Ромашки

      Тепло и мягкий свет укутывают меня взбитым сливочным облаком спокойствия. Улыбаюсь. Так легко и хорошо: такое же ощущение бывает, когда босиком бежишь по цветочному лугу в самое беззаботное время года — летом. Соберешь ромашек побольше, поставишь в стеклянную банку, которая однажды наполнится сладким клубничным вареньем, сохранившим в себе и утреннюю росу, и жаркие, залитые до краев солнцем дни, и прохладу моря, и яркие краски.       Закрываю глаза на минуту, чтобы смахнуть толстый слой пыли с пустых полок моих воспоминаний и заполнить их новыми и блестящими. По коже пробегает внезапный холод, мешающий сосредоточиться и заставляющий открыть глаза. Вокруг все серое, словно пепел. А ромашки? Стекло разбито, вода превратилась в острые шипы льда. Ромашки, поникшие, лежат на покрытой инеем траве среди осколков. Спешу поднять их. Стекло царапает руки, чувствую боль. Маленькие капли крови падают на зеленые травинки и замерзают. Меня бьёт дрожь. На коже ледяные ожоги. Прячу ромашки в ладонях и прижимаю к горячему сердцу, укутываясь лавандовым шарфом. Холодный ветер пронзает меня, словно нож. Но я стою и держу ромашки. Чувствую родной запах духов. По щекам катятся горячие слёзы, за секунду превращаясь в прозрачные кристаллы.       Надо убежать. Не оглядываясь назад, бегу в сторону моря. Плохо завязанный шарф срывает ветер. Бегу куда глаза глядят, пытаясь убежать от самой себя. Резко останавливаюсь. Впереди обрыв и бушующее море, волны, упрямо бьющиеся об огромные острые камни. Когда-то отливавшие золотом на солнце волосы развевает, переплетая, ветер. Стою над бездной и смотрю вниз. Один шаг — и я упаду в пустоту. В мыслях проносится знакомый голос: «Человеку нужен человек». Смотрю вдаль. И прижимаю ромашки крепче.