Vancouver Sleep Clinic — Someone To Stay
— У Дани на концертах теперь есть я, — намекая на вступительную речь, говорит Егор, — А у меня на концертах Даня всегда есть здесь, так что мы всегда вместе, — прикладывая руку к сердцу, молвит Булаткин, заставляя рыжего тепло ухмыльнуться. — Получается, я твоя сердцеедка? — Ты моя сердцеедка, — утвердительно отвечает блондин, светло улыбаясь Даниле, у которого в этот момент сердце пропускает удар. Камера выключается, и парни наконец-то садятся на стулья, чтобы спокойно поужинать, хотя ужином это не назвать. Скорее завтрак. — Отстрелялись, — бросает Поперечный в сторону Крида. — Да уж.***
На следующее утро Данила ворочается в постели, и в его сознании всплывают приятные воспоминания. Он чувствует, как кровать прогибается под чьим-то весом. Он вспоминает остаток предыдущего вечера: они с Егором после кафе вдвоем поехали в бар, пока другие пытались выспаться. И Данила точно ни с кем не флиртовал, кроме певца, шуточно, конечно же. Мужчина мог снять кого-нибудь, если бы набухался вусмерть, но он не помнит, хотя когда в прошлый раз так напился, Даня тоже ничего не помнил. Его глаза медленно открываются, и он улыбается при виде великолепного блондина, лежащего рядом с ним. Его верхняя половина тела обнажена, а нижняя только прикрыта тонкой белой простыней, которая закрывает обоих. Стоп, он вчера притащил Егора к себе в номер. Теряясь от этой мысли, Данила полностью открывает глаза, чтобы лучше рассмотреть всю комнату. Блогер тут же резко садится на постель, а его взгляд лихорадочно обшаривает незнакомое помещение. Вновь возвращается к Егору, с которым он весело провел прошлый вечер, смотря на него с озадаченным выражением лица. — Ты в порядке? — спрашивает Булаткин с нежностью в голосе и протягивает руку, чтобы дотронуться до запястья рыжего, но тот тут же отскакивает и падает с кровати. — Даня! Нет, этого не может быть. Вчера он заснул поздно ночью в постели своего номера, наверное, и теперь просыпается где-то, вот именно, где-то. И блондинистый парень кажется слишком заботливым для простого друга. Данила должен выбраться отсюда. Это слишком странно. Стендапер неуклюже поднимается на ноги, заметив пару джинсов и рубашку, лежащую на полу возле кровати. Он торопливо натягивает джинсы, слишком узкие для него, и рубашку оранжевого цвета, едва успев застегнуть, прежде чем выбежать из комнаты, игнорируя восклики другого парня и быстрые шаги позади. В конце концов рыжий выбегает из квартиры на улицу, в одних джинсах и ботинках, зажатых в руке. Он оглядывается и понимает, что на самом деле понятия не имеет, где находится. Наугад выбирая направление, Данила начинает трусить до конца улицы, попутно натягивая кроссовки. Не те пейзажи. Черт возьми, он даже не в Санкт-Петербурге, а в солнечной Москве. Хорошо, что всего в нескольких кварталах от дома ближайшего друга. Мужчина направляется в сторону дома, полагая, что, возможно, Егор сможет помочь ему разобраться во всей этой бессмыслице или, по крайней мере, посмеяться над его сумасшедшей ночью. Когда Лоскутов открывает свою дверь, то тут же разражается смехом при виде этого зрелища. Данила протискивается мимо него в квартиру. — Да, конечно, смейся! — Что с тобой случилось? — спрашивает он, закрывая дверь, когда смех наконец затихает. — Я, сука, расскажу тебе, что случилось! Восклицает Даня, стягивая белые боты на пол и падая на диван, прикрывая ладонью глаза: — Я проснулся в одной квартире с Кридом. С блядским Егором Кридом. На лице русого выражается недоумение. — И? Поперечный выпрямляется, подозрительно прищурившись. — Что и? Я проснулся с Кридом. — Молодец, мои поздравления, — саркастически говорит Егор, закатывая глаза, и идет на кухню, вытаскивая две кружки из шкафа и наливая кофе в каждую из них. — Сразу говорю, я не хочу выслушивать о твоем сексе и тех вещах, которые вы делаете с парнем? Это твое личное дело, блять. — Послушай, — как можно тверже говорит Даня, беря кружку, любезно протянутую ему. — Прошлой ночью я заснул в Тюмени, а проснулся в ебанной Москве! Лоскутов вздыхает, поднося кофе к губам и делая медленный глоток. — Ты, наверное, просто слишком много выпил и остался у Егора вчера. Голову Данилы перекрывает волна мыслей. Что имеет в виду Егор? Почему он так небрежно говорит о нем? И какого хуя Крид ведет себя так с ним? Он вздрагивает от вибрирующего телефона на кофейном столике. — Это Егор, — говорит русый, взяв телефон и прочитав сообщение. — Он спрашивает, знаю ли я, где ты находишься, потому что ты выбежал и вел себя «страннее, чем обычно», — цитирует друг в конце. В течение нескольких минут Данила остается все еще в ошеломленном молчании, пытаясь найти ответы на свое безудержное замешательство. Но независимо от того, какой сценарий он рассматривает, все еще не мог найти ни одного подходящего и логичного. Так что вместо этого комик плетется к выходу и надевает ботинки, безмолвно выбегая из квартиры Лоскутова. Смутно слышит крик: — Ты ведешь себя странно! — прежде чем Поперечный закрывает за собой дверь. Слава богу, что он не забыл телефон. Быстро заказав билет на ближайший сапсан, Данила отправляется в единственное место, где он хочет быть. Данила возвращается домой, в свою собственную квартиру, где чувствует себя в безопасности. Может быть, Данила сможет найти какие-то ответы или, по крайней мере, в СПБ все будет нормально. Счастливо вздыхая от той фамильярности, которая накатывает на него в ту же секунду, он переступает порог. Ему комфортно. Он машет рукой Ракете, проваливаясь в объятья собаки. В этот момент из гостиной выходит девушка, что очень удивлена его прибытию. Как оказывается, это просто соседка сверху, которую Данила попросил присматривать за Ракетой. Поперечный провожает соседку, подсовывая ей деньги, какие он только мог найти в квартире. Однако к нему подкрадывается какое-то странное чувство, как будто за ним наблюдают. Его глаза быстро падают на фотографию в рамке, лежащую на прикроватном столике. И снова его сердце начинает дико биться в груди, смятение подступает назад в животе. Это похоже на селфи, сделанное им самим с Кридом. Они стоят где-то зимой, и Егор широко улыбается, показывая белые зубки, а Даня строит недовольную от холода морду. Голубые глаза красноречиво говорят, что он абсолютно влюблен. — Что тут происходит? Какая бы мысль ни пришла ему в голову, он в любом случае устал от всей неразберихи. Стендапер падает на постель, уходя в сон. Утром или днем, неважно, Поперечный просыпается от хлопка двери. — Даня! Блять. Он соскальзывает с кровати и шаркает к двери, его пальцы на несколько секунд задерживаются на дверной ручке, прежде чем, наконец, повернуть ее и медленно выйти в коридор. — Даня! — восклицает Булаткин, бросаясь к нему и обвивая руками шею рыжего. Данила неуверенно обвивает руками его талию, размышляя о том, правильно ли это, что Егор прижимается к нему вот так. — Я волнуюсь, — он делает легкий выдох, отстраняясь и глядя на парня с надутыми губами. — Что с тобой происходит? Поперечный проглатывает комок в горле. Тревожный блеск в глазах Крида побуждает моменты пронестись в голове: вспышки их тел, прижатых друг к другу, возбужденный взгляд Егора, прекрасные крики удовольствия с красных губ. Его сердце трепещет, от смеси замешательства и чего-то еще, что он не может точно определить, возможно, нежности? Он наклоняется и берет обе щеки блондина, придвигаясь, чтобы прижаться нерешительным поцелуем к желанным губам. Чувствуя, как Булаткин улыбается ему в поцелуй, он расслабляется. — Возможно, я просто забыл, что мы заснули у тебя, — небрежно говорит Данила, пожимая плечами. Парень тихо хихикает, протягивая ладонь, чтобы пригладить лохматые волосы. — Мы обязаны съехаться. Без разницы, где мы будем жить в Питере или в Москве. — С удовольствием, — обыденно отвечает блогер, не понимая, что.***
В следующий раз он просыпается в своих апартаментах, но сейчас чувствует себя более спокойно. Может быть, ему трудно вспомнить. Люди постоянно борются с проблемами, связанными с их воспоминаниями, верно? «Станет еще хуже», — думает Данила, обещая себе провериться, если ситуация ухудшится. Но прямо сейчас Поперечный не может сосредоточиться на этом, потому что под одеялом чья-то рука обхватывает его твердеющую плоть. — Доброе утро, — мурлычет певец, покусывая зубами мочку уха и медленно поглаживая член. Блогер держит глаза закрытыми, наслаждаясь прикосновениями от своего… парня? Есть вещи и похуже, предполагает он. Приподнимаясь, Данила слепо ищет Егора, соединяя их губы в глубоком поцелуе. Даже если он не может вспомнить их отношения, Поперечный чувствует себя самым счастливым мужчиной в мире, потому что Булаткин ласкает его так правильно, что рыжий может только тяжело дышать. Проводя большим пальцем по головке, все энергичнее проводит ладонью по достоинству парня. Срань господня, этот парень идеален, думает Данила, когда певец опускает незанятую руку, чтобы обхватить яйца. Со стоном Данила откидывает голову на подушку. С его губ срывается стон. Комик чувствует, как Крид расплывается в улыбке. Дыхание сбивается, а желудок сжимается все сильнее. Егор увеличивает ритм дрочки, в то время как другая рука продолжает играть с его яичками. Окончание обрушивается внезапно, попадая на простыню и на татуировки блондина. Поперечный ошеломленно наблюдает, как голубоглазый подтаскивает ладонь и облизывает сперму, которая там оказалась. — Черт, — благоговейно шепчет Данила, — это было охуенно. Егор нежно усмехается, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку, прежде чем соскользнуть с кровати и подойти к шкафу. — Это просто дрочка. — Да, но это было невероятно. Егор снова смеется, снимая с вешалки худи и натягивая ее на голое тело, повернувшись лицом к зеркалу, чтобы поправить прическу. — Мы встречаемся года два. Я надеюсь, что тебе нравится, как я дрочу твой хуй. Он замирает, и у него снова сбивается дыхание. Два года. Прошло уже два года? Нет, всего две ночи назад они были в Тюмени и проводили время в баре, шутя. Даня всего лишь на семьсот двадцать восемь дней отстал. И у Данилы появляется ощущение, что он совершенно не понимает, что происходит. Все тело кажется легким, как будто он не прикован к кровати, в которой стендапер сейчас лежит. — Эй? — тихо спрашивает Булаткин, опускаясь на колени рядом с Поперечным. Он протягивает руку и прижимает тыльную сторону ладони ко лбу рыжего. — Ты хорошо себя чувствуешь? Данила медленно садится и кивает: — Я в порядке, — он пытается сказать пренебрежительно и отмахнуться от чувства, угрожающего захлестнуть его полностью. — Ладно, — пробормотал певец, все еще волнуясь, — Может быть, тебе стоит пропустить микрофон и сходить провериться. И если ты не забыл, мы приглашены на вечеринку. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты пропустил её. В те провалы памяти Данила не придавал этому большого значения. Он соглашается с Егором. Они прощаются, и вскоре после этого Поперечный прибывает в больнице, отвечая на множество вопросов и объясняя свои симптомы медсестре, которая все это время смотрит на него, изучая. Она, наверное, тоже считает его сумасшедшим; видит Бог, Крид тоже так думает. И он чувствует себя беспомощным, когда все рентгеновские снимки показывают, что его самочувствие довольно нормальное. Да что с ним такое? По-видимому, ничего. Данила несет этот груз с собой весь день, бесцельно бродя по городу, как всегда сбитый с толку. В какой-то момент он получает сообщение от Булаткина, замечая, как записан парень в контактах рыжего. Заяц.Надеюсь, что визит к доктору прошел хорошо. Жду твоего легендарного возвращения)
Данила усмехается, задерживаясь на скобочке, поставленной в конце. Скоро буду В конце концов, он возвращается в их квартиру. У него до сих пор нет никаких ответов. Уже поздно, и, по-видимому, они с блондином должны посетить какое-то мероприятие сегодня вечером, хотя он и понятие не имеет, что это за вечеринка и чья. Не впервой. Но довольно скоро Данила узнает об этом, и это как удар в живот. Множество украшений заполняют дом, который он, слава богу, узнает. Они входят, держась за руки. Булаткин комментирует, как классно развешаны гирлянды и всякие штуки, и как он взволнован, насчет пола. Мужчина хмурится, не в силах сложить кусочки воедино. Он в замешательстве, это точно. И когда пара, наконец, находит хозяйку, что вообще не объясняет происходящее. Егор обволакивает Катю в объятия и делает комплимент ее великолепному платью с цветочным принтом, которое сидит на Трофимовой идеально. Молча наблюдая, как она берет Егора за руку и кладет ее на еле видный округлый живот, заставляет рыжего уронить свою челюсть на пол. — Ты беременна, — недоверчиво шепчет Данила. — Да уж, ни хрена себе Поперечный, — восклицает девушка с усмешкой. — Хочешь почувствовать, как она лягается? Блогер смотрит на Крида, его лицо светится. Он не слышит слов вокруг него, не слышит звуки, кажется, они исчезают. Он чувствует себя еще более сумасшедшим, чем когда-либо, раньше мог контролировать это, пожимая плечами, притворяясь совершенно нормальным человеком. Сука, он же видел Клэп неделю назад по видеосвязи, неделя, конечно, не два года, конечно же, но недостаточно долго для того, чтобы она была беременна. Я не могу это выносить. Действительно ли Данила произносит эти слова вслух, не понятно, но парень чувствует на себе тяжесть и взволнованность всех взглядов, прикованных к нему, пятясь назад. Он резко поворачивается и быстро выходит из дома. Вся ситуация с потерей памяти кажется ему настолько нереальной, что Поперечный не верит даже в ебанный асфальт под его ногами. Данила бесцельно бежит вниз по улице, в случайном направлении. Он просто больше не может с этим справляться. Что, блять, происходит? Все остальные люди живут, в то время как рыжий изо всех сил пытается догнать, и изо всех сил пытается успеть за ними. Следующее, что он видит, — это черный цвет. Комик не совсем понимает, что происходит, как и всегда. В первую минуту бежит по пустой улице, пытаясь убежать от всего, а в следующую все, что может видеть Данила — это чернота. Он устал, поэтому поддается пустоте, которая притягивает, и чувство безмятежности переполняет Поперечного.***
Он нехотя просыпается. Комната, где Данила находится, незнакома, но по стилю похожа на квартиру, с которой началось безобразие с его памятью. Подняв руку, чтобы потереть уставшее лицо, он останавливается, когда в поле зрения попадается блеск. Поперечный недоуменно держит правую руку перед собой, рассматривая классическое кольцо, обернутое вокруг безымянного пальца. Взгляд с аксессуара скользит к рамкам с фотографиями, стоящим на комоде, и Данила слетает с кровати, дабы посмотреть поближе. На одной из фоток он танцует с Егором, одетые в смокинги: в черный и белый. — Инь и Ян, блять. В нижней части рамки есть красивая подпись. Наш первый брачный танец. Это ведь шутка, да? Так и должно быть? Мужчина отваживается выйти из комнаты, находя лестницу и тихо спускаясь по ней. Там стендапер встречается с самым трогательным зрелищем за всю свою прожитую жизнь: Егор лежит на диване, а маленький ребенок храпит у него на груди, пока собака грызет плюшевую игрушку на коврике. Данила пробирается к ним, глаза скользят по гостиной. — Что за хуйня? — шепчет он в замешательстве. — Эй! — шипит на комика блондин, глядя на него снизу вверх и сверкая глазами. — Я не хочу, чтобы она услышала плохие слова. — Оу, хорошо, мистер Мораль, — отвечает Поперечный, слова вырываются наружу почти автоматически. На мгновение он чувствует, что не в своем теле, когда произносит это. — Я хочу одного, — говорит Егор с надутой нижней губой, обнимая девочку и прижимая ее к себе. Он нежно целует ее в лоб и откидывает темные волосы. Данила мог бы поклясться…всего несколько часов назад он посетил вечеринку, устроенную в честь беременной Кати. И вот теперь он здесь, любуется на то, что, очевидно, является дочкой Бэда, которой по крайней мере года три. И фотографию на комоде, явно сделанную в день их свадьбы. Глаза резко опускаются, чтобы осмотреть ладонь Егора, и, конечно же, мужчина находит такое же золотое кольцо, как и у него, видна даже гравировка, когда певец снимает его, играясь. «Мой ангел»***
— Боже… — говорит он сам себе, замолкая и моргая. Внезапно он снова оказывается в той же спальне, в которой проснулся не меньше пятнадцати минут назад. Данила лихорадочно оглядывает комнату, сердце бешено колотится в груди. Подождите минутку, он же только что был внизу? — Ты можешь хоть раз обратить на меня свое драгоценное внимание? — сзади раздается сердитый голос Егора. Сценарист разворачивается к мужчине, глядя на розовые щеки и заплаканные глаза своего мужа. Егор точно расстроен, и они в центре серьезной ссоры, только Данила был втянут в середине ее без каких-либо воспоминаний о том, что произошло ранее. — Тебе все плевать на то, что происходит в моей гребанной жизни, если это не касается тебя самого, — кричит блондин. Поперечный молча стоит, застигнутый врасплох. И он не может противостоять, потому что не знает, в чем проблема. — Я не понимаю, — невнятно бормочет Данила. — Ты все, блять, понимаешь, Даня, — огрызается Булаткин, вскидывая руки в воздух. — Я не могу, все кончено. Кажется, что мир вокруг него движется слишком быстро. Данила больше не может за ним угнаться. Когда между ними все стало плохо? Несколько дней назад, он довольствовался мастурбацией от Егора, а теперь их брак разорван? О браке абсолютно ничего неизвестно и Данила не может вспомнить.***
В следующий раз он просыпается в той же самой кровати, и все кажется таким же, как и раньше. Данила наслаждается смутным узнаванием. Возможно, все до этого момента было каким-то странным, ярким сном, от которого рыжий наконец проснулся. Ужас закрадывается в груди, когда он вспоминает последнее, что помнит. Ссора. Певец заявил, что больше не может быть с ним. Не ожидая найти там Егора, Данила спускается вниз. И все же он здесь, на кухне. И блондин — старше. Мелкие морщинки на лбу, светлые волосы слегка поредели. Данила чувствует, как тепло разливается в груди и неведомую силу, заставляющую его подойти к нему и обнять за талию. В этот момент все кажется нормальным. — Ты выглядишь восхитительно, впрочем, как и всегда, — шепчет он, целуя мужа в висок. Эти слова не похожи на его собственные, если честно. Это странное чувство овладевает им, как будто Данила находится вне своего тела и кто-то другой делает шаги за него. На мгновение это замешательство совсем не беспокоит его. Поперечный прижимается к губам блондина для еще одного поцелуя, а затем еще один в шею, но вдруг другой голос в комнате прерывает. — Фу, пап, — строя брезгливую рожицу, говорит кто-то, — почему бы вам двоим не снять комнату? Поперечный поднимает глаза и видит девочку, возможно, около девяти лет, сидящюю за кухонным столом напротив них. Она копия своего папы: блондинистые волосы, голубые глаза, пухлые губы. Кажется, у Данилы случится остановка сердца от такого. И перед ней, рядом с рюкзаком, стоит миска, наполненная хлопьями. — Полина Поперечная, — твердо чеканит Егор, — почему твой рюкзак на столе? И где твой брат? Мне попадет, если я не привезу вас вовр… Егор не успевает договорить, как вихрем на кухню влетает мальчик, сразу запрыгивая на стул. Этот мальчик точь-в-точь повторяет внешность дочки. То, что они близнецы, ошарашивает Поперечного, и вообще то, что у него есть дети, не может не удивлять. Это охуеть как шокирует. Ему требуется вся его сила, чтобы отстраниться от этого момента, чтобы признать, что прошло по крайней мере тринадцать лет с тех пор, как он мог вспомнить последнее воспоминание. Он действительно не может заставить себя заботиться, он становится слишком усталым, чтобы бороться с этим больше, и это хороший момент, в котором он находится, похоже, хорошая жизнь, которую он, по-видимому, построил для себя. — Папа, новая серия твоего детища — полный отстой, — признается мальчик, зачесывая за ухо отросшие пряди. — Как ножом по сердцу, — имитируя сказанное, заставляет близнецов смеяться Данила, а Егора улыбнуться. — Хоть эта серия не дотягивает до других, — мужчина ободряюще хлопает по плечу рыжего, — но ты, Максим, мог бы и промолчать.***
Но оно исчезает, как и все предыдущие моменты. Данила снова погружен в будущее, его собственное будущее, построенное на бесчисленных воспоминаниях, которые он не может вспомнить. Сейчас стендапер в больничной палате, лежит на койке. Как и во всех случаях, он не совсем понимает, что происходит. Бегло оглядывает комнату, и его глаза останавливаются на кресле в нескольких футах от его собственной; в ней сидит Егор, сопя, хотя он и неузнаваем. Блондин поседел, лицо покрывают морщины, но его муж все также восхитительно красив, как и всегда. Сам Поперечный подключен к бесчисленным машинам, и с его стороны раздается тихое хриплое гудение. Данила хочет сесть, но понимает, что это незначительное действие физически невозможно. Глядя на свои руки, Данила обнаруживает, что они такие же морщинистые, как и у его мужа. Обручальное кольцо все еще находится на пальце. Ему хочется протянуть руку и схватить Егора за ладонь. Он пытается собрать все свои силы, чтобы справиться с этой целью. Однако этого оказывается недостаточным. В углу комнаты сидят двое взрослых, тихо переговариваясь между собой. Женщина с длинными светлыми волосами, так похожими на волосы Егора, встает, ведь понимает, что отец проснулся. — Все хорошо, — мягко говорит она, хватаясь за ножку его кровати, чтобы придвинуть ее поближе к Егору. Он поднимает уголки губ в знак благодарности, по-видимому, это единственное действие, которое он может делать самостоятельно. Медленно поднимая свою руку вверх, машины издают учащенный писк, что и заставляет Егора открыть веки. И певец молниеносно берет дрожащую ладонь комика, прижимая ее к лицу. Вскоре вся ладонь чуть ли не пропитана слезами. Наконец-то, Поперечный чувствует себя умиротворенным. Он знает, что будет дальше. Он был готов к этому всю жизнь. В свадебных клятвах и в поздних разговорах Данила всегда обещал оставаться рядом с Егором до его последнего вздоха.