Бронза и фарфор

— Том, — густой жар вперемешку с тяжёлым придыханием звучит над ухом, теплой волной окатывая юношу и бетонную стену за его спиной. — Р-роберт, я… — Малыш, — мягкие губы невесомо задевают мочку и отдаются множеством мурашек на затылке. От такого обращения парня буквально током прошибает и он вздрагивает, прикрывая глаза. Мужчина стоит так близко, цепко касаясь левой рукой оголенного участка шеи юноши, а правой ладонью удерживая вес своего тела при помощи опоры за идеально очерченными плечами. Дауни медленно прокладывает губами извилистую траекторию от щеки до подбородка, при этом пальцами левой руки приподнимая его немного выше, чтоб открыть новые мягкие островки с россыпью родинок. Роберт с упоением проводит широким языком по фарфоровой коже под челюстью, задевая щетиной нежный покров, прислушиваясь к учащенному дыханию Тома. — Сладкий, такой сладкий, — удовлетворённо мурлычет и вскользь отстраняется от стены, чтоб заглянуть в раскрасневшееся лицо юноши. Его тонкие приоткрытые губы поблескивают в карамельном свете огромной настенной лампы. Большие глаза затянуты всепоглощающим желанием. Лихорадочный блеск и томление. Ладони Тома опускаются на сильную грудь мужчины, прикрытую черной рубашкой и гладким пиджаком идентичного цвета. — Так жарко, боже. Но, сэр, я не… — в ответ на это Роберт лишь ухмыляется, приподнимает одну бровь только так, как умеет он один, и пытливо всматривается во взгляд напротив. Снова не дает договорить, ещё сильнее впиваясь подушечками в шею Тома. До мягкости тела, до задушенного «ах». Так, как нравится его мальчику. — Сэр? — улыбка играет на красивом лице, а пальцы свободной руки расстёгивают первые две пуговицы на джинсовой куртке парня. — Ты хочешь поиграть сегодня, маленький? Тогда уже лучше «мистер Старк», — на этой фразе Том громко выдыхает куда-то в шею мужчине, потому что это словосочетание всегда по необъяснимой причине заставляет его хотеть ещё сильнее. Если это вообще возможно. — Мистер Старк, я только со съёмок сразу буквально прилетел к Вам, как только узнал, что у нас есть немного времени сегодня. Даже не успел переодеться… — Тебя только это смущает? — мужчина наклоняет свое лицо ещё ближе к юношескому, так же неотрывно впитывая новые эмоции и продолжая освобождать каждую последующую пуговицу из петли. Он так хочет поцеловать, но пока рано. — Вам вряд ли понравится… мы сегодня снимали… оох… новую сцену с трюками… — чувствуя, как мужчина крепко вжимает его своими бедрами в стену, задевая пряжкой полоску кожи чуть выше пояса, Том не может совладать даже с собственным голосом. — Мне нравишься ты, — крепкие ладони все же отрываются от тела и сбрасывают с парня плотный элемент одежды на пол. И Роберт замирает. Том тоже облачен во все чёрное. Дорогая ткань футболки неприлично обволакивает стройное тело, подчеркивая широкие плечи, а мягкие спортивные брюки делают акцент на узких бедрах парня. Но самое главное… — Все хорошо? Не успел снять, сразу же накинул верхнюю одежду и сел в такси, — актер все так же продолжает суматошно разбрасываться словами, будто бы и вправду превращается прям на глазах в застенчивого Питера Паркера. Изюминка в том, что плавный изгиб поясницы Тома обнимает белый пояс-корсет, усыпанный множеством точек крепления. Три горизонтальных ряда из широких полос, три выглядывающие фрагмента ткани между ними. Шесть причин пробежаться по каждому участку большими пальцами до ощущения мелкой дрожи под его кожей. У Роберта темнеет взгляд, он облизывает свои мгновенно пересохшие губы, и все же не отказывает себе в только что возникшем желании. Жестковатая материя слегка холодит пальцы, контрастируя с разгоряченным телом. Интересное ощущение. Корсет лаконичный и сдержанный, ослепительно светлый. Мистер Дауни никогда особенно не был в восторге от данного элемента одежды, а тем более — именно такого предназначения. Но Тому уже далеко не в первый раз удается пробуждать в мужчине все новые и новые предпочтения. Сам юноша — одно ходячее предпочтение. — Оставь, — и на этом слове Роберт поддевает одну из полос ткани и тянет Тома на себя. Проводит носом по густым волнистым волосам и гулко впитывает их мятный аромат. — Что ты должен сказать? — Да, мистер Старк, сделаю так, как Вы сказали. — Умница, — теперь мужчина крепко держит юношу за верткий подбородок, контролируя его порывы коснуться губ напротив, и самостоятельно проходится языком по нижней губе парня. Чувствует судорожный вдох и едва слышимый стон в вакуумной тишине, но не спешит повторять движение. Лишь опускает подушечку большого пальца на то же место, куда только что пришлось влажное касание. Слегка надавливает и неотрывно следит за каждым собственным движением томным взглядом, от чего Тому становится все сложнее контролировать и без того уже сбившееся дыхание. Роберт резко перемещает одну кисть на тазовую косточку Тома, проникает в карман его брюк, а затем дразнящим движением ребра ладони проводит через ткань по напряженному органу. Резко-острое ощущение оседает на мышцах юноши, и он еще больше изгибает спину, цепляясь пальцами за воротник мужской рубашки. Такой отзывчивый. — Так хорошо? Так нравится, маленький? — Роберт снова повторяет движение, одновременно целуя одним лишь дыханием уголок рта и чувствуя, как его собственный голос становится все ниже. — Д-даа, сэр. Мне нужно больше… — Проси, — еще одно уверенное касание. — Пожалуйста, я так Вас хочу, — на последнем слове Том тянется к мужским очкам с прозрачными стеклами и снежной окантовкой, о которых они оба благополучно забыли. Нежно снимает их с переносицы и мягко-вожделенно улыбается, слегка склоняя голову вправо. — Вы прекрасны. Вы знаете об этом, сэр? — чертенок с невинными глазами откладывает аксессуар куда-то в сторону, теперь принимаясь аристократическими пальцами гладить атласный галстук мужчины. — Должны знать, — Том притягивает к себе кисть Роберта двумя руками, выдыхая эту фразу в вену на его запястье. Так преданно всматривается в любимые глаза и, не разрывая контакта, проходится губами по среднему пальцу, задевая ими массивную серебряную печатку. На этом моменте Роберту уже слишком сложно сдерживать себя, он громко сглатывает вязкую слюну, толкаясь на одну фалангу глубже, и мгновенно ныряет свободной рукой под резинку белья его мальчика. Обхватывает ладонью, широко проводит по всей длине. Юноша протяжно стонет, не выпуская изо рта палец, лишь еще сильнее втягивает его в себя. Это финиш. Роберт отстраняется всем телом, чтоб ловко растянуть плотный узел галстука. Медленно, следя за ошалевшим взглядом парня. Знает, что это действие всегда окончательно превращает молочное тело в нагретый руками пластилин. Резко и несдержанно, с тихим рыком все же целует юношу. Жадно, кусая, так глубоко, оттягивая отросшие волосы на затылке до болезненно-желанных покалываний. — С ума меня сведешь, — мужчина фиксирует руки Тома над его головой и требовательно проезжается ширинкой по вертикальному шву на ткани. Легкий толчок. Следы от нескольких укусов на шее. В ответ на это парень лишь удовлетворенно мычит и все же безумно хочет прикоснуться хотя бы к какому-то участку бронзовой кожи. Но ему нельзя. — Я не могу. Мистер Старк… Роберт молча оставляет очередной укус под ключицей юноши, одновременно с этим тихонько посмеиваясь, но все же разрешает теперь опустить руки. Он набрасывает шелковый галстук на заднюю часть шеи Тома и слегка тянет кончики ткани вниз. Подсказывает, направляет в немом жесте — и этого вполне достаточно. Юноша поддается, неспешно опускается ниже. Прикрытые колени соприкасаются с матовым паркетом, тёмные взгляды прочно спаяны, слышен каждый шорох. Роберт выжидающе смотрит сверху вниз, избавляясь от хлопка на торсе. С каждым новым обнаженным участком у юноши в голове звучит только отчаянное «Хочу», поэтому, когда перед его глазами на свету стали поблескивать косые мышцы и эти невозможные рельефности, Том отчаянно прижимается к ним губами. Проводит языком у самой кромки кожаного пояса, трепетно поглаживая бедра Роберта. Парень мягко дует на каждую образовавшуюся мерцающую дорожку и томно закатывает глаза, ощущая ответный вдох и крепкую хватку сильной руки на каштановых волнах. Опускает бедра на щиколотки, чтоб быть ещё ниже, чтоб провести носом и щекой по вздыбленной ткани, тихо выдыхая в предвкушении. — На меня, детка, глаза не опускай. Тому так сложно это делать, когда он улавливает громкий звон пряжки, металлический звук молнии и шелест ткани по коже. — Разомкни губы. Юноша ощущает, как мужчина начинает водить головкой по контуру его рта. Дразнит. Невыносимо. Том кончиком языка едва касается нежной кожи, но не наблюдает никакой реакции. Повторяет движение ещё раз, но уже более старательно, от самого основания и выше. Снизу вверх. Как же жарко. Юноша смелеет, и обхватывает губами горячую твердую плоть, все ещё не разрывая зрительного контакта. Роберт опрокидывает голову назад и издает хриплый стон. Боже, какой идеальный. Том задерживает дыхание, стараясь взять ещё глубже, ещё больше, чтоб очень сильно понравиться. Собственное болезненное желание усиливает все ощущения просто до невозможности, потому он слегка проводит по собственным брюкам, с довольным стоном немного отстраняясь. — Как хорошо, что я сегодня надел белый галстук, — Роберт без предупреждения разворачивает парня к себе спиной, стягивает аксессуар с его плеч и наматывает на свои кулаки. — Руки назад, — мужчина фиксирует с виду хрупкие запястья Тома, умело связывая их воедино, но при этом пропуская эту же ленту шелка через одну из петель на задней части корсета. Резко разворачивает парня снова к себе лицом, снова вплетает пальцы в волосы, любовно оглаживая мягкие завитки. Велит юноше оставаться неподвижным и обманчиво-медленно подаётся бедрами вперёд, чтоб буквально спустя пару толчков сказать: — Расслабь максимально горло. Влажный бархат погружается почти до основания. Роберт фиксирует положение головы Тома и не даёт отстраниться, заставляя привыкнуть к размерам. Мужчина буквально оттаскивает его от себя, чтоб проследить за тонкой ниточкой слюны, тянущейся от губ очаровательно-невинного создания. — Хороший мальчик, ты умница. У Тома срывает тормоза, и он протяжно стонет. — Я хочу ещё. Мужчина все глубже погружался, все больше терял способность здраво мыслить. Лишь подавался бедрами вперёд, хвалил своего малыша и абсолютно не сдерживался тогда, когда Том особенно горячо реагировал. Тому было мучительно сложно из-за отсутствия возможности прикоснуться к себе, низ живота буквально ныл, а Роберт откровенно, черт возьми, издевался. Придерживал порой ладонью юношескую шею, прислонял затылком к бетону и входил, входил с характерным звуком и так властно, Господи. — Ммх, мистер Старк, я больше не могу, пожалуйста. Роберт шлепает головкой по языку Тома и все же прекращает. — Иди ко мне, детка. Вот так. Он поднимает дрожащего парня на руки, вынуждает его сесть на ближайшую поверхность и раздвигает ногой колени, но все же не даёт возможности шевелить руками. Приспускает лишнюю одежду одними лишь зубами, затем втягивает Тома в очередной поцелуй, параллельно обхватывая ладонью два органа одновременно. Им обоим достаточно нескольких движений для того, чтоб их резко пронзило мелкими судорогами, чтоб удовольствие выплеснулось наружу. Для того, чтоб они оба загнанно смешивали дыхания и устало улыбались. Шесть причин провести большими пальцами по полосам. Одна причина каждый раз чувствовать друг друга, снова и снова.