Afterparty

В пустыне тысячи трупов в разноцветной одежде, в ярких масках, с навсегда зажатыми в руках раскрашенными из баллончиков бластерами. Иногда Майки кажется, что весь песок в пустыни - это кости. Куда меньше их в Бэттери-сити, но они есть - спрятанные в канализационных трубах, рассыпанные пылью на отполированной мостовой, растворенные в дыме из труб крематориев. И совсем уж мало - в офисе BLInd. Но теперь они есть и там... Всего несколько секунд между двумя выстрелами. Всего несколько секунд между двумя похожими ранами. Всего на несколько секунд дольше живёт тело Кобры. Только вот сам он не живёт. Сам он мертв, с того самого момента, как смертоносный лазерный луч из почти невесомого пистолета Корса прошил... вышиб мозги... размозжил череп... Пати, мать его, Пойзону. Их несменному лидеру. Его... Да, его брату. И стоила ли того девочка с кудрявыми волосами, ради которой они ломанулись в самое охраняемое место Бэттери-сити, страшно подумать, вчетвером? Стоила ли, черт побери, она, избранная, жизней парней, которые всего лишь хотели себе крутую тачку, разноцветные бластеры и совсем немного свободы. Стоило ли играть ва-банк? Стоило ли разменивать Пати на неё? В масштабах истории... Да, наверное. Но не сейчас. Только не когда в несколько секунд умещается вся предыдущая жизнь. Только не когда не имеешь возможности не то, что добежать до брата, а даже обернуться толком, прекратить стрелять хоть на секунду. И всё-таки Кобра успевает, краем глаза, когда тело Пати оседает на полированный пол. На его лице нет крови, он почти совсем как живой, будто бы заснул на ночном дежурстве или отключился во время очередной попойки в баре. Пальцы чуть подрагивают в агонии. Даже не верится. И Кобра не верит: это определенно не с его губ слетает тихое и родное отчаянное имя, так непохожее на кричаще-яркое "Пати". - Джи... И темная, рвущая на части пустота вдруг открывается напротив его сердца. Кобра мёртв изнутри. Задолго до того, как лазер даже не Корса, а какого-то безымянного дракулоида довершит начатое. Но пока он отчаянно стреляет поверх головы девочки, виноватой во всем, и с трудом держится, чтобы не позволить руке дрогнуть, неловким выстрелом отомстив за всех... И окончательно лишить смерть брата смысла. Стреляет, с каждой секундной все яснее осознавая, что обречён. Также, как и все они. Дракулоидов на полу валяется штук двадцать, но их пятеро, а девочка не умеет стрелять - их четверо, Пати мертв - их всего трое. Трое парней, чьи портреты перечеркнуты красной надписью "уничтожить". И один, на портрете которого эта надпись уже сменилась на зелёную: "уничтожен". Один, чье последнее прикосновение ещё отдается теплом в плече. Когда они стреляли, прикрывая спины друг друга. И Кобра не смог. Отвлёкся на драка. И теперь брат мертв. Окончательно. Навсегда. И не девочка в этом виновата, даже не Корс, он просто солдат, хоть и шизанутый на всю голову, а он. Это кислое осознание собственной вины затопляет его, заставляя на секунду опустить пистолет. Девочка зажимает уши, когда Кобра Кид расплачивается за свою неосторожность - прошито лёгкое. Неизлечимая рана, не приносящая облегчения в виде мгновенной смерти. Страшно. Больно. Долго. Крови нет. Обугленные края футболки прилипли к обожжённой коже. Кислорода все меньше, но он все равно из последней силы поворачивает голову, и до слезящихся глаз вглядывается в умиротворённое лицо брата. Его слишком яркие, испорченные от бесконечной покраски, лёгкие волосы чуть колышатся, но весь он недвижен. Сломлен. Отравлен. Разрушен. Кобра Кид смотрит. До тех пор, пока обзор не перекрывают армейские ботинки какого-то милосердного дракулоида... Все, что он видит дальше - свет. Слишком яркий, чтобы смотреть на него. И откуда-то берутся силы заслонить глаза ладонью и ждать. - Майки... Кид резко оборачивается. Сначала ему кажется, что над головой Джи сияет солнце. Белое и беспощадное, как то, что горит в полдень в ядерных пустошах, за много лет ставших родными. Это не солнце. Свет исходит здесь отовсюду. У Джи просто непривычно бледная, лишённая загара кожа и короткие обесцвеченные волосы, неаккуратно остриженные. Он выглядит лет на пять моложе, но из-за темных кругов под глазами кажется смертельно(как иронично) уставшим от всего, больным, но всё ещё гордым, непобежденным. Джи указывает туда, где ждёт черная повозка, нечто среднее между катафалком и помостом. - Я - смерть, - восторженно шепчет Джи, приобнимая Майки за плечи, - я сама смерть, представляешь? - Как? - с повозки видно далеко - однообразные пейзажи, кажется, кустарники из темных спутанных веток, бесконечная вымощенная костями дорога, кричаще-красные цветы на ней, странные существа вокруг. Лишь один родной человек - смерть. Джи лишь улыбается: - Когда я был маленьким мальчиком, отец взял меня в город...