When the curtains call the time
Will we both go home alive?
It wasn't hard to realize
Love's the death of peace of mind
Когда наступит время выйти на поклон,
Вернемся ли мы оба живыми домой?
Было нетрудно осознать -
Любовь - это смерть душевного покоя.
Bad Omens - THE DEATH OF PEACE OF MIND
Это было настолько невозможно, что на минутку девушки подумали, что подруге просто показалось. Но нет, ей не показалось. И доказательством тому были два крыла, расположенные на спине Эвелин. Синее и белое. Крылья Свободы. Хотя вместо них там должен был быть Королевский Единорог. Что происходит, черт возьми?! Пока девушки, все еще пребывая в шоке, стояли и смотрели на Эви так, будто у нее внезапно появилась вторая голова, вокруг них начали собираться люди, которые так же, как и они пришли на тренировку. — Это что, какая-то шутка?! — воскликнула Сина громче, чем изначально собиралась. Ее полный возмущения возглас привлек внимание парочки, и Адам с Эви обернулись. Лицо парня немного побледнело, и он растерянно потер шею. Девушка же рядом с ним и глазом не моргнула — лишь высокомерно вздернула нос и отвернулась, всем своим видом демонстрируя, что не намерена ничего объяснять. — Сина, — начал Адам, попеременно переводя взгляд с одной сестры Аккерман на другую и прекрасно понимая, к чему вела вся эта ситуация, — пожалуйста, успокойся. Девушка же будто его не слышала. Ее глаза полыхали праведным гневом, и она в любую секунду готова была кинуться с кулаками на сестру. — Какого черта ты творишь? — голос Сины понизился на несколько тонов, и от него веяло холодом, — Мало того, что ты появилась здесь, в Разведкорпусе, так теперь еще и смеешь разгуливать в нашей форме, как будто являешься его частью? — А что если и так? — также холодно ответила Эвелин, наконец бросая пренебрежительный взгляд на Сину, — Я должна спрашивать твоего разрешения, если захочу вступить в Разведку? — Ах, ты, высокомерная сучка… — девушка сделала шаг вперед, но чья-то рука удержала ее на месте, и, резко обернувшись, она встретилась глазами с братом. Леви появился словно из ниоткуда. Девушки даже не заметили, как он подошел к ним, потому что все их внимание было сосредоточено на Эвелин. — Сина, успокойся, — произнес он, преграждая ей путь. — Как я могу успокоиться? — не унималась девушка, — Она несет какой-то бред, нацепила форму Разведки и думает, что это сойдет ей с рук? У Сины чесались руки броситься вперед и сорвать с Эвелин куртку с Крыльями Свободы, потому что они не должны быть на ней. Это был их символ. Символ, за который они заплатили потом и кровью, за который рисковали жизнями. И видеть, как эта мерзавка вот так просто решила примерить на себя то, что им досталось такой высокой ценой. Ни за что. Она не достойна этих крыльев. — Сина, послушай, это… — вновь попробовал поговорить с ней Адам, но та пропустила это мимо ушей. — Отпусти меня, я расцарапаю ей лицо! — она попыталась вырваться из железной хватки брата, но, конечно же, он намного превосходил ее по силе, поэтому все ее попытки были тщетны. — Ты не можешь этого сделать. — Это еще почему? — Потому что теперь она является полноправным членом Легиона Разведки. Девушка замерла на месте, словно ее ударили ножом в грудь. Дыхание ее сбилось, руки дрожали от еле сдерживаемых эмоций. Ей хотелось закричать, хотелось ударить Леви за то, что он посмел сказать это, а затем и Эвелин, чтобы стереть с ее лица эту самодовольную ухмылку. Этого не может быть. Это невозможно. Как ее сестра может вступить в Разведкорпус? — Нет, — ее голос слегка дрожал, и она отшатнулась от брата, — нет, нет. Леви, пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Она с мольбой посмотрела на него, но его лицо оставалось все таким же хмурым. Он ничего не ответил, и этого было вполне достаточно для Сины, чтобы понять. Это правда. Эвелин действительно теперь солдат Легиона Разведки. — Но зачем? Почему? — она непонимающе покачала головой, а затем обернулась, чтобы взглянуть на подруг. На их лицах было такое же выражение полного недоумения. Глаза Джули метали искры в стоящих неподалеку Эви и Адами, а Анна, казалось, готова была разрыдаться или убить кого-нибудь, а может, и то, и другое одновременно. Сина глубоко вздохнула, пытаясь хоть немного успокоиться, но стоило ей посмотреть на лицо сестры, как гнев вновь закипел внутри нее. После всего, через что она заставила их пройти? Через что она заставила пройти Анну и Леви? Они должны забыть всю эту боль и просто принять «сестрицу» в их семью? Потому что Разведка стала для нее семьей, которой у Сины никогда не было. — И тебя это устраивает? Ты вот так просто позволишь ей здесь остаться? — Сина перевела глаза на Леви, лицо которого стало еще более хмурым. — Это было не моим решением, и не мне спорить с Главнокомандующим. Как и не тебе. Девушка выругалась себе под нос. Чертов Эрвин. Конечно же, это было его решением. Кто еще занимается такими вопросами, как не Главнокомандующий? Теперь Сина очень сильно жалела о том, что не ударила его еще тогда, когда они подслушивали около его кабинета — и плевать на последствия. — Тогда я поспорю с ним, — вдруг подала голос Джули, и все обернулись на нее. Девушка крепко сжала кулаки, ее губы чуть подергивались от ярости, и сейчас она выглядела очень угрожающе. Она развернулась, чтобы уйти, но тут Анна схватила ее за плечо. Это было довольно иронично, учитывая, что обычно все было ровно наоборот. Джули останавливала ее, чтобы та не натворила чего-нибудь безрассудного. — Джули, не надо. Подруга мягко убрала ее руку со своего плеча и уверенно посмотрела на нее. — Я это так не оставлю, Анна. Он должен хотя бы объясниться. И больше не говоря ничего, она зашагала обратно к штабу. На какое-то время воцарилась мертвая тишина, а потом Сина снова заговорила. — Я не знаю, какие цели ты преследуешь и что ты задумала, но клянусь Богом, если из-за тебя снова кто-то пострадает, я наплюю на любые правила, не посмотрю на то, что ты моя сестра. Я убью тебя, слышишь меня? Ее тон был таким ледяным, а налившиеся кровью глаза впились в Эвелин, словно кинжалы. При слове «снова» Эви заметно вздрогнула и ответила Сине непроницаемым взглядом. Но ничего не сказала. Вместо этого она повернулась к стоящей позади девушки Анне. — Могу я поговорить с тобой наедине? Анна твердо посмотрела на нее, а Сина тут же приняла защитную стойку, будто готовясь к атаке. Леви тоже насторожился, придвигаясь к девушкам ближе. — Даже не думай об этом! — выпалила Сина. — Я не собираюсь ничего ей делать, — раздраженно бросила Эви, — это просто разговор. Да и неужели ты думаешь, что я настолько глупа, чтобы нападать на нее в присутствии стольких солдат? В ее словах был смысл, но все же Сина была слишком зла, а разум ее был затуманен гневом. Поэтому она проигнорировала сестру, еще больше закрывая собой Анну. Леви кинул на девушку обеспокоенный взгляд. — Анна? После нескольких секунд тишины она наконец ответила: — Все в порядке, Сина. Та удивленно посмотрела на нее. — Ты что, серьезно собираешься говорить с ней? Ты с ума сошла? — Как она и сказала, это всего лишь разговор, — спокойно ответила Анна, — да и в этот раз все будет по-другому, и в случае чего я буду готова. Сина окинула ее недоверчивым взглядом, но понимала, что спорить с Анной бесполезно. — Зови, если вдруг будут неприятности. Мы будем здесь. Девушка кивнула, а затем посмотрела на Леви, который также послал ей взгляд, в котором читалось «Будь осторожна». Анна направилась к Эвелин, и они обе отошли чуть в сторону, где было меньше всего людей. На таком расстоянии они все еще видели Сину, Леви и Адама, но слышать их уже не могли. Сердце Анны билось как сумасшедшее, и она все это время инстинктивно держала ладонь на животе. Она не знала, чего от нее хотела Эвелин, и ей это совсем не нравилось, но избегать девушку она тоже не могла, учитывая, что теперь та будет постоянно маячить перед глазами. Как Эрвин мог позволить ей вступить в Легион Разведки? Зная, что именно она поспособствовала похищению «Джули», именно она отравила Сину и Эрена, именно она ударила Анну, и…. Ее пальцы болезненно впились в ткань рубашки. От Эвелин не стоило ожидать ничего хорошего. Когда девушки остановились, Эви повернулась к Анне, и между ними повисло молчание. Анна выжидающе смотрела на старшую Аккерман, а та переводила взгляд с нее куда-то назад, будто собиралась с мыслями. В конце концов, Анне надоела эта тишина, да и молчание Эвелин напрягало ее, потому что это было совсем не похоже на девушку, которая обычно за словом в карман не полезет. — О чем ты хотела поговорить? — не выдержала Анна и заговорила первой. Взгляд Эви окончательно остановился на девушке, и в нем проскользнуло что-то, что Анна не до конца смогла понять. Вина? — Я хотела… — начала Эвелин, но сделала паузу, а потом глубоко вздохнула, —извиниться. Глаза Анны слегка расширились от удивления. Этого она точно не ожидала услышать. Эвелин, казалось, была тем человеком, который не знает таких слов, как «прости» и «спасибо». Она была самоуверенной, никогда не признавала своих ошибок и всегда поступала так, как считала нужным. Ей было наплевать на то, что подумают другие, на то, что они почувствуют. Ее интересовала только она сама и больше никто. Но, по всей видимости, это было не совсем так. Анна ничего не ответила, а лишь молча ждала продолжения. И оно не заставило себя долго ждать. — Я знаю, что это из-за меня ты потеряла ребенка, — после этих слов Анна тяжело сглотнула, а ладонь на животе дрогнула, — и пусть ты не поверишь мне, но я хочу сказать, что если бы я тогда знала, что ты в положении, то ни за что бы не ударила тебя. Мне жаль, что это произошло. Я понимаю, что словами вину не искупишь, но просто хочу, чтобы ты знала. Анна продолжала молчать, а ее ладонь медленными, успокаивающими движениями поглаживала живот. Ее губы были плотно сжаты, и вся она напряжена до предела. Перед глазами проносились картинки, которые она хотела бы забыть. Кровь, бегущая вниз по ногам, чей-то крик, острая боль, пронзившая низ живота. Чувство полнейшего ужаса и отчаяния, когда Ханжи сказала ей, что ребенок мертв. Разбитые надежды и разрушенные мечты. Да, все это не искупить простыми словами. Анна не думала, что когда-нибудь сможет забыть. Эта потеря навсегда останется черной, пустой дырой в ее сердце, каждый раз причиняющей боль при одном только воспоминании. Но у нее есть повод, чтобы двигаться дальше. Причина, заставляющая верить и надеяться на лучшее. — Ты права, — спустя какое-то время ответила Анна, — я никогда не смогу простить тебя. Эвелин сжала челюсть и кивнула. — Я понимаю. Внезапно Анна поднимает руку, сжатую в кулаке, и бьет Эви прямо в живот, отчего та складывается пополам. Люди вокруг них тут же оборачиваются и ошарашенно смотрят на них. Даже Сина и остальные, стоявшие далеко от них, слышат это, и Анна видит, как Леви пытается удержать сестру на месте, которая вырывается и хочет побежать к подруге на выручку. Эви же стоит с таким видом, словно только этого она и ожидала, поэтому удар не стал для нее удивлением. Она лишь спокойно выпрямляется, потирая место, на которое пришелся удар, и болезненно морщится. — Это было заслуженно. — Я не смогу тебя простить, это правда, — ответила Анна, — но я принимаю твои извинения. Вот теперь Эвелин выглядит удивленной. Она поджимает губы, а затем кивает, и взгляд ее будто теплеет. — Спасибо. После этого Анна вернулась к Сине и Леви. Подруга тут же набросилась на нее с вопросами. — Что она хотела от тебя? Она сказала тебе что-то? Анна покачала головой. — Я потом тебе все расскажу. Тренировка скоро начнется, тебе надо идти. Сина не обрадовалась тому, что так и не получила ответов, но все-таки сдалась под напором обещаний поговорить позже. В это время сзади послышались знакомые голоса, и, обернувшись, они увидели идущих им навстречу Эрена и остальных ребят из отряда. Сина, конечно же, увидев юношу, тут же забыла обо всем и, кинув подруге последний предупреждающий взгляд, попрощалась и побежала к Эрену, спеша поделиться с ним только что произошедшим, и Леви и Анна остались одни. Девушка глубоко вздохнула, чувствуя, как вымоталась, хотя день только начался. — Ты в порядке? — спросил Леви, внимательно рассматривая Анну. — Да, просто… — девушка взмахнула рукой в воздухе, — слишком много всего навалилось. Леви понимающе кивнул, а затем все же поинтересовался: — Что она хотела? — Она извинилась. За то, что ударила меня. Я сказала ей, что не смогу простить ее, но извинения приняла. Брови Леви чуть приподнялись. — И поэтому ты ударила ее в качестве расплаты? Анна пожала плечами. — Не скажу, что это расплата, но все же было приятно. Уголки губ Леви слегка изогнулись в полуулыбке. Он подошел ближе, приобнимая Анну за талию и притягивая к себе, а затем наклонился и поцеловал девушку в лоб, отчего та закрыла глаза, позволяя себе на секунду раствориться в теплоте его тела и безграничной нежности, что дарили его губы. — Это был хороший удар, Смит, — прошептал Леви в ее кожу, а затем слегка отстранился, чтобы посмотреть на нее. В его глазах плясали озорные искорки. — Я училась у лучших, — с улыбкой ответила Анна. Мужчина покачал головой, пробубнив что-то себе под нос про «дрянную девчонку», а затем отстранился, и Анна почувствовала разочарование. — Мне нужно идти тренировать сопляков, — произнес Леви, отчего Анна невольно вздрогнула. Мысль о тренировках Леви всегда внушала ужас и желание самой пойти и перерезать себе горло, чем подвергаться таким жестоким и изощренным пыткам капитана. Но все же, нужно отдать ему должное. Именно благодаря его тренировкам многие и выживали за стенами. В том числе и Анна. — Я должна сказать спасибо твоему сыну за то, что благодаря ему я больше не подвергаюсь таким мучительным пыткам, — с наигранным тяжким вздохом произнесла Анна, и Леви тут же остановился, как вкопанный. — Сыну? — он выглядел потерянным, переводя взгляд с лица Анны на ее живот, — С чего ты взяла, что это мальчик? Анна на секунду задумалась. На самом деле, она сама не знала, почему сказала это. Эти слова просто вырвались сами собой. Но теперь, когда она размышляла об этом, то она действительно видела в этом ребенке именно мальчика. Чувствовала, что это должен быть именно мальчик. — Я почему-то уверена, что это мальчик, — честно призналась Анна, а потом улыбнулась и посмотрела на Леви, — он такой же сильный и непобедимый, как его отец. На лице Леви отразилось столько эмоций, что Анна даже не смогла распознать их все. Удивление. Растерянность. Нежность. Забота. Даже смущение. Леви Аккерман засмущался. Анне захотелось расхохотаться в голос. Стоит ей кому-нибудь рассказать — не поверят. Мужчина прочистил горло, чуть отворачиваясь, чтобы спрятать свое смущенное лицо. — Тебе надо пойти отдохнуть, — проговорил он, — не перенапрягайся, это не пойдет на пользу… нашему сыну. Анна широко улыбнулась, а затем отсалютовала мужчине. — Есть, капитан. Ну а потом, чтобы окончательно добить Леви, она потянулась к его лицу и звонко чмокнула в щеку, чтобы все вокруг слышали это, и, развернувшись, убежала в сторону штаба, оставляя смущенного и раздраженного капитана одного. На пути в свою комнату она приложила ладонь к животу и прошептала: — Твой папочка такой милый, когда смущается. Словно в ответ на свои слова она почувствовала болезненный толчок маленьким кулачком куда-то в область почки. Девушка поморщилась. — Характером ты однозначно пошел в него.***
Джули практически бегом домчалась до кабинета Эрвина и, не потрудившись даже постучать, хотя раньше она однозначно сделала бы это, распахнула дверь, врываясь внутрь. Сейчас она больше походила на разъяренную фурию, чем на привычную, спокойную себя. Глаза девушки метали молнии, и вся она источала убийственные волны, как бы говоря: «Лучше бы вам не вставать на моем пути». В очень редких случаях можно было увидеть девушку такой злой, и сейчас был как раз один из таких случаев. Эрвин, увидев ее, тут же поднялся со своего места, откладывая документы в сторону, и направился к ней. — Джули… — попытался начать он, но Джули тут же перебила его, захлопывая за собой дверь. — Я не могу в это поверить, Эрвин! — возмутилась девушка, — Как ты мог? Главнокомандующий тяжело вздохнул и указал рукой на диван. — Джули, давай присядем и спокойно все обсудим. — Значит, сейчас ты хочешь все обсудить? — она практически кричала, ее голос сорвался и стал выше, чем обычно, — Но какой смысл? Ведь ты уже все решил! — Я понимаю, что ты расстроена, — снова попытался спокойно поговорить с ней Эрвин, но Джули была слишком зла на него, поэтому его слова только распалили ее еще сильнее. — Расстроена? О нет, Эрвин, я не расстроена. Я в бешенстве. Мужчина не стал ничего говорить, позволяя своей жене выплеснуть все накопившиеся чувства наружу. — Зачем ты взял ее? Ты же понимаешь, что она здесь не просто так! Эвелин что-то задумала, она хочет воспользоваться положением и… — Джули, в тебе говорят эмоции, а не здравый смысл, — Эрвин придвинулся к девушке и хотел взять ее руку в свою, но Джули резко выдернула ладонь. — Странно, что они не говорят в тебе, — возразила она, — эта змея чуть не убила Сину и Эрена. Она убила ребенка Анны, Эрвин! — Джули! — вдруг повысил голос Эрвин, и девушка вздрогнула. Это подействовало на нее лучше, чем ведро холодной воды на голову. Джули отшатнулась от него, и только тогда мужчина понял, что натворил. Девушка развернулась, чтобы выбежать из комнаты, но он не позволил ей, заключив в свои объятия. Она уткнулась лицом в его грудь, а на глазах выступили слезы. Эрвин положил одну руку ей на талию, а второй мягко водил по волосам, успокаивая. — Прости меня, — прошептал Главнокомандующий, и Джули невольно успокаивалась под действием его голоса и нежных прикосновений. Весь ее гнев медленно растворялся, оставляя только чувство потерянности и безысходности. — Я не хочу видеть ее здесь, Эрвин, — борясь со слезами, произнесла девушка, — она принесла нам столько несчастья. — Я знаю, Джули, — заверил ее мужчина, прижимая девушку ближе к себе, целуя в голову и мягко качая, словно ребенка, — поверь мне, я знаю. — Тогда почему ты принял ее к нам? — с отчаянием спросила Джули, отстраняясь от его груди, чтобы посмотреть на него. Он провел рукой по ее лицу, убирая прилипшую к щеке прядь волос. — Потому что слишком многое стоит на кону, — Джули растерянно качнула головой, и Эрвин объяснил, — она воин, Джули. Причем, очень хороший воин. Более того, она Аккерман. Ты сама знаешь, что Аккерманы по силе равняются десяткам солдат. Мы не можем себе позволить разбрасываться людьми, особенно сейчас, когда один человек из отряда Леви уже выбыл. Сначала Джули не поняла, что он имеет в виду, а потом осознание пришло к ней, и она в ужасе ахнула. — Ты хочешь сказать, что… что взял ее, как замену Анны?! — Нет, конечно же нет, — поспешил отвергнуть ее догадку Эрвин, — Я никогда бы так не поступил, и ты знаешь это. Но ты также должна понимать, что Анна была довольно сильным солдатом, и такая потеря не пройдет незаметно. Поэтому мне важно собрать как можно больше способных людей в рядах разведчиков. Чтобы сохранить жизни, Джули. Благодаря ей, мы можем предотвратить лишние смерти. Девушка замолчала, обдумывая только что сказанное Эрвином. — К тому же, — продолжил Эрвин, — она принесла извинения. И за Сину и Эрена. И за Анну. Джули удивленно вскинула брови. — Эви? Извинилась? Звучит, как какая-то шутка, — девушка задумалась, — ты думаешь, она была искренней? — Кто знает, — ответил мужчина, — но она, по крайней мере, сделала это. Джули не могла не признать, что в его словах был смысл. Как обычно. Эрвин всегда рассчитывает все наперед. Он чертовски хороший тактик, поэтому он привык применять холодный расчет даже в ситуациях, когда невозможно не поддаться эмоциям и чувствам. Что они все и сделали. Все, кроме Эрвина. Теперь Джули было стыдно за то, что она сорвалась на него. Словно бы прочитав ее мысли, мужчина мягко улыбнулся и провел рукой по ее щеке. — Не вини себя, — подбодрил ее Эрвин, — это совершенно нормальная реакция. — Я накричала на тебя, — Джули поймала пальцами его руку на своем лице и поцеловала, — прости меня, я не должна была этого делать. — Все в порядке, не переживай, — Эрвин наклонился к ней, и их губы сплелись в поцелуе, отчего ноги Джули подкосились, но сильные руки мужа поддержали ее, притягивая ближе к его груди. Прошло всего ничего, но она уже так соскучилась по нему, по его теплу, по его нежной улыбке и прикосновениям. Оказавшись в его объятиях, она больше никогда не хотела покидать их снова. Его рука провела по ее спине, отчего та покрылась мурашками, опустилась на талию, и пальцы запутались в ремнях снаряжения. Одна ее ладонь легла на его плечо, а вторая поднялась к волосам, перебирая пальцами светлые пряди, чуть оттягивая, заставляя Эрвина целовать ее глубже, прижиматься сильнее. Джули почти забыла и об Эвелин, и об их с Эрвином недавней ссоре, и о тренировке. Стоп, тренировка. Джули, словно обжегшись, оторвалась от губ Эрвина и застонала. Мужчина тут же взволнованно посмотрел на нее. — Что случилось, любовь моя? — Тренировка, — со вздохом ответила девушка и с большой неохотой выпуталась из рук Эрвина, — я сбежала с нее, чтобы поговорить с тобой. Если не вернусь, у меня будут проблемы. Главнокомандующий испустил задумчивое «хмм», но все же позволил Джули отстраниться от него. Девушка кинула ему извиняющуюся улыбку. — Да и я наверняка отвлекаю тебя от работы, — как бы между прочим добавила Джули. — На тебя у меня всегда найдется время, — щеки девушки покрылись румянцем, и мужчина ослепительно улыбнулся, — но тебе действительно лучше не опаздывать. От наказания Леви не смогу спасти тебя даже я. Он снова наклонился и оставил на губах девушки легкий поцелуй. — Ты прав, — ответила Джули, — тогда увидимся позже. Главнокомандующий кивнул, и Джули повернулась, чтобы выйти из кабинета, но в этот момент мужчина вдруг окликнул ее. — Джули? — Да? — она обернулась и вопросительно посмотрела на своего мужа. — Могу я рассчитывать на то, что сегодня вечером ты вернешься в нашу спальню? Девушка ничего не ответила, а только пулей вылетела из комнаты. Эрвин звонко рассмеялся. Покрасневшее лицо Джули было достаточно красноречивым ответом.***
Вечер окрасился темными тонами. Солнце все ближе приближалось к линии горизонта, и совсем скоро должно было окончательно скрыться из виду. На алом небе загорелись первые звезды — пока еще едва различимые. Почему-то здесь, за пределами города, небо было совсем другим, как и звезды на нем. А, может, дело было в том, что в Стохесе Эвелин никогда особо не обращала внимание на небо, предпочитая смотреть на землю. Ее не интересовали такие мелочи. Что же изменилось сейчас? Она сама не знала. Как и то, почему вообще здесь оказалась. Но после того разговора с Адамом, она поняла, что просто не может больше оставаться в полиции. Не может больше жить так, как жила последние годы. Она пыталась заглушать в себе все эти чувства, желание быть независимой, идти своим путем. Стать кем-то большим, нежели тенью своего отца. Да и одиночество съедало ее изнутри. Единственный человек, с которым она могла поговорить начистоту, раскрыть свою душу и просто быть собой — это Адам. Он был ее единственным другом, напарником, союзником. Тем, кто не смотрел на нее косо. Тем, кто видел в ней ее, а не дочь Кенни Аккермана. Тем, кому она отдала свое сердце. А потом Адам ушел, и словно часть ее души вырвали из нее. Оставили лишь пустую оболочку без содержания. Когда же она встретила его снова, то поняла, что больше не хочет терять его. Он был прав с самого начала, а она просто сглупила, струсила. И только сейчас она нашла в себе смелость признаться в этом. Признаться в том, что она больше не хочет быть человеком, которым была раньше. Она же не такая. По крайней мере, она очень сильно на это надеялась. Сейчас, сидя на траве позади штаба и смотря на это огромное, бесконечное небо, она вспомнила маму. Ее добрую улыбку, ее мягкий голос, когда она пела ей колыбельные перед сном. Как она всегда старалась помочь всем, даже в ущерб себе. Что бы сказала мама, если бы узнала, что Эвелин творила все эти годы? Что бы сказала, если бы узнала, что она пыталась отравить собственную сестру? Из-за ее дурного характера и вспыльчивости погиб невинный ребенок. Разве таких людей можно исправить? Может ли исчезнуть вся та ненависть и злоба, что копилась в ней всю жизнь? Может быть и нет. Но она должна хотя бы попробовать. — Вообще-то, у нас принято ужинать в столовой, а не под открытым небом. Позади нее раздался знакомый голос, и она развернулась, чтобы взглянуть на только что подошедшего человека. На лице Адама сияла улыбка, такая родная и знакомая, что в груди невольно защемило от нахлынувших воспоминаний. Когда-то они точно так же сидели, прислонившись к стене где-то в штабе Королевской полиции, перемывая косточки своим товарищам и обсуждая планы на будущее. С той поры прошли годы, но такое ощущение, будто это было вчера — настолько свежи и дороги были эти воспоминания для Эви. Парень подошел к девушке и сел рядом прямо на траву. Эвелин только сейчас заметила, что в руках у него что-то было. Адам положил небольшой сверток на колени, а затем принялся разворачивать содержимое. Там оказалась еда. Не очень много: пара картофелин, яблоко и кусок хлеба. — Да, я знаю, не очень густо, — Адам почесал затылок, а затем протянул Эвелин яблоко, — но это все, что мне удалось стащить. У нас, знаешь ли, строгие порядки. Чуть зазеваешься, и еда ускользнет у тебя из-под носа. Это тебе не Королевская полиция. Эвелин пару секунд изучала взглядом яблоко, но потом все же приняла его, хотя есть не спешила. — Ты прав, — загадочно протянула девушка, — это не полиция. Между ними воцарилось молчание. Пока Адам принялся грызть картофелину, Эвелин молча рассматривала лес впереди. Он был таким бездонно-черным, что, казалось, только лишь глядя на него можно заблудиться и больше никогда не найти дорогу домой. Спустя какое-то время Адам все же нарушил тишину. — Ну и как тебе? — Что именно? — уточнила девушка, переводя взгляд на парня. Тот неопределенно пожал плечами. — Вообще все. Разведка. Первый день. Форма. Эвелин фыркнула и отвернулась. — Отвратительная форма. Как вы вообще ее носите? Даже солома мягче по сравнению с этим. Юноша рассмеялся, отчего уголки губ Эвелин сами по себе потянулись вверх. — Ничего, скоро привыкнешь, — она сморщила лицо в шутливом отвращении, отчего парень засмеялся еще громче, — но а если серьезно? Прежде чем ответить, Эвелин наконец потянулась к яблоку и откусила большой кусок. Это была ее первая еда за весь день, и в желудке сразу же заурчало в предвкушении долгожданной пищи. Адам терпеливо ждал, пока она прожует, сам в это время уплетая картофелину. — Я думала, будет хуже, - честно ответила она, — тренировки не такие жесткие, как я ожидала. — Жесткие тренировки только у капитана Леви, остальные командиры не так придираются к солдатам. — Это он так отыгрывается за то, что сам родился коротышкой? — Эвелин закатила глаза, а Адам чуть не поперхнулся картошкой. — Только ему это не говори, — проговорил парень, опасливо посматривая по сторонам, — капитан страшен в гневе. Девушка с безразличием отмахнулась. — Я его не боюсь. — А стоило бы, — предостерег ее Адам, — но все же он хороший человек. Как и остальные здесь. Думаю, вы подружитесь. Глаза Эви тут же потемнели, и аппетит пропал. Она отложила яблоко в сторону. — Сомневаюсь, судя по тому, как они отреагировали на мое присутствие. — Дай им время, — Адам ободряюще улыбнулся, — все-таки между вами много чего произошло. Эвелин горько усмехнулась про себя. «Много чего произошло» — это очень мягко сказано. Они пытались убить друг друга. Такое не прощается и не забывается за пару дней. Стоило только вспомнить, с какой ненавистью Сина смотрела на нее сегодня утром. С точно такой же ненавистью Эвелин всегда относилась к своей младшей сестре. Что ж, хоть в чем-то они похожи. Смогла бы она помириться с ней и попытаться начать все заново? В конце концов, они были одной крови. Только время покажет, возможно ли это. — Но даже если и так, — юноша толкнулся плечом в ее плечо, как всегда это делал до их расставания, — я все равно рад, что ты здесь. Пусть тебе нужно было немного больше времени, ты все-таки нашла в себе силы сделать это. И я горжусь тобой, Эви. От этих слов внутри девушки разлилось такое тепло, которого она не испытывала уже очень долго. Слова Адама дали ей стимул идти дальше. Ей казалось, что если рядом будет он, то она готова ко всему. Пусть ей никто здесь не доверяет и не будет доверять. Если Адам встанет на ее сторону, то она пошлет весь остальной мир к черту. Ей плевать. Она почувствовала, как глаза начинает щипать, и сразу же отвернулась, чтобы юноша не заметил. Вместе они расправились с остатками еды, продолжая болтать обо всем на свете. Парень рассказывал ей о Разведке, о том, как тут все устроено. Его было не заткнуть — словно плотина прорвалась, и весь этот огромный поток хлынул прямо на Эвелин. Но ей это даже нравилось. За все эти годы она впервые чувствовала себя такой живой. И такой счастливой. И только под конец она осознала, что даже не слушает его. Она просто наслаждалась его присутствием рядом, звуком его голоса и тем, как периодически их плечи соприкасались, посылая разряды по ее телу. Да, она не жалела, что вступила в Разведку.***
Постепенно девушки все-таки смирились с постоянным присутствием Эвелин в их жизни. И хотя большинство времени они даже не пересекались, когда это происходило, конфликта было не избежать. Сине с трудом удавалось сдерживаться, когда она видела лицо сестры. Ее тут же накрывало волной неконтролируемого гнева, который могли подавить только ее подруги, либо же Эрен, уговорами или мягкими словами пытающийся переключить ее внимание на себя. Иногда ему это все же удавалось. Но иногда им с Адамом приходилось отрывать сестер друг от друга, чтобы избежать кровопролития, за что потом обе получали нагоняй. В остальном же все было довольно мирно. Месяцы текли подобно быстрому ручью. Беременность Анны проходила спокойно, если не считать постоянной тошноты и выросшего живота, на который девушка жаловалась каждую свободную минуту своего времени. А учитывая, что тренировок для нее больше не было, этих минут стало очень много. Возможно, Сина и Джули посочувствовали бы ей на ее плохое самочувствие, если бы сами не приползали после тренировок еле живыми. Но все же, они усиленно готовились к появлению на свет Аккермана-младшего. Жан как-то пошутил, что в Разведкорпусе стало слишком много Аккерманов, и скоро их станет на одного больше. Все как обычно закатили глаза, но каждый про себя согласился, что, пожалуй, он в чем-то прав. Детская комната была полностью готова, как и все остальные вещи для малыша. Осталось лишь дождаться дня родов, который, согласно расчетам Ханджи, должен был настать недели через две. Анна при одном только упоминании родов покрывалась холодным потом. Ее пугали мысли об этом, хотя она и пыталась это скрывать. Подруги успокаивали ее как могли, говорили, что не оставят одну и будут помогать, чем только смогут. Леви также поддерживал ее, но Анна все еще не была уверена, хотела ли она, чтобы мужчина присутствовал во время процесса или же нет. И от этого девушка начинала паниковать еще сильнее. Сина последние пару дней тоже вела себя неспокойно. Она не могла найти себе места, нервно кусала губы, словно ее что-то беспокоило. Видя, как его девушка переживает, Эрен не мог просто смириться с этим, поэтому всеми способами пытался помочь ей снять напряжение и расслабиться. Парень заметил, что Сину очень успокаивает, когда ей расчесывают и заплетают волосы. Она сразу становится спокойнее, на ее губах появляется блаженная улыбка, и девушка тут же забывает обо всех своих проблемах. Поэтому сейчас они лежали вдвоем на ее кровати — Эрен, прислонившись к изголовью, а Сина, удобно устроившись рядом и положив голову ему на колени. Парень, не теряя времени, запустил пальцы в ее длинные, медовые локоны и мягко провел сквозь них. Он повторил это несколько раз, параллельно слушая, как Сина рассказывает ему об очередной стычке с Эвелин. — Она меня раздражает, — в конце хмуро пробурчала Сина, — ходит везде со своим высокомерным лицом, будто она лучше всех. — Просто не обращай на нее внимания, — ответил Эрен, выбирая одну прядь и покручивая ее на своем пальце. — Я не могу! От одного только ее вида мне хочется придушить ее, — воскликнула Сина и потянулась ладонью к руке Эрена, которая свободно лежала на ее плече. Тот с готовностью взял ее руку в свою и ободряюще пожал. Они пролежали так какое-то время, в тишине, прислушиваясь к дыханию друг друга. Эрен продолжал водить одной рукой по волосам Сины, а девушка закрыла глаза, наслаждаясь аккуратными движениями юноши, как он бережно убрал выбившуюся прядку за ухо, после этого провел кончиками пальцев по ее ушной раковине, отчего девушка легонько вздрогнула. В такие минуты Сина чувствовала себя кошкой, пристроившейся на коленях у хозяина, пока он поглаживал ее, и если бы она умела мурчать, то наверняка замурчала бы от удовольствия. Она практически забыла о том гнетущем беспокойстве, что испытывала уже несколько дней. Стоило ей только подумать об этом, как ее плечи тут же напряглись, а между бровей пролегла морщинка. Эрен, заметив это, взволнованно спросил: — Сина, что такое? Тебя что-то тревожит? Девушка открыла глаза и посмотрела на него сверху вниз. — Не знаю, просто… — она закусила губу, — мне как-то неспокойно. — Из-за Анны и предстоящих родов? Она неопределенно пожала плечами. — Не могу точно сказать, но такое ощущение, что должно случиться что-то плохое. Эрен ничего не ответил, продолжая играть с волосами Сины. Девушка знала, что эти ее плохие предчувствия, как правило, оказывались верными. Было ли это из-за интуиции, которая обострилась за все те годы, проведенные в Подземном городе, или просто какое-то шестое чувство, Сина не знала. Но была точно уверена, что когда ее чуйка говорит, что надвигается шторм, значит, следовало прислушаться к ней. — Все будет хорошо, не переживай, — наконец произнес Эрен, чтобы хоть как-то приободрить девушку, — мы будем начеку. Сина улыбнулась, хотя от его слов легче не стало. Парень понимал, что нужно как-то сменить тему, поэтому высвободил руку, которую девушка все это время держала в своей, и обеими ладонями собрал волосы Сины, разглаживая их на своих коленях. — Давай я заплету тебе волосы, м? Сина вопросительно изогнула бровь. — А ты умеешь? — Конечно, — самодовольно произнес юноша, разделяя всю эту богатую копну волос на три большие прядки, — в детстве я часто заплетал волосы Микасе. Девушка захихикала, представляя себе эту картину. — Почему бы тебе не отрастить свои волосы? Тогда я тоже смогу заплетать тебе косы, — Эрен охнул в притворном испуге, а девушка рассмеялась, — На самом деле, мне кажется, тебе бы пошли длинные волосы. — Я подумаю над этим, — пообещал ей Эрен, приступая к работе. Его ловкие пальцы умело орудовали в ее волосах, переплетая прядки между собой. Мягкие и ласковые движения убаюкивали девушку, и она вновь прикрыла глаза, полностью расслабляясь. Какое-то время они провели в уютном молчании, пока парень заплетал оставшиеся волосы Сины, а девушка почему-то вдруг подумала о маме. — Знаешь, когда я жила в Подземном городе, то часто представляла, как бы моя мама расчесывала и заплетала мне волосы, — начала Сина, и на секунду Эрен замер, но потом вновь продолжил, внимательно слушая девушку, — наверняка, у нее были бы нежные руки, и она что-нибудь напевала, пока делала мне прическу. Глаза Сины были закрыты, и она как сейчас видела эти картинки, которые сама же когда-то придумала и которые согревали ее сердце холодными ночами. Ей всегда хотелось хоть на мгновение почувствовать материнское тепло, ощутить эти заботливые прикосновения. Она жаждала любви, которой никогда не испытывала. И все, что ей оставалось, это воображать, чтобы окончательно не сойти с ума. Интересно, у Эвелин было все то, о чем она мечтала? Ее… нет… их мама заплетала ли ей волосы? Пела ли колыбельные? — Тебе нелегко пришлось, — спустя какое-то время ответил Эрен, когда закончил наконец с косой, а потом наклонился и поцеловал Сину в макушку, — моя сильная девочка. Сердце девушки наполнилось такой нежностью, что, казалось, вот-вот разорвется. Пусть она никогда не знала матери, а собственный отец отказался от нее, как от ненужного мусора. Пусть у нее не было детства, а все ранние годы она провела в попытках выжить. Зато сейчас у нее есть любящие ее люди, у нее есть дом и семья. А остальное неважно. Сина грустно улыбнулась ему, а потом поднялась с его колен, обхватывая грудь парня руками и утыкаясь лицом в шею, вдыхая родной запас жасмина. Эрен принялся гладить ее по спине, второй рукой перехватывая за талию. Для девушки не было ничего уютнее и безопаснее объятий Эрена. И даже мысли о чем-то надвигающемся отошли на второй план.***
Еще через пару дней Эрвин объявил об экспедиции. Эта новость практически добила и так постоянно находящуюся в нервном напряжении Анну. Она умоляла дядю отложить вылазку по крайней мере до того момента, как она родит, но Главнокомандующий лишь грустно покачал головой. Они не могли себе позволить и дальше откладывать ее, поэтому было принято решение выдвигаться через два дня. Анна была безутешна, она кричала, проклинала всех, в особенности Эрвина, и потребовалось огромное количество времени и усилий, чтобы хоть как-то ее успокоить. Ханджи уверяла девушку в том, что они вернутся до родов и ей не о чем переживать. Но для Анны это было малым утешением. Многочисленные страшные сцены вертелись у нее в голове, и даже по ночам она просыпалась, покрытая холодным потом, дрожащая так, словно на нее вылили ведро ледяной воды, а слезы непрекращающимся потоком текли по ее щекам. И только прижавшись к Леви, который укачивал ее, как ребенка, и слушая его голос, она только к утру успокаивалась и снова засыпала. Эти дни были очень непростыми для всех. Джули и Сина усиленно готовились к вылазке, Эрен тоже времени зря не терял и упорно тренировался, пытаясь улучшить свой контроль над титаном, увеличить время, которое он мог проводить трансформировавшись. Даже вечно расслабленная Эви серьезно подошла к предстоящей экспедиции и вечера предпочитала проводить на тренировочном поле. И как бы сильно они ни хотели отдалить этот момент, он все-таки настал. Солдаты уже построились в шеренги, лошади были готовы, как и повозки с припасами. Командиры раздавали последние указание. Еще пара минут, и экспедиция официально начнется. Анна стояла перед своими девочками и не могла сдержать слез, которые каждые пять секунд смахивала тыльной стороной ладони. — Вы вернетесь назад, слышите? — ее голос дрожал, и она крепко прижимала к себе Сину и Джули, которые обнимали ее с двух сторон, — Если нужно будет, я сама возьму лошадь и поеду за вами. — Не говори глупостей, — отмахнулась от нее Сина, когда они наконец разомкнули объятия, — Естественно мы вернемся. Не оставим же мы тебя одну. — Все будет хорошо, Анна, — улыбнулась ей Джули, и Анна проглотила очередной всхлип, — мы обещаем. Девушка кивнула и почувствовала, что кто-то положил ей руку на плечо. Обернувшись, она увидела Эрена. Она перехватила его руку своей и твердо посмотрела ему в глаза. — Я рассчитываю на тебя, Эрен, — ее голос был серьезен, и она крепче сжала пальцы, — Верни мне их и сам вернись. — Обещаю, — также твердо ответил юноша, а глаза цвета изумруда полыхнули огнем, — в этот раз все будет иначе. Последний раз окинув их всех взглядом, на что трое ответили улыбками, Анна двинулась дальше, потому что знала, что если останется еще хоть на секунду, то вообще не сможет уйти. Пройдя несколько метров, она увидела широкую спину Эрвина, который, словно почувствовав ее приближение, сразу развернулся. Не говоря ничего, Главнокомандующий раскрыл свои руки в приглашающем жесте, и девушка бросилась в них, обвивая талию дяди руками, насколько это позволял ее огромный живот. Было неловко и неудобно, но ей было все равно. Она зарылась лицом в его грудь, а слезы продолжали скатываться по щекам. Боже, как же она ненавидела плакать, но всю беременность только это и делала. — Скажи мне, что твой план сработает, — попросила его девушка. — Все будет в порядке, Анна, — неоднозначно ответил Эрвин, и Анна хмуро на него посмотрела, чуть отстраняясь. — Ты уже шестой по счету человек, который говорит мне это, но уверенности мне это не придает. Он лишь улыбнулся, но ничего не сказал. Эрвин — осторожный человек, и Анна знала это. Он не хочет давать обещаний и заверений в том, в чем сам не был уверен. Как и любая другая экспедиция — никто не знает, что их ждет там, за стенами. Никто не знает, выживет ли он. Но Анне было бы спокойнее, если бы она была с ними. Потому что перспектива остаться здесь одной в полном неведении и ждать была хуже любой ее экспедиции до этого. Когда ты не знаешь, живы ли дорогие тебе люди, вернутся ли они к тебе. Это было сущим адом. Рядом с ними раздались шаги, и девушке не нужно было смотреть, чтобы и так знать, кто это. Эрвин сразу же все понял, и, последний раз посмотрев на Анну и улыбнувшись ей, отошел, чтобы занять место в начале колонны. Только тогда девушка повернулась, сглотнув тугой ком в горле. Они не обменялись ни единым словом — стоило одного лишь взгляда, и Леви тут же заключил Анну в объятия. Их губы соприкоснулись, и Анна не хотела отрываться от мужчины даже под страхом смерти. Не хотела отпускать его, потому что понимала, что если отпустит, то, возможно, больше никогда не сможет обнять его, поцеловать, прижаться к нему. С одной стороны, она знала, что Леви справится. Он выживал во множестве экспедиций, даже когда ситуация была безвыходная, он все равно выбирался из нее. Даже смерть была нипочем Леви Аккерману. Но сердце все равно болело и кровоточило при мысли о том, что его придется отпустить. В этот самый момент ребенок внутри нее толкнулся, и она потерла живот, чтобы попытаться успокоить разбушевавшегося карапуза. Видимо, он тоже чувствовал, что его отец уходит, и хоть как-то пытался помешать этому. Поцелуй закончился слишком быстро, и девушка продолжала отчаянно цепляться за куртку Леви так, будто, если она разожмет пальцы, капитан испарится. Его серые глаза нашли ее, и он притянул девушку за шею, касаясь своим лбом ее. — Мы будем тебя ждать, — прошептала Анна, глотая слезы, подступавшие к горлу. — Я вернусь к вам, — ответил мужчина, в его голосе прозвучала уверенность, и в тот момент она была уверена в его словах, он вернется, чего бы ему это ни стоило, — а ты позаботься о маленьком паршивце, пока меня не будет. Потом все происходит со скоростью молнии. Леви исчезает из ее объятий слишком быстро, и она не успевает сказать ему все, что хотела. Анна хотела сказать, что любит его, чтобы он был осторожен и чтобы возвращался скорее. Но тут Эрвин объявляет экспедицию начатой, и ей ничего больше не остается, кроме как смотреть, как все дорогие и любимые люди исчезают, оставляя после себя лишь клубы пыли из-под лошадиных копыт. Она давится слезами, обнимая свой живот обеими руками, и чувствует, как ребенок толкается в ответ, как будто хочет успокоить. Они вернутся. Целыми и невредимыми. По-другому просто не может быть. Она отказывалась верить во что-то еще.***
Ожидание было медленным и мучительным. Анна не находила себе места. Она никогда не думала, что окажется в такой ситуации. Девушка всегда была на передовой, всегда первой бежала навстречу опасности, отвергая здравый смысл и осторожность. А теперь она осталась почти совсем одна в пустом Разведкорпусе, пока ее друзья рискуют своими жизнями. А многие жертвуют ими. Компанию ей составил лишь Моблит, которого Ханджи попросила остаться с ней на случай, если случится что-то непредвиденное. Мужчина всегда старался находиться поблизости, успокаивал и следил за тем, чтобы она регулярно питалась и спала, хотя аппетита у девушки не было от слова совсем, и про сон она могла забыть. Каждую ночь она проводила у окна, смотря вдаль и надеясь увидеть знакомые темно-зеленые плащи сквозь кроны деревьев и услышать далекий стук копыт, говорящий о том, что они вернулись. Но каждую ночь ее надежды разбивались в прах. Видно было только ослепляющую черноту ночи, а слышно только стрекотание цикад и шелест листьев на ветру. Каждый день, проведенный в томительном ожидании, отрезал по частичке ее сердца. Она знала, что экспедиция планировалась на несколько дней и что всегда может произойти заминка, потому что за стенами могло случиться что-угодно. Но прошла уже целая неделя, а от них так и не было вестей. Нервы девушки потихоньку сдавали, она стала отказываться от еды, хотя Моблит практически умолял ее съесть хоть что-нибудь. Она ходила вокруг штаба часами, потому что не могла оставаться в своей комнате, и только когда силы окончательно покидали ее, она все-таки возвращалась туда. В один из таких дней, когда она в очередной раз обходила тренировочное поле, а Моблит следовал за ней, словно тень, девушка вдруг остановилась и почувствовала, что что-то не так. Низ живота ужасно тянуло, а потом и вовсе последовали боли, от чего она даже пошатнулась. Моблит тут же оказался рядом с ней, взволнованно смотря на девушку и поддерживая ее за плечи. — Анна? Что случилось? Тебе плохо? — Не знаю… — еле выдавила из себя Анна, и живот снова болезненно скрутило, — кажется... Она не успела закончить фразу, потому что почувствовала на ногах что-то теплое. Страх тут же сковал ее внутренности. О нет, нет, нет… Только не это… — Воды отошли, — прошептал Моблит, — Анна, ты рожаешь! — Нет! — девушка покачала головой, опираясь на мужчину, потому что ей с трудом удавалось устоять на ногах от боли, — Еще не время! Слишком рано! Они еще не вернулись! Сердце разрывалось в груди, ее руки тряслись, и она цеплялась за Моблита, как утопающий за соломинку. — Нам нужно отвести тебя в кабинет Ханджи, — быстро проговорил он и перекинул руку Анны через свою шею, — Идти сможешь? Девушка кивнула, хотя внизу все горело, и она не была уверена, что ей удастся. Но других вариантов не было, поэтому, крепко сжав зубы, чтобы не застонать, она с поддержкой Моблита зашагала в сторону штаба. Каждый шаг давался с большим трудом, по ногам текло, а на лбу Анны выступили капли пота. Но им все-таки удалось добраться до кабинета Ханджи. Анна хотела было лечь на кровать, но мужчина остановил ее, взяв за руку. — Лучше не ложись, — сказал Моблит, — Майор говорила, что когда начинаются схватки, не стоит ложиться, а нужно принять вертикальное положение. Так ребенку будет легче опуститься в родовой канал. — И что ты предлагаешь? — процедила Анна и закусила губу от новой вспышки боли. — Наилучшим вариантом будет ходить по комнате, — ответил мужчина, и она застонала. Она еле на ногах-то держится, а он предлагает ей ходить? Но хорошенько подумав, она пришла к выводу, что Моблит все-таки прав. Если она ляжет, то будет еще хуже. Так она хотя бы сможет сконцентрироваться на чем-то другом. Следующие несколько часов показались Анне агонией. Она вышагивала по комнате, стараясь глубоко дышать, чтобы хоть как-то уменьшить боль. Моблит принес ей какой-то отвар из трав, который, по его словам, должен был помочь расслабить мышцы и подействовать как обезболивающее. Немного боль действительно спала, но только на какое-то время, а затем накатила с новой силой. В итоге она так вымоталась, что не могла больше оставаться на ногах, поэтому ей пришлось лечь. Голова шла кругом, каждая клеточка тела вопила, а глаза слезились от накатывавших слез. Еще через несколько часов, когда боль достигла своего пика, и Анна готова была лезть на стенку и вопить, Моблит сказал, что пришло время рожать. Девушка не знала, была ли она счастлива или наоборот. Потому что самое ужасное было только впереди. — Главное, не забывай дышать, хорошо? — предупредил мужчина, когда приготовил все необходимое. Он поставил рядом с кроватью таз с водой, положил несколько чистых тряпок и принес еще какие-то инструменты, названия которых Анна не знала и знать не хотела. Она слабо кивнула, и то, что происходило дальше, было для нее как в тумане. Кажется, все, что она чувствовала — это один нескончаемый поток боли, разрывающий нервы и бьющий по всем конечностям. Ей казалось, что ее жгли раскаленным железом изнутри. Она кричала и кричала, пот застилал ей глаза, несколько раз она была на грани того, чтобы потерять сознание. Она не знала, сколько времени прошло. Может, несколько минут, а может, несколько часов. У нее не было сил даже на то, чтобы пошевелить пальцами, но она упорно продолжала тужиться, как говорил ей Моблит. Металлический запах крови повис в воздухе, и от него накатывала тошнота. Где-то между приступами забытья, она услышала выкрик Моблита. — Они вернулись! Анна, ты слышишь меня? Она ничего не могла ему ответить, ее язык отказывался слушаться, и сил хватило только на что-то нечленораздельное. Как в тумане она видела, как в комнату забежала Ханджи, крича что-то, что Анна не смогла разобрать. Следом за ней вбежали ее девочки. Живые. Они здесь. Уже в который раз по ее щекам потекли слезы. Сина обхватила ее ладонь своей, а Джули наклонилась, чтобы вытереть ей пот со лба. — Все хорошо, Анна, — она разобрала голос Сины, шептавший ей на ухо, — Мы с тобой, все в порядке. Потом к ней подходит Ханджи, и Моблит уходит куда-то в сторону. Его руки в крови, и от вида этого девушка чуть не теряет сознание. — Ты молодец, — говорит майор, кладя руки на ее колени, — ты отлично справляешься. Давай, Анна, еще немного. И бесконечные пытки продолжаются. Она кричит так, как еще никогда не кричала в своей жизни. Если она выживет после такого, то наверняка голос вернется к ней еще не скоро. Где-то далеко она слышит голос Леви — такой испуганный, что ей становится не по себе. Значит, с ним тоже все хорошо. Она практически плачет от облегчения. Это тянется целую вечность. В ее ушах стоит звон, она больше не различает кто где находится. Чувствует лишь движение внизу через болезненную пелену. Жидкий огонь бежит по ее венам, ее режет изнутри, и холодящий кровь в жилах крик срывается с ее губ прежде, чем она наконец теряет сознание и проваливается в пустоту.***
Ей совсем не хочется вырываться из объятий сна. Она так чертовски устала. Каждая мышца в ее теле горит огнем, и ей хочется вернуться в небытие. Но какой-то незнакомый звук все-таки заставляет ее медленно открыть глаза. Она слабо поворачивает голову из стороны в сторону, пытаясь найти причину этого странного звука. По глазам ударяет яркий солнечный свет, и она непроизвольно жмурится. — Анна, — такой знакомый голос откуда-то со стороны зовет ее по имени, — ты очнулась. Она поворачивается на этот голос, и когда зрение потихоньку возвращается к ней, она видит перед собой Леви. Он сидит рядом с кроватью, а на губах его играет маленькая улыбка. — Л-леви… — хрипло пытается отозваться Анна, но ее горло словно опалило огнем. — Я здесь, — говорит мужчина, придвигаясь чуть ближе, и ей хочется дотянуться до него, но у нее совсем нет сил, — я с тобой. Девушка пытается разглядеть его и только сейчас замечает, что Леви что-то держит в руках. Белоснежная простынь, из-под которой виднеется маленькая головка. Глаза Анны расширяются. — Это… — тихо произносит она, и мужчина кивает, смотря на крошечный сверток в своих руках. — Да. Наш сын. Она не может дышать. Ее легкие горят, а сердце вот-вот выскочит из груди. Она наблюдает за тем, как малыш вытягивает ручку, и Леви берет ее в свою, мягко поглаживая крошечный кулачок. От подобной картины у Анны перехватывает дыхание. Ей снова хочется заплакать, но она сдерживает рвущиеся наружу эмоции. Вдруг Леви встает, и на какую-то долю секунды девушка боится, что он уйдет вместе с их сыном, но капитан лишь подходит ближе и наклоняется, а затем кладет малыша ей на грудь, и силы, которых до этого не было, тут же появляются. Она трясущимися руками аккуратно обхватывает маленькое тело, которое прижимается к ней. Он такой теплый. Такой крошечный. Девушка не может перестать смотреть на него. Она чуть отворачивает простынь, чтобы получше рассмотреть личико, и ее сердце содрогается. — Ну, что скажешь? — спрашивает Леви, садясь на край кровати и одну руку кладя на ее бедро. — Он такой… — она запинается, потому что не может подобрать слов, но этого и не нужно, потому что мужчина прекрасно ее понимает. — Красивый? — заканчивает за нее капитан, и она не может ничего больше ответить, кроме как кивнуть. Это было одно из тысячи слов, что она хотела сказать. Красивый, милый, чудесный, очаровательный. Ее сын. Их сын. Она до сих пор не может в это поверить. Спустя столько испытаний, которые выпали им, они наконец-то пришли к этому. Пришли к нему. А он пришел к ним. И теперь ничто на этом свете не сможет разлучить их. Девушка наклоняется к сыну и целует маленький лобик. — Доброй пожаловать в семью, малыш.