Опаловый свет.

На краешке крыши жонглирует снами, Неразговорчивый и неприметный, Прирученный демон, проснувшийся камень, Имя впечатавший в тысячелетья. Хранитель оставшейся в прошлом легенды Смотрит лукаво, как будто свободен Отречься от в пыль обращённых наследий, Тайному знанию жертвуя годы. Он дышит историей: лёгкие помнят Вдох на полвека и выдох на четверть. Под мраморной маской - угрюмый паломник, Вечности страж обречённо-бессмертный, - Готический странник, умытый дождями, Всюду чужой и всему современный. Я рядом под крышей стою, провожая День, уходящий к закатному тлену. И скалится гаргуль внезапной усмешкой, Мысли прохожих случайно подслушав, С печалью безмолвного старого грешника Каменной мордочкой тычется в душу: Прохожий готов уже к перерожденью, Взглядом замедлив падение Солнца, - Романтик, поэт, ученик чародея... Новая жертва тоски и бессонниц. Торопится гаргуль с немым разговором, Кривятся губы базальтовой пасти. Упрямое эхо бессмысленно вторит Мысль, обречённую им на распятье.