***
Утро было прохладным и мокрым. Туман крошечными капельками висел в воздухе, переливаясь лёгкой радужной дымкой. С черепичной крыши совятни капала на каменные плиты роса, солнечный свет с трудом пробивался к стенам замка. Панси глубоко вдохнула носом воздух. Больше всего на свете она любила это время суток - свежее, тихое утро, которое можно провести наедине с собой, без всей этой школьной суеты. В свои пятнадцать лет она давно уже поняла, что ничьё общество не ценит так, как своё собственное, и что вся эта общественная жизнь, вечеринки и то, что тот же Драко презрительно называл "романтическими позывами" - полная туфта. Вспомнив о Малфое, девушка нахмурилась. Ей не хотелось нарушать момент уединения мыслями о нём. Так что, встряхнув головой так, что чёрные пряди коротких волос разметались в стороны, Паркинсон огляделась, ища, чем бы себя занять. Сейчас она, сидя на украденной ещё три года назад метле (мадам Трюк до сих пор кидала на слизеринских мальчишек подозрительные взгляды), зависла на уровне окна девичьей спальни башни Слизерин. Летать ей нравилось, но только так - для себя, в гордом одиночестве. Она считала, что главное в этом деле -свобода, которую дарил ей полёт. Свобода от всех и вся - людей, земли, обязанностей. Так что каждое утро она вскакивала ни свет ни заря, тихонько прокрадывалась к заколдованному кирпичу в стене и извлекала на свет божий кривую, старенькую "Комету". Затем надевала поверх пижамы толстовку и джинсовые штаны, взбиралась на подоконник и резко, аж дух захватывало, пикировала вниз. Так, летая туда-сюда по тихой, безмятежной долине, проводила она ранние предрассветные часы вот уже больше двух лет. Панси задумчиво погладила шершавое древко метлы. Затем, плавно оттолкнувшись, полетела всё вперёд и вперёд, неспешно и плавно огибая замок. Делала она это, в общем-то, безо всякой цели, витая в своих мыслях и оглядывая окрестности. Она обожала природу вокруг Хогвартса. Ей так не хотелось, чтобы солнце полностью показывалось из-за горизонта, будило обитателей школы, лишало её этих прекрасных минут. Не хотелось снова слушать бесконечные сплетни слизеринских девчонок и сальные шутки мальчишек. Не хотелось видеть, как Драко снова ведёт себя, как пустоголовый придурок, поддерживать его идиотские выходки и заливисто хохотать над его жертвами. Однако, за эти долгие годы их знакомства - благодаря дружбе Малфоев с Паркинсонами, слизеринцы знали друг друга чуть ли не с рождения - она уже привыкла к роли стервозной прислужницы. Ей вдруг вспомнилось, как, будучи ещё ребёнком, она посмела ослушаться белобрысого и начать спорить с ним. Драко тут же рассказал обо всём отцу. Синяк под глазом, оставленный ей после этого случай мистером Паркинсоном, долго не желал сходить и ужасно болел, а девочка раз и навсегда зарубила себе на носу - нужно уметь приспосабливаться. Очевидно, её уважение к Драко было необычайно важно для её родителей, боявшихся прекращения дружбы с Малфоями, как смерти. Как же она ненавидела их! Вдруг древко гулко стукнулось обо что-то. Этот звук вывел девушку из задумчивого оцепенения, и она осознала, что залетела дальше, чем планировала - теперь она зависла напротив окна женской спальни башни Гриффиндор.***
Сердце Панси пропустило удар. В эту же секунду девушка почувствовала укол злости на саму себя. Это дурацкое чувство в груди всегда её раздражало. Сколько себя помнила, она пыталась подавлять любые эмоции - называла их "дурацкими". Чувства делали её уязвимой в собственных глазах, да к тому же приближали к остальным людям. А ей этого не хотелось. Но это ЧУВСТВО, поселившееся в её груди ещё на втором курсе, Панси не в силах была изгнать. Мучилась, злилась, рыдала, литрами пила отцовский виски, обжигающий горло, но продолжала ощущать теплоту внутри, как только слышала одно единственное имя - ГЕРМИОНА. Вот и сейчас в ней боролись два желания - хотелось одновременно подхлестнуть метлу и улететь как можно дальше, и, вместе с тем, приблизиться к стеклу, чтобы ещё раз увидеть лицо спящей Грэйнджер. Впервые девушка наблюдала за сном гриффиндорки в свой первый полёт, тогда же обнаружила, что отличница не задёргивает одну портьеру. Когда Панси вспоминала о том, что именно Миону она решила навестить первой, начинались бесконечные оправдания перед самой собой. Она упорно продолжала отрицать, что испытывает к кому-либо хоть какие-то тёплые чувства, а к Гермионе - и подавно. "Ну хорошо, это точно будет последний раз" - сказала себе слизеринка после недолгих раздумий. Наклонив древко метлы немного вперёд, она скользнула к подоконнику. Оперлась на него коленом и осторожно заглянула в полутёмную комнату, прислонившись чёлкой к гладкой поверхности стекла. Вглядевшись в темноту комнаты, Панси выхватила взглядом сперва отливающие медью взъерошенные пряди волос, а затем бледное личико Мионы. Девушка спала, сжимая в руке палочку с ещё светящимся кончиком, голова её покоилась на страницах раскрытой книги - ужасно пыльной и толстой. Драко часто отпускал шуточки на тему любви Грейнджер к пергаменту, но Панси вовсе не находила их смешными, хоть и хохотала до слёз. Откровенно говоря, любые грубые слова в сторону Гермионы всё её сознание воспринимало в штыки, тут же наливаясь яростью. Слизеринка порой даже не замечала этого, но несколько раз всё же переставала контролировать эмоции, за что получала: Драко, презрительно сузив глаза, начинал бесконечный допрос: "Чего рожа такая кислая, Паркинсон? Тебя что-то не устраивает? Ты не согласна со мной?". И, если её ответы не казались ему достаточно удовлетворительными, лицо Малфоя темнело, он хватал её сзади за волосы и начинал шипеть на хо бесконечные угрозы. С каждым днём Панси всё лучше училась избегать этих взрывов, маска подобострастия и гнусная, глуповато-восторженная улыбочка практически приросли к её лицу, потихоньку став скорее второй кожей, нежели маской. Однако теперь никого рядом не было. Можно было отпустить себя, перестать следить за собственной реакцией и выражением лица. Чуть наклонив голову, девушка нежно оглядела лицо спящей. Её тонкие, просвечивающие веки, длинные ресницы, чуть приоткрытые розовые губы, обнажающие резцы, которые были немного длиннее положенного. Густые брови Гермионы непрестанно шевелились, а порой она морщила нос. Панси улыбнулась против своей воли. Интересно, что ей снится? О чём она переживает во сне? В левом глазу защипало, и Панси злобно вытерла успевшую навернуться слезу рукавом толстовки. Что за идиотизм - ей только что, на секунду, стало грустно из-за того, что на ум пришла дурацкая мысль... Панси испуганно дёрнулась и, стукнув носком ботинка кирпич подоконника, резко спикировала вниз. Она разгоняла метлу всё сильнее и сильнее, уже практически врезалась в землю, но в последний момент кое-как выпрямила полёт, попытавшись свернуть в тёмный закоулок между большой створчатой верандой и левым крылом Астрономической башни. Однако, навыков ей явно не хватало, так что, потеряв управление, девушка кубарем покатилась по газону, успев только испуганно пискнуть. Панси не позволила себе долго лежать на мокрой траве. Несмотря на ноющую боль в колене и спине, ей удалось вскочить на ноги и, подхватив метлу, скрыться в тихом закутке. Слизеринка прислонилась спиной к стене, переводя дух. В голове снова вспыхнула сцена, привидевшаяся ей несколько минут назад, и отогнать видение никак не удавалось. Они с Гермионой сидят на ступенях замка, глядя на красное закатное солнце. Голова Гермионы покоится на плече Панси. Её волосы сияют, переливаются тёплой радугой. Она рассказывает Панси о своём сне и смущённо смеётся. Панси что-то говорит в ответ - не важно, что, - Гермиона чуть приподнимает лицо, смотря в глаза слизеринки и перемещая голову на её колени. Теперь она лежит. У неё невероятно красивые глаза, медово-карие, лучистые и такие умные. Она улыбается и что-то отвечает. Потом кладёт ладонь на щёку Панси. Ладонь тёплая и мягкая. Панси наклоняется к лицу девушки и касается губами уголка её губ... В груди стало невыносимо жарко и больно. Из глаз брызнули слёзы. Панси злобно пнула холодную каменную стену и разрыдалась.***
В большом зале, как всегда за завтраком, было шумно, людно и очень светло. Потолок сегодня являл собой нагромождение серо-свинцовых туч, меж которых иногда мелькала лазурная небесная гладь. Ученики, сонные и недовольные, оживлённо переговаривались, судорожно листали учебники, поливали тосты джемом или передавали графины с тыквенным соком. Панси недовольно сморщила нос. Будь её воля, она бы просто-напросто стащила с ближайшего стола несколько ломтиков говядины и стакан напитка и съела бы этот нехитрый завтрак в укромном тихом уголке коридора, подальше от этих идиотов. Но её отсутствие было бы тут же замечено, так что, как и каждый день обучения здесь, она двинулась к слизеринскому столу. Белые волосы Драко и громкое гоготание Крэбба, Гойла и Забини за версту выдавало месторасположение её "друзей", так что Панси просто смиренно прошествовала на привычное место, держа голову чуть задранной и бросая на всех вокруг презрительные взгляды. Заметив её приближение, сидящая неподалёку от Забини Миллисента мерзко взвизгнула: - Эй, Панс! Скорее сюда! Натянув на лицо приторную улыбочку, Паркинсон приветственно взмахнула рукой. Честно говоря, она надеялась избежать столь шумного приветствия, но делать было нечего. Демонстративно отпихнув Гойла, она заняла его место под боком у Драко и прильнула к нему. Несмотря на то, что Панси приходилось делать подобное каждый божий день всю их школьную жизнь, она всё ещё с трудом преодолевала отвращение. Нет, Драко, в отличие от других слизеринцев, не был потным вонючим и неряшливым, нет, он приятно пах одеколоном и лимонным шампунем. Он был подтянутым, всегда опрятно и изящно одевался, тонкие черты лица можно было назвать привлекательным. Но её воротило от него - от его поступков, его манеры растягивать слова, его извечного бахвальства. От осознания собственной беспомощности перед ним. Однако из раза в раз ей удавалось отбрасывать эти мысли прочь, удалось и теперь. Она обхватила его руку - осторожно и подобострастно, но пылко. Да уж, она стала настоящим профессионалом за эти годы. - Привет, Драко, - она улыбнулась чуть пошире, как будто была рада видеть его, как будто адресовала ему все яркие эмоции. - Что будем делать после обеда? Драко лениво отодвинул её от себя. - Панси, ты же знаешь, нужно писать идиотское эссе для МакГонагалл. Ей захотелось стукнуть по белобрысой макушке чем-то тяжёлым, но вместо этого она притворно надула губки закатила глаза, хлопнув ресницами. - Оу, я совсем забыла про это. Оно же такоое сложное. Миллисента зевнула - Сколько у нас вообще уроков? Я потеряла расписание. Крэбб гоготнул: - Вот ты идиотка, Милл. - Не пойти ли тебе лесом, придурок? У самого в башке одни слизни. - Заткнись, психичка! - Хочешь весь день заикаться?! Я могу это устроить! - Миллисента предостерегающе выхватила палочку, разбудив успевшего задремать Гойла. Тот что-то заорал спросонья. Подоспевший Флинт уселся за стол рядом с Забини и дёрнул Крэбба за нос. - Опять вы как кучка придурков. Забини загоготал, Миллисента дала затрещину Гойлу. Драко взирал на них словно бы свысока, задумчиво улыбаясь. Было ясно, что происходящее его забавляет, так что свита старалась для него. Панси тихонько хихикала, прижимаясь головой к его плечу. И вдруг время словно остановилось. Точнее сказать, мир вокруг Панси замедлился, все движения, звуки и образы отдалились, потускнели и сбавили скорость. Мимо их стола прошествовала Гермиона Грейнджер. Её подсвеченные золотом волосы мягко подпрыгивали на округлых плечах, некоторые кудри падали на лоб, закрывая умные глаза. Она отводила их за ухо точёными пальцами и улыбалась шедшей рядом Ханне Эббот. Другой рукой девушка прижимала к себе массивную стопку учебников в кожаном переплёте. Панси заворожённо проводила взглядом копну вьющихся локонов. В следующую секунду девушка почувствовала сильную боль в предплечье - острый локоть Драко вонзился в мягкую кожу, прикрытую мантией. - Эй, Панс, на что уставилась? Не думаешь, что наша грязнокровка слишком много возомнила о себе сегодня? В ответ Паркинсон лишь неуверенно передёрнула плечами и потёрла ушибленное место - Что-то не похоже, что она проведёт сегодня время за трансфигурацией, - Малфой указал тонким подбородком на Гермиону, разворачивающую перед лицом Поттера длиннющий исписанный бисерным почерком свитком. Издалека были отчётливо видны искусно выполненные движущиеся картинки. Это определённо было то самое задание. - Хмм.. да уж... - пробормотала Панси, всё ещё не в силах оторвать взгляд от тонкой шеи, нежных щек и улыбающихся губ. - Что-то ты сегодня подозрительно тихая... - Малфой подозрительно сощурил глаза.- Эй, убери с лица это идиотское выражение! Панси потребовалось меньше секунды на осмысление ситуации и принятия единственно верного решения - эмоции мгновенно были взяты под контроль, она, чуть склонив голову набок, резко повернулась к парню и, состроив приторно-недовольную мину, мерзко улыбнулась. - Во-первых, Драко,- надула она губки, - я не выспалась. А во-вторых, видишь того сладенького пуффендуйца? - она наугад ткнула пальцем в сторону стола "желторотиков" - Меня бесит само его существование и я намерена ему поднасолить. А тут ещё и эта Грейнджер! Не хочу я проторчать полдня за сраной трансфигурацией, а она будто издевается! И, немного нахмурившись, она откинулась чуть назад, не забывая добавлять в голос истерически-жалобные нотки. Затем, словно в поисках утешителя и покровителя, жалобно, но с лёгким упрёком взглянула на Драко. Этот спектакль она разыгрывала уже не раз и не два, так что справлялась великолепно. Самолюбие Малфоя было удовлетворено, так что он лениво ухмыльнулся и затолкал в рот вафлю. Миллисента нервно теребила рукав мантии. Забини фыркнул и после недолгого раздумья произнёс: - Эй, Панс, а ведь точно. Только успевшая перевести дух девушка настороженно взглянула на него из-под тёмной чёлки, не забывая при этом оставлять на лице лёгкие мазки презрения. - Чего тебе, Забини? - Почему просто не выкрасть это сочинение у идиотки Грейнджер? Пусть поделится со всеми, раз такая умная. Со всех сторон послышались одобрительные возгласы, слизеринцы-пятикурсники дружно закивали, бросая опасливые взгляды на Драко. Все ждали, одобрит ли он эту идею. Панси также вопросительно подняла глаза. Драко криво усмехнулся: - Замечательная идея, Забини. - протянул он наконец. - Постарайтесь справиться до обеда, иначе мы застрянем в замке до вечера. Панси, поможешь ему. - Ох, Драко, ну... - Не возражай, - он приподнял её подбородок, тронув несколько коротко отстриженных прядок. - Ты здесь наиболее искусна в чарах усыпления бдительности, а в Манящих тебе вообще равных нет. К тому же, ты явно куда гибче этого идиота. - Последняя фраза была произнесена шёпотом ей на ухо - это должно было подчеркнуть всю её важность, одновременно прельстить и подстегнуть к действию. Панси прекрасно понимала, как стоит отреагировать, однако не испытывала ничего, кроме отвращения и жгучей ненависти. Выдавив из себя весьма правдоподобную улыбку, сочетающую коварство, смущение, ликование и обожание, она игриво прошептала: - О, Драко... Конечно, я всё понимаю. Я готова.***
Как ни воротило её о мысли о том, что нужно в очередной раз пакостить гриффиндорке, Панси всё же отправилась вслед за Забини по извилистым коридорам замка. Они должны были прогулять травологию и, вероятно, пропустить половину зельеварения, но план в жизнь воплотить. Она отчаянно пыталась избавиться от раздирающих её чувств - с одной стороны, безумно не хочется причинять вред Мионе, а с другой это ведь отличная возможность увидеть воочию место, где она учится, опустить голову на подушку, которой ночью касаются её кудри, дотронуться до вещей, которые она держит в руках, вдохнуть её запах... Эти мысли раздражали, но прельщали. Паркинсон слегка встряхнула головой. Глупости какие! Ей не нужны проблемы из-за какой-то зазнайки! Они спустились по каменным ступеням и прошли к складу с мётлами. Никто в слизерине понятия не имел, что Панси умеет летать, так что Забини усадил её позади себя. Оба вытащили палочки и, оттолкнувшись от земли, взмыли вверх - к створчатым окнам гриффиндорской башни