Неугомонные

      В маленькой комнате на диване лежит больная женщина. Ее глаза закрыты, дыхание сбивчивое и неровное. Она стонет от невыносимой боли, переворачиваясь на бок, и хватается за грудь. Каждый вдох и выдох даётся с большим усилием. Взгляд ее темных глаз затуманен, становится почти безжизненным. Руки елозят по постели, сминая пальцами простынь. Из горла вырывается мучительный кашель, женщина захлёбывается в собственной крови, пачкая одеяло красным цветом. Женщина хватается сильнее руками за грудь, а по щекам текут слезы.       Мэг сидит за стеной в гостиной и слушает, как задыхается родной для нее человек. Она стирает со своего лица слезы, пытаясь придать себе повседневный вид. Мэг давно умеет скрывать свои истинные чувства, чтобы не расстроить маму. Ей всегда становится хуже, когда она видит, как собственная дочь рыдает над ее судьбой. Коварный и безжалостный рак поразил лёгкие Томас-старшей, забирая постепенно остатки ее жизни. Мэг не согласна так просто отдавать свою мать на растерзание болезни. Она всеми силами пытается улучшить ее состояние.       Врач прописывает дорогостоящие средства, а денег на операцию в семействе Томас не водится. Мэг только вернулась с ночной смены, уставшая от очередного плодотворного дня. На сон остаётся не так много времени, утром надо будет спешить на очередной сменный график. Она не жалеет себя и сил, которые вкладывает в свои труды. Томас-старшая слышит дыхание собственной дочери, отгородившейся от нее стеной. Она видит, как тяжело приходится Мэг, пропадавшей сутками на работе. Мэг почти перестает появляться в собственном доме, находясь за его пределами, приходит лишь дать очередные обезболивающие, притупляющие боль на неопределенный срок. Мать всегда улыбается ей через муки, но не говорит о том, что лекарства давно не помогают — ей не хочется расстраивать Мэг.       — Пройди ко мне, Мэгги, — слышит девушка слабый и хриплый голос матери.       От неожиданности Мэг вздрагивает, тело охватывает волна мурашек, сковывающая ее. Она старалась зайти в дом настолько тихо, чтобы не потревожить мать, но что-то явно идёт против ее планов. Мэг вытирает потекшую тушь с глаз, поправляя свой лёгкий макияж, и проходит в комнату. Мать смеривает ее строгим взглядом, отчего та чувствует себя неуютно и неуверенно рядом с ней. Мэг осмеливается заглянуть ей в глаза и не отвести их, улыбается, говоря:       — Привет, мам.       Томас-старшая подозревает Мэгги в очередных рыданиях по ее судьбе, но молчит, не желая расстраивать. Великолепная выдержка всегда присутствует в ее дочери. Недаром она — отличный атлет, с выдающимися результатами.       — Бросай свою работу, — настаивает мать. — И поступай в колледж.       Лицо дочери хмурится, брови почти соединяются в одной точке, а зубы начинают стучать. Видя знакомое поведение, Томас-старшая улыбается, когда проявляются несдержанные черты в ее ребенке. Она сама была такой в эти годы. Руки Мэг дрожат, цепляется ими за свои запястья, стараясь быть сильной.       — Я не могу! Не могу оставить тебя, мам. Я — твоя дочь. А семья заботится друг о друге.       — Меня уже не спасти, — раздражённо произносит мать. — Ты жертвуешь своей мечтой ради того, чего не сможешь достичь! Ты напрасно тратишь время.       Мэг удивляется, не веря в сказанное, ее кулаки сжимаются, а пальцы впиваются в ладони, протыкая их ногтями до крови. Она не может сдержать гнев, который рвется наружу. К сожалению, Томас-старшая не может проникнуть в мысли своей дочери, чтобы понять, о чем та думает. У Мэг нет никого, кто ей дороже матери. Отец давно покинул их семью. Он не смог совладать с буйным нравом дочери, которая учиняла лишь разрушения. Благо Томас-старшая нашла управу на Мэг, отдав ту знакомому тренеру. Именно он перенаправил бушующую энергию девочки в мирное русло. Так она стала прекрасной бегуньей, не мыслящей своей жизни без движения. Томас-старшая гордится ей — той, кем стала, — желает лучшего для ее будущего.       — Да как ты не понимаешь? — кричит Мэг во все горло. — Я не дам тебе умереть!       Томас-старшая давно не видела ее в таком состоянии. Сейчас она напоминает того сорванца, который с детства мог наделать много бед и для себя, и для окружающих. Мэг кричит и желает, что бы ее услышали. Ее слова обязательно дойдут и достигнут сердца родного человека. А она сделает все возможное, чтобы вытащить ее из лап смерти, как бы тяжело не было.       Мэг выбегает из дома, чтобы успокоиться, достает из кармана плеер. Музыка льется в наушниках нежной мелодией, принося умиротворение. Мэг начинает свою ночную пробежку под звездами…              Мэг открывает свои глаза, вскакивая с места. Ее тело содрогается после внезапного пробуждения. Охваченное нервами, оно не желает слушаться, лишь со временем девушка обретает над ним контроль. Дыхание тяжёлое и быстрое, словно после стремительной погони от убийцы. Мэг вытирает пот со лба, пытаясь прийти в себя после очередного кошмара, который произошел в ее жизни.       В ту ночь это был ее последний разговор с матерью. Она больше не могла возвратиться домой, чтобы вновь помириться с ней. Воспоминания о том дне слишком размытые, чтобы стать полноценной картиной. Единственное, что Мэг удалось вспомнить — это машина, испуганное лицо водителя, не справившегося с управлением, и мерзкие паучьи лапы, спасающие ее от неминуемой смерти. Они куда-то перенесли ее, оставив лежать на холодной земле.       Это место мрачное и холодное, окутанное туманом. Мэг провела здесь достаточно много времени, чтобы соскучиться по солнечному и дневному свету. В мире Сущности — хозяйки этого измерения — властвует лорд ночи. Он ни с кем не разделяет свои полномочия, лишь луна, его дочь, смотрит с неба и смеётся над Мэг, освещая собой все владения Сущности. Томас попала сюда второй по счету из выживших, а первым здесь оказался Дуайт. Мэг уверена, что с него выйдет отличный лидер, когда он избавится от своей нервной и неуверенной натуры. Вскоре их группа постепенно увеличилась. Примерно раз в год своими лапами Сущность похищала трех-четырех человек, перенося их в свой фальшивый туманный мир, похожий на настоящий. Но не только выжившие попадали в ее измерение, вместе с ними она порождала кровожадных убийц, лишившихся человеческих чувств. Они жаждали лишь одно — учинить смерть, чтобы угодить своей кровавой создательнице.       Мэг ни раз ощущала в своем теле все холодные орудия, что забирали ее жизнь. Она помнила о цепких и шершавых руках, сжимающих горло, когда кислород переставал поступать в лёгкие, наступало удушье, а вскоре смерть. Томас всем сердцем ненавидит это проклятое место, в котором просто невозможно умереть. Когда маньяк забирает ее жизнь себе, то она вновь придет в сознание у горящего костра, где собираются все выжившие. Так происходит каждый раз. В измерении Сущности просто невозможно умереть. И всем давно известно об этом факте. Каждый здесь умирал и продолжает погибать.       Мэг жалеет о том, что не погибла тогда во время пробежки, когда машина понеслась в ее сторону. Ей кажется, что судьба поступила с ней несправедливо, отправив ее в самый настоящий ад. Она совершенно не так себе представляла его раньше. Сущность питается страхами и страданиями выживших каждый раз, когда маньяки истязают их. Каждый раз она набирает больше сил, чтобы ворваться в очередной раз в настоящий мир и забрать оттуда новую жертву. Мэг считает, что Сущность наполняет свой мир, потому что завидует. Ведь невозможно создать что-то по-настоящему подобное.       Многие выжившие вскоре привыкают к смерти и перестают бояться ее. Вот только Мэг до сих пор не может смириться с болью и мучениями, которые испытывает от пыток убийц. С каждой своей смертью она чувствует, что теряет себя настоящую, как кусочки ее реальной жизни рассыпаются на осколки, исчезая из памяти. Она почти забывает лицо своей собственной матери и пытается ухватиться за малейшее упоминание о ней. Мэг ощущает, как безумие и отчаяние пытаются овладеть ей и сбить с толку, запутав в негативных мыслях. Поэтому Томас стремится стать настолько быстрой, что ни один убийца в этом мире не сможет забрать ее жизнь. Она так же рьяно пытается защитить своих друзей, спасая их жизни.       Не так давно Дэвид появляется в мире Сущности, очнувшись так же на холодной земле. Он быстро становится частью большой команды, благодаря своему общению. Мэг считает его безрассудным и глубоко пустым внутри. На теле Кинга множество различных шрамов, которыми он не кичится и не пытается презрительно скрыть от чужих глаз. Когда Томас впервые пялится на его шрам на лице, он имеет наглость ее спросить:       — Что, бля? Хочешь ближе посмотреть, рыжая?       Мэг морщится от его нецензурной речи, он за словом в карман не лезет, адресуя их всем по делу и без. Она до сих пор не привыкла к его фанфаронскому и набыченному поведению. Дэвид постоянно нарывается на то, чтобы получить в свою разукрашенную синяками физиономию.       — Нет, — холодно отвечает Томас, отворачиваясь от неприятного типа.       — Ну и хер с тобой, — посылает ее Кинг, отправляясь на очередное приключение.              Мэг не может прочесть в нем причины его безрассудства. Ей кажется, что Дэвид ищет поскорее собственную смерть. Она больше боится за его жизнь, чем за свою. Он столько раз умирал, но продолжает идти непременно только вперед. Кажется, что Дэвид не испытывает чувства страха, но Мэг осознает, что это совершенно не так. Выжившие заводят последний генератор в психлечебнице, в ворота подается питание, и Томас бежит к ним, чтобы скорее открыть их. Когда оповещающая сирена заканчивает свой вой о том, что выход открыт, она смотрит по сторонам в поисках Кинга. К выходу прибегают Клодетт и Джейк, а он вновь остается позади. Стремительный бег вглубь лечебницы занимает всего минуту, и Томас чувствует, как быстро бьется ее сердце от волнения, а значит убийца рядом. Раненный Дэвид скидывает стоящую у стены доску прямо на лицо Майкла, который охает от боли. А Кинг смеется своей выходке, как маленький ребенок, и дразнит Майерса, который внимательно смотрит на него. Мэг щелкает фонариком, пытаясь бежать наперерез Дэвиду. Он удивляется, когда видит, что кто-то за ним вернулся.       — Живо прямо к воротам! — командует Томас. — Я не дам тебе умереть!       Почему-то от этих слов по ее лицу начинают течь слезы. Она ощущает какую-то горечь, будто уже говорила кому-то такие заветные слова, но не могла вспомнить кому.       Дэвид лишь улыбается ей, отвечая:       — Соррян. Я не могу остановиться.       Он делает резкий рывок, когда Майкл замахивается на него ножом и уворачивается от удара, перепрыгнув через оконный проем. Майерс лениво перешагивает препятствие, продолжая преследование. Их погоня длится еще пару минут, пока Кинг не находит взглядом выход. Он потратил почти все доски по всему периметру, делая нарочно больше шума, чтобы концентрировать внимание Майкла лишь на себе. Дэвид всегда был тем, кто нарывался на неприятности, не представляя свою жизнь без драк. Кинг давно перестал получать настоящее удовольствие от жизни. Лишь бушующий адреналин в крови пробуждает в нем неимоверный кайф. Кинг зависим от кайфа и не может отделить его от себя.       Майкл вновь замахивается на Дэвида своим ножом, чтобы нанести решающий удар. Все примочки и финтифлюшки Кинг давно исчерпал. Этот удар станет для него последним, который повалит его на землю, а после Майерс закинет его на свое плечо, а после повесит на крюк. Позади раздается крик, и Дэвид узнает его. Мэг вопит от боли, прикрывающая Кинга от столкновения с ножом. Она что-то говорит ему о направлении, и он слушается, строго следуя ее инструкциям. Они срезают путь до ворот, но Майерс не отстает и гонится за ними. Он настигает их, хватая Мэг за шею, а Дэвид оборачивается, пытаясь взять фонарь, который она выпустила из рук, чтобы помочь.       — Пошел прочь! — кричит она на Кинга. — Я же сказала, что не дам тебе умереть!       Томас вновь кричит, когда в ее грудь погружается нож. Майкл извлек его, чтобы вновь вернуть в тело, разрезая острием лезвия кожу. Дэвид убегает прочь к воротам. Он ничем не может ей помочь. Стараясь не слушать ее вопли, Кинг зажимает уши и уходит прочь, проклиная себя за слабость.              — Дерьмо, — раздается чей-то грубый голос над головой. — Ты как там, блять? Совсем кукуха поехала, дура?       Мэг ощущает, как голова раскалывается на части, открывает глаза и видит перед собой знакомую рожу Кинга. Она морщится и не отвечает ему, узнавая привычное место у костра, у которого в очередной раз очухивается. Еще немного и становится легче, боль в теле проходит, ранение на груди уже затянулось, оставив после себя шрам на долгую память. Дэвид кладет свою большую ладонь на ее ключицы и смотрит с печалью в глазах. Она видит в них вину, хотя он не умеет извиняться. Томас слегка одергивает его руку, дружелюбно улыбаясь.       — Все закончилось не так плохо, — говорит Мэг.       Она пытается подняться, но Кинг больно хватает ее за запястье, с силой сжимая его. Томас громко ойкает и раздраженно смотрит на него, но тот остается глух.       — Иди на хер со своей жалостью, Томас!       Мэг не успевает ничего ответить, когда тот резко возвращает ее на место и властно накрывает ее губы своими. Ее глаза раскрываются от изумления, а состояние притупляется от ступора. Дэвид не теряет времени, исследуя руками ее тело. Постепенные грубые ласки успокаивают, и она начинает расслабляться. Он никогда не был слишком терпеливым, чтобы церемониться с прелюдиями. Когда одежда слетает с их тел, Кинг разрывает поцелуй, адресуя ей:       — Ты же знаешь, что я не смогу остановиться.       — Знаю, но я всегда тебя остановлю.