***
К дому ДерьмоДеку и Круглолицей он подъезжает ровно в 20.30, вытаскивая за собой из такси пакеты со жратвой и закидывая на плечи рюкзак с настолкой. Чертова сучка Очако сегодня поплатится за свои слова, Бакуго уж точно об этом позаботиться, собираясь разгромить ее с далеким отрывом в счете. Настроенный только на победу, Кацуки проходит в дом, зная, что его ждут и дверь точно открыта, и направляется прямиком на кухню. На кухне он сталкивается с Каминари и Серо, которые вытаскивают на задний двор бутылки с пивом в переносных рефрижираторах и приветливо машут Бакуго. – Чувак, ты принес те самые Доритос, которые я просил? – Ты каждый гребаный раз просишь купить одни и те же начос и ноешь, когда их нет, так, что зубы сводит, Пикачу, любой бы, блять, запомнил, – мученически выдыхает Кацуки, раскладывая из пакетов многочисленные упаковки по столешнице. – Ты с нами не тусовался с весны, вдруг ты забыл, что Битва Сильнейших никогда не начнется без Тех-Самых-Священных-Доритос! – Каминари, чертов адепт мексиканских закусок, никак не хочет угомониться, и Бакуго искренне благодарен Серо, который поторапливает этого придурка пинком под зад. – Очако! Каччан все-таки пришел, и он купил кучу всего, нужна помощь! – ДерьмоДеку проходит на кухню мимо кряхтящего Каминари и ржущего Серо и приветствует Бакуго рукопожатием, которое больше походит на попытку переломать ладонь Мидории к чертям. Бакуго хмыкает, скидывая с плеч в руки Мидории рюкзак, и тот молча уходит, оставляя Кацуки шуршать пакетами на кухне одного. – Бакуго, хмуророжий ты засранец! Я знала, что ты примешь мой вызов на Битве Сильнейших! Готовься, я надеру твой чертов зад! – на кухню залетает Урарака и, опираясь одной ногой на табуретку и высоко задрав нос, начинает злобно посмеиваться, уперев руки в бока. – Тебя что, к 26 годам так и не научили, что при встрече нужно, блять, здороваться, дура ты дурацкая?! – Бакуго отлепляется от столешницы и темной грозовой тучей направляется к этой засранке, нависая над ней с выражением плохо сдерживаемой ярости на лице. – Когда ты начнешь разговаривать как нормальный человек и перестанешь вестись на провокации как шестилетка, тогда и буду с тобой здороваться, грубиян! – девушка складывает руки на груди и укоризненно смеряет Кацуки насмешливым взглядом. – Будто ты сама лучше, мм?! Бакуго смешинки в ее глазах бесят еще больше, но многолетний опыт общения с дебилами хорошо натренировал его нервную систему, поэтому он мысленно откручивает ее круглую голову и успокаивается. Вся его напускная злость сдувается внутри отпущенным воздушным шаром. – Привет, Бакуго, я почувствовала скопление негативной энергии и пришла поприветствовать ее физическую оболочку, – Ашидо Мина трепет его по плечу, спихивая Урараку со стула. – Если тебе все еще нужна помощь, то я вся твоя, командуй. Бакуго цокает на утаскивающую пачки с одноразовой посудой на задний двор зазнобу Мидории и бормочет в ответ приветствие. Вместе с Миной они расфасовывают чипсы, Те-Самые-Священные-Доритос, сырные шарики и всякую всячину по большущим тарелкам и уносят на задний двор. Через полчаса после приезда Бакуго у дома Изуку и Очако паркуется крутая тачка Тодороки, который привозит с собой проектор, приставку и дополнительные джойстики. Еще Тодороки привозит с собой Яоймомо и Джиро, а те привозят с собой домашние салаты, шерстяные пледы крупной вязки и стереосистему с акустической гитарой. Кацуки помогает Шото настраивать на заднем дворе их мини-кинотеатр под открытым небом, к которому потом подключат приставку, и орет на Изуку, который не может найти удлинители в гараже. Девчонки раскладывают на качелях, креслах, лежаках и покрывалах подушки и пледы, Серо притаскивает с гаража кресла-мешки и картонную фигуру Всемогущего из рекламы букмекерской конторы в полный рост, установив его около забора со словами: «Чтобы одинокому гейскому сердечку Бакуго было не так одиноко», после чего уворачивается от полетевшего в него кроссовка с ноги Кацуки, выслушивая в свою сторону трехэтажные матные речевые конструкции. Каминари помогает Изуку отыскать в гараже удлинители и заодно находит большущую коробку с рождественскими украшениями для дома, оставшуюся еще от прежних хозяев, долго в ней роется, распутывая огоньки и затем оплетая из поляну паутиной из разноцветных лампочек. Получается на удивление уютно. Наконец все рассаживаются по местам, разобрав себе пиво, разложив настолку и начиная первую партию.***
Теплый августовский вечер не беспокоит прохладным ветром, изредка трещит убитыми мошками лампа под козырьком крыши, а в темноте неба проносятся росчерки сгорающих в атмосфере метеоров. Бакуго сыто жмурится, доедая последний кусок и откидывая от себя пустую коробку из-под пиццы, которую они заказали между партиями, осматриваясь. Изуку с Тодороки неспешно переговариваются, греясь у остывающего после бургеров барбекю. Джиро, собрав около себя Момо, Серо, Очако и Каминари, играет что-то из последнего альбома Ширана по просьбам собравшихся и улыбается на негромкое пение ребят. Ашидо валяется рядом с Бакуго на пледе, и они молчат, смотря на почти черное глубокое августовское небо с летящими в сторону Земли Персеидами. Они все уже порядком пьяны – в ход пошли даже две бутылки виски из закромов Мидории и две литровые бутылки водки, которые предусмотрительная Мина спрятала в морозилку как только пришла. Кацуки рад, что не остался дома сегодня. Безделье добивает его похлеще постоянного нахождения в обществе болванов в агентстве, и он думает, что с завтрашнего дня начнет просматривать подходящие ему вакансии и свалит из ТопНьюс Эйдженси как можно скорее. Он вдруг вспоминает, что последние их такие ламповые посиделки всей компашкой действительно были еще в марте, когда родители Очако подарили ей с Изуку этот дом на свадьбу. Они тогда всей когортой помогали этим двоим сначала собирать все вещи на съемной хате, потом перевозить часть сюда, попутно докупая необходимые предметы обстановки в процессе, а оставшуюся часть вывозить на свалку. Бакуго растягивает губы в ехидной улыбке, вспоминая, как Тодороки, скрепя сердце, запихивал в свою новенькую ауди коробки с посудой и книгами, потому, что в заказанный грузовик поместилось не все. Да, новоселье они тогда закатили знатное. После правда пришлось ехать и покупать новый ковер в гостиную, потому что предыдущий не подлежал даже химчистке. Бакуго даже вспомнить не сможет, что в ту ночь не пролилось на этот несчастный предмет интерьера. Ребята на самом деле собирались часто, раз в две-три недели, только вот Бакуго находил тысячи причин, чтобы не приходить, ссылаясь то на завал с работой (зачастую это было вовсе не выдумкой –Бакуго был самым настоящим трудоголиком, проводившим много времени в командировках), то на проблемы со здоровьем. Тут уже он откровенно пиздел – болел он в последний раз опять же в командировке в прошлом году, отравившись устрицами. Все потому, что ему неловко было в компании сплошных парочек – некоторых вообще официально можно было называть семьей. Он не чувствовал себя лишним и не завидовал, вовсе нет. Просто возвращаясь домой с очередной такой гулянки в пустую квартиру, где его, кроме лэптопа и пустой кровати никто не ждал, в глубине бакуговского пустого сердца тихо шелестело хроническое одиночество. На самом деле он сам выбрал такую жизнь. Не размениваясь на длительные отношения, он всегда выбирал сначала учебу, а потом и работу, ставя ее в приоритет. К 27 годам он уже многого достиг в плане карьеры, но больше обретенная ценой долгого и упорного труда высокая планка не приносила удовольствия. Амбиции, пресыщенные успехом, залегли на дно черепной коробки, все меньше и меньше беспокоя его горячую голову, уступая место пустоте. По инерции поддерживая достигнутый уровень, Бакуго с каждым днем понимал, что пора что-то менять. Он надеялся, что, перейдя на новое место работы, его слегка попустит, и апатия перестанет давить на горло тяжелым узлом. Оставалось только уволиться и найти что-то более подходящее его планам. Пускай уже хоть что-нибудь в его дерьмовой скучной жизни, наконец, изменится к лучшему. Мина, до этого тихо лежавшая рядом с Бакуго вдруг начинает копошиться, приподнимается на локтях и пристально всматривается в нахмуренное лицо блондина. Ее татуированные черные склеры с янтарными линзами смотрятся жутко, и Бакуго хмурится сильнее, раздраженный внимательным ее взглядом. – Бакуго-чан, помнишь на свадьбе Изуку и Очако мы с тобой разрисовали уснувшего красноволосого парня? Он еще был со стороны Урараки, ее друг, который или ветеринар, или биолог-океанолог... Очако еще к нему в центр ездила, когда фотки для дипломника собирала. Ты тогда ему такой классный член на всю щеку нарисовал, я как тату-мастер, до сих пор тобой горжусь. Мина посмеивается, но внимательного взгляда от Бакуго не отводит. Он на пьяную голову пытается припомнить, про какого красноволосого идиота она говорит и вспоминает. Его звали Киришима Эйджиро, крашенные в красный волосы до плеч, которые тот собрал в хвост, заточенные на акулий манер зубы, и да, Бакуго нарисовал ему водоустойчивой подводкой Мины детализированный охуительный член, написал на лбу или «Мудак», или «Еблан», блондин уже не помнит, пока Ашидо красила этому самому Киришиме губы алой помадой и, забрав у Кацуки подводку, применяла ее по назначению. Вышло пиздато, у Бакуго до сих пор в облаке есть их с Миной селфи на фоне этого спящего лошары. Но отчего розоволосая вдруг об этом вспомнила? Эту мысль он озвучивает вслух. – Да так, было просто интересно, помнишь ты или нет, – Ашидо жмурится от неярких всполохов с экрана проектора. Видимо, ребята, напевшись, решили посмотреть фильм и сейчас громко спорили, какой именно. – Он между прочим классный парень. Очако как-то позвала его на наши посиделки, и я уверена, что в Фифу он рубится не хуже тебя. Он с нами тусит уже с мая, наверное, пока какой-то вредный и злой трудоголик постоянно нас игнорит. Бакуго фыркает и поворачивается в сторону улыбающейся Мины. Что же все сегодня так прицепились к нему с этой тупой приставкой. Каждая падла стремилась тыкнуть его носом в неумение проигрывать, особенно, когда дело касалось Фифы. Очако после счета в 12:1 в пользу Кацуки, ушла дуться Деку под бок под злорадный гогот Бакуго. – Что-то его сегодня не видно, Енотиха, – ехидно замечает блондин, смотря на усевшуюся в позе лотоса девушку, и та не менее ехидно лыбится в ответ. – Видимо, все геи в моем окружении такие шизанутые на голову трудоголики, – Мина пожимает плечами, смотря как Кацуки начинает потихоньку закипать. – У него внеплановое ночное дежурство в клинике сегодня, так что расслабься, тебе не нужно будет выползать из своего хитинового покрова и пытаться хоть немного социализироваться. Бакуго запускает в нее подушкой, замечая в ее взгляде активный режим профессиональной свахи, и поднимается с покрывала, подходя к все еще спорящим по поводу фильма Момо и Джиро. Справедливости ради, большая часть парочек в их компании образовалась именно благодаря Мине, которая филигранно подбирала моменты для сталкивания особо стеснительных носами. ДерьмоДеку вот уже полгода как женат на Круглолицей стерве и оба счастливы, а все благодаря Ашидо. Откладывая мысли о своднических способностях Енотихи и красноволосом друге Очако на задворки сознания, Бакуго слету вклинивается в спор независимым экспертом и соглашается с Момо, ратующей за новый хоррор. Джиро хмурит на Кацуки брови и, показывая тому язык, уходит к Каминари, устраивая голову у того на плече и обиженно зыркая на Бакуго. Господи, ну что за детский сад штаны на лямках… и это люди, у которых возраст уже округляется в сторону 30. Бакуго трясет головой, посмеиваясь, и устраивается в свободное кресло-мешок напротив экрана.***
В середине октября погода в Мусутафу окончательно портится. Проснувшись в 9 утра в субботу, Бакуго с кислым лицом смотрит на непрекращающийся со среды дождь и делает ставки, когда уже ебучая погода перестанет так сильно его бесить. Утренние пробежки уже в который раз переносятся на вечер, приплюсовываясь дополнительным походами в тренажерку. Не то, чтобы Бакуго это не нравилось: одним из критериев выбора съемной квартиры была относительная близость к ней нормального зала, в котором блондин бывал стабильно три раза в неделю, поддерживая себя в форме. Пробежки по утрам помогали ему приходить в себя, задавая ритм дню, и здорово освежали голову. Тяфканье, раздавшееся со стороны кухни, заставило Бакуго с мученическим стоном обернуться на звук и посмотреть на причину своих страданий, длившихся уже целую неделю.***
Мицуки и Масару Бакуго не придумали ничего лучше, чем отправиться в отпуск в начале гребаного октября, улетев на Гавайи вспоминать молодость и оставив тупую малолетнюю псину своему единственному и горячо любимому, в чем Кацуки сильно сомневается, сыну. Причем, сообщили об уготовленной ему участи собачьей няньки весьма оригинальным способом: позвонили в восемь вечера в дверь квартиры и, впихнув в руки переноску с собакой, поставили у ног Кацуки целую хренову спортивную сумку со всякими щенячьими приблудами. Когда Бакуго-младший собрался уже орать на свою сумасшедшую родительницу благим матом, Мицуки предупредительно прикрикнула на него и затараторила: – Значит так, паршивец, мы с отцом сегодня улетаем на две недели в отпуск, а ты присмотришь за Бом-Бомом пока нас не будет, усек?! – женщина бросила быстрый взгляд на наручные часы и, округлив глаза, продолжила: – Собака чипированна, так что если ты отдашь малыша в хостел для животных, я обязательно об этом узнаю и, помяни мое слово, ты об этом пожалеешь! Если бы он был не таким крохотным, я бы сама так поступила, но пока ему не сделали все прививки, это может быть опасно, так что будь добр и хоть раз в жизни сделай то, о чем я тебя прошу. – Какого хрена я должен жить с ебаной псиной две сраных недели?! – Кацуки, наконец, вышел из оцепенения и гневно уставился на закатившую глаза женщину. – Я тут не буду с тобой продолжать обмен любезностями, Кацуки, ты уже большой мальчик и сам додумаешь, что к чему. У нас регистрация через 2 часа, а до аэропорта отсюда ехать и ехать, так что все инструкции получишь позже. Я очень тебя прошу, не будь засранцем, это всего лишь две недели, а я, взамен, обещаю, что не буду донимать тебя семейными посиделками до Рождества. – Но..! – Я знаю, что мой день рождения в декабре, я сказала, что не буду, значит не буду! – Мицуки укоризненно посмотрела на выпавшего в осадок Кацуки. – Давай, я полетела, меня внизу уже твой отец заждался, пока-пока! Оглушительно хлопнув дверью прямо перед носом у метающего молнии блондина, Бакуго Мицуки унеслась в сторону лифта, громко цокая каблуками осенних ботинок. Через 10 минут на телефон Бакуго-младшего посыпались сообщения с указаниями чем, как и сколько раз кормить, поить и расчесывать это убогое создание, которое притаилось в переноске на полу квартиры блондина. Кацуки смеряет самым тяжелым взглядом из своего арсенала эту несчастную переноску с собакой внутри и с обреченным вздохом идет разбирать Бом-Бомово шмотье. Он достает железные миски на подставке, выкапывает из горы игрушек старую косметичку матери, в которой, согласно сообщениям, лежат расчески этого нелепого животного, долго роется в сумке в поисках небольшого пластикового конверта, который мать настоятельно просит ВНИМАТЕЛЬНО, КАЦУКИ, ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО прочесть и сделать так, как там сказано. В конверте лежит небольшой листочек с рецептом какого-то лекарства, электронный термометр, и сложенные вдвое документы на собаку с приклеенным на ней стикером, на котором витиеватым почерком карги написано название ветеринарной клиники, дата и время записи. Это означает, что ровно через неделю Кацуки нужно будет отвезти эту ошибку природы на окончательную вакцинацию в ветклинику. Он искренне надеется, что, прости Господи, Бом-Бом помер со страху в своей кофейного цвета переноске и облегчил тем самым Бакуго жизнь. Выгружая оставшиеся вещи из сумки, блондин с ужасом осознает, что щенка к улице еще не приучили, когда в руки ему попадается пеленка в экземпляре 2 шт., а затем и пластиковый поддон к ней. Чертова псина! Чертова старуха! Оставшиеся игрушки и одежки Кацуки оставляет в сумке, забирая батарею консервов и пачку сухого корма для щенков. В лайн прилетает очередная инструкция от мамаши, откуда он узнает, что нужно докупить лекарство по рецепту и за три дня до вакцинации дать его псу, предварительно размешав его с теплым молоком. И что нужно раз в день измерять Бом-Бому температуру, обязательно дезинфицируя градусник, и записывать ее, чтобы потом показать ветеринару; пузырек с антисептиком Бакуго находит в дополнительном кармане сумки и смачно матерится от открывшихся перед ним перспектив.***
Бом-Бом обнаруживается сидящим около своих мисок с хмурой мордой. Бакуго злорадно посмеивается, почесывая живот под домашней футболкой, направляясь к шкафчикам с собачьей жратвой. – Что, маленький засранец, думаешь, я тут за просто так еду выдаю, мм? – блондин открывает консервы с говядиной (так гласит упаковка), и поворачивается в сторону голодного поутру щенка. – Ну-ка, ты же знаешь, что надо делать, чтобы получить завтрак. Щенок упрямо сидит и пялится на Кацуки примерно с минуту, а потом начинает кататься по полу и смешно тяфкать. Бакуго смотрит на это представление, тихо посмеиваясь, потому, что Бом-Бом, кувыркаясь и фыркая, не теряет хмурого выражения морды. – Ну все-все, держи уже свою говядину, упырь, заслужил, – в пустую миску шлепается говяжье рагу из консервы, и щенок начинает тихо почавкивать завтраком. – Повезу тебя сегодня к ветеринару, а будешь выебываться, как вчера, оставлю тебя там. Бакуго вчера собирался выйти по работе – он наконец нашел подходящее по всем параметрам место, и его пригласили пройти собеседование. Пока он был в душе, разложив выглаженные и подготовленные к выходу вещи на кровати, этот пушистый уродец хорошенько на них повалялся, оставив весь шмот Кацуки покрытым сплошным слоем шерсти. Бакуго тогда орал минут пять как проклятый, пока тупая собака весело скакала и вилась вокруг него, очевидно, делая это назло. Паршивый щенок был возмутительно смышленым и не боялся блондина, зная, что бить тот его не будет, и откровенно этим пользуясь. Парень тогда с психом встряхнул эту наглую морду за шкирку и запер до своего ухода в переноске, чтоб неповадно было. Налив собаке воды, блондин ушел в душ приводить себя в порядок и собираться. А ему ведь еще и мохнатого пиздюка расчесать нужно – Бом-Бом больше не был похож на убогую линялую крысу с присланной Мицуки еще в августе фотки, он оброс мягкой длинной шерстью и за ночь сваливался в большущий колтун, который Бакуго распутывал по 20 минут каждое утро.***
По итогу в 10.15 Бакуго с Бом-Бомом, затихнувшем в переноске, сидели в такси, направляясь прямиком в ЛораКлиник, успевая с запасом к назначенному времени. Бакуго лениво скроллил чат с каргой, просматривая фотографии и попутно записывая истерящей матери видеосообщение, где с недовольным видом отчитывался о делах Бом-Бома, снимая его на камеру сквозь решетку переноски. Мицуки противно верещит в ответном видеосообщении, говоря, что ее мальчики, наконец, поладили, и как сильно она их любит. Бакуго закатывает глаза и выходит из лайна, заходя в инстаграмм. В ленте ничего нового, в сториз куча фоток и видео со снежными склонами, сноубордистами и лыжниками, реклама, Каминари, который с заговорщицким видом перешептывается с Серо и Джиро – Бакуго смотрит видео без звука, поэтому ни черта не разбирает. Фотка очередного эскиза к тату, на этот раз в стиле маори, в сториз у Мины с подписью: «Не знаете, что подарить – просто спросите! Это не сложно и вдруг может оказаться вам по силам» и «С ДР @Red_Riot». Мина всех в их скваде уговаривала когда-то набить все, что они захотят, когда не могла придумать подарок, и вот, видимо, очередной ее знакомый получил такое предложение. Бакуго согласился пробить уши в нескольких местах, но на большее его желание не распространилось. На экране смартфона высветилось оповещение от сервиса такси – они прибыли к пункту назначения, и Кацуки, расплатившись с таксистом, вышел из машины, вытаскивая за собой Бом-Бома. ЛораКлиникс начиналась с просторного светлого вестибюля с регистратурой прямо напротив дверей и удобными диванчиками у каждой стены. За ресепшеном пряталась автоматическая дверь из непрозрачного стекла и, видимо, основные отделения ветклиники. Бакуго прошел к улыбчивым менеджерам за регистратурой и поздоровался, сообщая им, дату и время записи, свою фамилию и кличку собаки. – Добро пожаловать в ЛораКлиник, мистер Бакуго. К сожалению, врач, который назначен вам по записи, сегодня отсутствует, но мы направим к вам первого же освободившегося специалиста, – невысокая брюнетка, вежливо улыбаясь, подняла на блондина взгляд, наконец оторвав его от экрана. – Пройдите, пожалуйста, в коридор за регистратурой, после чего можете ожидать вместе с вашим питомцем около смотровой №2, это коридор налево. Но сначала оставьте переноску в комнате справа от нашей стойки. Еще раз примите наши извинения! Поблагодарив менеджера, Бакуго отправился оставлять в специальной комнате переноску, где, выдав ему номерок, ее забрал невысокий усатый мужчина и поставил в соответствующую ячейку, затем предлагая сдать пальто в гардероб. Кацуки, раздевшись и подхватив щенка на руки, зашел в основное отделение, погрузившись в гул голосов животных и их хозяев, шелест одежды и шарканье обуви. Туда-сюда сновали ветеринары в форменных черных с красной отделкой медицинских костюмах, с негромким щелканьем закрывались двери с небольшими стеклянными окошками в них, что позволяло видеть, что происходит в кабинетах. Свернув налево, Бакуго оказался в нешироком коридоре, где кроме него на скамейке рядом со смотровой №1 сидела грустная пепельноволосая девочка лет 11, и в прострации постукивала одним ботиночком о другой. Бакуго прошел мимо нее, останавливаясь у входа в нужный ему кабинет, и прислонился к стене напротив двери. Бом-Бом фыркнул у него в руках, и Кацуки неосознанно потрепал его за мохнатую голову. В отличие от дверей в центральном коридоре, эта была сделана из такого же зеркального стекла, как и дверь за регистратурой, поэтому сейчас парень рассматривал свое отражение в почти-что зеркале, хмурясь. Блондинистый шухер на голове, несколько черных серег в левом ухе и одна в правом, рубашка с фирменным паттерном от BURBERRY навыпуск с черной футболкой под ней, любимые черные свободные джинсы, заправленные в черные берцы на тяжелой подошве. «Ну хоть джинсы не в обтяжку, а то ты совсем пидор жеманный, Кацуки, еще и с ебучим шпицем в руках, пиздец…» Из-за двери в конце коридора вышла высокая для среднестатистической японки женщина в белом халате, накинутом поверх брючного костюма перламутрового цвета, и зацокала по направлению к ним. Девчонка на кушетке заметно оживилась, вскочила на ноги и пролетела мимо Кацуки по направлению к вошедшей. – Как она, Акира-сан? Все прошло хорошо? Папа отошел поговорить, но он должен вернуться через совсем скоро, – ребенок обхватил тоненькими ручками эту высокую женщину, которая обняла девчонку в ответ, гладя ее по длинным пепельным волосам, успокаивая и тепло улыбаясь. – Эри-тян, не переживай, все прошло хорошо и Санса теперь в порядке! Кроме того, нам удалось спасти и котят тоже, так что в вашей семье пополнение на целых 4 четыре мордочки! – девочка просияла и крепче вжалась в стройную фигуру женщины. – Можешь на них посмотреть. Эйджи уже закончил с ними и с Сансой, но нашей мамочке нужно будет дать отдохнуть пару часов, хорошо? Пойдем, я тебя провожу, а твоему папе мы напишем, чтобы шел сразу наверх, будем с пить чай с тортом, ну, что скажешь? Эри быстро-быстро закивала головой, улыбаясь женщине, и взяла ее за руку, подрагивая от нетерпения. Она достала телефон из кармана своего сарафана и принялась набирать одной рукой сообщение, по всей видимости, папе. Пронаблюдав, как эти двое скрылись за дверьми, Бакуго выдохнул и вперился взглядом в свои плотно зашнурованные берцы, а затем перевел взгляд на Бом-Бома, уснувшего у него на руках. Прошло всего пять минут его ожидания под дверью кабинета, но блондин уже начинал закипать. Ждать он ненавидел больше всего, потому что сам был до ужаса пунктуальным и требовал от всех вокруг того же самого. Стоило Кацуки подумать о том, чтобы вообще собрать вещи и уйти восвояси, – он уже загуглил ближайшие ветклиники, в которых делали такие же прививки – как его окликнула та самая девушка-менеджер со стойки регистратуры, оповещая, что он может зайти в кабинет и что ветеринар появится с минуты на минуту. В кабинете оказался небольшой металлический стол с постеленной на него пеленкой, куча разных приборов вокруг, боксы с различными медицинскими штуковинами, в которых Кацуки совершенно не разбирался, стол ноутбуком и канцелярскими принадлежностями и несколько плакатов о вакцинации домашних питомцев на стенах. Пока Бакуго крутил головой по сторонам, осматриваясь и думая, стоит ли пересадить Бом-Бома с рук на стол, как дверь снова открылась и в комнату, наконец-таки, зашел ветеринар. Кацуки Бакуго успел в тысячный раз проклясть сначала свою чертову мать, потом соответственно, чертова щенка, которого он до сих пор бережно прижимал к себе, и конечно свое ебучее везение. "Эй, блядская жизнь, твои нихуя не смешные шутки все еще такие же нихуя не смешные!" – Добрый день, мистер Б-Бакуго, прошу прощения за ожидание, я доктор Киришима Эйджиро и сегодня я заменяю доктора Коджи. Посадите, пожалуйста, Бом-Бома на стол, я надену перчатки и подойду. Бакуго очень рад, что те недолгие 6 лет, которые он посвятил профессиональному ведению диалогов с людьми, все-таки не прошли даром – ему удается лицо перед доктором-блять-Киришимой, подходя к столу, усаживая на него недовольного спросонья пса и опуская на него взгляд. Блядский блять Боже, Кацуки не было так неловко с тех пор, как…да он в принципе не может вспомнить более неловких ситуаций в своей недлинной, но насыщенной событиями жизни. Киришима мать его Эйджиро, все еще такой же красноволосый, в бордовом хирургическом костюме и дурацких красных кроксах, нелюбовь к которым передалась Бакуго с молоком матери, стоял, отточенными движениями натягивая медицинские голубые перчатки на свои большие ладони, и пялился, думая, что Кацуки не заметит, своими широко раскрытыми вишнево-карими глазами в сторону блондина. Тот, низко опустив голову, ловил в памяти вьетнамские флэшбэки со свадьбы Мидории, а в особенности кадры, которые до сих пор лежат у него в облаке, где он вместе с Миной кривляется рядом с разрисованным лицом Эйджиро. Все-таки член на его щеке тогда вышел просто охуительным, тут Енотиха и в правду может им гордиться. Бакуго поднимает глаза на красноволосого только когда в поле зрения появляются руки в медицинских перчатках и тянутся к недовольному шпицу. Киришима не спеша подносит свои руки к мордочке щенка, знакомясь и давая привыкнуть к запаху, а Кацуки в это время понимает, что все это время до побелевших пальцев сжимал металлический край стола в своих пальцах. – Хэй, а ты у нас серьезный парень, как я погляжу, – Бакуго дергается от разбившего неловкую паузу голоса Киришимы, начинающим болтать с Бом-Бомом, и отшатывается от стола, на котором сидит чертов щенок, позволяя рукам ветеринара неспешно наглаживать его мягкую шерстку. Не обнаружив признаков агрессии или страха в этом пушистом комке самодовольства, Бакуго отходит по направлению к приставленному к стене офисному стулу со стороны двери и присаживается, откидываясь на спинку и складывая руки на груди. Теперь он находится на более безопасной позиции, имея возможность перевести дыхание и осмотреться, точнее, как следует рассмотреть Киришиму и обмозговать ситуацию.***
На той злополучной свадьбе Бакуго четко помнит, как именно в его руках оказывается подводка-маркер, как Мина тащит его к откинувшемуся на спинке стула крепко спящему у стены красноволосому парню. На его немой вопрос, она хихикает и говорит, что хитрожопый Денки подменил его бокал с шампанским на шампанское с водкой и проделал этот трюк неоднократно. Бакуго сам случайно выпил один такой, после чего Каминари оказался обмакнутым в чан с пуншем, а Кацуки стоял на ногах уже не так твердо. Мина смотрит на спокойное лицо спящего и молча вытаскивает из сумочки алую помаду, которую на правах подружки невесты, таскала для Очако, а Бакуго получает в свои все еще не дрожащие руки подводку. Черноглазая приступает первой, аккуратно нанося на губы парня оттенок красного в тон волосам, а Кацуки, облюбовав щеку, не придумывает ничего оригинальнее, чем нарисовать большой увитый венами эрегированный пенис, направленный головкой к заалевшим благодаря Ашидо и ее помаде губам. Бакуго дописывает пару матов на лбу и другой щеке, когда Мина восхищенно выдыхает, оценивая мастерство блондина в изображении детородных органов, и протягивает руку, забирая у того подводку, подрисовывая в добавок к алым губам стрелки. Бакуго забирает у черноглазой помаду и красится сам в блестящей поверхности зеркал на ближайшей стене. Мина слету схватывает его задумку, аккуратно расстегивая верхние пуговицы на рубашке их жертвы, и жестом приглашая Кацуки закончить начатое. Тот смачно прикладывается губами, сначала к щеке без члена, потом оставляет отпечаток губ на лбу и ключице, выглядывающей из-под воротника белоснежной рубашки, пачкая ее помадой тоже. Мина обновляет ему помаду, тычет в угол губ красноволосого, зловеще улыбаясь, и Бакуго, не задумываясь, оставляет отпечаток еще и там, размазывая пальцем помаду по углам губ сначала так и не проснувшемуся парню, а потом и себе. Ашидо вытаскивает из сумочки смартфон и сначала пару раз фоткает их совместный шедевр, а затем они делают совместное селфи на фоне обрисованного Киришимы. У розоволосой в глазах притаились черти, а Кацуки выглядит настолько по-блядски с размазанной по губам алой помадой, что Енотиха даже залипает на секунду перед тем, как сделать фотки. Они кривляются минуты три, пока Серо не находит их и не утаскивает танцевать. Процент того, что Киришима не в курсе, кто причастен к акту вандализма, устроенному на его лице, стремительно снижается до нуля тем быстрее, чем больше фактов всплывает в светлой бакуговой голове.***
Блять. Кацуки переводит взгляд на меряющего в этот момент температуру псу Эйджиро, который нервно подергивает скрытыми под бордовой тканью плечами, словно ощущая тяжелый взгляд на себе, но не отвлекается. Киришима высокий, выше Бакуго сантиметров на 7, не меньше, чуть крупнее по комплекции, с собранными в низкий хвост алыми волосами до плеч и пробитыми несимметрично ушами: индастриалы в обоих ушах, затем три кольца на хеликсе справа и по два прокола в каждой мочке. Классная широкая спина, обтянутая сейчас неформенной бордовой медицинской рубашкой, забитая до запястья узорами народа маори правая рука, на левой же Кацуки замечает пищевую пленку, выглядывающую из-под короткого рукава робы, по-видимому, скрывающей свежее тату. Крепкий, но не слишком широкий торс, аппетитная, круглая, почти как у футболистов, задница, охуенно подчеркнутая этим блядским хирургическим костюмом, и длинные ровные ноги в ужасных красных кроксах, похожих на клоунские ботинки, только еще и с дырками. Они враз умножают весь образ сексуального доктора на нуль, и Бакуго переводит взгляд на щенка, который растерянно вперился в него глазами, стоило ветеринару закончить осмотр и перейти непосредственно к процедуре. – Можешь, пожалуйста, к нам подойти, этот серьезный парень держался молодцом, но сейчас немного занервничал, и я думаю, с тобой рядом ему будет комфортнее, – Киришима оборачивается на Бакуго, сбиваясь на "ты", и блондин, закатывая глаза, выдыхает, все же подходя к столу. Щенок вертит головой в поисках знакомого запаха рядом и мелко дрожит под руками своего временного хозяина. Эйджиро достает из вскрытой упаковки набранный тонкий шприц и просит Кацуки слегка придерживать Бом-Бома, если тот вдруг запаникует. Парень обхватывает пса обеими ладонями вокруг туловища так, что у того нет и шанса рыпнуться в сторону и смотрит, как ветеринар захватывает холку и раздвигает густой мех в поисках кожной складки. Когда тонкая иголка пронзает кожу, слышится тоненький взвизг, и щенок приходит в движение под ладонями блондина, но тот непоколебим. Все вакцины оказываются введенными, и Киришима треплет по ушам собаку, слегка задевая ладони Бакуго своими, пока тот, наконец, убирает ненадолго руки от щенка, искоса поглядывая на начавшего прибирать за собой красноволосого. Тот, закончив, усаживается за ноут, снимая попутно перчатки и отшвыривая их в сторону контейнеров для отходов, и торопливо бегает глазами по экрану. Бакуго чувствует себя дураком, не понимая, можно ли просто забрать своего пушистого террориста домой, или же стоит дождаться распоряжений врача, который все-таки находит необходимый файл на экране и миролюбиво поглядывает на них, поясняя: – Нужно подождать минут 5-7, чтобы исключить немедленные аллергические реакции, а потом забрать документы в регистратуре и оплатить в кассе чек, – ветеринар провожает внимательным взглядом уходящего от стола блондина с Бом-Бомом на руках и возвращается к заполнению документов. Еще одна минута проходит в молчании, и Кацуки успевает подумать, что все – его пронесло мимо неловких разговоров с Киришимой Эйджиро. Он зарывается пальцами в густой щенячий подшерсток и почти расслабляется, проебываясь снова. – Ребята не рассказывали, что у тебя есть собака, – закончив с документацией, Киришима ставит локти на стол, теребя в руках ручку и вопросительно поглядывая на дернувшегося на своем стуле и упорно подавляющего внутри себя панику Бакуго. – Это убожество не мое, – блондин потирает пальцами правой руки переносицу, разрывая зрительный контакт. – Мать с отцом улетели в отпуск, и эта сумасшедшая старуха впихнула мне в руки этот колтун на ножках прямо перед отлетом без права отказаться. Так что я сам никому ничего не говорил, и ты тоже никому ничего не скажешь, договорились? – Только если ты скинешь те ваши селфи с Миной со свадьбы Очако и Изуку, – пожимает плечами этот уебок и лучезарно улыбается заточенными на акулий манер зубами. – Серо рассказал мне, что это вы с Миной надругались тогда над моим лицом, но Ашидо ни в какую не хочет мне ваши селфи показывать, говорит, что у нее в начале лета форматнулась флешка в телефоне, и фотки остались только у тебя, хотя я ей, конечно же не верю. Бакуго мысленно подпаливает ему его красные патлы на голове и досчитывает до 10 в попытке успокоится. – Диктуй свой чертов мейл, только откроешь, когда меня здесь не будет, усек? – блондин зыркает из-под нахмуренных бровей на оживившегося ветеринара и забивает его почту в адресную строку, выбирая из файла в облаке злоебучие селфи. Когда последняя фотка догружается в закреп для Kiri_Shark1016@gmail.com, он отправляет этому зубастому идиоту сообщение, встает со стула, прижимая ерзающего на руках пса к груди, и выходит, не прощаясь. «Ты пережил свои 15 минут позора с достоинством, Бакуго Кацуки, можешь снова собой гордиться,» – Бакуго бодрым шагом выходит в коридор, и замирает, искренне и от всего своего черного пустого сердца желая провалиться сквозь чертов пол. На него смотрит большая часть его, прости Господи, друзей, в немом ахуе собирая челюсти с пола. Бакуго хочет заорать как девчонка на весь коридор, запустить в этих уебков чертовой псиной и умереть прямо вот здесь, прям моментально и навсегда. Все что делает Бакуго Кацуки это роняет голову вниз к щенку, получая мокрый лизь языком в нос от Бом-Бома, и время вдруг снова начинает свой ход. Первым от ступора очухивается Серо и: – Ебать, у Бакуго Кацуки есть чертов шпиц! У Бакуго конкретно пригорает в районе жопы, и он врубает свой самый убийственный тон. – Рот свой поганый закрыл, Туполицый, и дал мне пройти, живо! – с выражением неизбежной кровавой расправы Кацуки рявкает он на тычущего в него пальцем Ханту, прет танком в сторону выхода, попутно замечая, что каждый из присутствующих вооружен праздничной атрибутикой, и ускоряется, сложив нелепые сториз с утра, мэйл этого красноволосого придурка и сегодняшнюю дату. «Пиздец, карга, спасибо тебе, блять, большое! Вот прилетишь со своих Гавайев, я тебе устрою!» Бакуго почти успевает пробиться через кучу народа из своих друзей и еще пары незнакомых ему лиц, не потеряв по дороге несчастное животное, когда на шум, доносящийся из коридора, выглядывает виновник торжества, а из преградившей Кацуки дорогу коробки гигантской выскакивает Каминари Денки собственной персоной в костюме огромного электрического ската. Летят в воздух конфетти и со всех сторон доносится:«СЮРПРИИИИИЗ!!!!!»
Бом-Бом на руках у Бакуго пугается, кусая блондина за руку. Тот, с одиночных негромких выкриков переходя на оглушительный матный ор, ослабляет хватку, и щенок, выцарапываясь из рук блондина тому на плечо, резво спрыгивает с высоты бакуговского роста вниз, сильно прикладываясь об пол, и на адреналине стартует сторону стоящего в шоке и глядящего на этот балаган круглыми глазами красноволосого. Он присаживается, подбирает на руки скулящего шпица, аккуратно ощупывает его и выдает: – Он похоже, лапу сломал. Возможно, не одну. Все разом замолкают, и в воздухе повисает тишина такой концентрации, что можно резать ее ножом и мазать на тосты вместо масла. Мина с дурацкими рожками из дождика на пружинке, Серо с полными карманами кофетти, Джиро с плакатом, Деку с Очако в парных праздничных футболках с поздравлениями и ебучий Денки в тупом костюме ската вылупляют свои испуганные глаза сначала на Киришиму, потом в блаженном ужасе – на Кацуки, ожидая его реакции, остальные же просто молчат в неведении, проникнувшись атмосферой. Тишину нарушает прекрасная и высокая Акира-сан, величественно выплывшая из-за дверей в конце коридора, окидывая весь этот пиздец оценивающим взглядом. Она цепляет дошедшего до крайней точки кипения и замершего оттого в немом ступоре Бакуго под руку, доводит до Эйджиро, неловко держащего в руках Бом-Бома, и отправляет их в соседний кабинет делать рентген, на ходу придумывая, что делать оставшимися в коридоре великовозрастными идиотами. Бакуго сцепив пальцы в замок и уперев локти в колени, сидит в комнате с медсестрой за мониторами и вспоминает как дышать. Он еще никогда не был настолько взбешен, даже ДерьмоДеку не доводил его своим сраным упрямством до такой степени белого каления…но видимо, пришло время выйти за рамки привычного восприятия. Ох блять, как только он узнает, что с этой тупой псиной все будет относительно нормально, он пойдет к этим ублюдкам и выскажет им все, что он о них думает, сделав это с использованием всей широты своего немаленького лексикона. Наконец, в кабинет проходит Киришима, держащий повизгивающего щенка в руках и отдает его медсестре. Та забирает щенка и, подхватывая со стола флешку со снимками, уходит из кабинета, напоследок делая Эйджиро страшные глаза и скашивая взгляд на сидящего в углу блондина. Тот сверлит стену напротив полыхающими праведным гневом глазами, совсем не обращая внимания на заливающую манжету и пол под скрещенными замком руками кровь с прокушенного псом пальца. – Бакуго, мне нужно обработать твою руку. Кивни, если услышал, – красноволосый обеспокоенно поглядывает на Кацуки, подрагивающего от сдерживаемой внутри злости, и отходит к шкафу с экстренной аптечкой, доставая бокс с медикаментами, бинтами и пластырями. Бакуго кивает буквально на полсантиметра, у него все еще никак не получается успокоиться, но Киришима рад уже тому, что его слышат. Он осторожно присаживается, пододвинув стул ближе к блондину, и спрашивает разрешения осмотреть укус. Не дожидаясь согласия, Эйджиро аккуратно расцепляет пальцы рук, выпутывая из замка раненную острыми щенячьими зубами левую, глядит на сидящего рядом Кацуки. Тот на него даже не смотрит, но, когда его запястье обхватывает большая и теплая ладонь, опустошенно выдыхает ртом и роняет голову, опираясь ей на свободную руку. Киришима осматривает поврежденную конечность, смачивает в антисептике несколько салфеток и стирает кровь, залившую руку, сбрасывая использованные салфетки прямо на пол. Ранки небольшие и вроде как не сильно глубокие, но приходятся как раз на ладонную поверхность большого пальца, захватывая небольшие участки кожи на тыльной стороне. В некоторых ранках кровь уже успела свернуться, и Киришима проходиться по ним ваткой несильно, чтобы не закровили снова. Когда все дырочки от острых зубов оказываются промытыми и подсушенными, красноволосый накладывает чистую сухую салфетку, укрывая ей всю раневую поверхность, и начинает бинтовать ладонь, рассматривая вблизи узловатые, длинные, не особо ровные пальцы Кацуки. Тот вроде смог снизить уровень захлестнувшего его с головой приступа гнева, сейчас дышал ровнее, считая вдохи и выдохи про себя. Киришима ощущает взгляд пылающих рубиновых глаз на своем виске, но не смеет поднимать голову, отрываясь от работы, потому что знает – так он все только испортит. Оценивая проделанную перевязку, Эйджиро еще полсекунды задерживает ладонь Бакуго в своих, а потом укладывает ее на колено блондину, вставая с места и собирая грязные салфетки в мусорку, а потом и вовсе уходит за шваброй. По пути он встречает медсестру с Бом-Бомом в руках и та сообщает ему, что все лапы у щенка целы, но есть средней тяжести ушиб на передних двух, поэтому на них сейчас наложили повязки с эластичными бинтами. Эйджиро благодарит ее вежливо, а она забирает у него из рук швабру с ведром, обмениваясь на щенка, и подпихивает его в сторону стоящего около кабинета Кацуки. Тот молча забирает собаку из рук подошедшего ветеринара и терпеливо ждет, пока ему объявят диагноз. Настороженно дослушав все наставления по уходу за щенком и записав в заметки время следующей записи на прием, блондин смеривает Киришиму полным презрения взглядом и выплевывает: – С гребаным Днем Рождения, Дерьмоволосый ты ублюдок, – Бакуго Кацуки разворачивается на каблуках и уходит в сторону регистратуры, оставляя Эйджиро в коридоре одного. Он провожает блондина взглядом до самой регистратуры, и бросается следом, но тот уже успевает расписаться во всех документах, оплатить счет и скрыться за дверью камер хранения. Через пару минут он уходит, укутанный в черное шерстяное осеннее пальто, спрятав щенка за пазухой и с пустой переноской в руке.