Детка

Пио предпочел бы проснуться от кошмара, задыхаясь, потея, дрожа и незаметно проверяя сухость матраса. Вместо этого он просыпается в кошмар. Зико временно отставил рэп и увлекся регги. Звучит безобидно, да. Пио сначала даже нравится. В поисках своих шмоток он садится на корточках и подпевает потоку сознания, изливающегося ему прямо в ухо вместе с брызгами слюны. У Зико хрипловатый спросонья баритон, дреды и то, что он считает удачным костюмом для выхода на публику. «Да, Пио-детка, да» — поёт он. Пио морщится от утреннего дыхания и под очередной куплет про «Детка, Джа любит нас, Джа — это свобода...» напоминает, что свободна не только душа, но и ванная, невольно втягиваясь в гипнотический ритм. Зико, не оставляя гитару и не смутившись дверью, едва не прищемившей ему нос, сообщает, что «Дредды не требуют мытья (о, Пио, детка, ты меня слышишь?) и мои руки свободны (да, детка, да) и когда я вхожу в душ с мыслями о тебе...», — здесь Пио выкручивает оба крана на максимум и очередное «Пио-детка» тонет в потоке воды. Зико не расстаётся с гитарой. Почему-то раздражает это только Пио. Остальные благосклонно выслушивают то, что извергает этот рот, покачивают головами кто в такт, а кто и в терцию, как ритуальные болванчики. Пио плетется в хвосте процессии, вспоминая серию американской «Клиники», где какой-то урод с гитарой оказывался вообще везде. Обнаружив на обеде рядом за столиком Зико с его «Пио, детка, мы улетим вместе с дымом, только позволь мне зажечь с тобой так, как никто не зажигал», Пио с недоумением вспоминает, что та серия почему-то казалась ему смешной. Интересно, чем она закончилась. Вечером Пио убегает на улицу и долго гуляет по тёмным подворотням, вздрагивая и поминутно оглядываясь, когда эхо от его шагов, кажется, складывается в маломузыкальное «Вернись ко мне, о, вернись, Пио, детка». Зико караулит его под дверью. Дремлет, сидя на полу и прислонившись к стене спиной и запрокинутой головой, сомнамбулически перебирая струны лежащей на коленях гитары. — Стиви Уандер хренов, — бурчит Пио, усаживаясь рядом и бездумно ковыряясь в горке одежды. Выуживает более-менее чистый с виду носок, придирчиво оглядывает и сжимает в кулаке. Зико, реагируя на движение, переходит от едва слышного мычания к почти членораздельному речитативу, струны звенят громче. Пио вынимает у него из рук гитару, некоторое время стоит, покачиваясь и сладострастно постанывая, представляя, как размахивается и корпус гитары разлетается, а голова Зико дёргается, прикладываясь об стену, а он, Пио, бьёт и бьёт грифом об пол... — Спать? — неожиданно внятно спрашивает Зико, не открывая глаз. — Угу — отвечает Пио, поднимает Зико, подталкивает к своей кровати — она же ближе — и успевает запихнуть в распахнувшийся для колыбельной рулады рот скомканный носок. Секунду смотрит в выпученные глаза, толкает на постель, шмякается сверху, вжимая в матрас, оплетая руками и ногами, как осьминог, не давая потянуться за гитарой, не давая выплюнуть носок, разрешая только повернуть голову, чтобы не задохнуться в подушке. Зико шумно сопит, а Пио, успокаиваясь, пристраивает нос среди подозрительно пованивающих дредов и сладко засыпает, неосознанно напевая: — Да, детка, да...