***
В таком духе продолжалось их общение несколько следующих лет. Отец теперь всё время брал Рабастана к Прюэттам, а лорд Прюэтт брал дочь, если навещал Лестрейнджей. Летом в саду Прюэттов они всё время проводили в своём тайном месте. Басти приносил книги, и они вместе читали. В доме Лестрейнджей тоже был сад, только закрытый. В нём ребята тоже облюбовали укромный уголок. Или же проводили время в собственных гостиных, предваряющих спальни. Некоторая отстранённость появилась между ними в тот год, когда Рабастан поступил в Хогвартс. Сейчас, смотря на те события, Басти понимал, что сам был в этом виноват. Увлекшись новыми знакомыми, он редко отвечал на письма подруги, иной раз даже с неохотой. Он «заразился» манерой ребят говорить, что с девчонками дружить не интересно. А ещё, некоторые посмеивались над ним, что Мел пишет ему так часто. Впрочем, от этого он отучил всех быстро — два разбитых носа, и комментарии, относящиеся к его взаимоотношениям с Мелисандрой Прюэтт, прекратились. Когда он вернулся домой летом (Рождественские и Пасхальные каникулы он в тот год провёл в школе по семейным обстоятельствам) и впервые после отъезда навестил Прюэттов с отцом и братом, Мел уже не улыбалась ему так радостно при встрече. И говорила весь день прохладно и с неохотой. В течение дня Басти раздражался всё больше и, когда они оказались одни и никто из взрослых не мог их услышать, Рабастан на прямую спросил, в чём дело. — Неприятно, да? — вместо ответа спросила девочка. — Вот именно так чувствовала себя я, получая твои письма. Она не кричала, в глазах не было и намёка на слёзы. Но обида во взгляде была такой всепоглощающей, что Басти почувствовал себя виноватым. Попытался взять её за руку, но Мели сжала руки в замок. — Я понимаю, — спокойно продолжила она. — С девчонкой дружить скучно, совсем не то, что с мальчишками. Впрочем, предлагаю и дальше быть приятелями, — и даже протянула ему руку. Басти, обескураженный спокойствием обычно очень эмоциональной девочки, пожал её ладошку. Только несколько лет спустя он понял, что не должен был этого делать. Нужно было что-то сказать ей, попросить прощения. Ведь совсем неправда, что с мальчишками интереснее, чем с Мел. Она могла поддержать и даже сынициировать авантюру почти любого характера. Лазала по деревьям лучше многих новых друзей Басти. А ещё уважала и всеми силами старалась разделять его увлечение книгами, чего больше не делал никто. Но Рабастан промолчал. И исправить было уже ничего нельзя. Перед первым сентября он, если честно, надеялся, что она поступит на Слизерин, и они продолжат много общаться. Но её распределили на Гриффиндор. Теперь они виделись только в Большом зале, иногда пересекались в коридорах и библиотеке. Но почти не говорили. Он вёл себя несколько покровительственно, попросил Торфина, слизеринца с одного с Мел курса, приглядывать за ней по возможности, сам следил, чтобы никто не обижал. Может, это было излишне. Она всё-таки Прюэтт, и мягкостью характера не отличалась. Когда Рабастан учился на четвёртом курсе, что-то неожиданно изменилось в его отношении к Мелисандре. Он всегда считал её хорошенькой девочкой и что у неё красивые глаза. Теперь же вдруг понял, что не только глаза, она сама была очень красивой. Когда они поцеловались под омелой, ему показалось, что и Мелисандра тоже взглянула на него по-другому. А потом стало происходить что-то неладное. Мел вела себя странно. Хотя бы потому, что подобная жестокость по отношению к кому-либо была совершенно не в её характере. Тем более Басти, несмотря на выросшую между ними стену, считал себя тем человеком, которому она всё могла сказать в лицо. Да она, Мордред всех побери, любому бы сказала, если бы ей что-то не нравилось!!! Но каждый следующий раз она только удивлённо хлопала глазами в его сторону. Сейчас кажется, что чего-то Басти не понял, не заметил. И плохо было от осознания, что с Мел может что-то случиться, а он ничего не сделал. Не сказал отцу о своих подозрениях, не попробовал поговорить с Мели обстоятельно — ничего! Обиделся, будто ему пять лет.***
Как и каждое утро на протяжении последней недели, Рабастан мученически вглядывался в чистый пергамент. Левая рука беспокойно теребила уголок листа, правая нерешительно заносила перо. Беспокойство о здоровье Мелисандры угнетало Басти. Ещё больше мучило, что он не ощущал, в виду прекращения между ними даже приятельских отношений, за собой никого права ей писать. В конце концов, это ведь ужасно бестактно, когда молодой человек пишет личное письмо юной леди, с которой он даже не дружен. Для некогда лучших друзей, к сожалению, исключения не предусматривалось. Со стоном Басти откинул перо, резко подскочил на ноги, опрокинув стул. Тот с грохотом упал. Мгновение спустя, словно в ответ на поднятый шум, в комнате появился личный домовик Рабастана. Поро был уже в очень почтенном возрасте (он застал ещё деда нынешнего лорда Лестрейнджа младенцем) и обладал прескверным «воспитующим» характером, как говорил отец. И говорил без тени иронии — старый Поро считал своим долгом наставлять каждое следующее поколение Лестрейнджей. В обычное время, по примеру отца, Басти относился к Поро очень уважительно. Юноша с детства ощущал благоговейный трепет при мысли, что лорд Рэдмонд приставил к нему одного из самых любимых семьёй эльфов. Не в пример Наследнику, старшему брату Басти, которому прислуживал совсем молоденький эльф. Но сегодня душевных сил на разумное поведение не было. Рабастан яростно воззрился на старого домовика. — Что?! — рявкнул парень. Поро укоризненно посмотрел на своего молодого хозяина. Обычно такого взгляда хватало, чтобы заставить Басти в тот же момент присмиреть, но не в этот раз — разрозненные мысли и чувства смирения никак не предусматривали. Младший Лестрейндж плохо спал последние дни, маясь ночами то от жара, то от холода, то от голода, то от жажды. Забыться получалось только под утро и, поскольку дома его обычно никто не будил, помня о привычке второго Наследника читать на каникулах ночи напролёт, худо-бедно высыпался. Примерно к пятичасовому чаепитию. Но в это утро произошло странное. Сквозь сон Басти почувствовал, будто знакомый голос грустно и нежно шептал ему что-то. Потом будто маленькая ручка скользнула по его лбу, убирая непослушные локоны. Он резко и глубоко вдохнул, вынырнув из сна точно из-под водной толщи. Нос защекотал знакомый запах розового сада поместья Прюэттов. Рабастан рывком сел на постели, вслепую шаря руками вокруг себя и щуря глаза от яркого солнечного света. Комната, разумеется, была пуста. Запах роз же, скорее всего, ему мерещился, однако Лестрейндж цеплялся за воспоминания о нём с упорством погрязшего в зыбучих песках. Немного придя в себя после странного пробуждения, Басти умылся и, по-прежнему одетый в пижаму, уселся за рабочий стол, собирая в кучу мысли, чтобы написать письмо Мелисандре. И, в который раз, попытки оказались тщетны, и Рабастан — уставший от недосыпа и взбудораженный непонятным утренним происшествием — взорвался! — Молодому хозяину стоит привести себя в порядок для встречи с достойным гостем благородного дома Лестрейндж, — наставительно произнёс Поро. — Гость? — удивляется Рабастан. Ярость понемногу отступала. — Какой гость? — Почтенный лорд Прюэтт, — с достоинством провозгласил старый Поро. — Лорд Прюэтт, — повторил Басти. И бросился одеваться.***
Когда Рабастан влетел в гостиную при покоях отца, лорд Лестрейндж встретил сына насмешливым взглядом. Не было никаких сомнений в том, что именно Рэдмонд послал к юноше Поро. И в том, что старый домовой эльф успел рассказать хозяину о возмутительном поведении юноши. Ещё одним поводом для лёгкой отцовской насмешки могло быть и то, что Басти совершенно неприлично влетел в покои Главы Рода, да ещё и всего минут через пятнадцать максимум после появления в покоях Второго Наследника домовика с сообщением о госте. — Отец, лорд Прюэтт, — неловко поклонился юноша. У него лихорадочно пунцовели щёки. — Доброе утро, сын, — хмыкнул лорд Лестрейндж. — Здравствуй, Рабастан, — кивнул ему лорд Прюэтт. Понемногу приходя в себя, Басти заметил, что, несмотря на нарочитую небрежность в позах, лорды были очень напряжены. К горлу юноши неожиданно подкатил ком. У него не было и тени сомнения, что причина визита Адена Прюэтта в его дочери. Быстрее, чем Рабастан подумал, что он говорит, с языка сорвался вопрос: — Мели в порядке? — Она здорова, — серьёзно сказал лорд Прюэтт, смотря юноше в глаза. Басти не успел облегчённо вздохнуть, когда лорд Аден продолжил: — Однако мы обнаружили факт продолжительного ментального воздействия на Мелисандру. Басти упал в ближайшее кресло, потрясённо смотря на лорда Прюэтта. Потряс головой. — Ментального воздействия? — осипшим голосом переспросил Рабастан, думая, что ослышался. Однако лорд Прюэтт кивнул, подтверждая, что в этот раз слуховых галлюцинаций однозначно не было. — Ей несколько раз стирали память и поставили несколько ментальных закладок, а также поили приворотным. Широко раскрыв глаза, Басти смотрел на лорда Прюэтта. Только что рот не разинул. — Нет, — прошептал он. — Нет, быть не может. Как же… — Басти согнулся в кресле, вцепившись пальцами в волосы. — Как я проглядел? Должен же был понять, что это не нормально, что что-то происходит. Почему только не сказал никому ничего? Мордред! — голова у юноши шла кругом, его тошнило, в глазах щипало. — Я виноват! Я должен был что-то сделать! Бормотание заставила прервать тяжёлая рука, опустившаяся на плечо. Басти поднял голову, смотря красными глазами на отца. — Возьми себя в руки, Рабастан, — неожиданно мягко попросил лорд Лестрейндж. — Изменить уже ничего нельзя, будем радоваться тому факту, что правда всё же раскрылась, и раньше, чем случилось что-либо непоправимое. Басти слабо кивнул, выпрямляясь в кресле. Первый приступ самобичевания немного отпустил, нужно было собраться с силами и подумать. Первое, Мел стирали память. Значит, она вовсе не разыгрывала какую-то непонятную пьесу, не играла с ним — просто не помнила, что между ними что-то происходило. А он, дурак, разобиделся на неё… Подавив поднявшуюся волну негодования на себя, он ещё успеет помучиться с совестью после беседы с лордами, Басти сосредоточился на следующей мысли. Ментальные закладки. Каким образом они корректировали поведение Мели? В школе ничего архистрашного не происходило… Зато отец, кажется, говорил, что дома она ведёт себя до ужаса странно: то ругается с родными, то начинает носить маггловское тряпьё, то отказывается от верховой езды на гиппогрифах… И остаётся ещё приворот. Ну, тут даже думать не надо — на Уизли! Кулаки зачесались, в жилах забурлила магия. Как же хочется хотя бы покалечить того гада, который посмел подлить Мел приворот, завязанный на идиота-Уизли. И ведь ни одна сволочь гриффиндорская даже не заподозрила неладное, даже друзья Мелисандры! Басти и сам, конечно, кругом молодец, но то, что никто больше не стал бить тревогу тоже возмутительно! — Рабастан, — позвал его лорд Прюэтт. Басти поднял на него шальной от тлеющей в груди ярости и магии взгляд. — У меня будет к тебе просьба. Юноше потребовалось несколько мгновений, чтобы откинуть лишние мысли и сосредоточиться на разговоре. Когда его взгляд стал достаточно ясным и осмысленным, лорд Аден продолжил: — Мне категорически не нравится сложившаяся в школе ситуация, и я хотел бы вовсе забрать Мелисандру из Хогвартса, если бы не опасался, что это будет расценено как первый шаг к открытому противостоянию. А привлекать ненужное внимание к своему Роду я опасаюсь, — Басти кивнул, видя, что от него ждут какую-то реакцию. Хотя к чему ведёт лорд Прюэтт, юноше было не ясно. — Потому, раз перевести Мел на домашнее обучение я не могу, хотелось бы быть уверенным, что в школе за ней будет, кому присмотреть. Басти подорвался на ноги, не веря, что понял правильно. — Я всё сделаю, — не думая, пообещал он. Потом осёкся, — только как… Как не вызвать своим вниманием к Мелисандре общественное порицание? Как не скомпрометировать её своим заступничеством? Лорд Прюэтт довольно улыбнулся и коротко переглянулся с лордом Лестрейнджем. — Благоразумный и расчётливый, — как бы для себя прокомментировал лорд Аден. — Хоть голова и горячая, — мужчина коротко усмехнулся, почти ласково смотря на всё ещё стоящего на ногах Рабастана. — На предстоящем балу в честь Наследников лорда Прюэтта попросишь разрешения ухаживать за Мелисандрой, — вступил, наконец, в беседу лорд Лестрейндж. Басти потрясённо моргнул. Спросить, предполагают ли лорды в дальнейшем их с Мел женитьбу, впрочем, не решился. Оба выглядели так, что стало ясно — аудиенция окончена. — До свидания отец, лорд Прюэтт, — Рабастан поклонился и вышел. Ему было, о чём подумать.