l'amour est une danse de la mort

джено был уничтожен: разбит, порван на мельчайшие кусочки, поломан. в одной руке бутылка чего-то с очень высоким градусом, во второй уже давно потухшая сигарета, а в голове огромное сборище самых отвратительных мыслей. он очень долго куда-то шел, фонарей становилось все меньше, а люди постепенно вообще исчезли из виду. кажется, он сейчас за чертой города. вокруг много деревьев, свет только от луны, которую тучи перекрывают чаще, чем парень моргает. на телефоне меньше десяти процентов, какая удача. но как-то... было плевать. юноша брел дальше и через несколько минут вышел в поле. « вероятно, я здесь и умру.» это единственное, о чем он сейчас думал. не в силах уже стоять на ногах, упал в пышные заросли неизвестной ему травы и в тот же момент по его лицу начали течь горячие слезы. это было единственное, что сейчас его согревало. и, скорее всего, единственное, что согреет вообще. улыбка, немного безумная, с привкусом горечи и даже нервые смешки. он был сломан. причём окончательно и бесповоротно. джено запутался в себе, в нем, в своей жизни. а нет, поправочка. в себе он уверен. но это только усугубляло. хотелось сейчас раствориться в этой траве, стать частью необъятного поля и больше никогда ничего не чувствовать. все эти ваши чувства только убивали, вытаскивая буквально каждую секунду по капле жизненной силы. и сегодня юноша, вероятно, иссяк. с каждым разом, с каждым вдохом он понимал, что влипает все больше, окунаясь в океан из боли и страданий все глубже. но сегодня, правда, был последний: день, раз, вдох. ему хотелось надеяться, что последний. вы разве никогда не испытывали боль от неразделённой любви? не поверю. каждый из нас ощущал эту боль: как физическую, так и душевную. ее могла излечить только та половинка, тот человек из-за которого она, собственно, и появилась. но чаще же всего, к сожалению, люди умирают. иногда по-настоящему — в ванной, полной крови или с переломанной от веревки шеей. иногда — только внутри. и знаете, второй вариант намного страшнее. джено был мертв внутри. и поэтому как можно скорее хотел умереть физически, бесповоротно. он даже купил как-то на досуге пистолет с полным магазином патронов. хотелось как-то пострелять по банкам, как уверял он всех окружающих и себя. но правда была куда хуже. к сожалению, сейчас пистолет лежал в бардачке его машины, надежно спрятанный за стопками салфеток, и поэтому пустить себе пулю в висок было не суждено. зарываясь пальцами в волосы, молодой человек громко смеётся и бьет ногами по траве. его жизнь, вероятно, скоро закончится. — ты... ты жалок, ли джено. ты просто жалок. он говорил это себе, попутно отвешивая пощечины и не прекращая смеяться. так, вероятно, выглядела настоящая истерика. ах, вы же все ещё не знаете, что легло в основе это жуткой картины. ли тэен, старший брат. приемный старший брат. все еще мало информации? он влюбился. джено влюбился в старшего брата и, кажется, безответно. вот такая вот простая причина. и все, наверное, скажут, что все это хуйня на постном масле. что ради такого убивать себя не стоит, что жизнь на этом не заканчивается. а кто, собственно, дал вам право судить. для кого-то и смерть родителей будет чем-то незначительным, зато смерть любимого домашнего питомца поводом для самоубийства. вот и младшему из семейства ли казалось, что проще будет всё-таки свалиться от пули в голове. все тщательно взвесив, джено встает с травы и бредет обратно. на улице порядка часа ночи, идти ему примерно два. по расчетам, брат должен будет спать. телефон доживает последние пять процентов, а юноша искренне улыбается, идя навстречу ветру и судьбе. спустя два с половиной самых долгих часа в своей жизни, он наконец-то видит их с тэеном дом. забавно, он умрет там же, где прожил почти всю свою жизнь. умрет там же, где начал влюбляться и в конечном итоге влюбился в свою смерть. свет нигде не горел, но машина стояла в гараже, куда безопасней было зайти из дома. так что парню следовало быть невероятно аккуратным и бдительным. зайдя с заднего входа, куда не выходили окна комнаты старшего, джено почти бесшумно проходит к двери. сейчас было самое сложное — не оплошать внутри дома, где каждый звук эхом отдавал по всем этажам. слегка дёрнув ручку, парень с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. это насторожило, но... мало ли, тэен забыл закрыть дверь. справившись с этим препятствием, младший аккуратно проскальзывает внутрь. — почему так поздно и... от тебя несет алкоголем? от голоса брата по спине прошелся холодок, а самого джено едва можно было отличить от их белоснежного потолка. в голове миллион вопросов: зачем, почему, откуда и так далее. почему он здесь, а не спит? зачем выключил свет по всему дому? парень тщательно проверял все окна. ситуация была отвратительной и юноше нужно было срочно из нее выбираться. с каждой секундой молчать было все опасней, поэтому он ляпнул первое, что всплыло в голове. — был у ченле в общаге. тебе то какая, к черту, разница? я не обязан отчитываться. младший стоял на месте, боясь дернуться лишний раз, чтобы не вызвать подозрений. тэен, который стоял возле лестницы, облокотившись на перила, начал медленно подходить к брату. в каждом его шаге чувствовалась угроза. подойдя на расстояние не больше метра, он сложил руки на груди и вскинул голову. — ах, мой драгоценный братик. джисон вместе с ченле буквально час назад ушли отсюда, так что... ты врешь. если я спрашиваю, то значит у меня есть для этого повод и отвечать нужно, желательно, правдой. где ты был? старший подходит ближе, давя на джено своим взглядом. у того сердце начинает биться раза в два быстрее, а глаза не отрываются от молодого человека. страх, липкий и тягучий, пробирается в каждую клеточку тела джено и не дает ему сдвинуться с места. алкоголь давно выветрился, теперь голову вело от того, насколько тэен близко. но боязнь перебивала даже это. — какая тебе, блять, разница. едва ли тебя это волновало хоть когда-нибудь. я не собираюсь отвечать. мужчина закатывает глаза и тяжело, возможно, что даже немного наигранно, вздыхает. все эти игры так утомляют. он подходит еще ближе и тянет руку, хватая младшего за подбородок. пальцы плотно обхватили кожу, от чего у юноши дыхание остановилось, разрывая легкие. ужасно близко, невыносимо близко, слишком близко. высматривая что-то, видимо, известное лишь одному тэену, ладонь отпускает чужое лицо. — каков наглец. ты ведь постоянно забываешь, что я тут старший брат. чего делать тебе, джено, я настоятельно не рекомендую. спрашиваю в последний раз — где ты был? парня словно водой холодной окатило после этих слов. страх быстро сменился на неизвестно откуда взявшуюся раздражительность. его лицо скривилось в еле видимой усмешке, а голова слегка дернулась. он вспомнил, для чего вернулся в этот дом, к этому человеку. сейчас, видимо, была последняя капля, последний рывок перед концом. — да что ты о себе возомнил? решил, наконец-то, вспомнить, что мы братья? с каких пор тебя начала касаться моя жизнь? мы всю жизнь были никем друг другу и ты это прекрасно знаешь. не делай вид, что все изменилось за такой короткий срок. я не желаю больше это обсуждать. освободи мне дорогу. джено не просит, он делает. резко подавшись вперед, парень с силой отталкивает старшего рукой и бежит к двери гаража. по стихающим матам было понятно, что все прошло успешно. проникнув внутрь помещения, младший дернул переднюю дверь своей машины и залез на пассажирское сидение. руки немного тряслись из-за адреналина в крови, так что открыть бардачок было делом не нескольких секунд. время поджимало, нервы и так были на пределе. спустя недопустимо много времени, он все же вытащил оружие, разбросав салфетки по всему салону. дверца автомобиля захлопнулась с той стороны в тот момент, когда тэен влетел в гараж. джено стоял к нему лицом, немного заведя руку с пистолетом за спину. старший был явно не в лучшем расположении духа, поэтому, немного рыча сквозь выдох, направился в сторону юноши. — не двигайся. дуло пистолета было направлено прямо в голову мужчине. ситуация усложнялась с каждой секундой, руки джено уже не дрожат. зрачки немного расширились, будто он только что занюхал дорожку белого. парень съедал взглядом брата, нацелив на него пушку. тэен же, в свою очередь, дрожал. не каждый день на него направляет оружие член семьи. ладони вспотели, а ноги немного подкосились, едва ли удерживая его в вертикальном положении. — джен-но, откуда у тебя... — молчать. рука не опускалась ни на сантиметр. оба молчали настолько громко, что не было слышно даже их дыхания. да и вряд-ли они сейчас дышали. время тянулось очень медленно, словно даже мимо. для них двоих существовали только глаза, смотрящие друг на друга и заряженный пистолет. — говорить буду я. — юноша подошел чуть ближе, не меняя положения. во рту пересохло, а дыхание становилось все тяжелее. — ты хотел знать, где я был? хм, я был везде и нигде. звучит странно, да? мне плевать. я правда не знаю, где я был, но, кажется, обошел весь город. я сбегал. сбегал за границу города, с бутылкой какого-то херового виски в руках и грузом на плечах. сбегал от самого себя. а хотя нет. — младший усмехается и хмыкает. — я сбегал от тебя. удивлен? да, я тоже был удивлен, когда начал все понимать. помнишь ту вечеринку, на которую мы впервые пришли вместе? ту самую, где ты напился до невменяемого состояния, какие же времена были. ты ведь не помнишь, наверное, как зажал меня в углу в тот вечер и поцеловал. хм, даже если бы и помнил, разницы нет. потому что на утро тебе было одинаково плевать. а ты знаешь, мне то было совсем не плевать. я пытался смыть отпечаток твоих губ, стереть его к чертям собачьим, чтобы не было потом больно. увы, не свершилось. больно было, когда ты через неделю вовсю развлекался этажом выше со своим новым дружком, вовсе не отдавая себе отчёт в том, что стены у нас тонкие, а я как раз был в своей студии. я тебя не виню. с чего бы тебе прятаться, верно? младший брат ведь привык, да и понимал все. откуда тебе было знать, что я начал что-то чувствовать. с того момента прошло, хм, два месяца? я влюблялся, несмотря на всю твою холодность и ненависть ко мне. влюблялся вопреки всем правилам и устоям, как глупый мальчишка, зная, что все мои мечты останутся мечтами. мы ведь не в силах приказать своему сердцу, к сожалению. да, братец, я влюблен в тебя. и это, знаешь ли, достаточно паршиво. по лицу джено потекла слеза. первая и последняя. высказываться ему всегда было тяжело, даже самому себе. выкатить волной все, что копилось уже долгое время, оказалось сложно. но именно этим он сейчас определил свою судьбу, точнее, свой конец. груз с сердца не упал, как обычно это бывает, зато смелости для последнего шага прибавилось немало. рука плотнее сжала пистолет. старший стоял, будто оглушенный взрывом. возможно, так и было. невозможно огромное количество информации сейчас опустилось на него, забивая голову картинками прошлого. он помнил ту вечеринку. он помнил, как схватил брата за талию и прижал к углу, грубо целуя его губы и играясь с языком. он помнил, как пытался выбить из себя мысли об этом, выгибаясь под своим очередным мальчиком на одну ночь спустя неделю. он помнил, как на протяжении двух месяцев пытался избавиться от мыслей о своем младшем брате. — джено, я... — мужчина сглотнул, ожидая, что тот снова его перебьет. — сейчас ни черта не понимаю. но, ради всего святого, опусти пистолет. обещаю, мы поговорим. обо всем поговорим. только выбрось этот чертов пистолет, джено! тэен был на грани, едва сохраняя остатки своей смелости и спокойствия. он осторожно двигался, пока ему давали, поэтому став чуть ближе, на душе стало спокойнее. еще немного и он смог бы выбить оружие из рук но...неожиданно, рука с пистолетом оказалась у подбородка младшего, угрожающе щелкнув затвором. шутки, кажется, кончились. игры, впрочем, тоже. взгляд юноши был безумен и полон отчаяния, что сулило этой ситуации только один исход. чего старший ни за что не хотел. — прекрати, опусти его. не делай глупостей, не надо. все всегда можно исправить. прошу те... джено предупреждающе дернул рукой, дуло все сильнее впивалось в лицо. — нет, тэен. я принял окончательное решение. нам явно не о чем с тобой разговаривать. я не собираюсь. я слишком сильно сломан. с игрушками всегда нужно быть аккуратнее. потому что некоторые починке не подлежат. юноша рывком достигает брата и второй рукой притягивает его к себе за шиворот, накрывая чужие губы своими. он целует отчаянно, вкладывая все, что не мог сказать, все, что сказать уже не сможет. все, что так просилось наружу, но так и осталось догнивать внутри. через этот поцелуй прошло все, что чувствовал джено. все, что чувствовали оба. но одному из них знать об этом было не суждено. — я люблю тебя. три слова, что срываются с губ обоих. звук падающего тела слышит только один.