Бестолковый некромант

      Некоторые люди совершенно не умеют делать дом домом. Вот хоть десять лет на одном месте проживут, кажется, корнями врастут — и все равно не пропитают собой, не придадут ему никакой обжитости и схожести.       Нынешний хозяин замка, барон Морнс, как успел убедиться Айтир за недолгую прогулку, к таковым людям не относился никоей мерой. Наоборот, едва вступив в наследство, он принялся переделывать все вокруг под себя, жестокой властной рукой пресекая любые возражения. Про таких обычно говорили за глаза «сволочь», но при этом не зло, а скорее уж с уважением и даже восхищением.       У-у, сволочь, каков хозяин!       Замок был идеально вычищен, все знали свое место, дело, а любой непорядок устранялся сразу же. Ну а если непорядок был слишком большой — то по мере появления возможности. Конкретно Айтира и Ильмаре, если говорить о том непорядке, к которому они шли.       Рассказывал барон, невысокий хмурый мужик, так же основательно, по делу. Замок — получил. Прежний хозяин — сгинул. Вроде как здесь, в подвалах. Чем он тут занимался — неизвестно. Вызванный маг, по случайности, тоже некромант, подвалы осмотрел и одну из дверей, на которой еще прежнего хозяина охранные знаки стояли, запечатал накрепко. А запечатав, сказал, что сам туда не полезет, а для решения вопроса нужен некромант посильнее и поопытнее деревенского. Ты некромант опытный — ты и смотри.       Айтир кивал, оглядываясь по сторонам. В разного рода подземельях ему бывать доводилось, но мало какие были столь... Невыразительно прагматичными, существующими сугубо для исполнения дела. Тут — склад, тут — винный погреб, тут вот тускло решетка поблескивает, а тут — охранные знаки светятся. Никаких претензий на что-то большее или таинственное. Даже очерченная знаками дверь была самой обычной крепкой дубовой дверью.       Покосившись за спину — страхует ли так же зыркающий по сторонам Ильмаре, молчаливо-сосредоточенно готовый выхватить мечи — Айтир потянул за ручку. Вряд ли, конечно, там за порогом голодный монстр, но стоит быть готовым ко всему, после таких-то рекомендаций. Вон и барон понятливо в сторону сдвинулся, чтобы не мешать, если что.       Дверь не дрогнула, пришлось упереться, налечь всем весом, и только тогда створка с влажным хрустом поддалась, начав приоткрываться. Охранный контур тревожно налился белесым, Айтир замер. Потом внимательно осмотрел невеликую щель и, достав кинжал, принялся молча царапать им камень косяка, добавляя второй контур, свой. Лезвие скребло с противным скрипом, оставляя глубокие царапины, тут же начинавшие неярко светиться.       — Что там? — деловито уточнил барон Морнс.       — Плохо там, — протянул Айтир, снова разглядывая дверь.       Дверь как дверь, если смотреть на нее по эту сторону. Там же, за пеленой магии, отсекавшей все живое, дубовые доски неясно белели в темноте, пронизанные тысячами ниточек грибницы.       — Прежний владелец жизнетворец был, да? — Айтир потер переносицу, поморщился. — Похоже, доэкпериментировался, оттуда не Жизнью тянет — Скверной.       — Скверной? — напрягся за спиной Ильмаре, и Айтир его всецело понимал. И, прежде чем напарник сказал что-нибудь не к месту, быстро заметил:       — Плохо, но не так что бы. Здесь действительно просто сила нужна, чтобы все до конца вычистить, в прах.       — Долго? — поинтересовался барон.       Айтир пожал плечами.       — Быстрее только огневику, но ему потребуется воздушник в помощь — подвал, воздух выгорит моментально.       Что это будет дороже вдвое, если не втрое, барон прикинул и сам, по его лицу было прекрасно видно, как взвешиваются на весах две стопки монет — и та, которую нужно заплатить бродячему некроманту, явно оказывается легче. А что у некроманта напарник мрачнее тучи, это барона не интересовало совершенно.       Айтира интересовало, но... деньги были нужны. Очень. И поэтому он предпочел поторопить события, скинув на пол заплечный мешок и приоткрывая дверь шире, достаточно, чтобы протиснуться худосочному эльфу.       В крохотной клети было пусто, если не считать расползшейся во все стороны грибницы, усаженной кокетливо-ажурными шляпками. Грибница выплескивалась из провала, ведущего вниз, на следующий уровень подземелья. Когда-то там явно была лестница, но сейчас вместо нее тянулись такие же бледные жгуты. Грибы попросту сожрали все, кроме камня, и если бы не печати — уже давно проросли бы в коридор, где было столько съедобного...       — Айтир? — позвал Ильмаре.       — Лезу один, ты страхуешь, — Айтир порылся в мешке, извлек веревку. Оставалось надеяться что она, заклятая на крови некроманта, не покажется грибам вкусной. Хотя бы не сразу.       — У меня повязка с нормальными амулетами только одна, — почти извиняющимся тоном пояснил он.       — Вернешься — вторую сделаешь!       — Обязательно.       Обвязывая веревку вокруг скобы для факела, Айтир невольно улыбался. Невозможно было не улыбаться, когда такой взъерошено-встревоженный Ильмаре молчал, только из-за присутствия барона не выливая на голову бедному некроманту все свои опасения, тревоги и предчувствия. Без этого было даже неуютно, но на душе странно теплело. Сколько лет вместе бродили — Айтир привык к болтливости напарника, пусть и ставшего с возрастом посдержанней.       К тому же все это было всего лишь трепом. Оба понимали: лезть действительно Айтиру, Ильмаре, будучи хорошо если третью от нормального мага, все равно не смог бы защитить себя. От чего крупнее — возможно, но не от такой пакости, которая пожрет любого быстро и незаметно. Любого — но не напитанного Смертью некроманта.       Повязка, привычно болтавшаяся на шее, заняла свое место на лице. Айтир проверил вшитые амулеты, узел — не хватало, чтобы соскользнул не вовремя, заправил волосы за воротник куртки, натягивая капюшон. Толстая кожа, на которой заклятий было больше, чем на бродячем псе блох, тоже должна была послужить защитой. Жаль, перчаток нет. Как-то не подумал... Надо будет исправить это упущение.       — Час, максимум — два.       С этими словами он подхватил моток веревки и протиснулся в щель, не оборачиваясь, пожалуй, слишком уж старательно. Ну не хотелось видеть освещенный теплым светом факела коридор и лицо Ильмаре.       Провал действительно оказался останками лестницы. Что-то такое похрустывало, когда Айтир лез вниз, стараясь держаться поближе к почти незапятнанной грибами стене, нет-нет, но все-таки задевая чуть склизкие на ощупь тяжи. По счастью, спуск получился недолгим, и вскоре он стоял в узком коридоре, пытаясь понять, куда дальше: направо или налево.       Если так прикидывать, то... Налево, кажется, была та сторона утеса, которая обрывалась крутым уступом, значит, там больших помещений не будет. А Айтиру требовался простор, если не зал, то хотя бы комнатка побольше кладовой. Поэтому он пошел направо, стараясь не шаркать и повыше поднимать ноги: грибница стелилась и здесь, расплескивалась по полу, тянулась ниточками-корешками по стенам, обильно «цветя» многочисленными грибами, покачивавшимися на тонких ножках. Стоило задеть скопление таких, и в воздух взлетало облачко спор, неприятным налетом оседавшее на одежде.       Будь Айтир оптимистом, он бы решил, что эти споры — худшее, что с ним может случиться. Ну подумаешь, грибы. Его не сожрут, все, что попытается сожрать некроманта, подавится Смертью, прежде чем прожует достаточно большой кусок. Вот только Айтир был реалистом, а потому ожидал от залезшего в Скверну жизнетворца самого наихудшего. И шорох за поворотом коридора не стал для него неожиданностью.       Кто это был при жизни — незадачливый экспериментатор или же кто-то еще, Айтир не знал. Грибы сожрали одежду, сожрали плоть, заменив ее собою, и создание, пошатываясь выбредшее из-за поворота, напоминало человека лишь общими контурами, заданными костями. С отвисшей челюсти свисало что-то губчатое, покачивавшееся в такт шагам, одна глазница темнела провалом, зато в другой пульсировало нечто, копошилось, будто клубок личинок.       Мерзость.       Айтир поднял руку — так было проще сосредоточиться, прочувствовать среди грибной массы кости ног — и обратить их в прах, лишая нелепое создание опоры. Оно осело с громким чавканьем, сложилось само в себя, и когда Айтир проходил мимо, скрюченные подобия пальцев еще подергивались, скребли пол, обнажая камень. Череп, подточенный грибницей, хрупнул, лопаясь под сапогом.       Пустой коридор за поворотом закончился, раздавшись просторным залом. Кажется, тут раньше и располагалась лаборатория жизнетворца: грибница разрослась вольготно, плотным ковром покрывая пол, заползая на стены и местами даже на потолок. Если раньше под ногами просто хлюпало и хрупало, то теперь Айтир начал проваливаться по щиколотку, с усилием выдирая сапоги из неожиданно цепкой массы. Грибы тут тоже росли другие: мясистые, холеные, с широкими шляпками размером с тарелку, под которой пряталась целая россыпь грибочков поменьше. Не задевать их не получалось, и скоро в воздухе повисла дымка, от которой першило в горле даже с повязкой.       Что бы ни стояло здесь раньше, теперь на эти вещи указывали лишь холмики неясных очертаний. Айтир обошел пару таких, ища место посвободней, потом плюнул и остановился, где стоял. В принципе, разницы не было никакой, так что... Сила послушно стекла с опущенных ладоней, превращая все в прах и прах праха, заставляя истлеть в пыль, а потом и ее перемалывая безжалостно, до тех пор, пока не остался круг чистого, слегка шершавого на вид камня, который странно крошился под лезвием кинжала, будто изъеденный кислотой. Айтиру почти не приходилось прилагать усилия, чертя круги и вписывая в них вязь линий: тут подача энергий, это хитрая паутина накопителя, защитный контур, опять же, забывать нельзя — по окружности, чтобы наверняка не затянуло снова. Карманы куртки как склеились, пальцам было липко и мерзко, когда доставал нужное, раскладывая по узловым точкам. Под стеклянный шарик вообще пришлось лунку выковыривать, чтобы не укатился никуда.       Наконец Айтир сел. Подышал, сглотнул, пытаясь прогнать внезапно накативший страх. Он был в этом подземелье один, здесь не могло выжить ничто — даже насекомых, если они тут были, грибница пожрала, сделав частью себя. Но... Казалось, со всех сторон смотрят. Казалось, стоит голым посреди толпы. Казалось — он слишком одинок, слишком крохотный перед чем-то огромным, целым...       Кинжал по рукоять ушел в камень, с таким остервенением Айтир ударил, отгоняя прочь странные мысли и зажмуриваясь накрепко — чтобы не видеть никаких грибов. А думать мертвецы не приучены.       Он все-таки не уложился в час, просидев почти полтора. Больно сложную схему пришлось составлять, чтобы Смертью омыло все подземелье, до самых дальних отнорков, любую трещинку, любой провал — иначе все бесполезно. Пропусти пару спор, и грибница разрастется заново, пусть не так быстро. И так придется просить, чтобы после зачистки сюда через пару дней кто-нибудь заглянул, хоть тот некромант, хоть огневик. Осмотреть все углы, выжечь пакость.       Глаза не открывались, Айтиру пришлось потереть их кулаком, чтобы ресницы наконец разлепились. Лучше не стало — теперь глаза слезились, а горло после слишком глубокого вдоха продрало нещадно, еле получилось сдержать кашель. С трудом поднявшись на ноги и сунув кинжал в ножны, Айтир сощурился, убеждаясь, что стеклянный шарик никуда не делся, лежит, полнится почти на треть свечением. Полностью зарядится сам, со временем, будет тянуть смерть отовсюду, а имеющегося хватит, чтобы не подпускать грибницу. А потом — волна силы, которая сотрет все. В сущности, работа сделана, осталось только выбраться наружу.       Почему-то было холодно. Странно, он сидел не так долго, чтобы замерзнуть — даже на каменном полу... Невольно потерев ладони и скривившись, Айтир побрел к выходу. Грибы успели вырасти вокруг свободного куска пола тройным кольцом, сквозь которое пришлось прорываться, как через врагов — с хрустом, треском, нецензурным шипением и почти на ощупь. Перед глазами все расплывалось от слез, хорошо веревку, точнее, свою кровь, Айтир чуял даже отсюда. К ней и побрел, старательно переступив через потихоньку превращавшиеся в еще один холмик останки. Грибы работали быстро и безжалостно.       Наверх Айтир еле вылез, если бы Ильмаре в какой-то момент не помог, потянув за веревку, наверное, сорвался бы. А так перевалил через край, замер, пытаясь перевести дыхание. Если дышать мелко-мелко, горло драло меньше, а сердце не так частило. И голова кружилась меньше, да.       Внизу что-то с шумом рухнуло, заставляя прийти в себя. Кажется, останки лестницы.       — Айтир! Ты меня слышишь вообще?!       — Слышу, — глухо откликнулся Айтир, осознав, что так и лежит на полу. А нужно встать и успокоить Ильмаре, уже готового броситься вытаскивать. Нечего ему тут делать, совершенно.       Голова опять подозрительно закружилась, стоило встать. Надышался все-таки, несмотря на повязку. Ничего, некроманта такой дрянью не проймешь, повторить судьбу того внизу ему не грозит. А что весь покрыт липкой дрянью — не страшно, отмоется, после двух защитных контуров это не более чем грязь.       — Что там? — требовательно спросил барон, когда Айтир прислонился к стене уже в коридоре.       — Там... — договорить не вышло, столько времени сдерживаемый кашель все-таки прорвался, заставляя согнуться в три погибели. В груди аж заболело, Айтир едва успел сдернуть повязку, отплевываясь какой-то дрянью. Белесой, кто бы сомневался.       Если бы Ильмаре не придержал за плечи — свалился, а так кое-как утерся и продолжил:       — Там грибы. Много грибов. И один труп, тоже гриб. — Говорить получалось только короткими фразами, на длинные воздуха не хватало, стоило вдохнуть чуть глубже — и в груди резало, суля приступ кашля. — Я оставил ловушку. Через месяц-два зарядится. Уничтожит все. Потом позовете мага. Пусть проверит.       — Долго, ну ладно... Вам сейчас что-нибудь нужно?       Наверное, видок у него был тот еще, раз барон такие вопросы задает. Или просто расщедрился за хорошо сделанное дело? Айтир не стал гадать.       — Воды помыться. И вещи... На ощупь... оно еще мерзее... чем на вид.       Он снова закашлялся, не расслышав, что там барон ответил. Но раз Ильмаре подставил плечо, помогая идти, значит, ничего важного. Можно сосредоточиться на ступеньках, сейчас каких-то особенно высоких. Или это у него ноги не поднимались? Подстегивала только мысль о воде, хорошо бы горячей, которая будет наверху. А даже если нет — потом обнимет Ильмаре и согреется, потому что холодно было — аж дрожью пробирать начинало.       Интересно, а барон что, так и ждал вместе с Ильмаре все это время? Если да, то поднявшись наверх, он счел дальнейший присмотр бессмысленным, перепоручив двух эльфов слуге. Тот и отвел их — ну надо же! — в аж целую гостевую комнату, где стояла бадья, в которую служаночки уже выливали ведра. Хотя почему уже, с учетом скорости, с какой шел Айтир, они могли и две таких бадьи нагреть и натаскать.       Хлопнула дверь. Айтир наклонился над бадьей, принявшись тереть руки, зачерпнул воды, с громким выдохом плеснув на лицо. Глаза слезиться не перестали, но стало хоть немного получше.       — Эти тряпки склизкие — хоть их жги теперь. Помочь? — окликнул Ильмаре.       — Нет, я сам.       В бадью Айтир все-таки залез без посторонней помощи. Рядом шуршал и недовольно бурчал Ильмаре, собирая вещи, какие служанкам, какие сами потом оттирать будут. Это и даже чересчур горячая вода отняли последние силы, Айтир просто растекся, уронив голову на бортик. Ладони почему-то жгло, будто ободранные, в груди горело, но ему наконец-то было почти хорошо: тепло!       — Айтир! — опять Ильмаре теребит. — Сядь, я на волосы тебе солью.       А голос обеспокоенный. Да что такого то? Ну кашляет опять, так еще долго откашливать это все будет. Правда, головокружение никак не проходит и сердце все еще колотится. Странно. Действительно, что ли, отравился?       На голову обрушилась вода, напрочь выбивая любые мысли. Айтир возмущенно булькнул и сел прямее, позволяя Ильмаре заняться волосами. Прав ведь: не промыть сейчас, и к завтра все слипшееся засохнет окончательно, в такой колтун, что хоть срезай.       Отец не раз в сердцах говорил, что сын у него народился слишком упрямый. Айтир в такие моменты кивал — и делал по-своему, например, перепахивал собственную спину монструозной печатью вопреки всем крикам родителя. Но иногда он действительно был слишком упрямым. Вот например сейчас, когда до последнего отрицал, что все-таки умудрился влипнуть. До момента, когда выбираясь из бадьи, не понял, что не может толком дышать. Только глотать воздух крохотными глотками, буквально откусывая, а хрип и бульканье в груди вовсе не кажутся и слышны, наверное, даже Ильмаре.       Комната кружилась, Айтир обвис на плече напарника, еле дотащившись до кровати. От слабости подгибались ноги, перед глазами откровенно плыло, и набрать воздуха на два коротких слова получилось едва-едва.       — Ильмаре... — Айтир зашелся кашлем, проклиная собственное упрямство. — Помоги...       Замерший у кровати Ильмаре постоял еще мгновение — и бросился прочь. На бок пришлось переворачиваться самостоятельно, кашель душил, скручивая узлом внутренности. Подхватившая под затылок рука показалась холодной.       — Пей! Да пей, чтоб тебя, Айтир!       Горлышко склянки стукнуло по зубам раз, другой, пока Ильмаре все-таки не влил в него глоток пакости, куском льда ухнувшей в желудок. Горло болеть перестало разом — оно вообще онемело, как и язык. Обезболивающее Айтир сварил убойной силы, как раз для таких случаев. Сейчас ему оставалось только дышать. Ну, хотя бы пытаться, пока рухнувший на край кровати Ильмаре шевелил губами, вслух отсчитывая до сотни, как было велено, отмеряя время до полного действия эликсира.       Когда он закончил, Айтир не увидел — перед глазами плыли светлые пятна, утекая куда-то вдаль. Зато вопрос с дыханием разом перестал быть важен: задохнулся и так, стоило лечь на грудь окутанным магией Жизни рукам.       Ильмаре не был умелым лекарем, он умел залечивать раны и ушибы, травмы, полученные в дороге и в бою, не более. Ну, слабенький насморк еще мог вылечить. Себе. С трудами. То, что творилось сейчас с Айтиром, насморком не было однозначно — он сам затруднялся сказать, что приключилось.       Думал — надышался.       Думал — поотплевывается несколько дней от осевших в легких мертвых спор.       Думал. Забыв о том, что Скверна та еще дрянь, и с ней далеко не все так просто. Нет, магия защитила некроманта, не могла не защитить. Но сделала ли она это вовремя...       Кричать не получалось, только молча биться, остатками рассудка цепляясь за мысль, что это нужная боль. Нельзя сбрасывать руки, смещающиеся все выше, по ощущениям, оставляя на коже выжженную линию. Ильмаре лечил, как умел, просто вливая силу и заставляя тело восстанавливаться — и знал бы кто, как это больно...       Руки легли на горло, будто душа, потом сползли на плечи. Айтир смутно понимал, что Ильмаре трясет его, уже просто трясет, что-то требуя. Кажется, дышать? Он пытался, честное слово, пытался, но не мог. Не получалось и все тут. Вместо груди был один огромный комок боли, и когда его рванули в сторону, роняя животом на край кровати, Айтиру даже не стало хуже. Куда уж больнее. Он только не мог понять: почему на спину опустилась еще одна рука, откуда, если Ильмаре по-прежнему держит за плечи?       Ладонь на спине приподнялась и надавила особенно погано, Айтир дернулся — и его наконец вывернуло какой-то склизкой дрянью с привкусом крови. А потом получилось и вдохнуть, едва-едва, только чтобы закашляться, отплевываясь от этой же дряни, которой забило легкие.       Кто-то бубнил рядом, ругаясь на барона: почему не позвал сразу. Айтир не вслушивался, заново учась дышать. Потом, наверное, найдет силы поблагодарить, кто бы это там ни был. Замковый лекарь, наверное. А пока его трясло, и в мире не было ничего важнее холодных рук Ильмаре, помогавших улечься ровно. В одну из них было замечательно уткнуться горящим лбом, слабо улыбаясь, когда над ухом прозвучало привычное:       — Бестолковый некромант.       Ну да, бестолковый. Готовый хоть еще три раза сбегать в это огрибневшее подземелье — лишь бы по возвращении Ильмаре был рядом, гладил по мокрому от мерзкого пота плечу. Лишь бы не лез туда сам.       А Айтир... А он отлежится как-нибудь.