Тысяча и одна сложность при воспитании девочки-подростка.

      Кажется, Геральт сумел понравиться Эвану Гельвету. Тот под конец разговора вёл себя даже несколько снисходительно. Конечно, Геральт не очень-то и умеет производить нужное ему первое впечатление. Ему вообще всегда с трудом приходится продавать себя и собственные услуги. Уж куда проще выложить на стол не самую выгодную правду, чем придумывать эфемерные причины для похвалы самого себя.       В любом случае, разговор уже закончен и, причем, очень даже неплохо. Геральту объяснили его обязанности, и теперь он с грудью, полной воздуха, планирует отыскать Цири, чтобы попробовать поговорить с ней. Ему стоило бы с ней подружиться, ведь теперь это его работа, а Геральт привык ответственно подходить к своим обязанностям.       Он медленно поднимается по лестнице, торопиться некуда. На часах всего лишь половина пятого дня. Тем более, на контакт с девочкой наверняка потребуется много ресурсов. Нет разницы начать с ней разговор двумя минутами раньше или позже. Он преодолевает лестницу и сворачивает направо, как вдруг в него врезается женщина. Но он, конечно, не успевает сообразить, что происходит. Геральта откидывает назад, а сама особа роняет на пол кипу бумаг и невольно вскрикивает от неожиданности.       — Вы хоть смотрели бы, куда идёте, — надменно произносит она, присаживается на корточки и принимается собирать рассыпанные по полу бумаги.       У неё длинные вьющиеся тёмные волосы, приятные, но далеко не идеальные черты лица. Эта женщина явно красива, но не так, как принято считать, а по-своему. В ней есть что-то необычайно притягивающее к себе Геральта. Одета она в строгую юбку-карандаш и белоснежную, глаженую рубашку. Её шею украшает кулон в виде пятиконечной звезды. Конечно, Геральт зачастую испытывает влечение к женщинам, будучи здоровым, взрослым мужчиной, но непосредственно в этой есть что-то особенное и неповторимое.       — Может, хоть пальцем шевельнёшь и поможешь мне собрать бумаги?       Геральт резко подчиняется и поднимает всё, что осталось. Она невольно осматривает его, когда он протягивает ей документы, и морщит лицо. Ей явно непонятно, что такой человек, как Геральт, делает в этом месте, и она ещё не скоро сможет это понять. Это неудивительно.       — Что Вы вообще забыли в этом доме? — настороженно спрашивает она, ведь за столько лет в особняке Эмгыра вар Эмрейса она ни разу не встречала этого человека.       — Я Геральт, новая гувернантка леди Цириллы, — усмехается Геральт и встаёт.       Он протягивает женщине свою руку, чтобы помочь ей встать, но она лишь хмыкает и, игнорируя его помощь, поднимается самостоятельно. Конечно, она не поверила. Мало кто мог бы поверить в слова Геральта.       Женщина проходит мимо него и быстро спускается по лестнице, стуча невысокими каблуками.       — Эван, тут какой-то человек вломился в дом и представляется новой гувернанткой, — громко произносит она уже на первом этаже, — Будь любезен, выпроводи его или вызови полицию. У него явно недобрые намерения.       Геральт слышит голос Эвана, тот наверняка объясняет сложившуюся ситуацию. Точные слова остаются для него неизвестными, уж больно спокойно говорит дворецкий, но их суть примерна понятна по окончанию диалога. Входная дверь громко захлопывается, и слышатся поспешные приближающиеся шаги.       Всё это время мужчина остаётся на своём месте, анализируя происходящее, ведь несмотря на явное высокомерие, эта женщина заинтересовала Геральта. Между ними, словно проскочила молния, но, видимо, её заметил лишь он. Тем временем Эван поднимается на второй этаж.       — Вы уж простите мисс Венгерберг. Она иногда перегибает палку.       Геральту совершенно непонятно, по какой такой причине дворецкий посчитал нужным объясниться за эту особу, и лишь пожимает плечами. Это выглядит так, словно Геральт какой-то важный человек, которого не хочется расстраивать подобными вещами, но мы-то уже успели понять, что Эван и сам с сомнением относится к Ривийскому. Да и сам он не будет обижаться и уходить из-за такого вот пустяка. Тут, скорее, играет роль дикая педантичность, присущая дворецкому.       — Кто она вообще такая?       — Йеннифэр Венгерберг. Помощница мистера вар Эмрейса.       Красивое имя. Длинное и звучное. Геральт лишь отмахивается от Эвана и спрашивает, в какую сторону нужно идти, чтобы найти комнату Цири. Тот показывает направо и говорит, что отличить её от остальных несложно. Мужчины расходятся каждый в свою сторону.       Стоит отметить, что кабинет был в другом крыле дома. Собственно, это и неудивительно. В подобных семьях всё одинаково. Родители много работают, на детей времени не хватает, поэтому им и нужны всякие гувернантки, няни и прочие, прочие. С одной стороны, их оправдывает количество денег, которое позволяет нанимать домашний персонал, а с другой – ребёнку всяко лучше общаться с родителями, чем с дворецким, каким бы хорошим ни был Эван.       В очередной раз Геральт отмечает для себя широкие коридоры и высокие потолки. Ему кажется, что это место было бы уместней сделать музеем, нежели жилым домом. На стенах висят какие-то явно дорогие картины, жаль, Геральт не разбирается в искусстве. Ему гораздо ближе карбюраторы, нежели живопись. В любом случае, именно в этом месте дом выглядит нежилым. Вообще, из всех комнат, в которых он успел побывать, жилой выглядит лишь гостиная, и то отчасти. Всё благодаря семейным фотографиям, которые можно было бы принять за обычные стоковые снимки. Их ещё вставляют в рамки во время продажи. Мол, ваша фотография может выглядеть так же.       И вправду, комната Цири оказывается максимально заметным местом. На двери висит огромный дорожный знак «СТОП», явно не вписывающийся в общее настроение интерьера. У Геральта даже создаётся впечатление, что тот может оказаться настоящим. И как такой человек, как Эмгыр, разрешил своей дочери подобную выходку? Прямо под знаком расположена небольшая бумажка, на которой написано от руки: «Посторонним вход воспрещён». Цири не особо ладит с домашними.       Знак не останавливает Геральта. Он достаточно громко стучит в дверь, но слышит в ответ тишину. Странно, Эван говорил, что дома она почти всегда находится в своей комнате. По крайней мере, последние полгода. Геральт стучит ещё раз и решается подать голос:       — Цири, это Геральт. Надо поговорить.       — Проваливай!       Резонно. Видно, после первого стука она пыталась сделать вид, что её нет, но желание послать Геральта сильней желания, чтобы от неё все отстали.       — Это займёт всего две-три минуты, и я уйду.       — Ты ещё и значения слов не особо понимаешь?       Как бы сильно Цири ни хотелось не видеть и не общаться с Геральтом, она не оставляет ему выбора. Он прекрасно понимает, что это теперь его работа, и зайти в её комнату без разрешения — это ещё не самое «страшное», что ему придется когда-либо сделать. Геральт набирает полные лёгкие воздуха и поворачивает круглую ручку. Он медленно открывает дверь, словно вот-вот на него могут напасть, но этого не случается.       Перед ним оказывается просторная спальня, которая изначально, наверняка, была более презентабельной, чем сейчас. Цири находится на просторной двуспальной постели, балдахин которой закинут на его же перекладину. Ковёр перед кроватью она скатала и отставила к стене. Его место занимал небольшой столик, на который она водрузила внушительного размера телевизор. Также в комнате есть письменный стол, на него сброшена целая кипа книг, и стеллаж, заставленный всякими безделушками и редкими томами.       Геральт про себя усмехается. Ну хоть в одной из многочисленных комнат этого особняка живёт настоящий человек. Но Эмгыру, наверняка, это не особо-то и нравится. Наверное, ему хотелось бы, чтобы его дочь была прилежной и чистоплотной. Для этого ему и нужна гувернантка. По коже Геральта пробегает озноб. Девочке явно сложно выживать в отчем доме.       — Ты нарушаешь моё личное пространство, — заявляет Цири, даже не отвлекаясь от своего телефона. Видимо, для неё это привычная ситуация.       — А ты меня упорно игнорируешь, хотя я просто выполняю свою работу.       Цири лишь хмыкает. Она откладывает телефон и приподнимается на локтях, чтобы видеть Геральта. Она в очередной раз окидывает взглядом его и садится на кровать.       — И о чём ты хотел поговорить?       — Ну, узнать тебя получше, раз уж нам теперь придётся проводить много времени вместе.       Цири выжидает, а Геральт до сих пор не отпускает ручку двери и не закрывает её за собой, словно ожидает её одобрения. Девочка лишь томно вздыхает и кивает.       — Присаживайся, что уж там, — она жестом указывает на стул около стола.       Геральт всё-таки закрывает дверь. Это можно назвать его первой маленькой победой в таком сложном и непонятном конкурсе под названием «угоди девочке, чтобы тебя не выкинули из дорогущего особняка». Он берёт стул, оформленный под изначальный строгий стиль комнаты и ставит его ближе к постели, после чего усаживается на него и закидывает голень на колено. Даже в такой ситуации у него получается принять максимально расслабленную позу, даже учитывая тот факт, что находится он не на своей территории.       — Ну, и что ты хотел узнать?       Девочка откидывается обратно на кровать и снова берётся за телефон. Этот разговор явно не вызывает в ней какого-то особенного интереса, но главным плюсом является то, что она, всё же, оказалась способной на него пойти. Цири вновь начинает строчить что-то в телефоне, в то время пока Геральт пытается сообразить, с чего лучше начать. Времени у него явно немного, потому что он не знает, в какой момент Цири снова попытается его послать.       — На какие дополнительные занятия ты ходишь?       — Музыкальный класс, фортепиано. Ещё хожу на этику общения, испанский и фехтование.       Она говорит без энтузиазма, словно повторяет этот речитатив каждый божий день. Да и список-то не самый увлекательный для девочки четырнадцати лет. Геральту сразу же становится понятно, откуда здесь растут ноги у недовольства миром. Ему бы такое тоже не пришлось по душе.       — Звучит скучно, — с пониманием отвечает он.       — Не то слово.       — И ты не ходишь больше ни на что? Я бы тоже от тоски на стену полез.       Цири прекрасно понимает, что Геральт пытается втереться к ней в доверие, поэтому лишь на мгновение отвлекается от телефона, словно взвешивает все «за» и «против» сказать ему какую-то дополнительную информацию. И, всё-таки, здравый рассудок берёт над ней верх, потому что никогда не знаешь, что происходит в голове у новой гувернантки. Она возвращается к телефону и продолжает печатать. В комнате виснет напряжённое молчание.       — Ну, а чем тебе нравится заниматься?       — А какая разница? — голос Цири всё так же равнодушен.       — В смысле?       — Тебя должно больше интересовать, чем я должна заниматься по мнению моего отца, чтобы угодить ему. Он же тебе платит деньги, а не я.       И то верно. Геральт недоумённо чешет затылок. И что ему с этим делать? Цири явно не хочет идти на контакт, и ему таким образом с ней не «подружиться». Да и нужно ли ему это? Она капризная и избалованная девочка, с которой ему необходимо протянуть всего лишь неделю таким образом, чтобы им обоим было спокойно, и они общались лишь по вынужденным обстоятельствам.       К слову, он никак не может сообразить, каким таким образом у Цириллы получалось доводить всех прошлых гувернанток? Конечно, общается она несколько грубо, да и поведение у неё не очень, но разве её можно назвать отвратительным ребёнком? Просто трудный подросток, каких в этом мире, наверное, куча.       — Ты спортом занимаешься?       — Только хореографией и фехтованием.       — А чем-нибудь нормальным?       Цири весело усмехается. Она вновь садится и смотрит на Геральта, после чего принимается передразнивать своего отца, причем, очень даже не плохо. Она выпрямляет спину и прячет руки за спиной.       — Любой вид спорта чреват травмами, Цирилла. Не мне ли тебе это объяснять? Если уж чем-то заниматься, то женственным. Не пристало леди заниматься футболом и бегать в потной майке, — на последнем слове она морщит лицо и после вновь звонко смеётся.       Геральт тоже с трудом сдерживает улыбку. Это было похоже на того Эмгыра, с которым он общался сегодня утром. Всё-таки ему сложно понять, как живётся такому неприятному и чопорному человеку.       — У тебя плохие отношения с отцом?       — Тебя это точно никак не касается, — лицо Цири резко меняется с весёлого и расслабленного на максимально напряжённое. Она сжимает губы и отводит взгляд.       Что уж там, Геральт никогда не умел правильно общаться с людьми. Ему всегда с трудом даются нормальные и здоровые отношения, а вопросы — и вовсе не его конёк. Ещё в молодом возрасте он злился на себя за подобные вещи, но уже сейчас свыкся и не собирается что-либо менять в своей манере общения       И всё же, ответ становится ясен и без слов. Конечно, очень сложно сохранять хорошие отношения с ребёнком, которого ты считаешь распоясавшимся чертёнком. Да и Цири наверняка стала такой из-за недостатка родительского внимания. Даже Геральт, не шибко разбирающийся в детях и людской психологии, это понимает. Он томно вздыхает, признавая, что больше информации наверняка уже не вытянет из девочки. Он встает и подходит к захламлённому рабочему столу. На нём кипами лежат разные бумажки, учебники, мусор и безделушки. Его взгляд приковывается к небольшому брелоку — вязанной ласточке.       — Хорошо, что тебе сегодня задали на дом?       — Ничего.       — Ты серьёзно?       Цири некоторое время старательно его игнорирует, но встречая суровый взгляд громко вздыхает и падает на кровать.       — Математику. Много математики. Но я не собираюсь ничего делать. Можем просто сделать вид, что позанимались, а я за это скажу своему отцу, что ты мне даже понравился.       Геральт чувствует облегчение. Уж что-что, а точные науки ему всегда давались без особого труда. Он может даже попробовать восстановить свои школьные знания. Оказывается, не такой уж он и потерянный для профессии гувернантки.       — Поднимайся. Будем заниматься математикой.       Он берёт учебники со стола и раскладывает их так, чтобы было место для выполнения домашней работы. На самый верх кипы книг он укладывает вязанную ласточку. Почему-то уж очень сильно ему приглянулась эта вещица. Всё складывается не так плохо, как ему казалось, пускай Цири ещё и придётся поуговаривать, чтобы она сделала хоть что-то.