Сон в зимнюю ночь

Андрей понимал, что необходимо отключить эмоции и постараться продумать, как выкручиваться из сложившейся ситуации. Кристина била на эмоции, била наверняка, прекрасно понимая, что жизнью Кати он рисковать не станет. Если Воропаева смогла за время их отсутствия установить в квартире скрытые камеры, бомбы она там тоже могла спрятать. Но даже если Воропаева блефует, проверять правдивость ее слов он не рискнет – это она рассчитала абсолютно верно. Зачем ей эта записка? Чтобы родители отказались от того, чтобы сделать ДНК тест трупа? Кристина действительно верит, что Катя сможет убедить его родителей, особенно отца? Возможно. И все-таки основная цель – облить его грязью перед Катей, убедить Катюшу, что он такой же мерзавец, как и Денис, только еще хуже – не просто по головам идет, а именно по трупам. Записку писать придется, выбора тут у него нет. Но можно попытаться втиснуть что-то между строк, чтобы предупредить Катюшу, предостеречь. Но чтобы это придумать, нужно время! А времени не было. – Ветрова убил Сашка? – спросил Андрей наобум, чтобы оттянуть тот момент, когда придется писать текст. – Дядька, соберись, – одернула его Кристина. – Сашенька ни о чем не знает. Не то что о Ярике, даже о родителях. Он до сих пор пребывает в милом заблуждении, что они погибли в аварии. А это было справедливое возмездие за то, как они поступили с Сашенькой. И Ярик тоже за свою подлость ответил. И ты ответишь. Но сейчас не отвлекайся, у нас мало времени. Можно сказать, что Аннушка уже пролила масло – взрыв уже был. Охранник в Зималетто впечатлительный, но скоро он забегает, вызовет полицию. Так что времени у тебя в обрез, дядька. Ты же понимаешь, что если я тут не все успею закончить или меня задержат, то я нажму кнопочку и белый диванчик будет красным? Понимаешь? Андрей торопливо кивнул, пытаясь не думать о том, что старших Воропаевых убила именно Кристина. Сейчас не до этого. Катя важнее. Парень схлопнул нетбук, положил на него стопку листов и шариковую ручку, пристроил эту конструкцию на колени к Андрею и улыбнулся Кристине одними губами. Андрей снова кивнул, чтобы подчеркнуть – он готов выполнять требования Воропаевой, взял в руки ручку и только тогда произнес, глядя на Кристину в упор: – Я напишу записку, как ты и хочешь. Но, Кристина, пойми, Катя знает меня очень хорошо. Знает, как я вел себя, когда расставался с женщинами. Если она прочтет то, что написано в твоем черновике, она не поверит записке ни на йоту. Это не мой стиль, не мое поведение. Она может поверить в то, что я хочу исчезнуть. Она может поверить, что я ее так и не смог полюбить. Но я никогда не стал бы говорить женщине в лицо, что она некрасива. Тем более, если эта женщина должна мне помочь. Давай так – я сейчас быстро напишу свою версию, ты посмотришь и решишь. Андрей старался говорить уверенно и спокойно, но внутри все буквально звенело от напряжения. Зато в голове окончательно прояснилось и сложился план, что именно и как именно он должен написать. Ведь, скорее всего, это будет последнее, что он сможет сказать Кате. Кристина недовольно надула губы, но все же согласилась. Записка написалась на одном дыхании. Первый абзац он практически не изменил. Добавил только слова извинения и мстительно изменил «Александра» на «Сашку». А вот второй абзац перекроил существенно, чтобы вставить, что Катю он любит – пусть и сформулировав это иначе. Скорее всего, Кристина согласится это оставить – с теми же моделями он практически всегда расходился более чем мирно, можно даже сказать «полюбовно». Как мог, смягчил текст. Осторожно изменил последний абзац, чтобы ввинтить туда два слова «Лопухово» и «дача». Они никогда не говорил с Катюшей о дачном участке, у нее обязательно взгляд зацепится за эти слова. Только бы она сообразила показать письмо его родителям! Они наверняка поймут, что это просьба спрятать Катюшу и маму. А если повезет, отец сообразит проверить дачу в Красной Пахре, где их участок рядом с Воропаевским. Но главное, чтобы они вывели Катю из-под удара. Андрей поставил подпись и протянул исписанный лист Кристине: – Общий посыл я сохранил, изменил только детали. Кстати, если уж я решил сменить имя, то подписывался бы я уже новым именем, а не старым. Полумеры – это не мое. Подпись “DU” он придумал уже в самый последний момент, когда выводил «Ты этого не заслуживаешь». Ты. ТЫ. DU. Осенило, что Катя знает немецкий. А Кристина не знает. Только бы Катюша заметила изменения почерка на заглавных буквах и верила именно ему, а не уничижительным словам письма. Как их ни смягчай, текст все равно мерзкий и оскорбительный, гадкий. Такой же гадкий, как та нелепица, что написал Ромка. Пока Кристина читала записку, он вывел на протянутом белом конверте «Кате». В одном Воропаева права – времени до приезда полиции в обрез. – Окей, – буркнула Кристина, – Ленечка, перестегни наручники и пересади Жданова в багажник, как договаривались. Она настороженно наблюдала, как «Ленечка» снял со своей руки браслет наручников и застегнул его за запястье Андрея. – Может, обойдемся без багажника? – спросил Андрей не слишком надеясь на успех. Если он останется в салоне, есть шанс, что его кто-то заметит в машине. – Не капризничай, дядька, – хихикнула Кристина, выскальзывая из машины. – Я отнесу записку наверх. Веди себя хорошо. Ну и пожелай мне удачи, чтобы не пришлось мне от испуга нажимать заветную кнопочку. Бабасики. Пришлось лезть в багажник седана, причем быстро. «Ленечка» то и дело поглядывал на часы и заметно нервничал. Машина сорвалась с места, как только завелся мотор, но скорость по ощущениям Андрея первое время была не слишком большой – «Ленечка» пытался везти машину так, чтобы она не привлекала внимание. В багажнике было чисто, но очень тесно. Андрей пытался найти положение, в котором было бы чуть удобнее, но только пребольно стукнулся затылком о стенку. Очень мешала какая-то мелочовка в кармане джинсов. Исхитрился сунуть туда руку, чтобы вытряхнуть мешающий предмет и едва успел подавить радостный возглас. В кармане оказалось несколько металлических скрепок. Наверняка, сунул их туда, еще до отпуска. Точно, он в этих джинсах был, когда они с Ромкой ездили вызволять ткани из таможни. Теоретически, он мог бы попытаться сейчас открыть наручники. Еще несколько дней назад у него это получалось вполне сносно, по крайней мере, под руководством Леши. Тот когда-то мечтал то снискать лавры достойные Гудини, то стать каскадером, в результате стал тренером, но прежние увлечения сохранились. Детей он, конечно же, учил именно спорту, но когда понял, что Андрей слушает его рассуждения с интересом, развернулся по полной. Катенька с Лизой только хихикали, наблюдая за их развлечениями у костра. Было весело. Всего несколько дней назад было весело и казалось, что впереди только хорошее. А теперь даже бесполезно пытаться расстегнуть наручники – бежать он не рискнет. На всякий случай, все же подвернул рукава спецовки так, чтобы спрятать в отворотах по скрепке. Вряд ли Кристина решит отвернуть рукава, значит, это безопасно для Кати, а пригодится ли – посмотрим. Несколько раз машина резко останавливалась, словно водитель в последний момент успевал затормозить перед светофором. Пару раз Андрею показалось, что машину припарковывали и хлопала дверца, но в салоне никто не переговаривался и понять, что происходит, не удавалось. От Зималетто до Красной Пахры – минут сорок езды, если не повезет с пробками, то часа полтора. Но сколько уже прошло? Ощущение времени стерлось, осталась только накатывающая волнами паника – что с Катей?! Неужели Кристина не успела и… Когда крышку багажника открыли, и Андрей увидел горящий торжеством взгляд Воропаевой, он не смог сдержать вздох облегчения. Кристина здесь, значит, и с Катей все в порядке.