***
Он освободил своего названного брата от оков не только материальных, но и мысленных, что сковывали его на протяжении всей его жизни. Портгас Ди Эйс, так звали того человека, что спас Монки Ди Луффи. Правда не на долго... Через пару мгновений парень умирает на руках у брата. Что могло быть хуже? Луффи был в печали, агрессия и нервный срыв были только то, что смогло на каплю сбросить это напряжение. Он пытался перестать думать, пытался забыть об Эйсе. Но не мог...***
Вот уже он стал Королём Пиратов, он стал преступником, за которого награда превышала даже награды самих Гол Ди Роджера, Монки Ди Драгона, Эдварда Ньюгейтса. Он победил многих, освободил, спас огромное количество людей, городов, стран. Он нашёл себе преданных накама в команду, да, их было немного, но та флотилия, что была у него, превосходила число сыновей Белоуса. Несмотря на статус опаснейших людей: Короля Пиратов и Йонко, Луффи был самым свободным человеком. Он любил повеселиться, любил подурачиться, но после смертей близких ему людей стал более спокойным и осознанным. И вот он сидит напротив места, где покоиться брат, достает саке, привезенное из страны алкоголя, и, открывая, разливает его по пиалкам. Позади него стоят его накама и со скрытой грустью смотрят на своего капитана. — Привет, Эйсу! Как у тебя дела? — он постоянно задавал вопросы, но слышал лишь тишину в ответ. Нами не смогла этого выдержать и уткнулись в плечо Санджи, бесшумно плача, — Знаешь, Эйсу, уже прошло ровно десять лет. Представляешь, — грустно улыбнулся Луффи, — Уже десять лет, как я не видел тебя, твою недовольную гримасу и яркую улыбку, как я не слышал твой голос, — послышался тихий всхлип, от которого у всех сжалось сердце, плечи Луффи немного подрагивали, — М-мне так тебя не хватает, Эйсу... Я знаю, что ты ненавидишь плакс, но я не могу с собой ничего поделать... Эйсу, я выполнил обещание, я стал Королём Пиратов, стал самым свободным человеком на земле. Но я не чувствую себя хорошо, — слёзы крупными каплями стекали по его щекам, необычно тихий голос дрожал. У накама Луффи разрывалось сердце, глядя на эту картину, — Как мне стать по-настоящему свободным?