было такого выражения лица со времен их первого путешествия, и вот оно появилось снова. Как будто они вернулись к самому началу. Круг замкнулся, — чуть не рассмеялась вслух Бриенна. — Вот мы и пришли к тому, с чего начали. Но только в кандалах теперь я. Клятвопреступница и шлюха Цареубийцы. — Со мной все хорошо, не беспокойся, — ответила она, проводя ослабевшей рукой по глазам. — Пока не стемнеет, мы должны ехать дальше. Он удивленно хмыкнул, но не произнес больше ни звука. Ей стало любопытно, о чем он сейчас думает, и как собирается спросить (если осмелится наконец) о цели их поездки. Куда она его ведет? В могилу, конечно.***
От зверя шел отвратительный тяжелый запах, влажная шерсть дыбилась на загривке, и когда он приблизил к ней голову, она увидела его свирепую жуткую морду совсем рядом. И вспомнила, каким он был огромным. Из открытой пасти на шею и грудь капала тягучая слюна. Бриенне хотелось сбросить его с себя, почувствовать, как в ладони привычно покоится рукоять меча; или чтобы золотоволосый рыцарь прыгнул в медвежью яму и спас ее. Но единственным рыцарем, способным ее защитить, была она сама. Дыхание, вырывавшееся изо рта чудовища всякий раз, когда оно ревело, стало невыносимым и вызвало у нее приступ рвоты. Но она даже не могла шевельнуться, потому что зверь лежал прямо на ней и грубо вдавливал во влажную землю. Каждое его движение причиняло боль, каждый вдох приближал к смерти. Она открыла рот, чтобы позвать кого-нибудь, его, но потом вспомнила, что когда-то давно откусила себе язык, и поэтому, все, что могла сейчас делать, это морщиться и слабо сопротивляться. Готовясь нанести последний удар, медведь встал на задние лапы. С глухим звуком он упал на нее сверху и раздавил, переломав все кости. Тело словно обдало огнем, и единственное, что она сейчас чувствовала, заключалось в двух словах: "боль" и "ужас". Пытаясь представить другой вариант развития событий, Бриенна изо всех сил зажмурилась, желая оказаться где-нибудь в другом месте. Чтобы не видеть этого кошмара, она стала думать о Королевской Гавани, Горьком мосту и Тарте. Но веки, казалось, жили отдельной от тела жизнью, и она увидела, кто именно стоял перед ней — не медведь, а Кусака, и был он голоднее зверя. Всякий раз, когда его зубы глубоко впивались в ее щеку, она становилась все более слабой; без оружия, обнажена и одинока. С губ сорвался и замер крик отчаяния. Глаза закрылись, моргнули, и снова закрылись. Перед глазами плясали тени, и она удивилась: как она могла их видеть в кромешной тьме? По рукам, заливая их до локтя, потекла струйка теплой жидкости. Пачкая пальцы, забиваясь под ногти. Кровь Ренли. Нет, не его — ее король был мертв. Она подвела его так же, как подвела их всех. Кто-то крепко стиснул горло, и ее захлестнуло умиротворение: она давно мечтала о покое, и если не станет сейчас сопротивляться, то он наконец наступит. Дышать она уже не могла и распахнула глаза. Джейме навалился на нее всем телом, сомкнув железными тисками пальцы вокруг шеи. — Клятвопреступница, — злобно прошипел рыцарь. — Мнимый друг. Клятвопреступница. Преступница, преступница, — разнесло эхо. И тогда она выкрикнула его имя. Проснувшись, Бриенна судорожно схватилась за горло, чувствуя, как на лбу выступил пот, и пульсирует щека. Она села и осмотрелась. Костер почти погас, и пламя превратилось в мерцающую россыпь огней. Ночь темна и полна ужаса, — навязчивым мотивом крутилось в лихорадочно горящей голове, но не этой ночи она боялась, а того, что приходило кошмарами в ее сны. И от этого ей иногда хотелось вообще не закрывать глаза. Она облегченно вздохнула, когда заметила, что его нет поблизости. Отдыхающие после долгой дороги лошади были привязаны к дереву, тихие и спокойные. Бриенна знала, что он не убежит, хотя по его взгляду догадалась, что он решил подыграть ей, пусть даже и из любопытства. Ведь лгать она так и не научилась, а Пес считался мертвым. Скорее всего, Джейме просто собирал дрова для костра. Она снова прилегла, и опять стала бояться, что заснет. Ведь тогда он услышит, как она снова зовет его по имени.***
Ночью ее разбудил раскат грома. Такой громкий, какого она еще ни разу не слышала. Бриенна вышла из узкой пещеры, что служила им ночлегом, чтобы проверить лошадей, и увидела, что они, будучи привязанными к выступу скалы, мечутся от страха. Дождь, беспрестанно льющий с неба, усилился настолько, что потоки воды немного не доходили им до запястья*. Почва под ногами превратилась в грязное месиво, усыпанное сломанными ветками, и Бриенна сразу начерпала полные башмаки чавкающей жижи. Она высмотрела за плотной пеленой падающих водяных струй фигуру Джейме, который пытался отвязать бьющихся животных, и бросилась к нему на помощь: их действительно следовало успокоить и отвести на более высокую площадку. Когда она подхватила храпящих лошадей под уздцы, он принялся растирать им холки и шеи. Постепенно кони затихли, и Джейме с Бриенной медленно повели их на вершину холма, то и дело высматривая под ногами какие-нибудь провалы или коряги, которые могли бы сломать ноги одному из скакунов. Но как только они нашли подходящее место для остановки, молчание между ними стало невыносимо тягостным. Бриенне стало любопытно, сколько времени она спала, пока он ее сторожил. Она скользнула мимолетным взглядом по его лицу и размеренно проговорила: — Можешь отдохнуть. Сейчас моя очередь охранять привал. — Спи, сколько захочешь, — криво ухмыльнулся Джейме. — Мне иногда кажется, ты вообще никогда не отдыхаешь. Эти слова озадачили ее. Поэтому она так и застыла в неловкой позе, ожидая разъяснений. Хотя, подозревала, что он не очень обрадуется тому, что услышит. — Ты думаешь, я не слышу, как ты кричишь по ночам? — нахмурившись, спросил Джейме. — Я могу быть кем угодно, но я не дурак, девка. От тебя несет чувством вины и стыда, а лгать ты не умеешь. А теперь скажи — сколько еще ехать до того места, куда мы направляемся? Бриенна отвела глаза. Вместо ответа она уставилась на свои ноги, промокшие почти до колен. Прогремел еще один раскат грома, и дождь, казалось, только усилился. Когда молчание стало слишком уж тягостным, она с усилием разлепила губы и выдохнула чуть слышно: — Полдня. Словно пророча беду, где-то вдалеке завыл волк. — Если дождь не утихнет, мы будем там на закате. — Кто просил тебя привести меня? — Если скажу, ты не поверишь, — тихо ответила Бриенна. Она и сама до сих пор с трудом верила, что снова видела это лицо. Только сейчас оно было обезображенным, искаженным ненавистью, покрытое клочьями гнилой, мертвой плоти. Разочарованный ее ответом, Джейме шагнул ближе, сокращая расстояние между ними до такой степени, что это выбило ее из колеи. Он грубо схватил ее за подбородок и повернул к себе. Мозолистые, холодные пальцы протянулись, чтобы осторожно снять повязку. Вспоминая, что говорил ей жрец, Бриенна закрыла глаза. Ходячая, двуногая тварь откусила половину щеки, поэтому смотреть на это зрелище без содрогания, вероятно, было невозможно. А, впрочем, какое это имело значение, если в глазах Джейме ничто не могло сделать ее еще более уродливой. Благо жить ей оставалось недолго. Сквозь опущенные ресницы Бриенна видела, как он нахмурился и стиснул зубы. Потом прикрыл раненую плоть и посмотрел на нее в упор: — Кто это сделал? Скрывать было больше нечего, поэтому ответ ее прозвучал настолько честно, насколько она вообще могла быть честной: — Кусака. Лицо Ланнистера при этих словах осталось неподвижным, и только дыхание, прерывистое и напряженное выдавало внезапно нахлынувшую ярость. — Но сейчас он мертв. Все они мертвы. Рука разжалась, выпуская пленницу из стального захвата. Джейме убрал со лба намокшие пряди волос и отошел. Оба путешественника промокли до нитки, и если бы поднялся ветер, то им пришлось бы несладко. Но без лунного света и возможности зажечь факелы, все, что они сейчас могли сделать, это оставаться на месте, пока не взойдет солнце. Пока Джейме раздумывал, Бриенна подошла к деревьям и выбрала то, которое показалось ей достаточно крепким, чтобы удержать лошадей. Там она и осталась, пока животные не успокоились. Кроваво-гнедая Джейме, Честь, долго еще пыталась сорваться, но наконец затихла и она. Бриенна тяжело опустилась на влажную траву и навалилась спиной на дерево. Поправила плащ, чтобы полностью завернуться в него, и тут только заметила свободно болтающиеся завязки. Значит отметины на шее он тоже видел, — с отчаянием подумалось ей. Один из величайших рыцарей в Семи Королевствах скоро будет убит, как собака, и виновата в этом будет странная женщина, которая от недавних ран едва волочила ноги.***
Куда бы она не посмотрела, повсюду царил хаос. Место было тем же самым: запомнить картину, какая должна оказаться последней в твоей жизни, легко. Кособокая ива, где ее собирались повесить, все еще была украшена веревкой, поджидающей очередного несчастного. Бриенна тревожно огляделась — обрывки веревок, предназначенных для Хайла и Пода чуть колыхались под слабыми порывами ветра. Ну, по крайней мере, хоть какое-то облегчение. Все лучше, чем обнаружить их трупы, раскачивающиеся на ветвях. А она боялась, что так и будет. Но на этом облегчение и закончилось. Потому что на земле лежало по меньшей мере полсотни мертвых волков, чьи тела терзали вороны. Дождь наконец прекратился, оставив после себя влажное, отвратительное зловоние смерти. Одни из них были пронзены стрелами, другие — убиты мечом. От некоторых оборонялись огнем: обугленные тела хищников, покрытые остатками паленой шерсти, воняли особенно остро. Неподалеку лежала палая лошадь, и ворона сосредоточенно выклевывала ей глаза. Завидев путников, птица оторвалась от своего занятия и, недовольно каркнув, медленно взлетела. Но мертвыми были не только волки. Впереди горел высокий костер, и Бриенна увидела, что это горят трупы. Часть из них уже превратилась в пепел, а другие, обезображенные пламенем, под действием огня, время от времени двигались и, казалось, будто они все еще живы и просят о помощи. Сердце ее подскочило к горлу и забилось так сильно, что готово было выскочить из груди. "Под, — тоскливо подумала она. — Это ведь все из-за него. И он должен жить!" Борясь с искушением вытащить меч из ножен, Бриенна спешилась; рука все еще болела и была слишком слаба. А силы ей могли потребоваться. На случай, если придется отражать нападение со стороны Братства. Глядя на нее и Джейме сжал единственную руку на рукояти своего меча. Он настороженно наблюдал за провожатой и в замешательстве оглядывался по сторонам: ведь она так и не сказала ему, с чем им предстоит столкнуться, и понимал, что должен быть начеку. Окружающая тишина пугала. Тишина смерти, тишина проигранной битвы. Под ногами, при каждом шаге, хрустели сухие листья. Бриенна огляделась по сторонам и, неподалеку от входа в пещеру, заметила мерцающий свет. Неужели кто-то выжил? Не успела она задать себе этот вопрос, как ответ не заставил себя ждать — до слуха ее донесся тихий свист и она резко обернулась на звук. Джейме мгновенно обнажил клинок, но необходимости в этом не было. Потому что неподалеку от костра, прислонившись спиной к огромному валуну, сидели Хайл и Под. Когда Бриенна увидела, что мальчик жив и здоров, у нее словно камень с души упал. А вот лицо Хайла оставляло желать лучшего: покрытое синяками, оно напоминало жуткую маску. Но за этим исключением, в остальном он казался невредимым. — Миледи! Сир!.. — воскликнул оруженосец, завидев Бриенну. Он неуклюже поднялся и попытался приветствовать ее поклоном: — Вы вернулись. — А ты думал, я брошу тебя здесь умирать? — заставила она себя улыбнуться. Что касается Хайла, то он остался сидеть, крепко держа меч на боку; с таким видом, словно был готов к нападению. И все же, несмотря на воинственный облик, тон его был беспечным. — Похоже, боги дали нам еще один шанс пожениться, миледи, — сказал он с ухмылкой, но Бриенна, как обычно, пропустила его шутку мимо ушей. — Мы выжили, как видите. — Что здесь произошло? — В-волки, — сообщил Под, указывая на трупы животных. — Целая стая. Напали на нас под утро. Слушая их разговор, Джейме нахмурился, и она вспомнила, что не представила их друг другу. Хотя, по идее, он должен был знать Подрика по Королевской Гавани. — Сир Джейме, это мой оруженосец, Подрик Пейн. Раньше он служил вашему брату, а потом помогал мне в поисках Сансы. А это сир Хайл Хант, рыцарь, служивший прежде лорду Рендиллу Тарли. — Странную вы нашли себе компанию, миледи, — подал голос Джейме. Кивнул Поду, но на Хайла глянул с изрядной долей неприязни. Бриенна подумала, что он, должно быть, опасается, что кто-то еще будет сопровождать ее, хотя это хорошо помогло бы в поисках Сансы. Но она уже привыкла к присутствию рыцаря, и если что-то пойдет не так, он никогда не сможет победить ее в бою. По крайней мере, когда она полностью залечит свои раны — Как вышло, что вы оба здесь очутились? — указала она кивком на вход в пещеру. — И где Братство? — Разбежалось, миледи... сир, — ответил Под, запинаясь на каждом слове. — Волки их испугали. Те всю ночь выли и перестали подавать голос только незадолго до нападения. Мы даже подумали, что они ушли. — Эти ублюдки заставили нас простоять с петлей на шее всю ночь, ожидая твоего возвращения. Они сказали, что если ты не придешь до заката, нас повесят, и тогда они отправятся за тобой, — перебил его Хайл. Он вытащил мех с вином и сделал большой глоток. "Интересно, как ему удалось вернуть свои вещи?" — удивилась Бриенна. — А потом началась драка. Поимели они друг друга, конечно, отменно. Хотя, некоторым из них это счастья не прибавило. — Красный жрец, — прошептал Подрик, указывая на пещеру. — Он сказал, что видел что-то в огне. — Во всяком случае, это пошло нам на пользу, — сказал Хант и поднялся с места. — Пока остальные сражались с волками, он развязал нам руки и перерезал веревки, после чего мы с Подом забрались на дерево. Это была настоящая кровавая баня. Там было по меньшей мере двести зверей, и во главе их стояла самая большая волчица, которую я когда-либо видел. Со шкуры этой свирепой суки кровь лилась ручьями. — Насколько большая? — повернулся к нему Джейме. — Ну, по крайней мере, раза в два больше обычного волка. — Это лютоволчица, — фыркнул Ланнистер. — Так значит слухи не врут... Интересно, не та ли это волчица, что принадлежала отродью Неда Старка, Арье? Она исчезла возле Дарри, давно уже. — Так и есть. Я не хотел в это верить, но с мертвецами, поднимающимися с земли, я теперь поверю во что угодно. Хайл потер запястья, натертые веревками. Что касается Пода, тот молчал, уставившись в землю. На его шее Бриенна заметила такую же отметину, как и у нее. — Волки напали и на нее тоже. Они повалили ее на землю и рвали на куски. Но тут большая волчица оскалила зубы, и они оставили ее. Думаю, сейчас она истекает кровью. — Они там? Внутри? — спросила Бриенна, не зная, что делать дальше. — Большинство разбойников ускакали на своих лошадях, суетясь, как крысы, преследуемые остальной стаей. Сотни, говорю вам. Другие были убиты, и волки уволокли их, чтобы сожрать. Этому ублюдку, Лиму, Желтому Плащу, лютоволчица разорвала горло. Торос отвел туда Каменное Сердце и сказал, что "поцелуя огня" не будет. Значит, она умирает, — догадалась Бриенна и, увидев, как непонимающе смотрит на нее Джейме, решила рассказать ему все. — Леди Кейтилин, — тихо произнесла она. — Они вернули ее. Жрец называет это "поцелуем жизни". К тому моменту она была мертва уже три дня... Понимая, как безумно это звучит, Бриенна замолчала. Было бы лучше, если б он увидел все сам, поэтому она подтолкнула его локтем и повела внутрь. Под и Хайл последовали его примеру. Бессердечная сидела за тем же самым грубо сколоченным столом, где Бриенна увидела ее в первый раз. Раненая рука ее лежала на коленях, а в боку зияла огромная рана. На полу уже натекло несколько лужиц крови, но никто не оказывал ей никакой помощи. Капюшон был откинут таким образом, что полностью открывал лицо. Хотя она выглядела намного слабее, пугающие глаза ее все еще сверкали невысказанной яростью. Здесь же, перед огнем, поглощенный своими видениями, сидел Торос. — Леди Бриенна, — прошелестел из угла женский голос, принадлежащий Джейн Хедль. Потрясенная утренней стычкой, она еще так и не пришла в себя. — Вы привели его? Бриенна коротко кивнула. Торос задумчиво посмотрел на нее, словно хотел сказать что-то. То, что не мог произнести вслух. Она вспомнила его смиренные слова: — Я помню, что такое справедливость. У нее приятный вкус. Он чувствовал себя потерянным, потому что его Красный Бог больше не отвечал ему. Бриенна осмотрела пещеру более внимательно и увидела в полумраке несколько женщин и детей, сбившихся вместе, и при этом ни одного мужчины способного держать в руках оружие. Все они ушли из пещеры, чтобы сражаться с волками. В углу, скрестив на груди руки, стоял северянин. Вооруженный. Тот, что останется со своей госпожой до самого конца. Но он даже не шелохнулся, когда Бриенна и Джейме подошли ближе. — Цареубийца, — прохрипела Бессердечная, прикрыв здоровой рукой перерезанное горло. — Твое время пришло. Окружающие с трудом понимали ее слова. — А вы все хорошеете, леди Старк, — насмешливо отозвался Джейме. — Как поживает ваш драгоценный Нед? Успели его увидеть, прежде чем вас вернули к жизни? Взгляд ее был полуденным огнем, расплавляющим все на своем пути. Пальцы напряглись, зубы сжались. Она сейчас походила на хищника, всю свою жизнь прожившего в чаще леса. На дикое создание, а не на леди, которой она была при жизни. Бриенне захотелось пнуть Ланнистера, чтобы он заткнулся — время для шуток было было выбрано крайне неудачным. — Бриенна, — обратилась к ней Бессердечная, не сводя с ее лица пристального взгляда. — Ты выбрала меч. Это "Верный клятве" или "Клятвопреступник"? Джейме повернулся, и Бриенна увидела, как в его зеленых глазах мелькнуло понимание. Он знает, что я поклялась убить его... Как будто предательства, приведшего его в Братство, было недостаточно. И все же его рука не потянулась ни к мечу, ни к кинжалу, ни к защите, ни к нападению. Вообще не двигалась, потому что он не собирался с ней сражаться. Судя по его загадочному выражению лица, она не могла сказать, был он зол или разочарован. Молчание все тянулось и тянулось. Единственный звуком, оживлявшим эту картину, было потрескивание огня, а единственным движением — тени на замшелых стенах пещеры. И когда Бриенна вытащила из ножен свой меч, Джейме попросту застыл на месте. Воспоминания нахлынули на нее с новой силой. Она вспомнила о молодом короле, которому не суждено было править ни единого дня. Вспомнила о двух девочках, кого она так и не вернула домой. Вспомнила и о рыцаре в золотой броне, чью честь она так и не восстановила. Каждая клятва оказалась сухим листом, летящим по ветру. Несбывшимся обещанием. "Выбирай", — велела мертвая женщина. Отзвук этого слова отозвался эхом в ее сознании, и, приняв решение умереть, она почувствовала себя так, словно гора с плеч свалилась, до того легко ей стало тогда. Потому что это было правильно — умереть за него. Выбирай... И снова она выбрала его. "Клятвопреступник" с легкостью вошел в почти невесомое тело, и его клинок окрасился бурыми пятнами крови. Если бы ее жертва была жива, жизнь из ее глаз ушла бы так же, как уходила у всех, кто сталкивался с этим мечом. А она видела лишь шрамы, которые бежали по некогда прекрасному лицу, кровавые слезы, отчаяние и переживания за своих детей. Бриенна ощутила холодную ненависть, исходящую от Бессердечной, и подумала о Сансе и об Арье, а потом и о собственном отце. Если б подобное случилось с ним, она бы предпочла, чтобы он умер и покоился с миром, чем скитался по миру с такой же ненасытной жаждой мести. Внезапно зрение Бриенны стало размытым и нечетким, но причиной тому, скорее всего, была влага, капавшая с ее жестких соломенных волос. По крайней мере, так она для себя решила. Ко всем своим подвигам еще и клятвопреступница...***
Слова Джейме отдались в голове подобно эху. Или карканью воронья. Тарт пал. Вместо ответа Бриенна уставилась в свою кружку с элем, единственным приличным напитком, который можно было найти на постоялом дворе города Лорда Харровея. Она так долго размышляла, что в нем успела утонуть муха и плавала теперь на поверхности, распустив крылья. Леди Тарт думала о своем отце, вспоминая тот день, когда ушла из родного дома, чтобы следовать за Ренли. В тот день она чувствовала себя настоящим рыцарем, желая лишь одного — служить своему королю. И что в итоге? Путь, что она представляла себе когда-то, настолько сильно отличался от того, что творилось на самом деле, что напоминал, скорее, дешевый фарс. Особенно сейчас, когда они сидели за грязным столом среди дезертиров и грабителей. Да еще служанок, которые делали все, что угодно, но не прислуживали. Одна из них примостилась было на коленях у Джейме, но он стряхнул ее руку, сказав, что дал обет и, во что бы то ни стало, намерен его сдержать. Девица фыркнула и нашла себе другое, более благосклонное колено. Хайл слушал новости из-за Узкого моря, привезенные наемниками, хотя их слова больше походили на сказки: рассказы о вылупившихся драконах, о восставших рабах, о королеве из рода Таргариенов... Как будто им самим не хватало забот. Драконы. Их стало больше. — Бриенна, ты слышишь меня? — спросил Джейме, легонько толкнув ее ногой под столом, словно хотел пробудить от дремоты. — Я сказал... — Я слышала, что ты сказал, — перебила она, наконец подняв на него взгляд. Она так устала, что даже не могла понять, как ей до сих пор удалось не заснуть. У настоящей войны вкус горький. Она вспомнила, как их называла когда-то леди Кейтилин — Рыцари Лета. На самом деле Бриенна ничего не знала. Она и представить не могла, насколько все может быть переиначенным. По сравнению с тем, что надвигалось, Война Пяти Королей была детской забавой. — Твой отец, скорее всего, в плену, — предположил Джейме. Он изо всех сил пытался сохранять спокойное выражение лица, но тревоги скрыть все же не смог. — Похоже, они запросят выкуп. Или попытаются укрепить свое положение. Не думаю, что ему причинят вред. Утешает. А ведь я когда-то гадала, утешит ли он меня когда-нибудь. И вот он здесь, и это я должна утешать его, а не он меня. — Сир, ваш король... И ваша сестра... Вам не стоит обо мне беспокоиться. — Нет, стоит! — взорвался Джейме. — Я, что, по-твоему, должен сейчас вскочить на коня и мчаться во весь опор к Королевской Гавани? Чтобы снова оставить тебя здесь на произвол судьбы, раз уж все так распрекрасно получилось в прошлый раз? Он протянул руку и коснулся ее обнаженной щеки. Повязку она больше не носила, и на поврежденной плоти уже начал формироваться шрам. И хотя он все еще был нежным, но уже не таким болезненным, как раньше. Бриенна откинула голову (подальше от него и его прикосновений) и это разозлило его еще больше. Он вскочил так внезапно, что напиток из кружек выплеснулся на грязный стол. — Ты хочешь, чтобы я стоил веревки на твоей шее, но когда я пытаюсь защитить тебя, не соглашаешься. Я не позволю тебе отправиться в этот безумный поход, слышишь? Проход в Долину завален снегом. Винтерфелл захвачен Русе Болтоном, который воюет со Станнисом за Север. Леди Сансы там быть не может. Я сам взял Риверран, но и там ее не оказалось. Искать больше негде. И следов дочери Старка тоже никто не видел. — Но Долина... Бриенна вздрогнула и замолчала. Она не видела, как незаметно подошел к ним сир Хайл, и когда он прервал ее, это оказалось для нее полной неожиданностью. — Мы пойдем, — уверенно проговорил он. На сей раз на лице его не было ни насмешки, ни его обычной ухмылки. — Мы с Подом отправимся в Долину. Остановимся на последнем постоялом дворе, что стоит у дороги. И будем ждать до тех пор, пока путь не освободится. А потом станем искать ее. Подрик знает, как выглядит леди Санса, и сможет ее узнать. Пройдет несколько месяцев, прежде чем мы отправимся в путь, миледи. Если есть место, где ваше присутствие нужнее, вы должны быть там. Бриенна открыла было рот, чтобы возразить, но Джейме не дал ей этого сделать: — Это самая лучшая сделка из тех, что тебе предлагали когда-либо. Потому что если ты снова отправишься в Речные земли, то остатки Братства попросту убьют тебя. А я не хочу, чтобы потом говорили, что тебя повесили из-за Цареубийцы, — выпалил он на одном дыхании. — Джейме... — Иди, — обратился он Хайлу, решив про себя, что лучше с ней эту тему не обсуждать. — Иди, и береги этого парня. Он еще слишком молод и в любой миг готов броситься в драку. Я мог бы сказать, что сам убью тебя, если вдруг ты вознамеришься продать Сансу тому, кто пообещает заплатить хорошую цену, но, не думаю, что хоть кто-нибудь рискнет сейчас впутываться в эту историю. Не обращая внимания на прямую угрозу и открыто глядя ему в глаза, Хайл медленно кивнул. И снова Бриенна почувствовала себя так же, как в те времена, когда отец устраивал ее помолвки (одну неудачнее другой), и ей указывали, что делать и как отвечать. Но все это осталось в далеком прошлом. Никто уже не посмеет унизить ее, как служанку или жену какого-нибудь лорда. Потому что теперь она была рыцарем, хотя в последнее время Бриенне все чаще казалось, что ей только нравится играть в рыцаря. — Кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать и куда идти?! — вскакивая на ноги, с отчаянием, которое вдруг прорвалось неудержимым потоком, выплюнула она. — Мы оба дали обещание, не забыл?! Кровь бросилась Джейме в голову. Он стиснул зубы и, резко схватив ее за здоровую руку, вывел наружу. Потянул к конюшням, где, кроме их лошадей, больше никого не было: единственное место, где они могли поговорить без боязни быть подслушанными. Подтолкнул упирающуюся спутницу к пустовавшему стойлу. Пахло навозом, конским потом и заплесневелым сеном, отсыревшим от бесконечных дождей. Левая рука Джейме завела ее плечо назад, в то время как золотая кисть придавила бедро, чтобы она не могла вырваться. И прежде чем она успела пошевелиться, он заговорил: — Глупая упрямая девка. Обещание? Ты хоть понимаешь, чем мы сейчас живем? Мы с тобой в самом центре гребаной войны, Бриенна. Каждый день, когда мы просыпаемся живыми — это время, взятое взаймы. Я — лорд-командующий Королевской гвардии, который не знает, где мой король... Я не знаю, где моя сестра. Я не знаю, где мой брат. И не знаю, в безопасности ли Мирцелла. Насколько я помню, она была в Дорне, а Мартеллы встали на сторону Таргариенов. Избавь меня от своей самоуверенности, а лучше просвети: где была твоя клятва, когда ты пронзила сердце этой твари "Верным Клятве"? Глаза Бриенны заволокла кровавая пелена. Ярость, разочарование, вина. Она оттолкнула его со всей силой, на какую была способна и хотела уйти, но он перехватил ее запястье и развернул лицом к себе: — Как ты можешь с такой легкостью расставаться из-за меня с жизнью, а потом не понимать, почему меня волнует все, что с тобой происходит? Его рука мягко обхватила ее затылок, и от неожиданности Бриенна распахнула глаза; попыталась что-то сказать, но не смогла произнести ни звука. И уже через мгновение губы Джейме накрыли ее рот, забирая из легких весь воздух, что в них был. Пол почему-то качнулся, и ее бросило спиной на дощатую дверь. Ланнистер отстранился и посмотрел на нее так пристально и требовательно, что она запаниковала. Сглотнула, вздохнула и... вернула ему поцелуй. Танец, что затеяли их губы, был настолько же спонтанным, насколько и странным. Потому что (как она считала) получалось у нее плохо и неумело. Но в какой-то момент все стало таким же естественным, как взмах клинка. Язык Джейме замедлился, пробуя ее на вкус, легко коснулся нижней губы, и она сдалась — приоткрыла рот так, как он хотел. Потому что тело было единственным, что ей еще принадлежало. Ни мыслей, ни разума уже не осталось. Одно только тело. Ведомые одним лишь инстинктом, на какое-то мгновение они оторвались друг от друга, но тут же, тяжело дыша, снова бросились навстречу один другому. Бриенна ощутила под пальцами короткие волоски на его затылке и удивилась тому, как легко ей дался этот жест. Притягивая к себе еще ближе, золотая рука Джейме крепко прижалась к ее талии, и в следующий миг он отвел с ее лица пряди волос, чтобы поцеловать изуродованную щеку. Проложил дорожку из поцелуев вдоль шеи, где все еще оставались отметины ее готовности отдать за него жизнь. За цареубийцу, сира Джейме Ланнистера, способного безо всякой жалости вытолкнуть из окна ребенка; за человека, нарушившего клятву, но спасшего когда-то ее девственность и жизнь; и за того, кто, безо всякого на то согласия, украл ее сердце. На вкус он оказался таким же, как она и представляла. Но подумать об этом не успела, потому что яростный шепот, опаливший кожу, заставил ее задрожать: — Мне не все равно, поверь. Мне не все равно, что с тобой будет. Останься со мной, сражайся рядом со мной. Услышав от Джейме подобные слова, Бриенна покраснела: пылающие щеки не оставляли в этом сомнения. Она вспомнила, как мечтала о нем, о его голосе; о том, чтобы снова оказаться рядом с ним, и о грифонах, превратившихся в львов на плаще. Она попыталась найти причину, по какой он просит ее об этом, но для него леди Тарт всегда оставалась бойцом. Одним из сотни, пяти сотен или тысячи воинов. Политика здесь тоже не была замешана, потому что дома у нее почти не осталось. И, не найдя ответа, она растерялась. Решив попробовать и это желание на вкус, закрыла глаза и стала искать его губы. Через ночь, неделю, две, или через один лунный цикл, но он уйдет от нее. Просто потому, что вспомнит свою сестру или данные когда-то клятвы. А она, Бриенна, будет продолжать слепо его любить и идти за ним, куда бы он ни направился. И это значит, что она остается.***
Силы Ланнистеров составляли пятьсот человек. Все они пришли сюда по приказу Джейме: нужно было отбросить назад хоть одну часть войска Таргариенов, войти в город, добраться до Красной крепости и найти короля Томмена. Найти королеву-регентшу и всех, кто выжил. Удивительно, но кобыла Бриенны все еще была жива, прекрасная кобыла, которую он подарил ей когда-то, хотя и высказался тогда весьма недвусмысленно: Такая же уродина, как и ты, но несколько лучше вышколенная. Чтобы вдохновить своих солдат, он превзошел самого себя: золотые доспехи, белый плащ, конь в белоснежной попоне Королевской гвардии, аккуратно подстриженная борода, сверкающие в лучах утреннего солнца волосы... Даже солнце, пришедшее на смену бесконечным снежным дням, сияло ярче обычного. Возможно, это было добрым знаком. Тремя днями ранее его войска прибыли в Королевские земли. Возглавляли этот поход Аддам Марбранд, Стронгбор и двоюродный брат Джейме, сир Давен Ланнистер. Всех их она встретила достойно. Но уже на следующий день поползли слухи, и Давен был первым, кто непристойно пошутил о ее постоянном присутствии рядом с Джейме. Время от времени она слышала, как о них говорят солдаты: к слову, реплики их не так уж сильно отличались от тех словечек, какими ее называло Братство. Как она и предполагала, свидание в конюшне было позабыто. Во всяком случае ни один из них и словом не обмолвился о том, что тогда с ними происходило. Бриенна и Джейме делили палатку на двоих, однако в углу лежал соломенный тюфяк, который он притащил для себя, настаивая, чтобы кровать заняла она. Ланнистер даже прислал ей молодую женщину по имени Пия, чтобы та могла позаботиться о ее потребностях, хотя у Бриенны их было не очень много. Разве что принести воды для купания или помочь надеть перед боем новые доспехи, слепленные наспех из частей чужого оружия. Все внимание Джейме теперь было направлено на план битвы и донесения разведчиков, которых они послали вперед. Те рассказали, что заметили по меньшей мере девять сотен Золотых мечей. Это было все, что от них осталось после встречи с Тиреллами. К счастью, слоны их остались позади. Самыми значимыми союзниками Эйегона Таргариена были Мартеллы. И, хотя участвовать в битве они не собирались, но их размещенный в Штормовых землях резерв контролировал Штормовой предел. По всему Королевскому лесу скрывались разрозненные группы солдат, способные уничтожить тех, кого враг мог отправить на лодках, чтобы проникнуть в их лагеря. Ободряющая речь Джейме, с которой он обратился к свои людям, прошла мимо Бриенны: она старалась унять лихорадочно бьющееся сердце. Ей, еще ни разу не испытавшей на себе пекла настоящего боя, все сейчас было в диковинку — и кипение крови, и жар последнего момента перед битвой. А потом по рядам бойцов громом прокатились выкрики: “Ланнистер!", "Королевская гавань!", "Бобровый Утес!” От гула сотен копыт заложило уши. В лицо ударил ветер, и она полетела вперед. Вместе со всеми. Рядом с ним. Ощущая, как все чувства отошли на задний план, оставляя только грубые инстинкты.***
Бриенна сражалась справа от него, почти вплотную, чтобы не позволить врагу пробить их оборону. Едва не задетая аракхом, она отскочила в сторону. Пот, заливавший глаза, превратил человека перед ней в зеленое пятно, но она успела отпарировать удар. Потом молниеносный выпад, и "Клятвопреступник" глубоко погрузился в живот противника. Должно быть, она ударила слишком сильно, потому что клинок завяз в кишках. Раздумывать она не стала: уперлась ногой ему в грудь, а когда тот упал на колени, вытащила лезвие и тут же развернулась. Как раз кстати — резко отшатнувшись, Бриенна избежала удара топора в голову. Глаз нападавшего лопнул, и она увидела, что меч Джейме пронзил его череп насквозь. Лицо Ланнистера скривилось в ухмылке: — Даже одной рукой я могу управиться так, как вы двумя, миледи. Увернувшись от меча наемника, она бросилась навстречу рыцарю и ударила его ногой в колено. Тот потерял равновесие, и Джейме одним взмахом перерезал ему горло. Они воевали пешими. Момент, когда лошади куда-то пропали, Бриенна пропустила. Просто в какой-то момент поняла, что ноги подламываются от усталости, оттого, что она стоит на земле. Лицо залило кровью, и она уже не знала, чье это было лицо — ее, Джейме, или врага. Потому что вокруг никого больше не осталось. Она поспешно вытерла окровавленную руку. Латы с каждой минутой становилась для нее все более неподъемными: слишком долго длилась битва; даже ее выносливость имела предел. Еще два вдоха, и они остались одни. Только теперь Бриенна заметила, что солнце почти коснулось горизонта, и поняла, что они сражались весь день. Неудивительно, что ее колени дрожали, как листья на ветру. Джейме выглядел не лучше: тяжело дышал, и его единственная рука непроизвольно подрагивала от напряжения. Лицо украшали несколько порезов, а на затылке кровоточила царапина, которую ему нанес ублюдочный меч всадника. Бриенна тогда вонзила свой клинок в бок лошади, и человек оказался под брюхом животного. При мысли о том, что рана могла быть на дюйм глубже, ее затопила волна гнева, и в ярости она зарубила длинноволосого наемника. Удары меча сыпались на уже бездыханное тело до той поры, пока не появился новый противник. Еще три хриплых вдоха. Все вокруг казалось пустынным. У нее появилась возможность оглядеться. В воздухе висело густое облако пыли, поднятое копытами лошадей. Повсюду трупы и реки крови; крики умирающих животных и (что еще хуже) мучительные стоны людей. В пять шагов она добралась до молящего о помощи солдата Ланнистера, который лежал в груде собственных кишок, крепко зажмурилась и вонзила ему в сердце меч. Бриенна перевела взгляд на Джейме, намереваясь спросить его о предполагаемых потерях, как внезапный удар вышиб из легких воздух. Зеленые глаза, такие ясные и немного сумасшедшие от охватившей Джейме эйфории боя, распахнулись от ужаса. Именно тогда она поняла, что у нее действительно перехватывает дыхание. Она прикоснулась к правому бедру, провела рукой вдоль бока и поднесла ладонь к лицу. Разве это ее кровь? Может быть, она принадлежит кому-то другому? Опустила глаза и увидела как из ее плоти торчит острие меча. В битве пол-удара сердца — это целая жизнь — прошептал из могилы сир Гудвин. Одним ударом Джейме напрочь отрубил руку нападавшего и следующим взмахом ударил его по горлу с такой силой, что почти отделил голову от туловища. Зажимая липкий от крови бок, Бриенна непонимающе смотрела на окровавленную ладонь и с каждой секундой все больше ощущала себя чужой в собственном теле. Пронзивший ее меч вытащили, и Джейме, срываясь на рев, крикнул кому-то, чтобы привели лошадь. Остальных слов она не разобрала. Еле слышно позвала его по имени, и он, держа ее на руках, повернул к ней напряженное лицо. Может, она поймет, что происходит, если закроет глаза?.. Она так и сделала, но все равно ничего не поняла. Услышала торопливые шаги и топот копыт; почувствовала, как кто-то поднял ее сильным, но осторожным рывком. Потом размеренное движение, отзвук какого-то слова, и темнота...***
Несмотря на задернутые шторы, свет в комнату все-таки проникал. Бриенна несколько раз моргнула, но четкость зрения пока не спешила возвращаться. Рядом кто-то пошевелился, но кто это был, она тоже не могла разобрать. Последнее, что она помнила, это кровь. Повсюду, и на ней тоже. Ее кровь, не так ли? Она не могла вспомнить ни одного сна или кошмара, но образ молящего о пощаде солдата и алая жидкость на клинке в ее воспоминаниях были ясны, как заря. У Бриенны пересохло в горле. Она попыталась заговорить, но единственное, что ей удалось сделать, это хрипло застонать. Человек рядом с ней снова зашевелился, и перед глазами возникло лицо Джейме. Два крупных пореза на его лице уже заживали, а борода снова заметно выросла. Должно быть она долго пролежала без сознания. Интересно, сколько времени прошло после битвы? Джейме поднес к ее губам чашку, и она так жадно припала к ней, что вода потекла на подбородок. Прежде чем она успела шевельнуть пальцем, Ланнистер уже вытирал ей лицо рукавом рубашки. Бриенна огляделась по сторонам. В спальне с двумя большими кроватями они были одни. Гостиница. На полу, рядом с постелью — наполненное водой ведро со свисающими с краев окровавленными повязками. Она приподняла простыни, чтобы посмотреть на себя и увидела, что одета в грубые бриджи и просторную тунику. Одежда ей не принадлежала, но была чистой и свежей. Чуть выше правого бедра, большая рана, скрытая полотняной повязкой. Несмотря на ее устрашающие размеры, болела она не сильно, и Бриенна пришла к выводу, что человек из лагеря Джейме, который присматривал за ранеными, дал ей маковое молоко. Мейстера у них не было; по крайней мере, она об этом не знала. Ее охватило любопытство, и она приподняла ткань. Красная по краям, но чистая, без нагноений, кожа оказалась тщательно зашитой. — Проголодалась? — мягко спросил Джейме, протягивая ей поднос со стола и усаживаясь рядом на кровати. Откусывая от куска черствого хлеба, Бриенна в несколько глотков выпила полную чашку прозрачного бульона с таким аппетитом, словно несколько лет не ела. Наблюдавший за ней Джейме рассмеялся. — Как ты очутился в моей постели? — покончив с едой, без обиняков спросила она у него. Возможно, то обстоятельство, что она выжила в своей первой битве, придало ей смелости. Выражение лица Джейме сначала показалось ей озадаченным, но оно тут же сменилось на шутливое: — А как иначе? Ты все время мычишь во сне: "Джейме, Джейме..." — ответил он своим обычным снисходительным тоном. — Лучше уж так, чем совсем не спать. Щеки Бриенны полыхнули огнем, и она перевела взгляд на пыльные занавеси. Ей стало стыдно, что она предстала перед ним в таком виде и так легко выдала себя во время сна. А потом вспомнила их поцелуи, тепло его губ, мягкость кожи на затылке... Но вскоре веки ее снова отяжелели. Она почувствовала себя так, словно целый день провела в седле, будто сражалась добрых пару недель, и незаметно для себя самой вновь уснула.***
Они медленно прохаживались по двору. Рана ее уже зажила, и, всякий раз, когда она выходила на воздух, чтобы размять ноги, Джейме ее сопровождал. Когда это случилось в первый раз, Бриенна осмотрелась и поняла, что находится в Росби, в той же гостинице, где они останавливались раньше. Только комната была другой — более просторной. — Расскажешь мне, чем все закончилось? — попросила она, потому что Ланнистер до сих пор так и не сказал ей, что произошло в тот день. Подстраиваясь под ее неторопливые шаги, шагавший рядом Джейме кивнул. — Как мы и думали, это оказалось настоящей бойней. Неспроста Золотые мечи так ценятся в мире. И, несмотря на то, что нас было больше, нам пришлось туго. А к тому времени, как тебя ранили, наша численность внезапно увеличилась. Я даже подумал, что на помощь подошли какие-то незнакомые отряды, потому что с того момента перевес оказался на нашей стороне. Но это оказались Сыны Воина, с моим кузеном Ланселем во главе. Упоминание о Сынах Воина мысленно вернуло Бриенну в детство, когда она смотрела в окно, задумчиво наблюдая за тренировочным двором, и рассказы о воинах и битвах занимали ее больше всего остального. — Сыны Воина были упразднены Джейхейрисом Миротворцем. — Серсея заключила договор, чтобы вернуть их обратно, — стиснул зубы Джейме: служители веры не появлялась на полях сражений почти триста лет, и на то были веские причины. Им еще повезло, что Сыны посчитали их сторону достойной защиты. — Я думала, Эйегон верен Семерым, — сказала она, прислонившись к стене конюшни. Джейме заметил этот жест и понял, что она устала. Нежно подхватил ее под руку, и она смогла на него опереться. — Почему они решили встать на нашу сторону? — Эйегон долго осаждал Королевскую гавань, отказываясь вести переговоры с Верховным Септоном до тех пор, пока город не будет сдан. И Сыны Воина пришли с самоубийственной миссией защитить его. Всего лишь сотня пехотинцев и, от силы полсотни всадников. Но и они смогли переломить ход сражения: свежая сила в момент, когда обе стороны уже истощены, это бесценная подмога. — Твои люди... — Убиты. Выжили человек восемьдесят, не больше. В основном командиры и всадники. Бриенна нахмурилась: — Тогда я ничего не понимаю. Как же мы здесь оказались? Лицо Джейме скривилось в ухмылке, но от этого жеста стало еще красивее: — Драконы, — и, увидев ее ошеломленный взгляд, добавил: — Летающий, ревущий вид.* * *
Ночью, когда она проснулась, Джейме спал рядом с ней. Бриенна глубоко вздохнула и подумала, что это всего лишь очередной сон. Пошевелилась и поняла, что не спит. Ее сны были темными, тяжелыми и наполненными болью. Но в том, как рука Джейме обвилась вокруг ее талии, а грудь прижалась к ее груди, не было боли; не было ничего тяжелого в том, как сильно забилось сердце при взгляде на морщинки в уголках его закрытых глаз; как не было ничего мрачного в том, что он вызывал в ней подобную бурю чувств. Я здесь только для того, чтобы ты не двигалась, — сказал он тогда. Но в это было так трудно поверить.***
— Эйегон Таргариен мертв. Джейме крепко сжал в руке полученный накануне пергамент: — Если он вообще когда-нибудь был Эйегоном. Рассказы о его кончине столь же многочисленны, сколь и абсурдны, поэтому я не знаю, что нас ждет. Но мы должны рискнуть и как можно скорее отправиться в столицу. Бриенна кивнула. Она сидела в опустевшем саду, прислонившись к сломанной ограде и глядя на ряды безымянных могил на краю леса. Толстый слой снега, покрывавший землю, делал их почти красивыми. С окончания битвы прошло, по меньшей мере, две луны, и все, что сейчас осталось в Росби — это осколки войны. Трупы и полумертвые люди, голодные, раненые. Беженцы, стремящиеся уйти подальше от хаоса, вызванного драконом и его союзниками. Некоторые из которых оставались на ночь, чтобы отдохнуть в пути на север, и поутру снова идти дальше. С севера приходили вести о восставших темных сущностях, о ходячих мертвецах, о том, что у защитников Стены тает надежда на помощь. И Бриенна верила этому — после Бессердечной она могла поверить во что угодно. Мир изменился до неузнаваемости, и каждый дюйм этой земли был охвачен ужасом. Не было больше места, что не затронула война. Беженцам Бриенна могла бы посоветовать ехать в Дорн. Такой далекий и такой теплый. Но дорнийцы были на стороне Эйегона, и ее совет мог бы обернуться для них злом. Просьбу Джейме она приняла без раздумий. Что бы между ними ни происходило, ее меч теперь целиком и полностью находился в его распоряжении. Не имея возможности отыскать дочерей леди Старк (путь в Долину все еще был завален снегом); в полном неведении от того, что творилось в ее собственном доме и жив ли ее отец, она не могла думать ни о чем, кроме Джейме. Потому что знала: пойдет за ним куда угодно, даже в могилу, если понадобится, лишь бы иметь возможность смотреть в его глаза. Бриенна решительно поднялась с места: — Завтра. Все ее раны, как внешние, так и внутренние, остались в далеком прошлом. Все, чем она сейчас была — это шрамы и воспоминания, идущие из далекого прошлого, когда танец в зале отцовского замка определил ее дальнейшую судьбу. — Мы отправимся завтра.***
— Открой глаза, посмотри на меня, — прошептал он ей на ухо, чуть касаясь губами мочки, и Бриенна вздрогнула. С трудом заставила себя откликнуться на его просьбу и подняла ресницы. Лоб Джейме был влажен от пота, губы припухли от поцелуев, и она чувствовала каждый волосок из его бороды, особенно в тот момент, когда он уткнулся лицом в ее шею. Его губы и язык превратили ее в его собственность, в его добычу, в его сокровище. В нечто такое, чем она никогда не была и никогда не думала, что может быть. Бриенна почувствовала, как тыльная сторона его бедер коснулась пальцев ее широко разведенных ног, ощутила его восставшую плоть и замерла. Ожидая ее согласия, Джейме пристально посмотрел ей в глаза, и она едва заметно кивнула. Женщина, вот оно что — она была женщиной, поняла Бриенна, когда приподняла бедра и приняла его. — Бриенна, — не прекращая зрительного контакта, мягко проговорил Джейме, и она почувствовала, как он вошел в нее, даря ни с чем не сравнимое ощущение целостности. С этого момента она стала тем, над чем шутила, чему возражала и о чем иногда думала, ибо с этого момента стала принадлежать ему без остатка. Мех, на котором она лежала, с каждым нежным толчком его бедер царапал обнаженную спину, потому что они устроились на полу между кроватями (или это пол сам собой под ними устроился). Дискомфорт, который она испытала при первом рывке, постепенно отступал: для нее, привыкшей к физическим страданиям, это была не настоящая боль. Внезапно она услышала шаги в коридоре и подумала о незапертой двери; потом ей пришло в голову, что, вероятно, их смогут услышать соседи; совершенно некстати вспомнились его клятвы. Но когда его рука резко подтянула к себе ее ягодицы, а член коснулся потайного места, отчего по телу ее прошла сладостная судорога, все тревоги смыло волной нарастающего удовольствия. Свет, льющийся из очага, освещал каждый дюйм его груди, и она восхищенно наблюдала за игрой его мускулов. Как они напрягались, покорные его воле, как сокращались, когда с его губ срывался стон удовольствия. Ощущение того, что его плоть находится внутри нее, переполняло каждую ее пору, и она становилась все более влажной. Пальцы Джейме глубоко впились в кожу ее бедра, посылая по венам волны возбуждения, и это ощущение на миг вернуло ее в сегодняшний день. Но мысли о мире, который в любой момент мог рассыпаться в прах, тут же растворились в водовороте новых, неизведанных ранее чувств. С каждым толчком Бриенна чувствовала, как все дальше уплывает от реальности и больше не могла удерживать его пристальный взгляд, позволяя вести ее в этом танце так, как он считал нужным. Движения Джейме, вместо мучительно медленных, стали более поспешными, и, хотя она не знала, чего ожидать в конце, ей отчаянно хотелось достичь этого; испытать то, что должно было произойти. Повинуясь инстинкту, она стала подаваться ему навстречу, а его имя теперь срывалось с ее губ все чаще. Она цеплялась за него, как за якорь, связывающий ее с берегом. Дыхание перехватывало так же, как и у него самого, и все вокруг приобрело его вкус и запах. Ей хотелось потеряться в нем и никогда больше не возвращаться. Она почувствовала, как на его губах, крепко прижатых к ее рту, расползается улыбка. Слова, что он лукаво прошептал, потрясли до глубины души, заставив покрыться мурашками: — Подожди меня. По его вздохам и тому, как его член стал увеличиваться, она поняла, что он для того только дразнит ее, чтобы она сдалась и разрешила ему усилить ее возбуждение. Через несколько толчков он скользнул рукой между их разгоряченными телами и потер влажную горошину, прикосновение к которой заставило ее стонать гораздо громче прежнего. От этого движения каждую клетку ее обновленного тела пронзило столь сильное наслаждение, что перед глазами Бриенны полыхнуло слепяще-белое сияние. Ей чудилось, что она очутилась в далеком краю, где ее не могла коснуться никакая грязь, и где она была в безопасности. Приют, пристанище, дом. Она была настолько погружена в свои ощущения, что пропустила момент, когда Джейме несколькими мощными толчками догнал ее и бурно излился, в изнеможении приникнув к ее плечу. Подождал, пока не восстановится дыхание, и переместился рядом. Когда его плоть покинула ее лоно, Бриенне показалось, что она лишилась чего-то жизненно необходимого. Того, чего она никогда не знала, и что теперь стало насущным. По внутренней стороне ее бедра потекла теплая, вязкая жидкость: его семя, смешанное с ее девственной кровью. Частицы их обоих. И эта ночь, вобравшая в себя так много, показалась Бриенне клинком из валирийской стали, несокрушимым и сказочным, как стихи из песни, которые навсегда останутся в ее памяти. Они лежали рядом, но ей до дрожи не хватало ощущения тяжести его тела. Не чувствуя его кожу на своей, она казалась сама себе сиротой, оставленной замерзать на холодном ветру. Взглянула ему в лицо, но Джейми улыбнулся ей такой искренней и мягкой улыбкой, что у нее комок подкатил к горлу. Его влажное тело опустилось рядом с ней, рука крепко сжала бедро, а губы покрыли поцелуями веки, нос, рот; даря ласку, утешение, приветствие и... прощание.***
Несмотря на все рассуждения о самоубийственных миссиях, Джейме точно знал, как спланировать одну из своих собственных. Именно Дейенерис Таргариен и ее драконы разбили остатки сил Эйегона. Но, тем не менее, посылать их в столицу она не стала: не хотела сжечь невинных людей в их собственных домах. Как это сделал человек, которого я хорошо знаю... Поэтому, вместо Эйегона сама осадила город, стремясь уморить его голодом. В Черноводном заливе стоял флот Грейджоев, а у короля не осталось больше ни одного корабля, после того, как неприятель их увел. Росби высказался за королеву драконов; Джейме долго обсуждал это с одним из своих людей однажды ночью, между двумя кружками эля. Ланнистер возлагал надежды на мужа некой леди Стокворт, который служил наемником у брата Джейме. А еще, ходили слухи, что Тирион — советник королевы драконов. Однако, правды никто не знал. Если бы не Росби, сумевший наладить в этом хаосе поставки провианта, жители Королевской гавани вскоре принялись бы поедать себе подобных. Силы Мейса Тирелла сдерживались Мартеллами, заключившими союз с Дейенерис, едва только на горизонте показалась тень драконьих крыльев. Скорее всего они приняли такое решение оттого, что сомневались в происхождении Эйегона. Повсюду царили беспорядок и смятение; чаши весов в политике опускались и поднимались с такой стремительностью, что предугадать, с кем им предстоит сражаться в ближайшее время, было попросту невозможно. Рядом с Джейме осталась всего лишь горстка воинов, но, несмотря на огромный риск, они все же решились последовать за ним до самого конца. План был достаточно прост — добраться под мирным знаменем до драконьей королевы и от имени короля Томмена постараться заключить с ней договор. Наскоро собрав нехитрые пожитки, крошечный отряд вскочил на лошадей и отправился в путь. Бриенна с интересом рассматривала хорошо организованный строй приближающихся солдат. Когда Джейме рассказывал ей все, что знал о Дейенерис, то назвал их Безупречными: “Она пришла с армией освобожденных рабов-евнухов, пиратов и дикарей, чья нога никогда еще не ступала на земли Вестероса. Впрочем, как и ее самой. Но самое главное, она ехала верхом на возрожденном Черном Ужасе, а за ее спиной летели огромные ручные драконы.” Навстречу им, среди рядов Безупречных, ехал лысоватый рыцарь на вороном боевом коне. Джейми, сузив глаза, пристально всмотрелся в его фигуру и удивленно пробормотал: — Джорах Мормонт. Вот уж никогда бы не подумал. Их отряд ожидал приближения переговорщиков не трогаясь с места: не стоило лишними движениями давать повод усомниться в их более чем миролюбивых намерениях. Все шло по плану, как вдруг произошло то, чего не ожидала ни одна из сторон. Огромный валун рассек воздух и рухнул среди рядов евнухов; раздался тошнотворный звук, от которого мороз пробежал по коже, и вслед за ним послышались крики и вопли. По ряду воинов пронесся гул, и Безупречные бросились в бой. Но не против отряда Джейме, а к флангам — туда, где прибывшая армия несла зеленые и золотые знамена. Знамена, которые Бриенна знала так же хорошо, как собственные, потому что изо дня в день сталкивалась с ними в Хайгардене. Знамена дома, к которому принадлежал ее король: чтобы защитить свою королеву, Тиреллы твердо вознамерились отбросить Дейенерис назад. Не зная, что ей делать, Бриенна в замешательстве повернулась к Джейме, но поблизости того не оказалось. Покрутила головой и увидела его в нескольких футах от нее. Он спорил с всадником, чьи черные волосы были заплетены в спадавшую до пояса косу. Ничего не поняв из неразборчивого, гортанного рычания, она поискала взглядом рыцаря, который должен был вести с ними переговоры. Но он исчез за спинами Безупречных, едва катапульты выбросили первый заряд. Над головой у нее свирепо взревел дракон, и она посмотрела вверх. Там, высоко в небе, летела огромная тень, и, увидев ее, Бриенна вздрогнула. В уши ворвался боевой клич, и второй дотракиец разорвал знамя мира в клочья. А потом полилась кровь. Тиреллы, Таргариены и Ланнистеры превратились во врага против врага. Началась борьба за выживание, потому что против аракхов дотракийцев слова были бесполезны. Безупречные говорили с дотракийцами на странном языке, не похожем на общий, поэтому, как только они увидели атакующих всадников, их примеру последовали еще несколько десятков. Она чувствовала запах дыма, крови и огня, но больше всего — огня. Когда мчалась во весь опор по пологому склону на помощь Джейме, заметила, как на дальнем холме разгорается высокий столб пламени: с душераздирающим ревом черный демон поджег катапульту. Фигура девушки, сидящей на парящем коне, поразила ее, ведь драконья королева оказалась по возрасту лишь немного моложе ее самой. Перед тем, как влиться в ряды сражающихся, Бриенна умудрилась взглянуть на Джейме, и, поймав его ответный взгляд, увидела в нем так много, что сердце зашлось в груди: страстное желание, мужество, его веру в нее. И любовь. Любовь, на чью долю выпало только одно мгновение, что предшествует панике и должно смениться кровавой резней. Этот мимолетный миг любви сделал ее храбрее, чем когда-либо, и она с удвоенной силой бросилась в бой.***
— Как бы ты отнеслась к тому, если б я предложил тебе стать леди Бобрового утеса? — спросил Джейме с улыбкой, и Бриенна взглянула в его лицо более пристально. Пытливо изучила каждой морщинку вокруг глаз, грязную бороду, придававшую облику нечеловеческую усталость. Он был похож на человека, много месяцев проведшего в пути, или сражавшегося несколько дней подряд. Слишком много они пережили вместе, но сейчас он казался ей намного старше своего возраста. Совершенно ничего общего с тем высокомерным человеком, что навязала ей леди Кейтилин. — Когда-то я сказала, что выйду замуж только за того, кто победит меня в бою. А ты ни разу меня не одолел, — покачала она головой, дивясь тому, что даже в такое неподходящее время у него получилось застать ее врасплох. Это было выше ее понимания. — Тебе не кажется, что ты чересчур требовательна, девка? Тебе должно быть лестно, что я вообще об этом спрашиваю. Ведь ты больше не девственница. — И кто за это в ответе, интересно? — фыркнула Бриенна. Она перевернулась на спину и увидела сияющие над ними звезды. Метелей не было последние пару дней, а сегодня снова пошел снег. На губы ей упала снежинка, и она почувствовала такое облегчение, что удивилась, как она вообще могла бояться того, что может случиться. Если б тогда она знала, что ожидает ее в будущем, то от души рассмеялась бы над нелепостью всего этого. И Джейме Ланнистер, конечно, повеселился бы. Он и раньше так поступал. Но смеялся чаще всего над собой. Хотя сейчас ей было не до смеха, она чувствовала себя умиротворенной. Пальцы Джейме коснулись ее, и она крепко их сжала. Рука его была такой же влажной, как и у нее. — Хорошо. Я согласна, — наконец сказала Бриенна. — Я выйду за тебя замуж. Но только потому, что Тарту нужны наследники. Джейме зашелся в приступе кашля. Холод, к вечеру усилившийся, сказался и на них. Иногда ей казалось, что времена года уже ничего не значат, и что все сводится к броску игральных костей. Что однажды пойдет снег, а потом солнце скроется за облаками и будет прятаться за ними неделями. Боги, должно быть, получают какое-то нечестивое удовольствие от того, что тащат их за собой, как марионеток в ярмарочном балагане. Он притянул ее ближе, и она уткнулась лицом ему в шею. Он был таким липким, что ее волосы промокли насквозь. Каждую прядь пятнал глубокий оттенок красного, и тепло ускользало от них, как заяц от лисы. Она глубоко вздохнула, почувствовала на языке привкус меди и с трудом сглотнула. Закрыла глаза и снова открыла. — Они будут высокими и дерзкими, — сказал Джейме так тихо, что его слова можно было принять за шепот. — А если наши дочери вырастут такими же упрямыми и уродливыми, как ты, то нам будет нелегко выдать их замуж. Они запросто могут отрезать яйца своему жениху, если им что-то не понравится. Бриенну затопила волна холода: по шее, одна за одной, стекали капли крови, и это ощущение напоминало воду, бегущую по ее волосам в водопадах сапфирового острова. Настоящая же пульсация исходила от раны, что тянулась от груди до бедра. Длинный порез уже почти не болел, но под телом все еще продолжала собираться кровь. Она пожалела о том, что у нее нет меча, чтобы они не истекали кровью часами, подобно зарезанным свиньям, но вторая волна дотракийцев забрала его вместе с их лошадьми. "Верный клятве". Она была такой дурой, что позволила им забрать его клинок. Его честь. Как бы то ни было, но чтобы одолеть ее, потребовалось несколько человек. К тому времени, когда последний аракх разрезал ее торс, Джейме уже лежал на земле, и она инстинктивно прикрыла его собой. "Глупая, упрямая девка", — сказал он тогда. Но, в любом случае, долго бы они не продержались, и это было лучше драконьего огня... Высоко над ними, словно подчеркивая свое превосходство, взревел черно-красный демон, но, по какой-то совершенно необъяснимой причине, танец пепла и снега показался Бриенне очень красивым. Она была рада узнать, что вскоре после того, как они оба пали, подошли последние люди Ланнистеров и смогли рассеять дотракийцев, забрав при этом в последний из семи кругов ада столько людей, сколько смогли. "Святая Не-Сотня сира Бонифера", — с хриплым смешком сказал Джейме, и по его виску побежал ручеек крови. Пришел умирать, — подумала она. Но разве это не было долгом рыцаря, долгом солдата — умереть с мечом в руке, сражаясь за честь; сражаясь за то, что справедливо? Бриенна хотела пошевелить рукой, чтобы дотянуться до лица Джейме. Никогда прежде она так истово не желала вернуть себе силы, чтобы подняться и перетащить его в безопасное место, подальше от поля битвы, но тело больше ей не повиновалось. Поэтому она велела последним остаткам своего угасающего сознания держаться как можно дольше, чтобы не оставлять его одного, пока их ожидания не закончатся. Подожди меня, — попросил он ее когда-то при свете очага. Сегодня ему тоже много времени не потребуется. — Им не обязательно выходить замуж, — со вздохом ответила Бриенна, но Джейме не обратил на ее вздох никакого внимания. Впрочем, она тоже не заметила, как по его телу пробежала дрожь, а влажные от крови пальцы выскользнули из ее ладони. На поле битвы раздался рев дракона, и пламя, вырвавшееся из его смертоносных челюстей, осветило ночное небо. — Они могут отдать свою девственность мужчине, вместе с которым едут верхом, раньше, чем он попросит их руки. Она закрыла глаза. Это напоминало отдых после дня, проведенного в седле, сон на перине, вместо жестких настилов постоялых дворов, на то, как если бы она погрузилась в горячую ванну с самым красивым мужчиной Вестероса. — Тебе следовало... предложить... раньше... Слова ее звучали невнятно, но она ничего не могла с этим поделать. Такое было уже однажды, когда они выпили слишком много вина после битвы с войсками Эйегона Таргариена. Доспехи стали для нее якорем, тянущим на дно. Таким тяжелым, что их вес плотно удерживал ее прикованной к умирающему телу Джейме: дыхание его становилось все короче и короче. — Бриенна, — окликнул он ее, но его голос прозвучал так далеко, словно он был за много миль отсюда, в Эссосе или в Асшае. — Открой глаза. Припорошенные снегом ресницы не дрогнули.***
Я к буревестникам на небо поднимусь, Чтоб каждый год весной петь о судьбе. Глаза закрыла — мир упал во тьму...