***
Ким Тэхён. Видело ли когда-нибудь человечество творение лучше, чем он? Могло ли вообразить, что сможет наслаждаться одним и тем же солнцем, что и он? Вряд ли. Невообразимый. Заставляет сходить с ума одним лишь присутствием. Одним лишь только взглядом дурманит. А эти невероятные глаза… На них нельзя насмотреться, дух захватывает. Светло-серые линзы делают их очаровательнее в сотни тысяч раз. Они так красиво смотрятся на красивом лице, так умело скрывают натуральный темный цвет и внутренний слабый крик о помощи. — Ты. Шершавые пальцы грубо обхватывают кожаный чокер, больше похожий на ошейник, и властно тянут на себя. На бледной шее ни единого живого места: россыпь мелких синяков образуют уродливые галактики на бархатной коже. — Принадлежишь. В глазах Тэхёна пустота. Безразличие. И по меркам Намджуна это чертовски привлекательно. Большей красоты во всём мире не сыскать. — Мне. Хлёстко. На выдохе. С нажимом, чтобы дошло наконец. И мягко, чтобы знал, как его обожают, сходят по нему с ума. Терпения больше нет. Устоять перед соблазном невозможно. Ничто, собственно, и не держит. Жестоко впивается в истерзанные и покрытые кровавой коркой губы, перемещая пальцы с ошейника на горло, сдавливая с каждой секундой всё сильнее. Целует с неистовой страстью, с жаром, пылко, не получая в ответ ничего — Тэхён вообще не здесь, исчез, осталась лишь оболочка. Серебристые кудри щекочут лоб, вызывая мурашки, так и хочется зарыться в них рукой, сжать пальцами и с силой оттянуть назад. Пока одна душит, ладонь другой проскальзывает под цветочную рубашку и оставляет на спине новые царапины, раздражая старые, оставленные несколькими часами ранее. Ни один из них не может сказать, сколько это длится. Тэхен начинает подавать признаки жизни только тогда, когда кислород вовсе перестает поступать в лёгкие — ни что иное, как инстинкт самосохранения. Тело слабо сопротивляется и, конечно же, уступает той силе, которая бурлит по чужим венам. Эти движения сродни порханию мотылька, угодившего в ловушку. В этой ловушке его погибель. Намджун одержим этим телом с самых первых минут знакомства. Веселый и подвижный, с блеском в глазах, от которого меркло все вокруг, Тэхён даже не подозревал, насколько сильное вызывал желание завладеть, приручить, сломать. Из-за него Джун лишился рассудка, из-за него полностью потерял самообладание. Из-за него позабыл о себе и обо всем, что было до. Он заставлял мучиться, изнывать от жажды прикоснуться к мягкой золотистой коже. Джун без него не жил, даже существовать не мог. Жестокий Тэ. Довёл до края, заставил обнажить тёмную сторону, выпустить на волю самых опасных демонов, надежно скрываемых в недрах сознания. Усилил желания мучить, властвовать, терзать до изнеможения. Заставить полюбить. Глаза Тэхёна красивые, даже когда закрываются. Намджун разрывает поцелуй, наслаждаясь железным привкусом крови, и с диким удовольствием наблюдает, как жизнь медленно покидает чужое тело, продолжая перекрывать путь к кислороду. Веки опускаются, лишая возможности наслаждаться стеклянными кукольными глазами, тело обмякает, теряя последние силы, а окровавленные губы размыкаются — воздух сквозь них больше не просачивается. Намджун вовлекает навалившегося Кима в объятия, проводя ладонями по стянутым жесткой веревкой за спиною рукам, комкает скользкую ткань рубашки, переплетенную ремнями. Делает глубокий вдох, наполняя лёгкие сладковатым ароматом карамели, и пытается сохранить в памяти во всех красках. — Ты мой, — шепчет, как умалишенный, обнимая крепче, чувствуя хруст суставов. — Всегда будешь моим. Тэхён уже никуда не денется. Никуда не посмеет сбежать. Больше к Чонгуку он не подойдет. Больше такой глупости не вытворит. — Только мой.***
Тэхён вздрагивает. Открывает сонные глаза и хлопает себя ладонями по щекам, пытаясь вернуть бодрость, которой след простыл ещё пару недель назад. Буквы на белом листе скачут в беспорядке, никак не желая забираться в мозг. Он уже пятый раз перечитывает одно и то же предложение, а смысл слов никак не воспринимается. Слишком устал. Учеба совсем не идет. Сам виноват, что вызвался повысить собственную успеваемость. Доклад — последний шанс поднять средний балл хотя бы на «так уж и быть, не выгоним», в то время как ещё в прошлом семестре светился в списке лучших студентов факультета. К сожалению, всему этому есть логическое объяснение, вот только Тэхён даже себе боится признаваться в этом. Он смотрит на наручные часы, немного задрав рукав кофты. На циферблате — последние десять минут перед гибелью (презентацией работы), под ним — свежий синяк и содрана костяшка. И это только вершина айсберга. Вот и объяснение, почему сидит в парке шумного кампуса на лавочке в тенечке и кутается в бежевый мешковатый свитерок из легкой ткани. Именно так все и одеваются в тридцатиградусную жару, ничего необычного. Тэхён натягивает рукава по самое некуда и устало трёт глаза, которые уже начинают болеть от постоянного раздражения. То, что из-за новых увлечений своего бойфренда он не высыпается, — это факт. То, что бойфренд немного перегибает в своих желаниях, — тоже факт. Но Тэхёну, вроде как, нравится. Наверное… Впрочем, кто сказал, что он заслуживает чего-то лучшего? Особенно после того, как поступил с… ох. А вот, кстати, и он, Чон Чонгук — парень, которому Тэхён изменил почти год назад. Бывший парень. Только вот во всей этой ситуации что-то не так. Разве не Чонгук сейчас должен лить слёзы и горевать по былым временам, а Тэхён веселиться со своей дружной веселой компанией, которая создает настроение всему университету? Вот и хорошо, что нет. Ведь не было и дня, чтобы он не проклинал себя за тот ужаснейший день, когда полез в постельку к другому. Как сейчас помнит: все счастливы окончанием второго курса, закатывают вечеринку в честь столь желанного праздника. Море алкоголя, веселья, друзей. Все идет как никогда хорошо. А потом бац, и Тэхён демоном зыркает на Чонгука, который убирает явно лишний для мелкого пьянчужки стаканчик виски с колой. Забота. Но разве чуть расслабившимся мозгам это докажешь? Ну и понеслась… Всплеск недовольства, буря эмоций — королева драмы в действии — фырчит, брызжет ядом, осыпает оскорблениями — всё как всегда, когда Ким пьяненький. Но ведь приятно было ощущать заботу Чонгука, теперь-то точно можно подтвердить. И гордость никакая не стает поперек горла. В общем, полез танцевать к другому. Тот пивком угостил, (правда, крепковатым, как тогда показалось) осыпа́л комплиментами с ног до головы, потом ещё чем-то напоил. Когда в желешке под названием «мозг» мелькнула мысль о Чонгуке, того уже и близко не было. Тэхён уже тогда понял, что здорово накосячил, но ведь вечеринка в разгаре, а тот парень тянет на второй этаж посмотреть диски с новыми песнями любимой группы, разве можно такое пропустить? И даже мысль левая в голову не закрадывается. А дальше всё по сценарию: провал в памяти, пробуждение в незнакомой комнате с незнакомым парнем, жуткая головная боль и признаки недавнего секса во всей его болезненной красе. Он до сих пор помнил взгляд Чонгука, когда встретил вечером того же дня. На нём лица не было. На Тэхёна даже не смотрел, а когда тот попросил это сделать, то пожалел. В черных омутах было всё: боль, ненависть, злость, обида… Так и разошлись. Разъехались по родным городам на всё лето, ни разу не виделись, не общались. А к следующему учебному году уже будто и не знали друг друга. Чонгук вновь начал улыбаться, нашел себе парня получше, как гласили слухи, а Тэхён так и бродил одиночкой. Замаливать грехи не решался, ведь знал, что сам бы такое ни за что не простил. Да и новая пассия казалась лучше самого себя (самооценка-то рухнула). Смирился, пытался забыть, но в отличии от Чонгука, ничего не выходило. Сердце ныло, пело болезненные канонады, рвалось к первой и самой настоящей любви. К тому моменту, когда успел себя похоронить, появился Намджун. Он долго ухаживал, всюду таскался, навязывал свою компанию. Покупал вещи, кормил, медленно возвращал к жизни. На самом деле очень повезло, что появился кто-то небезразличный, ибо никого другого у Тэхёна больше не осталось. У Чонгука всегда было много друзей, в то время как Тэхён предпочитал лишь Чимина, но вот незадача: тот остался на вражеской стороне, и все из-за Юнги, с которым начал встречаться. Тэхён не винил друга. Обижался немного, но не винил. Просто не имел права после того, как поступил сам. Чимин игнорировал его вполне заслужено. Намджун и правда очень заботливый. Месяц назад предложил переехать к себе, а Тэхён согласился, так как находиться в общаге рядом с бывшим, по которому не переставало болеть сердце, было невыносимо втройне. Совсем недавно Тэхён позволил к себе прикоснуться. Даже не знает, почему. Наверное все-таки из благодарности и чувства долга. И началось что-то непонятное. То, о чём Тэхён сейчас не хочет думать и вспоминать… Чонгук заметно покрепчал — сказывались регулярные походы в качалку. Тэхён позволяет себе смотреть на него украдкой, когда тот глядит в другую сторону. Хотя опасаться нечего. Тэхён для него теперь пустое место. Иногда ему кажется, что он невидимка, потому что нельзя так в упор не замечать человека. Слишком правдиво получается. Гук его вычеркнул из своей жизни, вырвал лист, подписал как «горький опыт» и выбросил в мусорку. Совсем как и сам себя Ким. Намеренно ничего не делал, но волей-неволей поставил на себе крест. Недостойный, порочный… Противный даже самому себе. Вот и вся соль. Тэхён мучительно вздыхает и опять зарывается носом в доклад, пытаясь не обращать внимание на крики шумной компании, что устроились в центре на небольшом фонтанчике — неизменное место сбора во время перерыва. Человек десять. Все красавцы писаны — классика жанра. Душа ноет по былым временам, когда он был частью этого муравейника, но зацикливаться не хочется. Докла-ад! (от слова а-ад) День сегодня отличный: солнце слепит во всю, жарковато немного. Весь кампус в пышной зелени (студенты тоже в счёт), лавочку с Тэхёном защищает от солнца старая вишня. Когда-то целовался под ней с Чонгуком весной. Сам потащил после занятий, ведь такой момент красивый был: розовые лепестки осыпались от дуновения ветра, оседали на тёмных волосах… Незабываемо, сказочно. Словами не передать, что ощутили оба в тот, кажется, самый дурацкий и банальный момент. Момент любви, молодости, нежности, глупости… Словами — нет, только поцелуями. Ох… Времена, проведенные с Чонгуком, он всегда будет вспоминать с особой теплотой и грустью. Сам всё испортил. Довольствуйся теперь воспоминаниями. Слышен сигнал, оповещающий о занятии. Так быстро? Чертов Тэхён! О чём ты только думал, потратив последние минуты жизни не на учебу?! Это провал. Исключение через три… два… Странно, конечно, но он только понимает, что должен дрожать от страха, а на самом деле ничего не чувствует. Одинаково, что ли. Какая разница теперь, что с ним будет? На будущее совсем наплевать. Тэхён сгребает все папки в руку, в процессе разравнивая уголки, поднимается, уже представляя, как с позором будет жевать сопли перед огромной аудиторией… а в следующую секунду уже смотрит на асфальт, который внезапно оказался очень близко к лицу. Почти на расстоянии вытянутых рук, которыми и опирается. Споткнулся, что ли? Вещи обнаруживаются рядом, тоже на асфальте: сумка слетела с плеча, доклад потерял несколько вкладышей, телефон с наушниками и прозрачные очки тоже валяются. Тэхён пару раз моргает — голова немного тяжелая. Тело кренится, но он вовремя замечает и выравнивается на четвереньках, а затем пытается подняться. Хоть бы джинсы остались целыми. Первый провал. Опять падает на колени, как подкошенный, понимая, что что-то не так. Его начинает мутить от волнения, непонятная паника подкатывает к горлу. Не сразу замечает, что вокруг все поутихло. Звуки вроде бы есть, но не так много и будто сквозь толщу воды. Давящие такие. И вот здесь действительно становится страшно. Он хочет поскорее подняться, чтобы не дай бог не привлечь лишнего внимания, но… не может. С каждой секундой силы иссякают, разум затуманивается. Дышит часто и поверхностно, словно кислорода не хватает. А его не хватает! Колени слабеют, Тэхён полностью оседает на асфальт, чувствуя себя очень плохо. Кто-то зовет его (голос кажется знакомым), затем трясет за плечи. Тэхён честно пытается ответить, даже голову поднимает, но перед глазами всё плывет, ни на чем нельзя сфокусироваться. Хочется облокотиться, лечь хотя бы на асфальт, положить куда-то тяжелую голову. Потом новая тряска, парочка глухих пощечин по лицу — и вязкая, липкая тьма. Когда сознание возвращается, над ним ясное небо с вкраплением листьев вишни и много перепуганных лиц. Он лежит на том же асфальте ровно, руки вдоль тела, под головой что-то мягкое, а рядом кто-то яростно создает ветер знакомым докладом. — Тэхён… — бывший друг взволнован, движения резкие, ему вот-вот прилетит этим самым докладом по лицу — так сильно машет. — Я что… Чимин передает папку кому-то другому, а сам берет бутылочку минералки и прикладывает к губам Кима, поддерживая голову. — В обморок свалился, — подтверждает догадку. Влага неохотно скользит по горлу, Тэхён не хочет пить, но мысли отказаться не возникает. Шум в голове постепенно угасает, туман перед глазами рассеивается. Как только бутылку убирают, он скользит взглядом по толпе: собралась вся знаменитая компания Чонгука, а сам он обнаруживается немного поодаль, наблюдая со стороны. Это что, волнение в его глазах? Тэхёну неуютно, хочется встать и скрыться от настырного внимания вокруг. Чимин будто видит это и просит всех разойтись, заверяя, что самое плохое позади. Как же Тэхён по нему скучал… Студенты неохотно, но редеют. Перешептываются, бросают напоследок косые непонятные взгляды. Слава богу хоть телефоны не достают и не снимают. Тэхён глубоко вдыхает, прикрывая глаза, и на выдохе тянется к лицу. Щеки влажные, наверное Чимин водой побрызгал. Шею приятно обвевает холодом и… Стоп. Что? Он мгновенно перемещает пальцы под подбородок и… О боже… Неужели все видели? Тэхён забывает о слабости и головокружении, когда резко поднимается и ищет глазами свой шелковый шарф, который оказывается у Чимина на коленях. Он старается не смотреть в глаза бывшего друга, когда сгребает нежную узорчатую ткань и судоржно наматывает на шею обратно, пряча то, что не должно попадаться на чужие глаза. Если множество ярких засосов на бледной коже не вызывают ни у кого удивления (всякое бывает), то следы от веревки и порезов рождают немые вопросы. И глаза Чимина их хорошо отображают. Он смотрит с тем же шоком, что и пару секунд назад, но уже по другому поводу. А Тэхён так не хочет отвечать. Он тянется к своей сумке, также ни на кого не глядя, старается быстро собрать вещи, забирает из чужих рук доклад. Движения хаотичны, нервные, напряженные. То и дело всё валится с рук. — Давай-ка лучше к медсестре, — предлагает Чимин, но тут же натыкается на отрицание. — Н-нет, всё хорошо, мне нужно на занятия. — Ты дурак? — вспыхивает, как когда-то в далеком прошлом, когда Тэхён нёс чепуху, и хватает за руку. Тэхён резко замирает, словно каменея, и переводит взгляд на друга. Смотрит загнанно, неожиданно затравленно, потому что этот жест очень похож на тот, которому подвергается каждый день на протяжении всего последнего месяца. Жест, после которого непременно последует боль, и неосознанно ждет именно её, затаившись в страхе. Чимин замечает и рассеяно отпускает. Он не узнает Тэхёна. Прямо сейчас совсем не узнает. — Давай-ка мы отвезем тебя домой, — предлагает уже более осторожно, мягче, словно с диким боязливым котенком разговаривает. — Никто не пустит тебя на занятие в таком состоянии. — Но мой доклад, я должен… — Какой к чёрту доклад?! Ты едешь домой, сейчас же, — опять прорвавшиеся нотки натиска и опять слишком покорная ответная реакция. Чимин не понимает, что с Тэхёном, откуда такое поведение? Но стоит сложить дважды два, как несколько самых неприятных догадок выползают наружу. Но не то время, чтобы выяснять. — Ты только что свалился без сознания и был в отключке несколько минут, — вновь возвращается к мягкому тону, и проводит рукой по спине, чувствуя, как напрягается в ответ Тэхён. — Тебе нужно, как минимум, поспать, а потом лучше обратиться к врачу. Вдруг что-то серьезное? Искренняя забота. От нее отвыкаешь, если долго не получаешь. — Я не завтракал утром, — происходящее медленно доходит до сознания. Тэхён, и правда, облажался, ему не жить. Есть ещё шанс уйти без расспросов? Самое дурацкое, что в этой ситуации предпринимает, так это пытается улыбнуться и убедить Чимина уверенным взглядом. Попытка провальная — видно по его лицу. Все-таки не зря Чимин считался самым лучшим другом. Только сейчас совсем не хочется, чтобы он поднимал кипиш. Их дружба давно позади, светлые времена далеко в прошлом. Дороги разошлись, у Тэхёна новая жизнь, такая, какую он заслужил. — Не упрямься, — внезапно напоминает о себе Чонгук. Все успели разойтись — занятия начались, как-никак, кто-то напоследок пообещал предупредить куратора. Но эти двое всё ещё рядом. Чонгук говорит спокойно, но выглядит озадаченно. Видно, что очень повзрослел за последний год и совсем не хочется думать о том, что измена Кима здесь не на последнем месте. Он подходит ближе, и инстинкт снова берет свое. Тэхён вжимает голову в плечи, опускает затравленный взгляд, напрягается весь, как струна. Тронь — зазвенит. Он слишком слаб, чтобы совладать с собой, слишком беспомощный, чтобы взять верх над собственными эмоциями. Но Чонгук не обращает внимания, или показывает, что не обращает — не до этого сейчас. Обхватывает за предплечье и помогает встать. Тэхён пошатывается, но крепкая рука не даёт упасть, практически обнимая. — Я отвезу тебя домой, машина недалеко. Тэхён не может перечить. Перед Чонгуком устоять невозможно. Сил никаких нет. Сердце опять в клочья, воет и воет без остановки, тянется к человеку, рядом с которым ощущало счастье. Тэхён пытается бороться, вспоминает тот день, когда уничтожил чужое. Между разумом и чувствами разгорается настоящая война. Не имеет права. Не заслужил. Не достоин. Изменил. Собственными руками всё уничтожил, довел до точки не возврата. Тэхён пытается не думать о руках на талии, которые поддерживают, чтобы тот не упал, пока они идут к автомобилю. Старается отгородиться от мысли, что он совсем рядом, помогает, не смотря ни на что. Потому что за год чувства никуда не делись… Родной… Тэхён хочет назад во тьму, лишь бы не воевать с самим собой. Заглушить молящее сердце. Потому что как тогда больше не будет. Чимин рядом, несет поклажу, почти как в старые добрые времена. Их дружба — ещё одна причина, по которой Тэхён ощущал жизнь во всех прелестях. Такого друга, как Пак, днём с огнём не сыщешь. Не верится, как легко он всё это уничтожил. Как быстро всё разрушил. Он будет ненавидеть себя до конца жизни за то, что сделал. Тэхёна усаживают в машину на заднее сидение, под крыло Чимина, который все время следит, чтобы ему не стало хуже. Беспокоится, переживает. Не заслуживает. Едут в тишине, Тэхён из-за собственных терзаний не замечает явного напряжения. Чонгук видел отметины, Чимин видел отметины, но никто не решается задать самый важный вопрос. Уважение личного пространства — вот, что останавливает обоих. Панический страх в чужих глазах — вот, что мешает наброситься с вопросами. Не сейчас. Позже. Потом. Все знают, что у Тэхёна есть парень, но никто лично с ним не знаком, так как тот намного старше и уже работает. Ходят слухи, что он не совсем приятный тип. Едут, слава богу, не долго. Квартира Намджуна рядом, сам мужчина тоже расхаживает под подъездом — кто-то уже позвонил и предупредил. И вот тут Тэхён понимает, что попал. Стоит увидеть, с каким взглядом тот встречает Чонгука, когда они подъезжают максимально близко… Ему наплевать на состояние Тэхёна это становится ясно, как белый день. Вот, чего он заслуживает. Все происходит очень напряженно. Тэхёна передают в руки Намджуна, и тот старается обнять, показать, как сильно переживал. Благодарит парней за помощь и уводит болезного Кима подальше. Вроде бы всё, но на душе неспокойно. Чимин до последнего наблюдает за закрывшеюся дверью и только тогда садится обратно в машину. Никто из них даже не подозревает, что ждет Кима там, за стеной, никто из них не догадывается, что смертный приговор ему уже подписан. Перемены Намджуна резкие, острые: из пылающего огня в вечную мерзлоту. И наоборот. Но он держится до последнего, проводя Тэхёна в квартиру и заводя в ванную. — Умойся и приведи себя в порядок. Перед глазами лицо Чонгука. Это выводит с шаткого равновесия. Намджун сдерживается, чтоб не схватить что-либо и не запустить в стену (не схватить за волосы и не впечатать затылком о кафель). Вместо этого он идет на кухню, достает с бара бренди трехлетней выдержки и делает большой глоток прямо из горлышка. Крепкий напиток обжигает глотку, приводит в чувства, возвращает спокойную улыбку, за которой бесконечное безумие. Тэхён и правда бледен. Джун замечает это сразу, когда тот выходит из ванной и замирает перед мужчиной, как провинившийся ребёнок, ожидая наказания. Ох, как много ему хочется сказать, как много хочется добавить синяков, но не роняет ни слова. Вместо этого исчезает в своей комнате, а через минуту возвращается с серой краской для волос временного действия, линзами и ремнями. Он обязательно все выскажет, только в игре. В их особой игре, где они одни на весь мир. И это вдруг заводит. Ненависть к Тэхёну заводит. Отсутствие любви в его глазах убивает, и ему не остается ничего другого, как мстить. Месть заводит еще больше! Тэхён покорно принимает вещи и молча скрывается в гостиной. Он чувствует, что следующие пара часов выдадутся не лёгкими, но старается не думать о плохом, отключить все чувства, запереть их глубоко внутри себя. Обещает себе попросить о расставании, как только Намджун выпустит пар. Он больше не хочет страдать. Всему есть предел. Один лишь взгляд Чонгука помог это понять.***
— Ты тоже почувствовал это? Машина припаркована на стоянке возле университета, но желания возвращаться на занятия нет никакого. Оба сидят, поражены произошедшим, и долго молчат, пока Чимин не нарушает напряженную тишину. Чонгук еле заметно кивает в ответ, смотря куда-то в окно. Да, он тоже почувствовал, что что-то не так. То, как поменялся в лице Тэхён, увидев Намджуна, невозможно было не заметить. — Шею его видел? — Чимин никак не может выкинуть из головы жуткую картину. Но больше всего поражает сам Тэхён. Его поведение очень изменилось и вызывает кучу вопросов. Куда делся тот беззаботный веселый ребёнок, бегающий за каждой букашкой и смеющийся без причины? Куда подевалась так не сходящая с лица квадратная улыбка, способная прогнать самую густую тьму? Что с ним стало? Ведь не могло так повлиять одно лишь расставание. Или могло? Прошёл год, люди за это время немного восстанавливаются, учатся жить заново. Даже самая сильная боль со временем уходит, сам знает. Но Тэхён. От прежнего его и тени не осталось. А Чимин, летая в собственных облаках влюбленности, выпустил его из виду. Хотя вина Тэхена тоже в том была. Он закрылся. Абсолютно. Ото всех. — А заметил, как сильно он исхудал? — Чимин, — в голосе Чонгука просьба. Он поворачивает голову и трет лицо ладонью. — Я вовсе не имею в виду, что это из-за тебя, — тут же схватывается Пак. — То есть, не только из-за тебя… — уже тише, немного виновато, но все равно взволнованно. — Он сам всё решил, — звучит с болью. Перед Чимином не страшно показаться уязвимым, — ни разу даже не подходил, — пауза и рой мыслей, в которых трудно разобраться. Возвращаться к прошлому нет никакого желания, ведь саднит практически от каждого воспоминания о былых временах. — Мне тоже было больно… Возможно, на тот момент я бы хотел выслушать его объяснения, — признаться самому себе труднее всего. — Но так даже лучше. Правда, лучше. — Мне за него тревожно… — Он взрослый, Чимин, и сам в состоянии о себе позаботиться. Тем более, о помощи не просил. Мы не имеем права вмешиваться. Давай к этому больше не возвращаться, — вздыхает Чонгук, — А если и захочешь поговорить, то завтра, когда он придет. И без меня. Потому что все плохое Чонгук оставил далеко позади. У него новые цели, которые не позволяют оглядываться назад. Всё давно решено.***
Но Тэхён не приходит ни на следующий день, ни даже через два. Кажется, кроме Чимина этого никто не замечает, да и кого волнует человек, давно оборвавший связи со всеми на факультете? На третий день излюбленная Тэхёном лавочка под вишней тоже пуста. Опять не пришёл, даже зачет пропустил. Чимин решает позвонить его родителям. Вдруг и правда что-то серьезное и он сейчас в больнице на лечении? Но родители не в курсе — слышно по удивлённому голосу матери. Не хочется их беспокоить, поэтому Чимин быстренько заверяет, что все нормально, и профессионально ускользает от разговора. Они уверены, что их сын в университете, пусть так и остается. Тревога нарастает до такой степени, что опять приходится обратиться к Чонгуку. Видит же, что тому вовсе не всё равно. Даже если брать во внимание болезненное прошлое, это не значит, что не нужно помогать знакомому человеку, будь то бывший парень или друг. Чон соглашается, лишь бы от него отстали. Вечером после занятий встречаются и едут по знакомому маршруту — хорошо, что у Чонгука хорошая память. Доезжают до подъезда, выходят из машины. Убеждают консьержку впустить, так как близкие друзья Намджуна. Беспалевно спрашивают номер квартиры и вроде как не замечают косоватого взгляда. Третий этаж, последняя квартира в светлом чистом коридоре. Звонят разок, другой. Чимин весь в напряжении, трясется, старается не думать о плохом. Представляет, как сейчас выглянет удивленный Тэхён, спросит, почему приперлись. Заставит почувствовать себя полнейшими идиотами. Пак, кстати, очень хорош в накручивании себя. Но ведь никто не отменял дружескую заботу и вполне объяснимую тревогу о состоянии друга. Все-таки просто так в обмороки на улицах не падают. Чонгук выглядит спокойно. Он уверен, что всё хорошо. Ждет лишь, пока Чимин это поймет, и они смогут убраться. Находиться под дверями бывшего парня немного унизительно. Дверь открывает Намджун, слегка удивляется нежданным гостям. Выглядит неплохо: красиво одет, причесан. В хорошем расположении духа. — Могу чем-то помочь? — улыбка не сходит с гладко выбритого лица. Неужели не запомнил Чонгука? Вроде как виделись недавно. — Тэхён дома? — руководит процессом Чимин. — Мы за него волновались. Хотели увидеть. — Да, дома, — кивает мужчина. Точно два дурака… Вот и славно. Чонгук собирается уже уходить, но Чимин хватает за руку и возвращает назад. У него, кажись, другие планы. — Можно его увидеть? Мы, правда, очень сильно перепугались за него тогда. Вы же не откажете спасителям? — попытка не пытка. Улыбка на все лицо. Хочется на Тэхёна посмотреть. Какое-то необъяснимое желание. Намджун улыбается шире и гостеприимно открывает дверь. — Конечно. Только не долго. Он очень устал. И кто сказал, что он неприятен? Наблюдать за спящим человеком так себе идея, особенно если этот спящий — твой бывший. Но Чимина не остановить. Его постоянно тянет на любого рода авантюры. Вот прям как щас. Пак почти с радостью переступает порог, бросив короткий взгляд на Чонгука. Последнему не остается ничего другого, как пойти следом, проскальзывая мимо держащего дверь Намджуна. Зачем он только согласился? В квартире светло и уютно, немного беспорядок, как у обычных людей. В приятном прохладном воздухе витает сладковатый аромат карамели — любимый запах Тэхёна. Некоторые вещи так просто из головы не выкинешь. Намджун ведет в гостиную, проходит внутрь солнечной комнаты и указывает парням рукой. Чимин, шедший впереди, замирает в проеме. Чонгук ровняется с ним почти сразу. Внезапно становится нечем дышать. Перед глазами все плывет от головокружения и тошноты. Их настигает какой-то сюр. Тэхён? Нет. Скорее кукла какая-то. Очень реалистичная. С белоснежной кожей, серебристыми кудрями и ярко-красными измазанными кровью губами. Лежит на полу в белых джинсах и голубой цветочной рубашке, со связанными за спиной руками и переплетающими туловище ремнями. Неподвижная. Замершая. Сломанная. Слишком похожая, но никак не Тэхён… Какой-то жуткий, не смешной розыгрыш. Или мерещится. Обоим? Боль в правой руке. Пальцы Чимина впиваются в кожу, сдавливают до дрожи. Доказывают, что тот видит то же самое. Ужас. Шок. Из комнаты будто выкачали весь воздух. Словно обоих в вакуум засунули и хорошенько встряхнули. Или накачали чем-то, и теперь глючит. Потому что воспринимать происходящее никак не получается. Мозг отказывается принимать то, что прямо перед глазами, то, на что они смотрят в упор. Неверие. Мир сужается до этой комнаты и неподвижного тела в ней. Кадр неожиданно сменяется, и перед глазами спокойная улыбка Намджуна, мол, вот он, смотрите. Спит. Шевелит губами, вроде что-то говорит, но Чонгук как оглушен — ничего не слышит и не понимает. Минута на осознание — тошнота подкатывает к горлу слишком резко. Две — возвращение в реальность подобно спусковому крючку. Истошный и внезапный крик Чимина заставляет сбросить оцепенение и очнуться окончательно. Он срывается неожиданно для себя и резко мажет кулаком по улыбчивому лицу, не ощущая боли в кулаке. Вообще ничего не ощущая. И не может остановиться, нанося все новые и новые удары, даже тогда, когда безумец падает на пол и не шевелится. Это как инстинкт. Дикий. Животный. Резко вырвавшийся наружу, снёсший преграду к чертям. Тот, что не имеет ничего общего со здравым смыслом. Намджун псих, и Чонгук тоже стал им в этот момент. Скользкая кровь на руках и новый крик Чимина. Он не знает, что ощущает. Наверное, ничего. И всё разом. Ужас подобен самому высокому децибелу, который уже не ощущаешь. Он, и правда, оглушен. Слишком жуткий момент. Слишком жуткая ситуация. Слишком мощное потрясение. Мозг в отключке. Чувства обострены. Нервы обнажены. Чонгук на пределе. Пак орёт, как резаный. Умоляет остановиться и переключиться на Тэхёна, которому нужно помочь. И он не сразу понимает, что помочь ещё можно. Осознание наваливается резко, окатывает ледяной водой, заставляет вынырнуть из плена собственной ярости, оценить ситуацию заново. Деревянные ноги сами несут к телу. Пак уже смог освободить его от веревок и ремней, теперь избавляется от уродливого ошейника. Чонгук падает рядом на колени, не ощущая ни малейшей боли, прощупывает пульс на шее — ничего. Но кожа ещё тёплая. — Вызывай скорую, — низкий, напряженный до невозможного голос. Он приступает к немедленным действиям, переложив Тэхёна ровно. То ли тело слишком легкое, то ли сила в руках не ощущается… Каждая секунда отнимает мнимый шанс на спасение чужой жизни, но Чонгук продолжает ритмично надавливать на грудную клетку, не помня себя. Смерть рядом, её ледяное дыхание ощущается совсем близко. Она шепчет на ухо, что слишком поздно. Теперь Тэхён принадлежит старухе с косой. Пак дрожащими пальцами набирает номер службы спасения, бежит в коридор и тарабанит в соседние квартиры, пытаясь узнать адрес. Возвращается с несколькими людьми, которые от увиденного тоже впадают в ступор. Кто-то бросается звонить в полицию, кто-то молится Всевышнему, у кого-то случается нервный срыв. Чимин приседает с другой стороны от тела, боясь вздохнуть. Цепляет ногой небольшой столик в углу и валит настольную лампу. По щекам текут слёзы, у него самая настоящая истерика, но пока нужен, не может потерять над собой контроль. — Делай то же самое! — Чонгуку наплевать на все вокруг, он одержим одной лишь целью — спасти. Так просто его не отдаст. Чимина колотит, но он без раздумий заменяет друга и делает массаж сердца сам. Страшно навредить и без того хрупкому телу. Тэхён слишком бледный для того, кого можно спасти. Губы посинели, кожа приобрела ужасающий мёртво-серый оттенок. Он как красивая фарфоровая кукла из фильмов ужасов. Чонгук запрокидывает чужую голову, поднимает подбородок, давит на бледные щёки, размыкая челюсти, набирает побольше воздуха и выдыхает в Кима все до единого. Ощущает губами чужую кровь, безжизненный холод, но не обращает внимания. Не сейчас. Один раз, другой. Третий. Потом дает команду и Пак снова в действии. Пятнадцать раз, всё как по учебнику. Их со школы учили базовым правилам оказания первой помощи, но ни один из них не мог представить, что эти навыки когда-нибудь пригодятся. Чонгук продолжает. Даже мысли не допускает, что может не получиться. Он настроен решительно — Тэхёна не отпустит. Неизвестно, сколько длится этот кошмар. По ощущениям — целую вечность, прежде чем в квартиру вбегают врачи. Они, как и Чонгук, не задумываются и сразу бросаются на помощь. Доверить Тэхёна кому-нибудь другому оказывается непросто, но он заставляет себя отойти и дать пространство медикам — они знают свое дело. Всё как во сне, слишком реалистичном, страшном, будоражащем сне. Медики просят выйти всех посторонних и достают дефибриллятор с множеством жутких медицинских принадлежностей. Плохи дела. Приходит первая мысль, что опоздали. Чонгук не отходит, просьбу врачей даже не слышал. Тэхёна за ними практически не видно, слышно только кошмарные звуки, противный мерный писк, и наконец неожиданное для всех: «Есть пульс!» — после очередного жуткого трещащего удара. Чонгук не понимает этого слова, не понимает, как ноги ещё держат. Секунда — и медики куда-то пропадают вместе с Тэхёном на носилках. Оглушающая тишина становится невыносимой. Чимин рядом, сползает по стенке с широко открытыми глазами и наконец позволяет себе утонуть в истерике. Намджун пропал. Убежал? Вроде нет. Кажись, полиция увела. Он обводит взглядом комнату. Здесь много мебели, картин, безделушек, но замечает лишь короткую жесткую веревку на полу, прикрепленную одним концом к батарее, которая недавно держала руки Тэхёна, и уродливый ошейник… Только сейчас замечает, как сильно дрожит. Боже, они правда успели?***
День близится к концу, прозрачная сеточка облаков под небом окрашена в розовый — давно не было таких красивых летних закатов. Жаль только, что любоваться приходится с окон больницы. Тэхёну уже лучше, по крайней мере, так заверяют врачи. Он не помнит, как сюда попал, не помнит, что было до этого. Но никто не спешит посвящать в детали, только спрашивают. Он находится здесь уже пятый день после того, как очнулся, но из посетителей только полицейские да врачи. Первые всё расспрашивают, не давая никакой информации взамен, постоянно что-то записывают, а после уходят, чтобы вернуться на следующий день и начать сначала. Навещает ещё женщина в красивом костюме и с приятной улыбкой, долго с ним беседует, помогает разобраться в себе, но о своих проблемах не говорит никогда. Ладно, Тэхён не дурак, сам давно всё понял. Может странно, но он и не хотел знать, почему здесь оказался. Чувствовал, что всё закончилось, и застыл в каком-то непонятном состоянии. В больнице даже хорошо: ухаживают, вкусно кормят, медсестры заботятся, как о своем чаде, волнуются, если вдруг Тэхён грустит, приносят разные вкусности. Синяки медленно исчезают с тела один за другим, порезы и раны от веревки из-за трехдневного заключения затягиваются чуть дольше, гематома на шее все ещё не позволяет нормально глотать. Но душевные раны остаются, только временно находясь под обезболивающим. Никто не знает, когда боль нахлынет. А это обязательно произойдет. Вопрос времени. Но пока Тэхён отдыхает, набирается сил, крепнет. Он много спит, практически все время, только к вечеру может выйти из палаты, послоняться по больнице и понаблюдать за жизнью за окнами. Как бы ни старался быть безразличным к причинам, по которым тут оказался, все равно догадался, что одна из игр Намджуна вышла из-под контроля — уж слишком много новых увечий. С каждым разом его идеи становились всё изощренней. Он требовал криков, эмоций. Хотел покорности, жаждал власти над его телом. А Тэхён не знал, почему не мог дать необходимое. Вроде бы все делал правильно, был покорный, как никогда и ни перед кем, но всё равно не удовлетворял аппетиты Джуна. С ним что-то не так, Намджун так и говорил Очередной день. Очередная встреча с психологом (или психиатром). И вот та самая тема, которую нельзя было затрагивать раньше. Женщина спрашивает об отношениях с Намджуном. Вопрос за вопросом, медленно приближает к тому, о чем говорить неприятно. К тому, что грузом давит на душе. К тому, из-за чего хочется кричать. Сеанс длится дольше обычного, психолог вытягивает из Тэхёна по иголочке, обещает, что поможет избавиться от боли. А Ким верит и слушается. Рассказывает обо всем — это нелегко, но когда тебя слушают, искренне желая помочь, невольно идешь на встречу. Без слёз не обходится — первые эмоции, проявленные Тэхёном за все время пребывания в больнице (и вообще за много время до этого). Женщина радуется прогрессу, хвалит его. Но этого мало. А на следующий день приезжают родители. Тэхён рад видеть маму и папу. Те ничего не спрашивают, но по глазам видно, что очень хотят. Видать, психолог с ними уже поворковала. К нему относятся, как к хрупкой вазе. Непонятно только, хорошо это или плохо. Уже неделя прошла. Солнце медленно скрывается за городскими высотками, небо чистое, приобретает красивый фиолетовый оттенок. Тэхён, как всегда, в коридоре возле окна. Уже и медсестры замечают красоту, которая сопровождает их каждый вечер, и делают фотографии на телефон. Хороший знак. Дарит надежду. Тэхён решает прогуляться вне больницы. Ему позволяют выходить на улицу, даже уговаривают прогуливаться чаще, ведь свежий воздух способствует выздоровлению. Меняет пижаму на свободную одежду: неизменные джинсы и свитер с длинными рукавами, так удобнее и комфортнее. Серебристый оттенок волос давно смылся, возвращая родной каштановый цвет. Больше краситься Тэхён не планирует, он вообще никогда не любил это занятие. Намджун вынуждал. Он обожал наряжать Тэхёна в красивые вещи, заставлял носить линзы, красить волосы. А после связывал и… Нет. Об этом вспоминать он больше не будет. На улице действительно хорошо: дневная жара спала, приятный сумрак радует глаз. Впервые за много времени можно вдохнуть полной грудью. Он и забыл, как сильно любит лето. Несмотря на бурную жизнь города, в небольшом парке при больнице спокойно. Пациенты ушли на ужин, осталось лишь несколько посетителей, но и те уже собираются. Тэхён сворачивает с дорожки и присаживается на скамейку, окруженную приятно пахнущими кустами мелких красных роз. А через минуту снимает тапочки и забирается с ногами. Он чувствует себя одиноким. Тэхён из того типа людей, которые нуждаются в присутствии близких и поддержке. Как бы себя не накручивал, а пустота в душе съедала, потому что тот человек, в котором он нуждался больше всего, не вернется. И это полностью его вина. Он не знает, что будет делать дальше. Из университета наверняка отчислят… Поедет к родителям? Почему-то такой вариант вызывал тоску. Домой не хотелось. Он ведь приехал сюда три года назад не просто так. Были планы, мечты, цели, амбиции… Сейчас и не вспомнить их все. Все где-то затерялось. Тэхён на дне. Больше и добавить нечего. — Почему босиком? Уже довольно прохладно. Тэхён поднимает глаза и видит Чонгука. Стильно одет, как всегда во всё черное, подчеркивающее красоту подтянутого тела. Волосы в беспорядке, немного спадают на глаза. На губах едва заметная улыбка, которую даже не надеялся увидеть. В одной руке походной плед, в другой — подставка с двумя большими стаканами из кофейни неподалёку. Он смотрит на него и не понимает. Это сон? — Привет, Тэ. Как себя чувствуешь? — подходит ближе, кладёт подставку на скамью, разворачивает плед двумя руками и накрывает напряжённые плечи Тэхёна. Достает напитки и протягивает один. — Мне кофе, а тебе малиновый чай. Соскучился по сладкому? Тэхён принимает стаканчик с заминкой, а Чонгук присаживается рядом и закидывает ногу на ногу. — Мне медсестра подсказала, где тебя искать. Извини, что не пришел сразу, как только к тебе начали пускать. По учебе завал полный. Вот и ответ на то, почему на Тэхёна не набросились родители в первый же день его пробуждения. Очень хорошо, что ему дали время прийти в себя и собрать мысли воедино перед тем, как встретиться с ними. — Все в университете просили передать тебе привет и желали скорейшего выздоровления. Чимин тоже рвался навестить, но у него как раз экзамен. Завтра обязательно найдет минутку и заскочит. Тэхён сколько раз представлял себе эту встречу, сколько раз бережно лелеял в мечтах. Надеялся, что однажды сможет говорить с ним вот так, спокойно, по душам, ощущая трепет в сердце и тепло на душе. Хотя бы разочек, не вспоминая прошлых ошибок. И вот, мечта сбылась. Но никакого тепла и трепета нет. Вообще ничего нет. Внутри всё выжжено, пустая безжизненная почва, из которой, кажись, уже никогда не прорастут чувства. — Большинство преподавателей согласились сделать тебе скидку и выставить баллы автоматом, ориентируясь на достижения в предыдущем семестре, так что за лето ты должен подтянуться и хорошенько подготовиться к следующему учебному году. Глядишь, и с красным дипломом окончишь. Все ведь понимают. Тэхёна не выгоняют? Наверное, нужно радоваться. Только руки совсем опустились и вряд ли возьмутся когда-нибудь за учебник. Разве что за крышку гроба, чтобы накрыться и забыться. Чонгук замолкает, а Тэхён тоже словно язык проглотил. Он не знает, что говорить. Любое слово будет неуместным. — Скажешь, как докатился до такого? — голос Чонгука спокоен, ни намёка на сочувствие. Даже холод какой-то… — Посмотри на меня. Тэхён и глазом не ведёт, будто вообще не слышит. Глядит перед собой, но ничего не замечает. — Ты всегда был слабым, но чтобы довести до такого? Нравится быть жертвой? Я не понимаю. Сердце пропускают удар. Мозг ставит последнее на повтор. Такое не то что не услышать нельзя, такое стерпеть невозможно. — Во что ты превратился? Взгляни на себя. — Тэхён деревенеет. Кончики пальцев покалывает, словно на улице мороз. — Как кукла безвольная. Слова хлещут не хуже пощечин. Откуда такая перемена? Тэхён не готов слушать такое. Ему больно и неприятно. Пусть Чонгук уйдет. Пусть его уберут от него. — Прости, конечно, но ты… жалок. Тэхён медленно поворачивает голову, смотря с изумлением. Внутри что-то опасно трещит. Первые слёзы смазывают картинку, просачиваясь сквозь броню. Почему единственный человек, который способен достучаться, причиняет боль? — Замолчи… — он злится. Но его не слышат. — В больнице тебе нравится, я уверен. Все бегают за тобой, ухаживают, носятся, как с ребёнком, — и спокойно отпивает кофе. Первый неконтролируемый всхлип разрушает тишину между ними, вырываясь из самой глубины души. Тэхён не хочет плакать, не хочет идти на поводу у эмоций, но больше не совладает собой. — Замолчи… — У Тэхёна рушится последнее, на чём он держался. Нужно сбежать и где-нибудь укрыться, чтобы больше никто не нашёл. Но правда в том, что в мире не осталось места, где он будет чувствовать себя в безопасности. Такого не существует. И даже глубоко внутри себя, где хуже, чем в пустом сожжённом поле, тоже больше не безопасно. — Не надоело жалеть себя? Может, наконец, закончишь с этим? А то смотреть на тебя больно. Гадкий голос любимого когда-то человека добирается и туда. Сил больше никаких. Как же сильно хочется закрыть уши руками и заорать. Но ещё больше хочется зарядить Чонгуку пощечину. Злые слезы стоят в глазах. Боль затуманивает разум. — Так и быть, Тэхён. Мне тебя жаль. Последняя капля. Тэхён отбрасывает ненавистный стакан, вскакивает и замирает, разрываясь меж желанием уйти и желанием ударить обидчика. Плед слетает на траву. Чонгук вырастает за спиной. — Всё? На этом твоя решимость закончилась? — противный до омерзения шепот возле самого уха, дыхание неприятно щекочет. Да он издевается! Желание номер два побеждает. Тэхён разворачивается и толкает Чонгука в грудь. Тот даже с места не сдвигается, как бы ещё раз доказывая, что Тэхён хиленький. И ухмыляется. Но как-то не так, как полагается ублюдкам. Буря внутри вырастает в считанные секунды. Установки с треском разлетаются, броня рушится под напором уничтожающих эмоций, внезапно переполнившим чашу. Злость, ненависть, ярость — кулаки обрушиваются на Чонгука. Боль, обида, отчаянье — слёз не остановить. Он кричит, сыплет оскорблениями, барахтается, пока силы не иссякают. Боль волнами выбрасывается наружу. Это поток нельзя усмирить. Тэхён чувствует физически, как избавляется от тяжелого груза, о котором даже не подозревал, не думал, что душа под завязку забита болью. Чонгук ловит его руки и крепко прижимает к себе, шепча какие-то глупости о том, что не хотел, что так было нужно, что теперь ему будет легче. Тэхён сопротивляется всё слабее, дышит глубоко и часто, захлебывается собственными слезами. Не знает, сколько проходит времени, прежде чем хоть немного успокаивается и возвращается в реальность. И смотрит на всё словно иными глазами. — Знаешь, — говорит Гук, нежно поглаживая по спине и баюкая в неразрывных объятиях. Что-то в голосе меняется, — ведь это был самый жуткий момент в моей жизни. То, когда я увидел тебя и решил, что ты… — не договаривает. — Я до сих пор думаю, что нам помог кто-то свыше. Тэхён тихо всхлипывает, не переставая дрожать. Внутри все та же боль, вот только какое-то непонятное чувство трепета пробивается из груди, словно бабочка, пробравшаяся сквозь бетонные завалы. Будто заживление наступает в самой середине раны. — До этого момента я и не представлял, как страшно тебя потерять. Чонгук целует в макушку и обнимает крепче. В таком укрытии хорошо, хорошо у Гука на груди. Сам ещё не до конца понял, но вырываться из объятий больше не хочет (никогда не хотел), разве что прижаться крепче, утонуть, раствориться в родном человеке навсегда. — Четыре дня, Тэ, — в голосе боль, заглядывать в прошлое до сих пор страшно, — Я думал, что с ума сойду. Ты был готов так быстро сдаться… — Объятия крепче, — но я не готов был отпускать. — Прости меня, — голос Тэхёна хриплый, надломленный. — Прости за все. Я сделал самую большую ошибку в своей жизни. Такое не прощают, знаю, но я не могу не просить об этом. — Тэхён… — Пожалуйста, Гук, — ответ услышать страшно, потому что мысленно о нём догадывается, — я больше никогда в жизни тебе не… — надрывный вдох и снова всхлип. Измены не прощают. — Я недостоин тебя… — Хватит, — с нажимом, от чего сердце опять замирает, — Перестань говорить такие глупости. Перестань себя принижать. — Давай попытаемся снова. Я обещаю измениться, стать лучше. Ради тебя я сделаю всё, только не бросай меня, — крик сердца невозможно заглушить, оно вновь орёт, вырывается из груди, ведь это то, чего хочется больше всего на свете. Надежда, которая вернула в этот мир. Без Чонгука он будет мёртв, даже находясь в живых. Чонгук не отвечает ничего. И это к лучшему. Пусть сердце разобьют потом. А сейчас, когда совсем уязвим, хочется просто поставить этот момент на паузу и забыть обо всём. Пускай он длится вечно. — До чего же ты себя довёл…***
Тэхён не помнит, как оказался в палате. Просто проснулся утром следующего дня и завис, раздумывая, не была ли встреча просто сном? На тумбочке свежий букет белых хризантем и много фруктов — медсестры говорят, что это поддержка из университета, причем регулярная. Тэхёну нравятся цветы. Он вдыхает аромат и чувствует себя... лучше. Неожиданно лучше. Возможно, он не помнит, как Чонгук отнес его назад в больницу, когда тот окончательно ослабел и едва не свалился. Не помнит тот невесомый поцелуй, оставленный напоследок, и тихое «прости», когда его заботливо уложили в постель и убрали со лба челку. Не догадывается и о том, что Чонгук, выйдя из палаты и закрыв за собой дверь, ответил рукопожатием на благодарность психолога — они вместе добились успеха — и ушёл. Зато догадывался, что долго ещё его не увидит. Практически целое лето, за которое возьмет себя в руки, окрепнет, научится жить заново. Он откроет новую страницу и возьмется за новый доклад. У него будет куча времени, чтобы пересмотреть свою личность и собственные ценности. Он готов к переменам. Он готов измениться. О прошлом будут напоминать только сны, в которых Тэхён весь в белом, а Чонгук каждый раз вытаскивает его из тьмы.***
Три месяца пролетают незаметно. Лето вообще очень быстротечная пора, если ты студент. В общаге творится черти что. Вечеринка в разгаре. Алкоголь через верх. Раньше бы и Тэхён там пел песни в микрофон-бутылку с подтанцовкой на столе, но сейчас хотелось тишины. Ему было комфортно с самим собой, на лавочке, под вишней. От других больше не зависел, отношений не хотел. Последние такие завершились тем, что Намджун оказался в психбольнице (Тэхён никак не мог отделаться от мысли, что это его вина), а он сам лечился от бессонницы и расстройства приёмов пищи (и откуда они только взялись?). Нет, он не боялся повторения ситуации, просто научился быть самостоятельным. В этом даже была своя прелесть. Он чувствовал себя… полноценным, что ли? Во всяком случае, ощущать независимость было приятно. Лето окончено, впереди последний курс, и Тэхён решительно настроен получить диплом с отметкой — это его новая цель в жизни. А пока ещё канонада занятий и экзаменов не началась, то можно и насладиться вечерним кампусом. В это время суток тут особенная атмосфера. Пышная зелень освещается невысокими фонарями чупа-чупсами, натыканными вдоль извилистых гладких дорожек. Над головой темно-синее небо, усыпанное множеством звёзд. Воздух пропитан свежестью и приятной прохладой. Как хорошо, что он опять может наслаждаться такими простыми вещами. Не сказать, что Тэхён теперь любит одиночество, скорее уединение, на фоне которого музыка и приглушенные возгласы веселых студентов, когда есть о чём подумать, а впереди грандиозные планы. С недавних пор он нашел в этом комфорт. — Привет, моя маленькая розовая сопелька, — внезапно в самое ухо, от чего Тэхён дергается и, обернувшись, волчком смотрит на довольного собой Чимина. — Чего? Кого это ты соплёй назвал? — деланно возмущается он, кривя лицо от недовольства. — Опять грустишь? — Чимин метит на лавочку и получает по затылку прежде, чем садится, — даже дерешься, как сопелька, — и бессовестно заливается смехом. Кто вообще смеется со своих шуток? Тэхён приподнимает бровь. — Сам напросился! — секунда, и он захватывает рукой шею друга и начинает тереть кулаком макушку, сцепив зубы. Непонятно, орёт тот или смеется, но визг издает жуткий. Но Тэхёну не важно, он за сопельку мстит. И сам улыбается. Как же он все-таки скучал. И эта встреча — самое ценное, что могло случиться накануне учебы. Теперь все точно будет по-другому. Лучше! Юнги фыркает и уходит к фонтану. Мешать не хочет, наблюдать — тем более. Дети малые, ей-богу. Достает телефон и ныряет в виртуальный мир. Но настырные детки вторгаются в личное пространство и тут. Сначала шутливо дерутся прям на лужайке возле ног, как драчливые котята, а немного погодя лежат бок о бок и наблюдают за звёздами, как влюбленная парочка из типичной мелодрамы. Чимин совсем отбитый, когда с Тэхёном. И наоборот. Вся одежда зелёная, но зато отвели душу. — Чонгук с парнем расстался, — вот так с бухты-барахты, ведром по голове, из которого только-только окатили холодной водой. — Боже, твои намеки такие непрозрачные… Как люди вообще их понимают? — Сарказм, конечно. Но внутри все равно что-то щелкает. — Я уверен, он тебя все ещё любит. — Перестань. Это даже не смешно. Зачем такое говорить? Тэхён давным-давно похоронил их отношения. Он больше не хочет страдать. Три долгих месяца, пока другие наслаждались отдыхом, он выбирался на поверхность, собирал себя по кусочкам. — Ещё когда ты в больнице отлёживался. Тэхён набирает воздуха побольше, но от идеи поругать Чимина резко отказывается. Бесполезно. Легче вовсе не слушать. Он сдвигается вбок и перекладывает голову на живот приятеля, всё так же наблюдая за небом. — Ты как? — в голосе меняется абсолютно все. Чимин уже не маскируется под беззаботного друга. Он сильно переживал все время, корил себя за то, что не уберег Тэхёна, в результате чего чуть вообще не лишился. Как он мог злиться на лучшего друга? Как мог презирать? Всем людям свойственно ошибаться, но никто не вправе судить других. Тэхён полностью осознал свою ошибку, из-за этого нанес себе слишком глубокий урон. Довёл почти до точки невозврата, и это вина Чимина тоже. — Всё хорошо, — легко, на выдохе, — Уже все хорошо, — и ни капельки не врёт, улыбаясь мягко, немного с грустью. Со светлой грустью. Но Чимин почему-то не заражается этой улыбкой.***
День за днем пролетает быстро. Предыдущий ничем не отличается от нового. Тэхён с головой в учебе. Университет, библиотека, спортзал — оставшиеся несколько часов на отдых он посвящает тренировкам — взял пример с Чонгука. Плохие мысли даже не думают лезть в голову. Он активен, как никогда, возможно даже переусердствует, о чём Чимин постоянно напоминает и вовремя останавливает, вытаскивая его на свет. Они частенько вырываются в интернет-кафе, вкусно едят и обсуждают общажную жизнь. Лучшие годы, так сказать. Юнги тоже рядом, но Чимин на время отлипает от возлюбленного и полностью посвящает себя Тэхёну. Он-то видит, что не все так гладко, как хотел бы показать тот, но с нравоучениями не лезет, просто пытается быть рядом и развеивать тоску шутками и смехом. К ним присоединяется та самая группа человек, в компании которых Тэхён даже не мечтал оказаться вновь — собратья центрального фонтана. Он соскучился за веселым и жизнерадостным Хосоком, за громким Джином с самым заразным смехом, за Богомом с его двусмысленными шуточками и вечными подколами, и даже за Чонгуком, с которым не общался с прошлой весны. В сердце резануло и опять заныло, но Тэхён уже научился совладать с собой. Он хорошо справляется, улыбаясь квадратно и дополняя шутки друзей. Все как тогда, только с одной маленькой поправкой… Он замечает его взгляды, они ощутимы. Почти так же, как когда они сталкиваются в стенах университета или общежития. Чонгук выглядит так, будто доволен Тэхёном, будто гордится им. А тот в свою очередь старается погасить в себе любые проблески надежды — она давно должна была умереть. Это ещё одно испытание, после которого Тэхён сможет вести себя с Чонгуком, как с другом, и они снова будут нормально общаться. А этого хочется… Вечер подходит к концу, на улице стемнело. Компания покидает заведение с неизменным шумом и смехом. В кампусе все прощаются и разбредаются кто куда. Юнги с Чимином покидают Тэхёна прямо под вишней, резко меняя направление в противоположную сторону от общежития. Странное поведение двоих друзей подсказывает, что вечер они собираются коротать не за чтением книги. Ну хоть кто-то влюблен и счастлив. Тэхён с улыбкой оглядывает пожелтевшие листья и прикрывает глаза, вдыхая прохладный осенний воздух. Последнее время он слишком сентиментальный, но держит это при себе. Тепло улетучилось вместе с солнечными летними деньками, вечером в одной футболке уже не выбежишь. Но одет как раз по погоде, он натягивает на ладони рукава безразмерного светлого свитерка и обнимает себя руками. Слышатся шаги, и уже на интуитивном уровне он видит лицо Чонгука. Тот за спиной, судя по звукам, остановился. Молчит. У Тэхена сердце замирает, чувствуя его… Он не спеша оборачивается и моментально утопает в холоде глаз. Резкая дрожь по телу, неистовый ужас. Намджун. На шее Тэхёна ошейник, а мужчина, сверкнув безумной улыбкой, резко тянет на себя! Тэхён подскакивает, как ужаленный, и глубоко дышит, пока остатки жуткого сна, который настигает каждый раз, как только Чонгук вытаскивает его из тьмы, развеиваются. Вся проблема в том, что сил у него меньше, а Намджун становится лишь сильнее. Он пытается добраться до тела, нанести новые увечья, пользоваться им до последнего вздоха, а потом наряжать заново и с безумным обожанием заглядывать в стеклянные глаза. Каждый божий раз Тэхен как кукла: видит, слышит, ощущает, но двигаться не может. Он не в порядке. До «порядка» еще очень далеко. — Ты что, уснул прямо здесь? — знакомый удивленный голос. Тэхён шарахается и поворачивает голову. Чонгук. Взгляд внимательный, лицо окутывает легкий свет фонарей. Непривычная для кампуса тишина подсказывает, что уже довольно позднее время. Точно уснул. — Да… задремал немного, — сконфуженно отвечает он и забирает с колен тетрадь. Он так волновался перед завтрашней сдачей, что после ухода друзей решил перечитать конспект прямо тут. Пока он собирает вещи, Чонгук подходит и кладет прохладную ладонь ему на лоб (внезапно!). Тэхен замирает. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает он серьёзно. Тэхён безоружен. На этот приём нет контрприёма. Именно неподдельная забота заставляет тонуть в этом человеке вновь и вновь, влюбляться заново, хотя, казалось бы, куда уж больше. Вот Тэхён делает шаг вперёд, уговорив себя видеть в Чонгуке только друга и твёрдо веря в свой успех, и вот десять назад после такого простого, казалось бы, жеста. — Тебе нужно больше отдыхать, а то совсем закопался с этой учёбой. Дыхание учащено, неприятный сон вывел из равновесия, Тэхён не успевает собраться, чтобы уверенно смотреться. — Я? Да. Наверное… — как только ладонь исчезает, Тэхён подрывается и едва не сталкивается лбом с Чонгуком. Нужно уносить ноги, пока чувства опять не пробудились. Точнее, не проявились. Но его перехватывают за руку. Не так, чтоб прям не вырваться, но так, чтобы вырываться не хотелось вовсе. Попытка отогнать чувства терпит крах. Внутри все переворачивается, к горлу ком подкатывает, совладать с собой сил нет никаких. Это не то, о чем он думает… Чонгук все решил, он… У него… боже. — Посмотри на меня, пожалуйста. Тэхён сглатывает ком и осторожно выполняет просьбу. Сначала поворачивается телом, а затем медленно поднимает глаза. Он боится поверить, чтобы потом не умереть от боли, если понял неверно. Чонгук не улыбается, не злится. Не корит, не ненавидит. Просто смотрит бесконечно долго и глубоко, в самую душу заглядывает. Это очередной сон, потому что наяву такого не бывает. Не бывает так, чтобы любимый человек сделал шаг навстречу, огладил щеку ладонью, провел пальцем по скуле. Зарылся в волосы и на мгновение прикрыл глаза, прикасаясь лбом ко лбу. В этом жесте столько интима, сколько не было ни в одной ночи, проведенной вместе. Что-то новое, более сильное и более желанное. Более зрелое. Любовь. Теперь Тэхён ощущает ее. Любовь. Теперь Чонгук не сомневается в ней. Поцелуй наполнен невиданной прежде нежностью — как полное погружение в это светлое чувство. Теперь точно. Теперь навсегда. Навечно.