Осуществление мечты

История лгала. Правда же заключалась совсем в другом, но была не менее драматичной. Мадара с легкостью мог бы рассказать настоящую историю своего клана, и его роль в создании деревни, но это никому не было интересно. На самом деле, всем было куда удобнее принимать то, что писалось в учебниках. Всем было привычнее принимать факт того, что Учиха и Сенджу ненавидели друг друга, устраивали непрекращающиеся сражения, в результате одного из которых Тобирама Сенджу убил Изуну Учиха, а его старший брат Мадара сошёл с ума. Все хотели верить и верили, что лишь под влиянием толпы Мадара принял мир от Хаширамы. Все верили, что он жаждал власти и хранил в душе ненависть за младшего брата. Все были убеждены, что однажды он сразился с Первым Хокаге в Долине завершения и проиграл. Вот только на деле все было иначе. Когда-то давно действительно шли битвы между кланами Сенджу и Учиха, вот только результаты были совсем не те, что в итоге передавались из уст в уста. Изуна не погиб от руки Тобирамы, пронзенный клинком последнего. Младший брат Хаширамы «убил» Изуну другим способом — помог скрыться ото всех, потому что возлюбленная Учиха погибла, а он не выдержал этого. Подделать же смерть на поле битвы не составило труда опытному шиноби, который мог создавать теневых клонов. Так что в итоге на поле битвы тогда сошёлся Тобирама с собственной копией, которая скрывалась под Хенге, а Мадаре оставалось лишь смириться с этим фактом. Он любил младшего брата, так что принял его решение и даже поддержал эту игру. Кто бы поверил, что гордый сын главы клана обратился за помощью к ненавистным Сенджу? А ведь Тобирама в своё время перенёс такую же утрату… Перемирие произошло куда быстрее, чем было указано в исторических хрониках. При первой же возможности, когда Хаширама стал руководить Сенджу, а Мадара занял пост главы клана Учиха. Да и не стремился он стать Хокаге, хотя многие обвиняли его в алчности и желании занять руководящую должность в деревне, которую только создавали. Он стремился не к этому. Мадара отчаянно желал найти своего человека. В то время как все в деревне уже имели свою пару — родственную душу, о чем говорили не прекращая, Мадара все никак не встретил свою. Он вообще не ощущал ее присутствия. Никоим образом. Ему говорили, советовали прислушаться к себе, сосредоточиться на ощущениях. Что где-то внутри ты ощутишь тягу, звон колокольчика, тепло, пресловутое шестое чувство, которое укажет направление, в котором нужно искать свою вторую половину. У всех были разные сравнения, но ни одно из них не подходило Мадаре. Он ощущал только пустоту. Пару раз он даже думал, что у него нет родственной души. Такие случаи тоже бывали, но крайне редко. А когда однажды он поговорил с таким человеком, то понял, что отсутствие родственной души не сопровождается пугающим одиночеством внутри. Те, кто не имел своего соулмейта, чувствовали себя вполне комфортно. Полноценно. В одни дни Мадара ощущал себя таким же полноценным, а в другие — словно у него забрали важную часть его самого. И он не понимал, что с ним не так. Так что в итоге все пришло к тому, что он стал еще более нелюдимым, агрессивным и замкнутым. Его не понимали, да и не хотели понять. Когда на него начали сочувствующе коситься, он прикрыл лицо волосами. Когда хотели утешить — он смотрел на «доброжелателей» максимально яростно. И в итоге своего он добился — его оставили в покое. Сперва клан, а после и вся деревня. Пугающий на поле боя Учиха Мадара внушал ужас даже в мирное время. И сколько бы Хаширама не журил его, не просил вести себя более сдержанно, Мадара был непреклонен. Прояви он слабость, покажи, как сильно на него влияет то, что он обделён — этим бы тут же воспользовались. Он понял, в чем дело, когда ему исполнилось тридцать один. Внутри что-то надломилось и застыло. В эту секунду он перестал стареть. Когда остальные уже нашли своего соулмейта, а Хаширама и вовсе хвастался сыном, Мадара осознал две вещи. Первая — он, вероятнее всего, будет старше своей родственной души на пятнадцать лет, когда впервые ее встретит, — максимальная разница в возрасте, установленная самой природой. И вторая — его родственная душа ещё не родилась. Он должен был догадаться об этом раньше, но подобных ситуаций ещё не встречал лично, так что его неведение было не удивительно. Он не чувствовал никаких изменений в себе, кроме того, что его время замерло, он так и не ощутил самый загадочный порыв, из чего и появился тот самый второй вывод. И как только осознание, что его соулмейт ещё не родился, полностью пришло к нему, он ужаснулся. Ему был тридцать один год. Он встретится с родственной душой лишь в возрасте, когда ей исполнится шестнадцать. Она ещё не родилась. И даже если она появится на свет в ближайшие год-два, то он не изменится внешне ещё ближайшие семнадцать-восемнадцать лет. За которые его друзья успеют постареть и даже обзавестись внуками. Это осознание давило на него ещё пять лет, пока он терпеливо ждал, что она появится в этом мире. Но собственная душа молчала. И в итоге он не выдержал. Смотреть, как уже новое поколение находит своих соулмейтов, строит отношения и обзаводится семьями, было слишком тяжело. Изуна так и не вернулся, а других родных у него не было — изгой даже в собственном клане. Так что попрощаться с Конохой было одним из немногих вариантов дальнейшего развития событий. Расставаться с деревней, хотя в ней его так и не приняли окончательно, было тяжело. Хаширама вызвался его провести. И если бы не их прощальная попойка (они ведь не любили это дело, чего взялись?), то слухи о их финальном сражении и смерти Мадары вряд ли бы распространились по округе, а после и миру. Все начиналось не так уж и плохо. Мадара жаловался, огрызался и ругался, пугая персонал, и был даже более колючим, чем обычно. Хаширама же только понимающе кивал и помалкивал, хотя рассказать о своей семье явно хотел, и только нежелание бередить открытую рану друга удерживало его от болтовни. А потом Учиха взбесился. Новая официантка вдруг ни с того ни с сего заявила, что он — мерзавец и отброс, что его страдания — заслужены, и пусть он мучается всю свою жалкую и никчемную жизнь. Так что в итоге Мадара разнёс в клочья заведение, а Хаширама пытался его успокоить. Так они и оказались в Долине завершений, устроив там сражение, в котором Учиха выпускал пар, а Сенджу всеми способами сдерживал агрессию друга. Потом они разошлись, и Мадара отправился к Изуне. Видеть, как стареет младший брат, когда ты так и остался в возрасте чуть больше тридцати, было мучительно больно. Он не учёл этого. И в результате наблюдал, как медленно угасает Изуна. И хотя он был жив, Мадара видел, что внутри брат был пуст и сломлен. Учиха любили отчаянно. Страстно. Пугающе преданно даже как для соулмейтов. Так что если они теряли свою родственную душу, то становились призраками — жалкой тенью прошлого себя. Изуна смог протянуть до пятидесяти. Мадара видел, что брат держался только ради него. И все равно какая-то часть его умерла в тот же миг, как не стало младшего Учиха. Он похоронил его в клановом месте, рядом с матерью, а после перебрался подальше от людей. Смерть брата сломила его, если ещё и Хаширама умрет… Друг оставался для него пока что последним якорем в этом мире. И чтобы не пойти ко дну, когда настанет время, Мадара решил двигаться другим путём. Пещеры, которые он нашёл, находились где-то у деревни Скрытого Камня. Пустые, никем не тронутые. Рядом протекала река, был небольшой участок, где можно было бы вырастить какие-то овощи. В лесу полно дичи. Люди ему не нужны. Они приносят боль. И он твердо верил в это долгие, долгие годы. Мадара не знал, сколько точно прошло лет с тех пор, как он покинул Коноху и умер Изуна. Он знал, что прошла Вторая война шиноби, но не особо вникал в это. Он слышал от путешественников и торговцев, которые пересекали мост, что воздвигли над рекой, что в Листе уже правит Третий Хокаге, но не заострил на этом внимание. А когда неподалёку начали разноситься взрывы и звуки сражения, то как-то отстало понял, что началась очередная война. Его сознание медленно угасало и сходило с ума. Настолько, что он даже думал уничтожить этот проклятый мир, пока не осознал, что так может пострадать его соулмейт. Как долго бы Мадара уже не страдал и сколько бы не мучился в будущем, он не хотел такой ноши для своей родственной души. Только она ещё держала его на плаву. Только она ещё заставляла его жить. Но как бы мысль о родственной душе не поддерживала его, отсутствие общения с людьми в итоге сыграло с ним злую шутку. Он уже несколько десятков лет не говорил, а потому даже не представлял, как сейчас звучит его голос. Он действовал больше на инстинктах — выращивал продукты, охотился, тренировался, чтобы поддерживать тело в тонусе. Одежду покупал у проезжих торговцев, прячась в плащах. Думать? Редко. Только вспоминать и немного мечтать. Но даже мечты начинали покрываться паутиной сомнений и боли. Он ждал слишком долго. Из своего укрытия он вышел лишь однажды. Трое детей из Конохи, если судить по их хитай-ате, один из которых был явно из представителей его клана, были в опасности. Мадара спас их, тайком устранив четырех вражеских ниндзя, но так и не показавшись на глаза, а после и вовсе скрылся обратно в пещеры, когда возле малышни появился светловолосый мужчина, который двигался даже быстрее Тобирамы. Тогда что-то впервые отозвалось у него внутри, но Мадара не обратил на это внимание. А через пару лет, довольно тёплой осенней ночью, в душе Мадары натянулась тугая струна и напряжённо зазвучала. Он спал, но моментально проснулся и до самого утра не мог успокоиться. Сердце билось в груди быстро, отчаянно, словно желало нагнать все прошлые годы отдыха, одиночества и отчаяния. Его родственная душа, наконец, появилась на свет. До конца его страданий, как наделся Мадара, оставалось всего шестнадцать лет. Вот только даже тогда у судьбы были свои планы на это. Годы шли, он так ни с кем и не общался дальше, так что в итоге все дни слились в одни долгие сутки. Он ждал, и ждал, и ждал, но в тот самый миг, когда все случилось, не был к этому готов. Та самая струна, что появилась в нем шестнадцать лет назад, вдруг натянулась и принялась тащить за собой. Мадара не сопротивлялся. Он послушно шёл туда, куда ему казалось нужным идти и куда его звала интуиция. Это было недалеко — практически у самых пещер, в небольшом каменном мешке, который Учиха оборудовал сам — река здесь не протекала раньше, но он собственноручно прокопал ответвление от основного потока, чтобы вода образовала здесь что-то вроде озерца. Оно было небольшим, с проточной водой, ограждённое ото всех каменными валунами. Ни разу никто не забредал сюда, даже случайно. А сейчас возле воды стояла девушка с длинными светлыми волосами и смотрела на своё отражение. Цвет волос что-то всколыхнул внутри Мадары, но он не особо обратил на это внимание, больше его интересовала именно девушка. И он догадывался, что это была именно она. А потом его сенсорный радар ощутил присутствие сразу пяти человек. И учитывая то, как колебалась их чакра — они пришли явно не с добрыми намерениями. И так как никто не знал о нем, то вывод напрашивался сам собой — они пришли за его родственной душой! Мадара давно не ощущал такого гнева, такой бесконтрольной ярости. Девушка у воды никак не показала, что в курсе, что на неё охотятся, но когда в ее сторону полетел первый сюрикен, она смогла от него увернуться. Ее ухо дёрнулось, словно она слышала звук разрезаемого воздуха, но не чужое присутствие, что и спасло ее, а Мадара думал об одном — только бы она не пострадала! Он разобрался с тремя быстро и бесшумно, девушка же уложила одного и уже явно хотела уходить, как стрела просвистела от ее лица буквально в паре миллиметров — отличная реакция и слух снова спасли ее, позволив ей увернуться. Мадара не знал, что может злиться ещё больше, но, как оказалось, более чем. Он оказался рядом с нападавшим так быстро, словно брал уроки у Тобирамы. Одним чётким и выверенным движением Мадара убил лучника и обернулся к девушке, чтобы проверить ее состояние. И застыл, потому что она смотрела точно на него. Его внутренние часы, что остановили свой бег времени, со скрипом начали свое дальнейшее путешествие. Но ещё Мадара почувствовал, что не может отвести от неё взгляд. Потому что девушка, которая была его родственной душой, которую он так долго ждал, улыбалась ему. Без страха. Без паники. Просто улыбалась — широко и открыто, будто он был простым мужчиной. — Эй, спасибо тебе! А ты в курсе, что похож на Мадару Учиха? — вдруг спросила она. Его сердце замерло, а после пустилось вскачь. Она была такой яркой и сияющей — полной противоположностью ему. Миниатюрная, с очень длинными светлыми волосами (скорее всего хорошая куноичи, отстранённо оценил Мадара), фигуристая, и он с трудом устоял, чтобы не покраснеть как мальчишка, с пронзительно голубыми глазами, которые блестели даже издалека. Он отреагировал моментально, даже не задумываясь над тем, что делает. Ловко и привычно перепрыгивая по камням, Мадара резко приблизился к ней. Его появления возле неё было внезапным, на поле битвы любой бы испугался, а она лишь восхищенно замерла и широко улыбнулась. — Как же здорово! «У неё нет чувства…» Слово забылось. Он так давно его не использовал, что оно теперь не желало всплывать в памяти. Как же там было? Мадара нахмурился, пытаясь вспомнить. Лицо стало ещё более ожесточенным и суровым, он знал об этом, но девушка никак на это не отреагировала. Казалось, наоборот — она словно ещё больше воодушевилась. — Ты и правда похож на Учиха Мадару! Я видела фото у отца в кабинете среди книг и хроник! И!.. Минуточку… ты… ты и есть Мадара, да? О Боже! Ты тот самый легендарный Учиха! Правда? Ты ещё жив? Тебе же больше ста лет? А как такое вообще возможно? Ты же выглядишь лет на тридцать! Может, ты его потомок? Хотя сходство слишком уж поразительное! Да и… Она говорила очень быстро, из-за чего Мадара не успевал за ходом ее мысли, но она вдруг замолчала и нахмурилась. Тонкая ладонь медленно поднялась и легла точно над сердцем. А потом ее лицо потрясённо вытянулось, и девушка внимательно и как-то требовательно посмотрела на Мадару. — Ты… ты моя родственная душа, да? — ее довольно низкий голос взвился вверх на несколько тонов, выражая потрясение. Мадара нахмурился. Родственная душа? Да, конечно! Он открыл рот, чтобы ответить, но не смог издать ни звука. Он слишком долго молчал, а теперь… Так что он просто кивнул. — О Ками! Ты моя родственная душа! — счастливо воскликнула девушка и улыбнулась так ярко, что Мадара снова нахмурился. А потом она кинулась ему на шею и крепко обняла. «У неё нет чувства самосохранения», — вспомнил он слово ровно в тот момент, когда ее руки обвили его шею. К нему никто и никогда не приближался, кроме родных. А она так быстро отреагировала, словно не сомневалась ни секунды в том, что делает, что именно он ее соулмейт и что он жаждал коснуться ее, чтобы убедиться — она настоящая и он снова может жить. — Мо… моя, — с трудом прохрипел Мадара, чувствуя, как звук царапает горло. — Ага! — радостно кивнула девушка, так и не разжимая объятий. — Я — Наруто Узумаки! И я — твоя родственная душа!