Снегом и аккордами

      Гэвин прикрутил колок ещё немного и снова провёл пальцами по струнам, внимательно вслушиваясь в звук. Недовольно цокнул и подкрутил ещё. Добиться хорошего звучания от этой старушки, доставшейся ему по наследству от двоюродной бабули с интересным прошлым, было сложно, но Гэвин славился своим упрямством.       Он снова подкрутил колышки и сыграл пару простеньких нот. Вот теперь было почти идеально. Выдохнув дым уже дотлевшей до фильтра сигареты и разгоняя парящие вокруг пушистые снежинки, Гэвин вмял окурок в импровизированную пепельницу-кружку и вдохнул свежий морозный воздух, касаясь струн снова.       Поначалу он не знал, чего бы такого сыграть. Просто пока бессознательно перебирал пальцами, вспоминая какие-нибудь старые мелодии со времён учёбы в академии, просто чтобы разогреть онемевшие на холоде руки. Он мог бы пойти в дом, но вечерний Детройт, укутанный в ослепительное покрывало свежего снега, задорно поблёскивавшего в свете вывесок и фонарей, завораживал.       — Заболеешь ведь, — послышался рядом хрипловатый голос, а через мгновение на шею Гэвина опустился шерстяной шарф. Ручная работа. Колючий, от него чесалась кожа, но такой чертовски тёплый.       — Будешь тогда за мной ухаживать, жестянка.       Коннор только добродушного хмыкнул и опустился на стоящее рядом плетёное кресло, предварительно смахнув с него небольшой сугроб. В руках андроид держал большую кружку с чем-то горячим — пар густо валил вверх, захватывая снежинки в головокружительный танец.       — Я принёс тебе глинтвейн, — будто предугадав мысли, произнёс Коннор.       Гэвин жестом показал поставить кружку на столик. Пить пока не хотелось, хоть и холод коварно забирался под свитер, поднимая дыбом волоски и покрывая кожу мурашками. Но пока ещё терпимо, а уходить с балкона Рид не собирался.       Пальцы снова скользнули по струнам. Теперь уже осознанно. Знакомый мотив всплыл в голове внезапно, но Гэвин был ему рад. Приятное звучание разлилось по крохотному балкону, как пар от горячего глинтвейна над столом. Гэвин не помнил всю мелодию наизусть, но пальцы сами правильно ставили ноты и дёргали струны вовремя.       Гэвин давным-давно не играл, и поэтому пальцы с непривычки дрожали и промахивались, но сейчас он и не пытался прыгнуть выше головы. Просто наслаждался моментом. Нога в шерстяном носке неосознанно начала выстукивать ритм. Гэвин прикрыл веки, покачивая головой в такт.       А спустя несколько аккордов, когда он открыл глаза, перед ним сверкало множество цветных огней, оставляя яркие отблески на свежем снегу. Коннор включил гирлянду, обмотанную вокруг балконных перил. В его карих глазах тоже плясали весёлые огоньки. Их было так много, словно искры костра. Гэвин не мог оторвать взгляда, даже сбился с ритма, и Коннор повернулся к нему. Его лицо озарила улыбка. И Гэвин рассыпался в морозном воздухе вместе с миллионами снежинок и огнями рождественской гирлянды.       Пальцы сами продолжали перебирать струны, а Гэвин не мог оторвать взгляда, пока глаза не защипало. Из головы вымело метелью все остальные мысли, оставив только мелодичный перелив гитарных звуков. Коннор снова тепло улыбнулся и повернулся обратно к городу, рассматривая его ночные огни. Отсюда, с самого верхнего этажа жилого дома, всегда открывался потрясающий вид на Детройт.       Гэвин медленно собирал себя по кусочкам обратно, ощущая приятную тяжесть своего тела и мыслей, жар ладони Коннора на своём колене. И всё казалось таким правильным и настоящим, как никогда. Он вдохнул морозный воздух полной грудью, вновь настраивая себя на музыку.       Тихая гитарная мелодия, горячий глинтвейн и ледяной воздух, колючий шарф и дурацкий свитер, тёплые носки. И Коннор рядом. Ставший неотъемлемой частью жизни, так легко, будто всегда ею был. Весь такой мягкий, тёплый и живой. Он завороженно разглядывал парящие снежинки, пока в его глазах плескался свет ночного города и цветные огоньки гирлянды. А ещё он улыбался. Так искренне и по-доброму, что у Гэвина грудь сдавливало. Каждый раз ему казалось, что он этого не заслужил. Но у Коннора всегда получалось убедить его в обратном. Он просто брал за руку, сжимал крепко горячими пальцами, поправлял капюшон куртки и говорил, что они справятся. Вместе. А Гэвин верил. И улыбался вслед за ним.       Как и сейчас. Коннор ловил руками снежинки, а Гэвин смотрел, продолжая наигрывать мелодию и наблюдать, понимая, что в этом мире для него всё ещё есть местечко.       Впервые за долгие годы своей жизни Гэвин Рид чувствовал себя по-настоящему счастливым и свободным. Впервые он встречал Рождество с семьёй.