Покойся, кто свой кончил бег…
Как уже сказали многие до меня: свершилось! Диснею это удалось - он окончательно добил сагу о Скайуокерах. Конечно, так бездарно закончить то, что длилось сорок лет, было непросто. Но Дисней постарался. Звёздные войны были легендой. А теперь они стали сказкой. В Девятке воскрешают мёртвых, убивают живых и создают живых мертвецов, не дав понять, для чего это всё. Проявления Силы стали теперь просто волшебством; это уже не просто сверхъестественная составляющая саги; все эти исцеления, оживления, сражения на расстоянии и телепортация предметов... - это уже не фантастика, это просто магия. Можно смириться и с этим, но ради какой высшей цели это сделано? Конечно, многого ждать и без того не приходилось, но всё же где-то в глубине души теплилась надежда, что может быть, над нами сжалятся, и ради завершения столь долгой истории подарят нам хотя бы подобие хорошего кино. Ведь Рождество же. Под Рождество сбываются все надежды, все мечты. Вот и нам подарят пусть не умный, взвешенный фильм, который правильно разовьёт те линии, что наметила Восьмёрка, не тот, который ответит на все вопросы саги, но хотя бы просто хорошую, красивую сказку, со счастливым концом, когда добро восторжествует, но никто не умрёт... И все будут жить долго и счастливо. И умрут в один день, но очень нескоро. Но Звёздные войны стали не просто сказкой. Они стали плохой сказкой. Потому, что сказка, которая не хочет повиноваться законам сказочного жанра, безусловно плоха, и после такой сказки катарсиса не наступает, а на душе остаётся горький привкус. В хорошей сказке зло карается, но добро должно вознаграждаться. А мораль сей басни беспросветно пессимистична: будь ты хороший или плохой, сдохнешь всё равно. И вот нам подарили не только плохую сказку, но ещё и плохой фильм: два с половиной часа мельтешения, стрельбы, пальбы, акробатики и бесконечного бега... Но нет практически ни одной мысли, ни одного девиза, ни одного человеческого чувства. Видеоряд, безусловно, великолепен, кто бы сомневался в возможностях современной компьютерной графики. Красивый фасад, а за фасадом... ничего. Ни сюжета, ни содержания, ни логики, ни чувств. Герои прыгают с лазерными мечами, как акробаты в цирке, картинки перескакивают, как блохи, и нет времени ни понять, ни развить, ни что-либо почувствовать, ни заплакать, ни засмеяться... Исключение, может быть, составляет сцена, где Чуи оплакивает смерть Леи, это единственный момент истинного горя. Всё же остальное - это тараканьи бега. Да и как что-то можно понять, если весь фильм - сплошная насмешка над логикой и здравым смыслом. Весь фильм, от начала и до финального кадра – это сплошные гэги. Конечно, во всех Звёздных войнах были нестыковки и ляпы, были штурмовики, которые никогда и ни в кого не могли попасть, зато их всегда отстреливали, как зайцев, были невероятные удачи и бравурные победы в самый отчаянный момент. Но в последнем эпизоде градус всего этого пафоса просто зашкалил: штурмовики в буквальном смысле валятся штабелями к ногам победоносного По Дэмерона под фанфары, на смертный бой с имперцами собирается просто тьма разношерстых разнокалиберных космических жестянок и побеждает, конечно (просто для памяти, один такой вот звёздный разрушитель в начале фильма взорвал целую планету, а их там двести штук таких), весёлая конница саблезубых лошадей скачет по поверхности космического крейсера... Для чего они? Что они вносят в проблематику фильма? Излишек пафоса превращает действие в фарс. Бесполезный фарс! Ведь главная проблема в том, что, мы же помним по Станиславскому: в спектакле / фильме действие должно быть логичным! Все действия персонажей выстраиваются в одну логическую цепочку, ведущую к раскрытию основной идеи произведения. Если у нас трилогия, то правило касается всех трёх компонентов ансамбля. А в Девятке сюжет не следует больше никакой внутренней логике, ни своей, ни чужой, превращаясь просто в набор нелепиц, происходящих по прихоти режиссёра. Он так видит! Этот, как его... волюнтаризм! Наверное, семилетние дети вышли из кинотеатра, всем абсолютно довольные. Но мне лет чуть побольше, и у меня к этому креативу очень много претензий. Когда на меня вываливают целый мусорный мешок подобного бреда без всякого обоснуя, это делает больно моему мозгу и приводит меня в дурное расположение духа. В своей критике я не стану уподобляться Дмитрию «Гоблину» Пучкову, который, конечно, не то, чтобы не прав в своих рассуждениях с военной и технической точки зрения, но слишком уж суров и радикален. Будем судить сагу по её законам. Здесь зрителя держат за дурака, причём с первых же строк (даже не кадров!) фильма, когда нам громогласно заявляют, что император Палпатин жив. Расписавшись в собственном бессилии придумать оригинальный сюжет, Абрамс решил в очередной раз перетряхнуть старое и воскресить давно погибшего злодея. Пусть так, но объясни, как и почему! Все мы видели, как в конце шестого эпизода император падает в реактор Звезды Смерти и погибает в ядерном взрыве. Если бы Джар Джар Абрамс решил в Девятке вернуть к жизни, к примеру, Хана Соло, то все бы возмутились: обоснуй! Ведь все поняли, что он погиб, хотя мёртвого тела мы тоже, строго говоря, не видели!.. Но, поскольку никакого разумного объяснения Джей Джей придумать, естественно, не смог, то он и заморачиваться не стал. Схема преподносится, как констатация факта, как аксиома, фаны и так схавают. Есть же вещи, не требующие доказательств: земля круглая, вода мокрая, а Палпатин – живой. Недавно сценарист последнего опуса где-то заявил, что вообще-то объяснение у них было, но... при монтаже вырезали. Дорогие создатели, это ваши проблемы. Зрителю пофиг, он оценивает то, что вы ему представляете. И если вы сами его вырезали, видно, нестоящим было ваше объяснение. И вообще, если начать обосновывать, так можно слишком далеко зайти. Ведь наш живой мертвец не сам собой к искусственной почке подключился. Чья ж это рука поддерживает уже 30 лет все его аппараты жизнеобеспечения? Так начнёшь копать глубже, и выяснится ещё, чего доброго, что и он не главный злодей, а за всем стоят русские хакеры из галактики Млечного пути. И всё, опять всё равновесие нафиг! А так убьём гада и успешно завершим сагу. Только вот старикан опять почему-то выставил свои молнии против светового меча, а именно так в третьем эпизоде Мейс Винду и подпортил ему портрет. У гениального Абрамса Палпатин решил наступить на те же грабли, какими уже огрёб. Способность же зловредного ситха выкачивать чужую жизненную энергию либо вселяться в чужие тела заимствована Абрамсом из одного очень известного фанфика, только там ей обладал покойный Сноук. Но вернёмся к его оригинальным идеям. Совершенно примитивная в сюжетном плане и морально невыигрышная идея сделать из Рей внучку императора противоречит не только тому, что сказано в Восьмёрке, Бог уж с ней. Во-первых, она противоречит оригинальной трилогии: само собой разумеется, никто и никогда не слышал о том, чтобы у императора был сын. Это новое слово в науке. Не то, чтобы это в принципе не было возможно, можно допустить, что ситхи тоже как-то должны размножаться, но если бы в самый расцвет Империи у императора родился сын, то он был бы безоговорочно воспитан, как наследник императорского трона. Но этого просто не было, ни в четвертом эпизоде, ни в пятом и ни в шестом. Поскольку Лукасу это было не нужно. Не был он таким провидцем и не мог представить себе, что через тридцать лет Джар Джару будет настолько трудно завершить его творение, что он заставит Дарта Сидиуса пуститься во все тяжкие. А во-вторых, это новшество даже не стыкуется логически с Семёркой, с фильмом самого Джар Джара. Ибо если, как мы узнали давеча, Сноук был просто рукотворением Палпатина, его марионеткой, через которого тот управлял всем Первым Орденом, то почему же тогда Первый Орден всю Семёрку и Восьмёрку гоняется за Люком, а не за Рей, хотя она просто жизненно необходима живо-мёртвому Императору, необходима в буквальном смысле слова: для того, чтобы отсоединиться от аппарата искусственного дыхания? Почему все силы Первого Ордена брошены на поиски Люка, а не её, и Рей попадает в объектив Ордена совершенно случайно? Но даже и когда волей случая Рей оказывается в плену на Старкиллере, то и тогда Палпатин не расчувствовал свою внучку, а ведь Сноук – это его глаза и уши! Более того, в восьмом эпизоде Сноук сталкивается с ней лицом к лицу, держит её в своих руках! И всё, что его интересует, это выковырять из её головы местонахождение Люка. Как только он эти сведения сканирует, он сразу теряет к Рей всякий интерес и собирается её убить. И это, в то время, как его босс и создатель помирает где-то на Экзиголе в ожидании почки для пересадки?! Как же так? Да очень просто – в Семёрке Джар Джар Абрамс не докурился ещё до этой светлой идеи. А Райану Джонсону она была просто не нужна, он и так достойно вышел из положения. Итак, весь Первый Орден в течении двух фильмов гоняется за Люком, но найти его хочет и Сопротивление! Зачем? Вроде бы всё понятно и логично: потому, что на Светлой стороне нет больше форсъюзеров, некому больше учить новых Джедаев, а на Тёмной стороне форсъюзеров аж целых два! Именно затем Люк и нужен Сопротивлению: чтобы как-то уравновесить соотношение сил и заодно обучить новое поколение одарённых, в том числе и саму Рей. Именно поэтому, ввиду упорного отказа Люка вернуться, Рей и отправляется в Восьмёрке к Кайло Рену: если не удалось найти своего форсера, значит, переманим у конкурирующей организации. Она же не могла тогда предвидеть, что в стане у конкурента назревали крупные кадровые перестановки... Но вот в Девятке мы видим, что Рей уже год как успешно обучается ... у Леи (ну, а ещё одарённая девочка сама по самоучителю постигает азы...). Мы узнаём также, что Лея тоже когда-то обучалась Силе и вполне из себя законченный форсер. Так из-за чего, простите, весь сыр-бор в двух предыдущих эпизодах?? Почему же она раньше не вспомнила об этих своих знаниях? (С глубоким вздохом). Поговорим об исцелении Силой и о воскрешении мёртвых. Эта мифическая способность немало используется в фанфиках, но ведь Джар Джар не фанфик пишет. А между тем, факт остаётся фактом: ни в одном эпизоде Звёздных войн, никто не владел способностью лечить Силой. Оби-Ван не мог спасти своего учителя Квай-Гона. Можно было бы возразить, что Оби-Ван на тот момент был лишь падаваном, не получившим ещё даже звание рыцаря. Но и великий Йода, магистр ордена джедаев, у которого за плечами был опыт использования Силы в несколько веков, не спас Падме, умершую в расцвете лет у него на глазах. Именно эта способность, власть над самой смертью, находится в центре интриги второго и третьего эпизода, именно её добивается молодой Энакин. И ответ, данный в них, однозначен. Во-первых, магистр Йода прямо отвечает Энакину, что смерть есть неотъемлемая составляющая жизни, и что нет никаких причин вмешиваться в естественный ход вещей. А сенатор Палпатин, ака тёмный Лорд Ситхов, объясняет будущему Вейдеру: только Тёмная сторона может дать эту власть. Именно этими посулами он и переманил на Тёмную сторону молодого джедая, но! Даже сам Дарт Сидиус говорит об этой способности как о легенде. На самом деле, новоиспечённый дедушка таковой властью вовсе не обладал. Ему не по силам было не то, что воскресить кого-нибудь, но даже просто излечить Силой своего пострадавшего ученика, искалеченного и обгоревшего на Мустафаре. Лечением Энакина занимаются меддроиды, и в результате император получает в заместители инвалида. Итак, выводов два: изначально подобная способность может быть проявлением только Тёмной стороны, да и то, относится к области легенд, в лучшем случае, находится на стадии клинических исследований. Но Абрамс это или просто не вкурил, или включил свой обычный волюнтаризм: пипл схавает и так. И вот в девятом эпизоде юная девушка, которая ничему ни у кого толком не училась, просто, ни с того, ни с сего, наморщила лобик и начала всех исцелять простым возложением рук. Другой герой стал спонтанно воскрешать из мёртвых непосредственно после перехода на Светлую сторону! Так становится понятно, как этот самый герой выбрался с обломков Звезды Смерти посреди бушующего океана – да он просто пошёл по водам, аки по суше. А чего мелочиться? Всё равно возноситься в конце. И всё же на всё на это ещё можно было бы закрыть глаза. Но самое худшее то, что Абрамс бездарно провалил обе основные линии трилогии: это возвращение Бена Соло на Светлую сторону и любовную линию с Рей. Да не провалил – просто топором зарубил. Сцена с появлением тени отца Гамлета была, безусловно, душещипательным моментом фильма, но она должна была стать последней каплей, логически увенчать собой некий долгий процесс внутренней борьбы Света и Тьмы в герое... от которой не осталось и намёка. Не то, чтобы зритель был против возврата героя к Свету. Но - почему? По-че-му??? В Восьмёрке у него было куда больше шансов это сделать. Там были и сомнения, и изменения, и даже на один миг показалось, что вот оно, свершилось... Но нет, морально, психологически тогда было ещё рано. Легко отказаться от власти, которой нет. Легко, не добившись ничего на одной стороне, переметнуться на другую. Но это не редемпш, это оппортунизм. Для того и сделали из него главу Тёмной стороны – чтобы последующий отказ от Тьмы стал сознательным, прочувствованным, выстраданными. К такому важному решению главного отрицательного героя нужно было долго и тщательно вести, весь фильм, показывать его сомнения, его переживания... хоть что-то, что объяснило бы перелом. Так, как нам объясняли переход на Тёмную сторону Дарта Вейдера, подробно и с расстановкой. То же самое должно было произойти и здесь, только знак минус должен был поменяться на знак плюс. В конце концов, это сага о Скайуокерах, и последний представитель сей династии должен был бы занимать там не последнее место. Но в Девятке мы не видим в нём больше никакого конфликта, никакой внутренней борьбы. Рен снова надевает свой шлем и снова становится однозначным сказочным злодеем. Почему отрицательный герой, который полфильма уверенно шагает к своей цели - своротить всё, что станет на пути его власти, вдруг резко меняет полярность с минуса на плюс? Просто смерти матери, при всей драматичности события, недостаточно, чтобы сбить с пути неистинного; это всё же закон жизни - родители уходят раньше детей... Или же Рей, исцеляя его, заодно ещё и мозги ему подправила? Так это так и называется - промывка мозгов. То, что должно было быть прочувствованным шагом, стало похоже на очередной переклин либо на проявление шизофрении. Как говорил Чехов, если в первом действии на стене висит ружьё, то в пятом оно должно выстрелить. А здесь в пятом акте стреляет ружьё, которое не висело на стене в первых четырёх. Все подразумевающиеся метания Кайло Рена между Светом и Тьмой в фильме свелись к одной-единственной фразе из трёх слов: «Я не смог» (вернуться к матери, т.е. к Свету). А когда он пытался, может, зрители не видели этого потому, что задремали в этот момент? Это ведь основная сюжетная линия, так неужели моральное перерождение главного героя менее важно для зрителя, чем его сальто мортале с лазерным мечом? Вся любовная линия антагонистов свелась к брошенной фразе «Я хотела принять твою руку...» Когда она этого хотела? Мы этого не видели! А когда он сказал ей «Я люблю»?? Но нет времени заниматься таким пустяшным делом, ведь гораздо важнее поговорить о тёмном прошлом По Дэмерона; кстати, Абрамс серьёзно считает, что бывшие наркодилеры и дезертиры, расстрелявшие собственных товарищей, которые в Девятке встают во главе Сопротивления, добавляют этому движению морального веса? Гораздо важнее ломать голову, с кем же в конце концов останется Финн и что такое важное он хочет сказать Рей. У создателей фильма настолько нет времени на основной сюжет, что сценарист заявляет - я бы хотел два фильма вместо одного, мне не хватило двух с половиной часов, чтобы всё развить... И это почему-то не удивляет: если и дальше добавлять в фильм персонажей-паразитов, то вообще нужно будет менять формат, и речь пойдет уже не о девятом эпизоде в двух фильмах, а о девятом сезоне в десять серий. Зададим, кстати, наболевший вопрос о смысле: зачем на протяжении всей трилогии нужно было упорно стремиться вернуть Кайло Рена на Светлую сторону, чтобы тут же его убить? Можно желать возврата героя к Свету ради его внутреннего потенциала, ради всех его способностей, которые он использовал бы, служа Добру. Ради всей той пользы, что он может принести, именно для этого наше земное общество, вообще-то, и пытается перевоспитывать преступников. А если весь смысл возвращения на путь добра только в том, чтобы сразу умереть, то это слабое вознаграждение за усилие над собой. Но нет, говорит автор фильма, лучше умереть на Светлой и слиться с Силой! Такая логика сродни логике инквизиции, которая сжигает еретика на костре: да, жизнь он, конечно, потерял, зато мы спасли его бессмертную душу. В нашем двадцать первом веке звучит совсем незаманчиво. Мне почему-то кажется, что любой ответит: лучше уж просто жить на любой из сторон. Вот и эта финальная жертва Кайло Рена совсем непонятна. Мало того, что Рей этим нелепым режиссёрским ходом, этим ненужным перво-последним поцелуем превратили в энергетического вампира, в суккуба, в чёрную вдову. Это самопожертвование лишено внутренного смысла. Нет, если по замыслу режиссёра отрицательный герой во имя искупления должен принести себя в жертву, пусть будет так, но... не так! Пусть мы поймём, ради чего эта жертва. Пусть он погибнет в бою, спасая вселенную от абсолютного зла, пусть вызовет огонь на себя, пусть закроет грудью амбразуру дота... Чтобы потом «плывут пароходы - привет Мальчишу, а пройдут пионеры - салют Мальчишу». А здесь зачем он умирает - чтобы воскресить Рей? А чем она объективно важнее для галактики, чем любой другой, чем он сам, к примеру? Можно было бы понять, если бы это была жертва во имя любви. Но, как умно замечено в одной умной книге, мужчина в своей жизни должен любить двух женщин: свою мать и мать своих детей. А Рей ни той, ни другой не является. Рен мог бы пожертвовать своей жизнью, чтобы вдохнуть жизнь в Рей, если бы она носила под сердцем его ребёнка. Тогда всё понятно: респект, вопросов нет. Но в этом эпизоде Рей Кайло Рена не любит, это очевидно. Здесь все те усилия, что Джонсон затратил, чтобы сблизить двух главных героев, просто выброшены в мусорную корзину. Достаточно вспомнить, как в фильме Рей убивает его. Ведь она поражает его не в пылу боя и не случайным ударом, нет. Она пользуется моментом, когда тому открывается в Силе предсмертный зов его матери, и он прекращает сражаться. Заметим мимоходом очередную вопиющую нелепость - по сути Лея подставила своего сына под смертельный удар. Хотела, как лучше, а получилось, как всегда... И вот он стоит в ступоре, весь поглощённый своим видением. Он больше не бьётся. Он выпустил свой меч из рук, и тот падает на пол. И этот самый меч Рей подхватывает, чтобы тут же, не задумываясь, вонзить его со всей злостью в грудь Кайло, в гневном оскале зубов. Как жест любви, можно было бы придумать и лучше. Потом она его тут же лечит, но непонятно, почему. Может, из любви. А может быть, просто в память о Лее. Так же, как и фраза «Я хотела принять руку Бена Соло» по смыслу неравнозначна фразе «Я тебя люблю». Любовь – это акт самоотречения с обеих сторон. А здесь это скатилось до торга: да, я пошла бы за тебя, но на моих условиях... Да и для светлой джедайки, воля ваша, Рей как-то слишком уж гневна и озлоблена, она только и делает весь фильм, что кричит, рычит, зубы скалит и чуть что, пускает в ход светопалку. Где же самообладание, это столь важное для любого джедая качество? Вся внутренняя работа над собой в Восьмёрке забыта. Здесь она, честно говоря, не больше контролирует свои эмоции, чем Кайло Рен в Семёрке... Может, она его и любит, конечно..., внутри, где-то очень глубоко, но из видеоряда это никак не следует. Неизвестно, в курсе ли Абрамс, но средства выражения в кинематографе несколько отличаются от тех, которыми располагает литература. В романе писатель может заставлять свою героиню совершать поступки, которые указывают на одни чувства, а потом разразиться тремя страницами прозы, где он опишет нам все её страдания и переживания, её сложный внутренний мир и психологическую борьбу, и мы поймём, что если она три раза сказала «нет», послала своего воздыхателя к чёрту и отходила его палкой по рёбрам – то всё это потому, что на самом деле она его безумно любит. В этом и состоит загадочность её большой души. Но у фильме такой возможности нет, зритель получает информацию либо визуально, либо вербально. Либо мы видим на экране, что героиня любит героя, а герой любит героиню, либо мы узнаём об этом из их слов. Есть ещё третий вариант, для Абрамса: можно пустить субтитры бегущей строкой, для тупых зрителей: «На самом деле Рей любит Кайло Рена, но... и т. д., и т. п.». То есть, к чёрту все завоевания звукового кино. Так для чего тогда этот финальный поцелуй, который никак не согласуется с чувствами героев на экране? Зачем бросать кость сообществу Рейло – чтобы тут же её отобрать? Зачем герой умирает ради героини, которая даже слезинки не прольёт по нему? Которая больше и не вспоминает о нём за то время, что фильм ещё длится. А ведь какая идея загублена! Ведь впервые за все фильмы Звёздных войн двух антагонистов – представителей тёмной и светлой сторон Силы сделали разнополыми. Какой простор это открывало для развития сюжета! До каких философских высот можно подняться, развивая данную тему. Лучшие мировые произведения искусства и литературы воспевали любовь, чего же здесь стыдиться. А если по-простому, то ежу понятно, что нельзя постоянно сталкивать между собой главных героев - мужчину и женщину - без того, чтобы не сблизить их и не дать зародиться взаимным чувствам. Здесь у гениального Абрамса чеховское ружьё дало осечку. Он что-то имеет против гетеросексуальной любви, не иначе. Жаркий лесбийский поцелуй в конце ему куда милее. Хотя и здесь непонятно – ну зачем он? Чем он необходим по сюжету? Просто для галочки, для политкорректности? О финальной фразе «Рей Скайуокер» лучше промолчим. Абрамс опять же не понимает, что отказываться от своих корней, отрекаться от своего происхождения, от своей семьи, какой бы она не была – это моральное уродство, и что именно это мы вменяли в вину Кайло Рену, когда он отрицал то, что он - Бен Соло. Следовало привести его к принятию всей своей семьи, а не только одного деда, что и было сделано. И только это свершилось, и герой свои корни принял, как тут же главная положительная героиня принялась отрицать свои, но это уже стало хорошим тоном... Да что там: режиссёр даже не понял, насколько морально неправильно было убить императора именно рукой Рей. Каким бы он ни был злодеем, по сюжету он был её дедом. Ведь гораздо правильнее, эстетичнее и мудрее было бы предоставить нанести решающий удар Кайло Рену / Бену Соло. Мы и без этого поняли, что Рей твёрдо стоит на позиции Света. Мы знаем, что Добро должно быть с кулаками, но так ли уж необходимо было Добру символически запачкать в конце руки родной кровью? Не лучше ли это было оставить Бену, и тогда совершенно логично вспомнилась бы ключевая фраза из Семёрки самого же Джей Джея: «Я завершу начатое тобой»? Вспомним Люка, который отказался убить Вейдера, не поднял руку на отца, несмотря на всё совершённое им зло. А убивать собственную родню – это же лучшая традиция ситхов... Разбирать фильм можно ещё долго, он весь состоит из провалов и нелепостей в сюжете. Чего стоит, к примеру, одно только решение сделать из генерала Хакса пособника Сопротивления (по принципу «Ничего, что своя хата сгорела, зато у соседа корова сдохла»), вот ещё одна нелепая смерть и одновременно тоже полный слив персонажа, который можно было бы очень интересно разыграть. Или идея восстановить шлем Кайло Рена; здесь три глупости в одном наборе: во-первых, в Первом ордене, видно, совсем плохи дела, раз даже Верховный лидер ходит в заштопанном шлеме, во-вторых, авторы хотят сказать, что спаянная из кусочков вещь будет такой же прочной, как целая и новая, а в-третьих, это означает, что Рен около двух лет где-то хранил обломки разбитого шлема все до одного, чтобы теперь вновь вытащить их на свет божий... А рыцари Рен, которые без дела слоняются по всему фильму... А... Ладно, остановимся и на этом. Эпизоды с исцелением и воскрешением напомнили мне, кстати, другое творение Диснея, между прочим, гораздо лучше сделаное, чем вот это. Я потому и заговорила в начале о сказке; мне в эти моменты на экране всё время хотелось запеть «Солнца яркий луч, путь найди во мгле»... А что? И сюжет ведь где-то похож: чистая добрая девушка, умеющая лечить и исцелять раны, которая ищет свой путь в этом мире, живо-мёртвая злодейка, поддерживающая в себе жизнь многие столетия за счёт чужой энергии, и парень с двумя именами, которого нужно отвратить от плохой жизни и вернуть на путь истинный... И так оно в конце и получается: злодейка погибает, девушка находит своих истинных родителей, а парень жертвует собой ради любимой девушки... но не умирает. Побеждает любовь и хэппи-энд, справедливость торжествует, и никто не покидает кинотеатр с осадком в душе. Чёрт, может, купить диск «Рапунцель» и отправить Абрамсу, чтобы он посмотрел, как делают хорошие добрые сказки, раз уж он не может снять хорошее, умное завершение саги?***
Что более всего удивляет во всей этой истории, так это столь катастрофичное отношение к саге со стороны компании с мировым именем и колоссальным опытом, которая вообще-то умеет, и неплохо, снимать сказки, а также обладает неплохим навыком менеджмента в целом. Что же здесь случилось, почему же здесь проект был так бездарно, так «зло и ненужно» загублен, честно говоря, остаётся для меня загадкой. Продавая Диснею права на своё детище, Лукас продал ему и если и не готовый сценарий, то во всяком случае солидно сплетённый сюжет последней трилогии. Но не смог настоять на условии неуклонного ему следования. Поэтому Дисней ознакомился с ним и отправил его в мусор. Он оставлял за собой право свободы творчества. С точки зрения интеллектуальной честности это спорное решение, но пусть так. Третья трилогия могла бы развиваться (относительно) как угодно и закончиться (относительно) как угодно, но её развитие должен был писать один сценарист, или пусть даже бригада сценаристов, но ОДНА. И заранее. Благодаря Диснею мы получили негармоничный, странный, противоречивый набор из трёх фильмов. Сценарий каждого фильма писался разными людьми, которые, естественно, видят вещи по-разному. И это даже не вина Джонсона или Абрамса, они только режиссёры, со своим видением, своими амбициями и своими способностями. С той разницей, что Джонсон попытался построить что-то, развивая сделанное предшественником, а Абрамс развлекался тем, что разрушал то, что построил Джонсон. Как можно прийти к гармоничному концу, если, по аналогии с анекдотом советских времён, в этой трилогии каждый фильм - поворотный; каждый творец крутит руль, куда ему вздумается? В итоге мы вернулись туда, откуда уходили: в конец шестого эпизода. Такой конец саги о Скайоукерах, который мы получили, - это плод творческой трусости тех, кто по жадности схватили такой важный кусок, как ЗВ, и подавились им. И к сожалению, жадность сгубила не фрайера, а саму сагу. Лукас был неизменным автором сценария всех шести фильмов, и четыре из них он лично режиссировал. Это обеспечивало обоим трилогиям определённую когерентность. Неважно, были ли фильмы хорошими или слабыми, можно ими восхищаться или ругать их, но нельзя отрицать: они были понятными и не противоречили самим себе. Они следовали одной логике и последовательно раскрывали авторскую идею, не расходуясь на ненужные побочные линии. В самолете был пилот, и за штурвалом он был один. Неожиданное обилие в последней трилогии второстепенных персонажей, которые стремятся выбиться в первоплановые, хотя они абсолютно бесполезны для развития основного сюжета, это явно отсебятина от Диснея. Этого нет ни в одном фильме Лукаса. Персонажи второго плана там присутствуют, конечно, но их роль исключительно в том, чтобы способствовать продвижению основной сюжетной лини, а не в том, чтобы тянуть одеяло и экранное время на себя. Известно, что после выхода Семёрки Лукас разразился яростной критикой в адрес фильма, напоминая, что его Звёздные войны были фильмами не о всяких там галактических битвах, а об истории одной семьи. Конечно, Дисней быстренько приструнил строптивого создателя, но слово не воробей. Можно сделать логичный вывод, что сам Лукас сконцентрировал бы внимание на истории Скайуокеров.***
Мы вряд ли узнаем когда-нибудь в точности, каким именно видел сам Лукас продолжение-окончание саги. Судить об этом по отдельным откровениям и намёкам, которые он делал на протяжении сорока лет то одним, то другим - дело несерьёзное. Но если попробовать рассуждать логически о том, каким должна быть расстановка сил в этом окончании, то можно получить результат, не вполне далёкий от набросанной в «Пробуждении Силы» картины. Очевидно, что действие в последней трилогии хронологически должно разворачиваться после окончания шестого эпизода. Первый вопрос, который встал бы перед любым сценаристом: через какой именно временной отрезок после Шестёрки? Может ли действие происходить, скажем, спустя два-три года? Теоретически – да. Практически – нет, поскольку в нашей галактике прошло тридцать с лишним лет, и актёры не помолодели за это время. А поскольку решение искать других актёров на роль молодых Леи, Люка и Хана вряд ли прокатит, так же, как и решение совсем отказаться от них, то приходится и в реалиях фильма развёртывать действие Семёрки тридцать лет спустя. Второй вопрос: кто будет в новой трилогии бороться с новым злом (ведь нужно будет придумать новую угрозу и новое зло, никто же не будет смотреть три фильма о невинных проказах трёх престарелых героев на пенсии)? Пойдут ли в бой одни старики, или же нужно будет добавить молодой крови среди героев, ведь за тридцать лет выросло целое новое поколение, зачатое на обломках Империи? Марк Хэмилл, к примеру, воображал, что действие будет развиваться именно по первому варианту, что он опять окажется в центре внимания со своими друзьями и опять спасёт галактику, несмотря на весь их артроз колен, ожирение, повышенное давление и прочие проблемы с печенью. Но даже Джей Джей понял, что спасатели галактики на костылях и в инвалидном кресле – не самый выигрышный вариант для завершения саги. Здесь я утрирую, конечно, но сложно представить пожилую Лею, бегающую с бластером по коридорам вражеского крейсера, или постаревшего и погрузневшего Люка, с прежним умением махающего световым мечом и проделывающего все те же финты и пируэты, что проделывает, к примеру, Кайло Рен. Станиславский сказал бы: «Не верю». Поэтому мы приходим к логичному выводу, что наряду с героями предыдущей трилогии понадобится ввести и героев-представителей следующего поколения. И задаём следующий вопрос: будут ли среди новых персонажей дети наших старых героев? Мы знаем, что в расширенной вселенной дети есть у них у всех, но это запретный источник вдохновения. Значит, возвращаемся в конец Шестёрки и размышляем логически. Двое из героев там явно собираются вступить в законный брак, стало быть, если только мы не зададимся целью развести эту пару, так и не поженив, то можно допустить, что у них родятся дети, которые должны присутствовать в Семёрке (вопрос об их количестве на этом этапе размышления остаётся открытым). Люк в конце шестого эпизода одинок. Если вводить в действующие лица Семёрки также и потомков Люка, то нужно придумать ему отношения с кем-то, брак, семью... то есть всё то, чего в Шестёрке нет и там не за что зацепиться. Поэтому не выглядит нелогичным решение авторов предоставить герою, который позиционирует себя как джедай, следовать путём джедая, то есть не создавать семьи и не иметь детей. Теперь же, установив, что наравне с Леей и Ханом, в сюжете должны быть задействованы и их дети, перед потенциальным сценаристом встаёт два вопроса: а) сколько у них будет детей и б) будут ли они на той же стороне, что и их родители. Прежде, чем определиться с количеством, решим, в какой лагерь мы поместим этих потомков, будут ли они сражаться заодно со своими родителями, либо же против них. Если мы допустим, что дети и родители сражаются плечом к плечу с общим врагом, это неплохой вариант, но есть два «но». Во-первых, молодым героям будет сложно позиционировать себя на фоне старых легенд, которые по праву старших будут решать, что и как делать, и логично перетянут всё внимание и центр управления на себя. Отношения рискуют свестись к фразам «Да, мама», «Слушаюсь, папа». А во-вторых, здесь не будет эмоционального накала, это будут добротные отношения старших и младших, но это рискует быть пресным, в лучшем случае, в решающий момент либо юное поколение совершит подвиг, удивив стариков и доказав, что тоже чего-то стоит, либо кто-то из старших принесёт себя в жертву ради детей. Но три фильма на этом не построишь, нужен куда более серьёзный внутренний конфликт. Совсем другое дело, если мы поместим родителей и детей по разные стороны баррикады. Это уже совсем другой эмоциональный накал и широкий простор для творчества. Вспомним, как простая фраза «Я - твой отец» перевернула весь смысл фильма и подняла привычную схватку галактического добра и зла до почти шекспировской высоты семейной трагедии. Любой сценарист уцепится за такое развитие сюжета и будет прав. И в этот момент нужно решить, сколько будет детей у положительных героев. Их не может быть, к примеру, шесть, умному сценаристу не нужны лишние персонажи, которые не будут нести никакой смысловой нагрузки и не помогут развитию основной сюжетной линии. Стало быть, потомков должно быть двое или один. Решение с двумя детьми Хана и Леи, к примеру, с двумя братьями (ещё и близнецами, почему бы нет), оказавшимися во враждующих лагерях, было бы неплохим. Но от него отказались. Несложно понять, почему. Во-первых, на первый план неминуемо вышли бы отношения не между отцами и детьми, а между братьями, и тогда старшее поколение ушло бы в тень. А во-вторых, драматический накал будет больше, если ребёнок будет единственным. Последним из***
Такими и предстают перед нами представители звёзного семейства в седьмом эпизоде. Их представляют как людей, которые не преуспели в жизни. Практически как неудачников. О Люке нам известно в седьмом эпизоде немногое, и это немногое рассказывает нам Хан Соло. По его словам, Люк создал Академию джедаев, набрал учеников, и всё там было гладко, пока один из его падаванов не предал его и не сбежал на Тёмную сторону, положив конец всей этой педагогической затее. С разбитым сердцем, Люк с тех пор удалился от мира скорбеть и печалиться, и никто не знает, куда именно. Имя недостойного ученика не озвучивается, и на тот момент фильма нельзя (во всяком случае, трудно) понять, что Хан вещает о собственном сыне. Лея и Хан в этой жизни потерпели фиаско прежде всего в своей главной роли - в роли родителей. Их единственный сын порвал с ними и не хочет их знать. О причинах семейной драмы можно только догадываться по обрывкам нескольких фраз. Кроме того, идеалы Леи как политика также разбиты: Республика не сумела подавить триумфальную поступь Первого Ордена, и теперь, на старости лет, женщина вынуждена вновь надеть куртку генерала Сопротивления, чтобы бить нового врага, который не только топчет все те идеи, которые дороги ей, но который ещё и отнял у неё сына. Если Лея предстает перед нами, как несчастная мать и как потерпевший поражение политик, то Хан Соло в седьмом эпизоде вызывает в лучшем случае жалость (скорее ту, которая унижает человека). Мы видим убелённого сединами Хана, в прошлом героического генерала Сопротивления, освободителя галактики, который на седьмом десятке снова скатился к жизни контрабандиста и занимается невесть чем: весь в долгах, как в шелках, он спекулирует рафтарами по всей вселенной, заключает сомнительные сделки со всей галактической сволочью, попадает в передряги, выкручивается, отстреливается, врёт... Недостойный закат жизни для того, кто в столь почтенном возрасте должен был бы наслаждаться заслуженным отдыхом на пенсии в кругу семьи, качая внучат на коленях. Только внучат у него, разумеется, нет, поскольку как отец он был, как выясняется, далеко не фонтан. Об этом мы узнаём прежде всего от его собственного сына, который говорит Рей во время допроса: «Думаешь, он заменил бы тебе отца? Кто угодно, только не он» (в оригинале - «Ты была бы разочарована»). Можно было бы подумать, что Кайло Рен наговаривает на отца, но Соло сам это подтверждает. Мы узнаём, что он оставил жену после перехода сына на Тёмную сторону (то есть сбежал, когда Лее больше всего нужна была поддержка). Говоря о падении сына, он недоумевает: «Мы ничего не могли сделать... Если уж Люк до него не достучался...». Там, где Лея винит не только Сноука, но всё же и себя («Надо было держать его при себе, а так упустила»), Хан со всей очевидностью давно переложил ответственность за случившееся на семью жены: на «гены Вейдера» (которых у его сына вообще-то вдвое меньше, чем у его жены) и на шурина. В этом можно услышать и отголосок, и причину былого конфликта: Лея дала ему сына, чувствительного к Силе, тогда как сам Хан в этой Силе ни гугу не смыслит и потому предоставил воспитывать отпрыска другому чувствительному к Силе родственнику. На что Лея резонно замечает ему «Но отец ты!», тем самым отсылая его к его обязанностям. И несчастная женщина требует от мужа : «Если увидишь сына - верни домой». Сделай что-нибудь, помоги мне, будь отцом, наконец... И Хан делает. Он долго колеблется, прежде чем окликнуть Кайло на Старкиллере, он очень явственно колеблется, если не сказать боится, но всё же окликает его. Побеждает свой страх и идёт навстречу сыну, как если бы он встретил лицом к лицу свои прошлые ошибки. Пытается их исправить. И пытается вернуть сына домой, как об этом умоляла его Лея. Конечно, ему это не удаётся, и он гибнет. Но это не просто нелепая смерть под мечом сына. Этот момент - это момент его величия. Он больше не бежит от ответственности, он берёт её на себя. Он пытается исправить свои промахи, ценой собственной жизни. Он искупает свои ошибки. Несмотря на очень разную манеру преподносить события, ТЛД на самом деле следует той же логике в раскрытии семейных отношений и продолжает её развивать. Если седьмой эпизод условно посвящён старшему и младшему Соло, то в восьмом эпизоде на первый план выходит Люк и его история. И здесь разбор полётов становится ещё хлеще. Люк Скайуокер оступился троекратно. Он провалился как наставник: его ученик перешёл на Тёмную сторону. Он провалился как дядя: сестра доверила ему единственного сына, а он завалил его воспитание. И он оступился просто, как человек, потому, что покуситься на жизнь безоружного и беззащитного, это безусловно подло, и неважно, племянник он тебе или нет. Даже если ты только помыслил об этом, и эта мысль длилась всего минуту. Это Тёмная сторона, и Света в этом нет. Восьмёрка вызвала бурю гнева, и один из упрёков касался именно мрачности фигуры Люка. Как, великий Люк Скайоукер и так оступился? И совершил всё это?! Он не мог! Он спас Вейдера! Этого не может быть!.. Просто для памяти – в изгнание Люка отправил не Джонсон. Историю со скрывшимся от всех Люком выдумали сценаристы Семёрки. В последующем эпизоде сюжет просто раскрыт, но заложен он был ранее. У Восьмого эпизода, безусловно, были свои недостатки, в нём были спорные моменты и своя доля волюнтаризма и, увы, своя доля гэгов тоже. Но при всём при этом - и это важно, это кардинально отличает его от Девятки - он был человечным. Да, это естественно, что Люк основал Академию джедаев. После падения Империи он был единственным остававшимся в живых форсъюзером. В этом и был его долг - в передаче своих знаний. Но разве это автоматически делало из него хорошего наставника? Да, он владел какой-то порцией знаний, но ведь обучение джедаев Силе начиналось в раннем возрасте и длилось долгие годы. А сколько времени магистр Йода затратил на его обучение: несколько месяцев? год? И даже если этого было достаточно в случае сверходарённого Люка, или если предположить, что то десятилетие, что отделяет конец Шестёрки от создания Академии, Люк потратил на совершенствование своих навыков путём самообразования, разве само по себе владение знанием автоматически означает способность передать его другим? Не говоря уже о том, что джедаи имели по одному падавану, а Люк как мастер-педагог набрал сразу десяток. Да, он попробовал... И не смог. Провалился. Его ученики выучились не совсем тому, чему он их учил, а может, и совсем не тому. И среди учеников был вдобавок его родной племянник. И когда он это обнаружил, то на мгновение Тёмная сторона подала голос и предложила тихим шепотком в ночи самое простое решение проблемы: один удар мечом, пока тот спит, и... Некрасиво? Чудовищно? Подло? Мерзко? Безусловно. Но - где-то человечно. Естественно. И даже ведь как-то по-библейски: един Бог без греха. Искушение преследует повсюду и всегда, дьявол (ака Тёмная сторона) шепчет в уши дурные советы, стремясь совратить нас с пути истинного. Лукас в своих фильмах не боялся черпать из Библии. В каждом есть частица зла, каждый может оступиться. Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо - ни гнев, ни раздражение, ни стыд, ни раскаяние, ни страх. Страх рассказать сестре и зятю, как оно всё было на самом деле. Стыд за свой поступок. Утрата веры в себя. Утрата ВЕРЫ. Долгие годы Люк провёл отшельником, страдая от своей ошибки. Здесь тоже отсылка к магистру Йоде, вздыхающему в конце третьего эпизода «Я в изгнание отправиться должен. Фиаско я потерпел». Здесь и своего рода повторение ошибки своего отца: как Энакин, стремясь не дать осуществиться преследующим его видениям смерти Падме, на самом деле их сам и осуществил, так и Люк своим поступком сам реализовал тёмное будущее племянника, которое до того было лишь минутным видением. И вот, в конце он так же, как до него Хан, находит в себе силы встретиться лицом к лицу со своей ошибкой. Он переборол и свой страх, и свой стыд. Он видится с сестрой, а затем выходит на поединок к племяннику, и тут мы видим перекличку с боем Оби-Вана Кеноби и его падшего ученика. Но Люк не бьётся с Кайло, он только уклоняется от его ударов. И просит у того прощения. В английском языке слово «сорри» двояко - это и «прости», и «мне жаль»... Он не только просит прощения за свою ошибку, но и жалеет ненавидящего его. Люк приносит себя в жертву, спасая сестру, спасая остальных. И спасая себя. Строго говоря, именно этот эпизод и мог бы называться возвышением Скайуокера. Название «Скайуокер. Восход», с моей точки зрения, нелепо. Восход – это восход солнца, восход звезды... А здесь речь идёт о восхождении. О возвышении. Вот Люк в Восьмёрке и возвысился. Как истинный джедай. Конечно, Кайло не прощает его, он совсем не мыслит в этом направлении. Какова его позиция в первых двух картинах? Убийство отца для него вовсе не цель, но средство. Как бы он к отцу не относился, он явно не хочет его убивать. Но Сноук дал понять, что это испытание, а также способ избавиться от тяги к Свету, которая постоянно разрывает Кайло. После такого чудовищного поступка Свет должен был умереть в нём навсегда. Некоторыми была подмечена нестыковка в Семёрке: Кайло чувствует присутствие Хана Соло, как только тот прилетает на Старкиллер, но не чувствует своего отца, когда тот прячется на базе в 20 метрах от него. Решусь высказать крамольное предположение: Кайло его чувствует. Не зря он склоняет в этой сцене голову, будто прислушиваясь к чему-то, а потом отсылает штурмовиков искать его подальше отсюда. И стоит ещё какое-то время в нерешительности, будто не знает, что ему делать. А потом вдруг начинает стремительно удаляться оттуда прочь по мостику над пропастью; он решил избежать встречи, чтобы не пришлось делать роковой шаг. Но тут решается сам Соло и окликает его по имени. Но Кайло всё равно очень явно колеблется, до последнего момента, когда вдруг Тёмная сторона перевешивает, и лазерное лезвие вырывается из прижатого к телу отца меча. С Люком дело обстоит иначе. Здесь Кайло Рен, безусловно, изначально движим жаждой мести. Весь седьмой эпизод посвящён тому, чтобы найти фрагмент карты, которая укажет, где скрывается Люк. И Сноук, и Сопротивление хотят найти его убежище. Но Сноуку важно только помешать Люку обучить новых джедаев и возродить Светлую сторону. Конечно, в идеале он хотел бы прикончить последнего джедая, но если это невозможно, то Верховного лидера вполне устроил бы вариант и дальше оставить его в той норе, где он прячется, лишь бы и Сопротивление не добралось до него. Потому он и приказывает уничтожить дроида с картой, если не будет возможности его захватить. А Рена не устраивает такое решение, он требует дроида целым и невредимым, чем и зарабатывает от Хакса предупреждение быть осторожным, а то как бы его личные планы не пошли вразрез с планами Сноука. И это так, планы у него здесь самые личные - ему непременно нужно найти дядьку, чтобы поквитаться с ним. Он хочет убить Люка - и в конце восьмого эпизода убивает его. Хотя в реальности Люка убивают усилия, приложенные, чтобы проецировать себя на расстояние, использование массовой артиллерии не оставляет сомнений в том, что приди он туда во плоти, от него не осталось бы мокрого места. Совершенно логичным в этом свете представляется, что третий, завершающий, эпизод должен был быть посвящён Лее. Матери. Подобно своему мужу и брату, сначала Лея должна была переосмыслить какие-то свои ошибки прошлого, а затем пришла бы очередь и Кайло Рена сделать то же самое, ибо, разумеется, и ему есть, за что каяться, выбор всегда был его. Он не объект действия, он в равной степени с другими персонажами его субъект. Если кто и должен был привести его к переоценке ценностей и к Свету, то только Лея, выполнив тем самым своё предназначение матери. Вероятно, не без помощи Люка, не зря же он в конце поединка бросает Кайло «Увидимся, малец» (в Девятке им свидеться будет не суждено, от этого звоночка Абрамс тоже отмахнулся). И, вероятно, она тоже должна была бы уйти после этого в Силу. Это завершило бы историю каждого из них и историю семьи Скайуокеров в целом. Не то, чтобы сценаристы совсем не почувствовали этого. Такая мысль в Девятке звучит. Но она совершенно, чудовищно не развита. Всего этого мы не видим. Мы видим только эдакий иконический образ Леи, чуть ли не с нимбом вокруг головы, уже без всякого надрыва, без всякого внутреннего страдания, в эмоциональном плане уже умиротворённый и крайне далёкий от её образов в двух других фильмах трилогии. А потом мы видим её последний предсмертный зов, который, вместо того, чтобы спасти её сына, вообще-то чуть не убивает его. Этому зову ничто не предшествует, никаких форсбондов, никаких обменов, никаких флэшбэков. Где последовательность, где та цепочка действий, из которой складывается сценическое искусство? Но, скажут мне, Кэрри Фишер умерла и не могла сниматься в последнем фильме. А я отвечу: решение не заменять её – это ещё одно плохое решение создателей последней трилогии. Смерть актрисы – это форс-мажор, но это не должно вредить развитию сюжета. Следовало, безусловно, воздать ей заслуженные почести, но заменить её. А решение использовать в фильме только те несколько отснятых сцен, что не вошли в другие два эпизода – очень ущербное решение, оно не позволяет развить нить отношений между персонажами так, как того требует внутренняя логика сюжета. И кстати, небольшое замечание об этой задаче привести антигероя на Светлую сторону. Вообще-то она достаточно сложна сама по себе и требует серьёзной разработки. Для сравнения: в оригинальной трилогии вовсе не декларировалась задача вернуть Вейдера к Свету. Смысл был в том, чтобы его поразить, разбить, уничтожить. И Кеноби, и Йода говорили Люку только о том, что он должен встретиться с Вейдером, т. е. убить его, Люк понимал, что стоит за этим эвфемизмом. И хотя Люк и считал, что в отце его ещё оставался Свет, всё же переход Вейдера - это даже не столько сознательное отречение от убеждений, сколько нормальная человеческая реакция на то, что у него на глазах император убивал его сына. По сути, он снова просто позволил заговорить в себе простым человеческим чувствам: как когда-то он перешёл на Тёмную сторону, чтобы спасти любимую женщину и ребёнка, которого она ждала, поставил свои чувства к ним выше своей преданности ордену Джедаев, так и сейчас он совершенно естественно поставил свои отцовские чувства превыше тех обязательств, что взял на себя перед императором и Тёмной стороной. И смерть его не представляется зрителю несправедливой жертвой; в конце концов, это был глубоко больной человек, инвалид, который двадцать лет не мог ни нормально дышать, ни нормально есть, ни попросту нормально жить. Грубо говоря, он мог пожертвовать таким адским существованием ради того, чтобы его дети могли жить дальше. А вот в третьей трилогии задача была в том, чтобы привести к переоценке жизненных позиций, к сознательному отречению от своих убеждений молодого мужчину в расцвете сил, прекрасно владеющего своими Силовыми способностями, да ещё в итоге оказавшегося на вершине власти в Первом Ордене. Заставить его пересмотреть свои взгляды, отказаться от власти, раскаяться в содеянном - это совсем не просто. Это куда сложнее, чем три брошенных в фильме слова. Но увы, боюсь, что Джар Джар Абрамс просто бесконечно далёк от подобных рассуждений. У него всё решается просто и легко. . Такое же непонимание внутренней динамики сюжета он демонстрирует при работе со второй сюжетной линией фильма – линией Рей. Мало того, что он совершенно топорно отказывается от развития отношений главных героев – а между тем они прошли в двух предыдущих фильмах путь от «Ты одинока – и (подразумевается) я одинок» до «Ты не одна – и ты не один», и их гармоничным завершением может быть только «Мы вместе». Эти отношения не только назревают с Семёрки – а интрига завязывается именно там, - они просто вытекают из самого сценаристского решения сделать главных антагонистов молодыми мужчиной и женщиной. Так Абрамс ещё и делает из главной героини внучку Палпатина. Помимо полной ненужности и совершенной нелогичности самой идеи, это очередной мелочный и глупый плевок во внутреннюю динамику Восьмёрки. В момент написания сценария Семёрки её создатели не имеют ещё никакого понятия о том, кем будут родители Рей (о воскрешении Палпатина и тем более речи нет, напомним, Семёрка в-основном пишется ещё соавторами Лукаса по пятому и шестому эпизоду, для которых император почил в бозе... в смысле, взорвался в реакторе Звезды смерти). Сценаристы на тот момент просто расставляют декорации: Рей - брошенная на Джакку сирота, которая ждёт своих родителей, но о личности родителей они ещё не имеют представления, мол, ближе к концу придумаем, сейчас неважно. Очевидность сего основывается на том, что, когда порулить дают Джонсону, то ему не достаётся на этот счёт ровно никаких указаний. У него развязаны руки решить эту проблему с родителями Рей, как ему представляется нужным. И - пока фэндом кипел какими угодно предположениями: Рей - внучка Кеноби, дочь Леи, дочь Хана, дочь Люка... - Джонсон решает проблему очень просто, а как известно, просто всё гениальное. Он находит, по сути, очень достойный выход из положения, в том числе и для того, кто стал бы делать финал после него. Решение объявить Рей дочерью безвестных маргиналов не только превосходно согласуется с демократической натурой Силы, которая просматривается во всём творении Лукаса. Ни в одном из его фильмов не идёт речь о династиях Силы. Сила не передаётся по наследству. Случай семьи Скайуокер с её «генами Вейдера» - не правило, а исключение, поскольку джедаям не полагалось иметь детей. Свои мидихлорианы они никому передать по наследству просто не могли. И тем не менее, в галактике регулярно рождались одарённые дети. Их родители могли быть чувствительными к Силе, но не пользоваться ей. А могли и не быть. Кайло Рен был внуком Энакина Скайоукера, но сам Энакин не был ничьим сыном или внуком. По легенде, он был зачат непосредственно мидихлорианами, а по социальному статусу он стоял ещё ниже Рей. Она - мусорщица, но свободная мусорщица. А юный Энакин и его мать были просто рабами. Тот вариант, что родители Рей были бы простыми мусорщиками, не только прекрасно вписался в теории Лукаса, представляя собой тонкую отсылку к истории Энакина, но и позволил Джонсону затронуть другую грань фильма - отношение антагонистов к своим родителям, к своим корням. Кайло Рен не просто так сообщает Рей о её происхождении. Он противопоставляет её отношение своему: твои родители были маргиналами и продали тебя за бутылку, они спились, не думая о тебе, а ты всё ещё их ждёшь, и это делает тебя слабой. Мои родители были отнюдь не маргиналами, но тоже причиняли мне немалую боль, и я отплатил им тем же, я не хочу больше их знать, и это сделало меня сильным. А это ведь снова почти что библейский мотив. Кайло живёт по принципу «Око за око, зуб за зуб». А Рей могла бы противопоставить этому жестокому принципу принцип любви и прощения... И это позволяло, развивая эту тему в Девятке, подвести Кайло Рена к тому, что родителей можно любить, даже если они не были идеальными. Даже если они в чём-то оступились. Что их можно любить и прощать, даже если они тебя бросили. И уж тем более, если они тебя ждут. И у них можно и должно просить прощения. Даже если их уже нет. И кстати, разве возможно только представить себе, что Кайло Рен не стал бы сообщать Рей об её истинном ситсхом происхождении, если бы подобная версия на тот момент затронула умы создателей саги? Ведь это был бы для него аргумент мощностью в десятки мегатонн: девочка, ты считаешь себя такой светлой, белой и пушистой, а ведь на самом-то деле твой дед с моим дедом одной ложкой щи хлебали... У Джонсона эта разница в отношении к родителям выводит конфликт антагонистов на ещё более высокий уровень - на конфликт двух мировоззрений в целом. Кайло озвучивает своё кредо прямо: «Забудь прошлое, убей его, если нужно». Ситхи, джедаи, империя, сопротивление - всё это для него устарело, он уверен, что это пережиток прошлого, и его должно отринуть. Это он и предлагает Рей: вместе на обломках прошлого построить новую власть, которая будет кардинально другой (тоже маленькая отсылка к истории Энакина, но там это не было сутью конфликта). Это позиция радикального революционера: стереть прошлое, отряхнуть его прах с наших ног и создать новый мир на руинах старого. Рей же, немного как ребёнок, цепляется за идеалы старого мира, за вечные ценности, но также и за сказочное разделение всего на чёрное и белое, на хороших и плохих, на ситхов и джедаев... хотя сам Люк говорит ей в какой-то момент «Время джедаев прошло» и замечает, что они совершили немало ошибок и не были такими уж идеальными, если проглядели ситха у себя прямо под носом. Думается, истина должна была лежать где-то посередине. А ведь оставался ещё открытым этот самый наболевший вопрос о равновесии, которое некий Избранный по пророчеству должен был принести в Силу, уничтожив всех ситхов. Вроде бы так и случилось, последний ситх в лице императора погиб, но зло-то, оказывается, всё ещё живо! Из этого тупичка было два выхода. Первый, самый простой и неумный: объявить, что остался ещё один недобитый ситх (по чистой случайности, это оказался именно тот, который вроде как погиб), потому-то равновесия и не наступает, но вот теперь-то мы его добьём и всё, наступит светлое царство добра. Ну, как в сказке. Не утруждая себя интеллектуальной работой, Абрамс пошёл именно по этому уже проторенному пути повторения. А был второй путь: памятуя о словах магистра Йоды, можно было поставить под вопрос само толкование этого пророчества. Неправильно быть могло оно истолковано... Ведь не зря в начале Семёрки новое зло уже не отождествляется с ситхами. Это ли не звоночек к тому, чтобы выбрать этот путь, сложный, но интересный? Выбраться из прямолинейного толкования, перерасти коды сказки и задуматься: может, всё не так просто, и недостаточно просто убить злодея, чтобы искоренить зло? Лично с моей скромной точки зрения, понятие равновесия есть идея гораздо более трансцендентная, нежели физическое устранение злодея, пусть даже мега-злодея. Весы в равновесии, когда в равновесии обе их чаши, а это значит, что ни одной убрать нельзя. Если Сила по сути своей двоична, как двоичен весь окружающий мир, то обе её составляющие необходимы, они неразрывно связаны, как день и ночь, как свет и тьма, как инь и ян... Как мужчина и женщина, если Абрамс не понимает намёки... Так может, решение лежит не в уничтожении злодеев, а в поисках равновесия внутри самих носителей Силы? В нашей же земной реальности, к примеру, мир вообще без зла обещан нам только после Второго пришествия... Я вовсе не собираюсь разрешить все эти проблемы здесь и сейчас, Дисней мне за это не платит. Но убеждена, что для того, чтобы написать достойное завершение саги, а не просто сценарий (плохой) детской сказки, следовало бы как минимум обратиться к другим источникам мирового литературного и философского наследия, помимо внутреннего содержимого одной головы Джей Джея... А я просто отметила: в Восьмёрке были высторены несколько очень интересных мостиков. Они успешно разбавляли стрельбу-пальбу более серьёзными размышлениями о более глобальных вещах. Разрабатывая их в последнем фильме, можно было прийти и к переоценке позиций, и к возврату к Свету, и к переосмыслению картины мира, и подступиться к вопросу о равновесии... чтобы выковать в итоге что-то более сложное. Но Джар Джар Абрамс находится в миллионах световых лет от такого уровня мышления. Я скажу больше – я боюсь, что мостики, созданные Джонсоном, он просто не заметил.***
Читатель, поймите меня правильно. Я никогда не интересовалась расширенной Вселенной и особо не пыталась предугадать, каким будет окончание Саги. Первый фильм трилогии я смотрела без всякой предвзятости о том, что должно произойти. И развитие сюжета, который там набросали, я анализирую с точки зрения логики, рациональности и принципов сценического искусства, хотя возможно, что эти оценочные критерии создателям чужды в принципе. Я делаю выводы о том, что должно было произойти в третьем фильме, из того, что мне показывали в двух предыдущих. Почему зритель ждёт, к примеру, возвращения Кайло Рена на Светлую сторону? Не только и не столько из сочувствия к последнему представителю рода Скайуокеров, негоже, мол, ему не исправиться там, где даже дед его успел перед смертью свою душу спасти. Нет, главным образом потому, что сами авторы фильмов зрителя к тому подводят. С первых кадров фильма Рена вроде показывают истинным злодеем: широкой поступью по трапу сходит зловещая чёрная фигура, внешне явно как Вейдер, рубает невинных сплеча жутким лазерным мечом невиданного прежде типа, убивает мирных жителей и т. д. И тут же звучит фраза о том, что Свет у сего персонажа в крови, и вот он жалуется маске деда на притяжение Света и просит укрепить его в вере неистинной. Внутренний конфликт налицо, его весь седьмой эпизод чётко обрисовывают. Именно для того, чтобы побороть в себе Свет, Рен решается убить отца. Можно было бы в следующем эпизоде показать, что этим поступком он своего добился, и Свет в нём угас, Тьма его поглотила, и весь рассказ пошёл бы по другому сценарию. Но нет, опять же с самого начала нам дают понять словами Сноука, что теперь всё стало только хуже, ученик экзамен на Тьму не прошёл, совсем сломался, и совесть замучила. Чтобы доказать обратное, герой тут же делает попытку убить мать – и не может, подтверждает слова наставника. Все последующие поступки двойственные: то спасает девушку – то сам садится на трон злодея, то чуть не раздавил всё Сопротивление – то в самом конце Восьмёрки становится перед Рей на колени с повинной головой, сжимая в руке игральные кости отца. И даже Лея говорит, что её сына больше нет, но Люк тут же возражает, что никто бесследно не изчезает. То есть, до последних кадров фильма чётко проведена мысль, что конфликт всё ещё здесь, всё ещё не разрешён, несмотря ни на что, ещё не всё потеряно. Поэтому и понятно, что в Девятке переход на Светлую сторону состоялся, хотя сделали его бездарно и топорно. Тот же самый подход и к феномену Рейло: сама по себе я не являюсь его безусловной сторонницей, но вне зависимости от моего мнения, я считаю, что зритель вправе был ожидать в финале вполне завершённую историю любви. И не потому это должно было произойти, что фаны Рейло этого хотят, а фаны этого хотят потому, что их к этому готовили. Это должно произойти потому, что вы, господа создатели, сами это заложили, вы точно так же, как со Светлой стороной, сами повесили на стену ружьё в первом акте, и теперь зритель недоумевает: где выстрел?? Интерес, возникший у героев друг к другу, придумал не Райан Джонсон. Это сближение начинается в Семёрке, и начал его сам Абрамс. Абрамс не просто столкнул двух героев нос к носу потому, что вроде как сюжет того требовал. Как режиссёр, он сознательно расставил в фильме акценты так, чтобы продемонстрировать зарождающийся интерес героя, и это – с первой же встречи, когда на Такодане Кайло Рен подхватывает погружённую в сон Рей и уносит её на руках. Он мог бы препоручить это штурмовикам, или мог бы, если уж он решил транспортировать её лично, перекинуть её через плечо (это был бы самый умный и эргономичный способ в условиях боевой схватки: одна рука свободна, на случай, если надо будет схватиться за оружие). Но нет, Рен несёт её, как новобрачную, как человека дорогого и значимого. Это есть не что иное, как приём режиссуры, чтобы подчеркнуть интерес героя на очень раннем этапе, и интерес иной, нежели просто желание выпытать какие-то сведения. Режиссёр расставляет акценты и дальше: именно перед ней Кайло Рен впервые снимает в Семёрке свой шлем. Кроме как перед Сноуком, Рен перед посторонними в Семёрке своё лицо не обнажает, и сознательно он шлем снимает всего два раза, второй раз – перед отцом, и то нехотя. А перед молодой девушкой, которая назвала его монстром в маске, он это делает по собственной инициативе и с некоей долей кокетства, с явным подтекстом «Сейчас увидишь, какой я монстр». Зрителям, говорят, увиденное не всегда нравилось (им ведь хотелось кого-нибудь вроде Дарт Мола, чтоб морда красно-чёрная и глаза жёлтые, в темноте светятся). А вот Рей, думаю, объективно вздохнула с облегчением: во-первых, человек, значит, у него нет рогов, острых клыков, длинных когтей, ядовитых шипов и других опасных частей тела. А во-вторых, молодой человек, значит, может, ещё не совсем закоснелый злодей. Ну, не Ален Делон, но и ничего особо отталкивающего, ни шрамов, ни уродств, ни третьего глаза во лбу. Но это лирическое отступление, речь не о впечатлениях Рей, а о том, что эта сцена – тоже режиссёрский приём, вполне сознательный. Дело в том, что изначально на первой планёрке со Сноуком (а она хронологически случается до встречи с Рей) Кайло Рен был без шлема. Так они сняли: разговор с учителем, обычная рутина, зачем ему шлем. И лишь потом Абрамса вдруг осенило – лицо персонажа, который всё время гуляет в маске, не рутина! Это фишка! И будет гораздо лучше, интереснее, значимее, если в первый раз на экране он снимет шлем именно перед Рей! И Абрамс переиграл: в сцене со Сноуком герою пририсовали маску на компьютере, а затем Рен картинно открыл перед героиней своё лицо: не бойся, я не монстр, а вполне даже из себя ничего... Не настолько плохой Абрамс режиссёр, чтобы не понимать, что он послал зрителю ясный сигнал: Рен уже имеет к Рей интерес, хотя она ещё никто, её сверхспособности ещё не обнаружены, и сама она совсем не обольстительница: она просто безвестная миленькая молоденькая мусорщица, тощая недокормленная сирота. А уж когда Сила в ней пробудится, интерес в конце фильма возрастёт в десятки раз. Хотя очевидно, что Рей на этом этапе интереса к герою ещё не имеет, и это тоже понятно. Каковы были дальнейшие замыслы Джей Джея, если бы продолжение довелось снимать ему, мы не знаем, но повторюсь ещё раз: сближение антагонистов начал именно он. Возможно, он предполагал создать любовный треугольник: во-первых, он оставил в живых Финна, который тоже в Семёрке тянется к Рей, а во-вторых, он любит копировать оригинальную трилогию, где треугольник присутствует. С моей точки зрения, это решение было бы невыигрышным, но создавать следующую часть всё равно доверили Райану Джонсону, и он пошёл другим путём. Это было его право, никто ему со стороны продюсеров указок не давал. Нет общего сценария на трилогию – делай, что хочешь. Джонсон развил ситуацию в соответствии со сверхзадачей, так, как она виделась ему. Он поработал над образами двух антагонистов, заставил их измениться и сблизил их. В начале трилогии Рей показана довольно дикой особой, которая привыкла лезть в драку при малейшей проблеме. Эту воинственность можно объяснить тем, что нравы на планете, где она жила, другого способа выживания ей не оставляли. В Восьмёрке Джонсон её заметно перевоспитал: она схватилась за палку всего один раз – против Люка (самооборона у Сноука не в счёт). Главные герои здесь перестали драться и ругаться, у них дошло до взаимного доверия, до «пожалуйте ручку», до того, что девушка ради юноши сама отправилась в пасть врага, а юноша ради спасения девушки картинно убил злобного колдуна. Но при всё при этом о полноценной любви говорить ещё было рано, поскольку они тут же стали препираться, кто на чью сторону должен перейти, кто кому должен уступить, с символическим перетягиванием каната (светового меча). Канат порвался, не победил никто. Продолжение должно было следовать. Многие великие писатели говорили о своих персонажах так, будто они живут своей самостоятельной жизнью. Речь не идёт о чём-то мистическом и сверхъестественном, всё гораздо проще: на определённом этапе серьёзный писатель понимает, что даже его творческая свобода, его авторский волюнтаризм небезграничны. И границы эти начертал он сам, когда задал время и место сюжета, набросал психологические образы персонажей и начал грамотно развивать действие. И тогда в какой-то момент развития сюжета писатель понимает, что его персонаж должен поступить так, а не иначе. Вся внутренняя динамика это диктует. Иначе это будет ложь, неправда, нелогичность, насилие над тем, что ранее написано. Но Абрамс этого не понял. Ущемлённое эго режиссёра оказалось важнее. И вот в Девятке, вместо того, чтобы понять, что любовь – это не перетягивание каната, а принятие другого, какой он есть, антагонисты вновь принялись ожесточённо ругаться, яростно лупить друг друга светопалками, будто Восьмёрки и не было, а действие закончилось в конце седьмого эпизода. Абрамс нанёс ответный удар. Дисней для третьего фильма позвал нового автора, Колина Тревороу, но предложенный им сценарий продюсерам не понравился. Объективно не совсем понятно почему, по многим статьям он был куда оригинальнее того, что нам в итоге предложили. Чувствовалась работа творческой мысли, а не просто копирование, хотя он серьёзно страдал теми же проблемами, что и ныняшняя Девятка – волюнтаризмом и непониманием логического развития сверхзадачи. Что хочу, возьму из Восьмёрки, что не хочу, выброшу и переделаю по-своему. Как бы там ни было, Тревороу погнали со двора и побежали к ранее оплёванному Джонсону: Райан, ты просто гений, снимай конец. А Джонсон, как серьёзный человек, послал их сам: извините, ребята, время вышло придумывать новый сценарий. И тогда диснеевцы вспомнили про Абрамса – друг, выручай, погибаем! Выходит, до того его по сути трижды презрели, а сейчас позвали только потому, что больше некому дыру заткнуть. Но, скажут мне, почему Джонсону можно было идти своим путём, а тому, кто придёт за ним, нет? Здесь ничего личного: просто потому, что в целом в трилогии действуют те же законы, что применимы к отдельному произведению, с тем нюансом, что реализацию сверхзадачи разбивают на три фильма. Как в начале отдельного произведения, в первой части трилогии завязывается сюжет, нам обрисовывают время и место действия, расставляют декорации, вводят персонажей. Во второй части идёт основное развитие сюжета, раскрывается потенциал персонажей. В третьей части интрига доходит до высшей точки накала, и наступает развязка. Интрига логически завершается, но развивается она во второй части! Это не значит, что третья часть не может преподносить сюрпризов, но это значит, что она не может игнорировать вторую. Это как игра в шахматы: дебют – развитие стратегии – завершение, шах и мат. Можно после миттельшпиля сменить игрока, но нельзя переставить оставшиеся фигуры на шахматной доске, они уже расставлены другим. Если согласился доиграть, то постарайся, чтобы не получилось, как в известном произведении: «На этом месте стояла моя ладья, а сейчас её нет? – Нет, значит и не было». Выиграй эту партию, но без обмана, без подтасовки. А если ты не хочешь заканчивать партию, разыгранную другим, то не соглашайся играть вовсе. Имей достоинство, не будь затычкой в каждой бочке. Но Абрамс человек негордый, предложение Диснея принял и наваял то, что наваял. И отомстил за себя.***
Есть ли рецепт хорошего фильма? Наверное, нет. Есть только несколько качеств у фильма, который обычно называют хорошим. Хороший фильм – это фильм, который говорит о простых человеческих чувствах, даже если действие там происходит в далёкой-предалёкой галактике. Он говорит о смелости, самоотверженности, о дружбе, о взаимопомощи... И о любви: о любви мужчины и женщины, о любви родителей к детям, а детей к родителям... «Звёздные войны», созданные Лукасом, ни о чём другом не говорили. Хороший фильм - это фильм доступный, в хорошем смысле этого слова, который не нуждается в пояснительных статьях в интернете, в дополнительных материалах, в мегатоннах комментариев и обсуждений на сайтах и форумах, чтобы понять, что же означает та или иная сцена. Режиссёр хорошего фильма не объясняет во время прессконференции, что именно один из второстепенных персонажей хотел на протяжении двух с половиной часов сказать главной героине. Хороший фильм – это фильм понятный, в котором нет неясностей и недосказанностей, в котором цепочка последовательных действий приводит сюжет к логичному завершению. Зрители хороших фильмов не ломают голову, любят ли друг друга главные герои, даже когда один из них на признание в любви отвечает не «Я тоже», а «Я знаю». Они тоже это знают. Последний фильм саги о Скайоукерах – это фильм, где ничего этого нет. В последнем фильме саги Скайуокерам попросту не нашлось места. Там есть время и место для чего угодно – для скачек на клыкастых лошадках, для экзотического праздника на экзотической планете, для семейства эвоков, да бог знает, для чего ещё... но только не для переживаний, мыслей и чувств главных героев. Развитием главного сюжета там пожертвовали ради красивой картинки, ради картинных прыжков с лазерными мечами, ради тараканьих бегов в бешеном ритме и внимания к второстепенным персонажам, которые выражению главной идеи произведения абсолютно не способствуют. Почему? Не знаю. Не по Сеньке, наверное, шапка, ведь таких почему – очень много. Я не знаю, зачем, ради какой высшей цели, чтобы понравиться кому, нужно было сделать фильм именно таким, и так бездарно, «зло и ненужно» завершить историю героев. Это и вынесено в название. Я не знаю, зачем и кому это было нужно. Но если заработать звание худшего фильма саги – это, с точки зрения Диснея, значит достойно её завершить, то он свою задачу выполнил. Бог ему судья. И да пребудет с нами Сила.