Призрачные проблемы

Ичиго даже и не подозревал, чем обернется для него Хэллоуин в этом году. Но факт остаётся фактом: он совершенно безоружный, без Кона и без своей печати исполнителя шинигами, не зная дороги в темному лесу другого измерения, убегает от голодного вампира, по совместительству являвшегося бывшим Секста Эспадой. Но давайте обо всем по порядку. День начался обыденно. Утро встретило Ичиго отцовской ногой в лицо. Подобные приветствия уже были их с Ишшином своеобразной семейной традицией, поэтому легко увернувшись от удара, он впечатал свой кулак отцу в нос. Не особо торопясь, Ичиго привел себя в презентабельный вид и спустился на первый этаж, где его сестры, с разрисованными краской лицами, украшали дом бумажными вырезками, гирляндами и тыквами, напевая при этом хэллоуинскую песню Денни Эльфмана. Куросаки посмотрел на календарь. Суббота, 31 октября — Хэллоуин.  — Доброе утро, Ичи-нии, — Юзу, одетая в старое серое платье, с накрашенным зелёным лицом и нарисованными черным маркером шрамами, обвешивала телевизор гирляндой из скелетов. Экран под ними почти не виднелся. — Твой «страшно отвратительный» завтрак стоит на столе, уже разогретый. Поможешь нам потом с украшениями? А то папа опять прилип к портрету мамы. Ичиго покосился на отца. И впрямь, Ишшин уже стоял прямо напротив плаката, с *нормальным* носом в черном плаще, изображая вампира. Он намазывал гелем поблескивающие сединой волосы и рассказывал, как они втроём с дочурками пойдут вечером по улицам Каракуры выпрашивать конфеты. Гадость. Слава меносам, он в этом не участвует с того самого момента, как его огненные вихри стали узнавать все подряд каждый чёртов год.  — М-м-м, — Ичиго почесал затылок, — не думаю, что смогу вам тут чем-то помочь. Как ни странно, дело было не в том, что Куросаки младший не хотел помогать. Просто таланта к подобным рода занятиям у него не было от слова совсем. Сколько он себя помнил, украшение какого-либо праздника или вечеринки всегда ложилось на женские плечи, парни же в прерогативе своей служили грузчиками. Исида не в счёт. У Ичиго не было вкуса к таким вещам. Зато был вкус в одежде, пока однажды отец тонко не намекнул, что он одевается так, словно он нетрадиционной ориентации. Куросаки младший не стал давать в нос Куросаки старшему. Он оставил эту возможность своей будущей девушке.  — Оставь его, Юзу, — послышалось откуда-то из-за спины Ичиго. Когда он обернулся, он не знал, смеяться ему или плакать, поэтому остановился на вежливом покашливании. Карин стояла скрестив руки на груди, одетая в черно-розовый наряд горничной с гримом зомби на лице. Плохо растушеванные синие пятна расползлись на некоторых участках кожи, полностью белый левый глаз без зрачка, и кровавые подтёки, идущие со лба до самой скулы. Это что, помада? — Мы тут и сами справимся. К тому же, парни в этом ничего не смыслят. Она многозначительно подмигнула Ичиго левым глазом и сразу же поморщилась от боли. Видимо, линзы доставляли неудобства. Понимая, что его только что спасли от неприятной работенки, Куросаки направился на кухню. Проходя мимо Карин, он прошептал ей:  — Спасибо. К слову, ты ужасно выглядишь. За свои слова он получил тычок под ребра.  — Ещё одно слово, и ты вечером идёшь с нами в костюме клоуна. Впоследствии, сидя в столовой и жуя хлопья в виде черепков, Ичиго узнал, отчего Карин выглядела как неопытный косплейщик на Comic-Con. Юзу прикупила себе этот наряд в дешёвом супермаркете на Хэллоуин, но позже осознала, что он не особо подходит под ее образ дочери Франкенштейна (папа был очень растроен этим известием, ведь он уже настроился быть вампиром), и поэтому, она, как хорошая сестра, решила отдать его Карин. Хотя, всем в доме было ясно, что на самом деле ей просто хотелось нарядить свою сестру-пацанку во что-нибудь женственное. Ичиго подумал, что более женственного наряда, нежели костюм горничной, найти было невозможно. А зная, какой убедительной может быть Юзу, особенно в делах семейных, Ичиго подозревал, что у Карин не было и шанса на отказ.  — Кстати, — начала она, оттягивая рюшечки на своем фартуке, — я вчера была у Урахары-сана, и он сказал, чтобы ты сегодня зашёл к нему по какому-то очень важному делу. Ичиго, в это время подперевший щеку рукой, внезапно напрягся и задал вопрос, ответ на который он знал заранее:  — И что это за важное дело, он, конечно же, не сказал? Карин, натянувшая на ноги черные лакированные берцы, покачала головой и принялась их зашнуровывать.  — Неа.  — Так я и думал. Урахара был бы не Урахарой, если бы сразу объяснял, в чем, собственно, дело.  — Без понятия, надолго ли это, поэтому к ужину меня не ждите. — Крикнул Ичиго, стоя в прихожей и натягивая на себя темно-зеленую ветровку. Он уже схватился за дверь ручки, когда из зала вылетела запыхавшаяся Юзу, схватила его за рукав и буквально повисла на нем.  — Ты же не пропустишь ночь кино? В этом году у нас на очереди фильмы о вампирах, — она состроила щенячьи глазки, — к тому же, папа купил тебе костюм Смерти. Ичиго нахмурился.  — Почему именно его?  — Он сказал, она больше всех похожа на шинигами, — Юзу наконец-то слезла с его руки, — хотя Карин сказала, что сейчас ты больше похож на зомби, тебе даже костюм не нужен с такими мешками под глазами и… Ой! Поняв, что сболтнула лишнего, она резко замолкла и опустила взгляд.  — Прости. Ичиго нахмурился ещё больше. Он догадывался, что после последних событий он выглядел не «ахти», но не думал, что это будет так заметно. Каждое утро он смотрел на себя в зеркало и видел залегшие тени под глазами, но считал, что утренний душ хотя бы немного приведет его в порядок. К тому же, его волосы нехило отросли, о чем ему часто напоминают всей семьёй, и о чем он всегда забывает, как только речь о них умолкает. Теперь челка прикрывала его глаза, часто мешаясь на уроках, и из-за чего ему нередко приходилось просить заколки у Иное. Один раз он даже просидел весь школьный день в ободке. Не то, чтобы его сейчас волновала собственная внешность. Он думал, что если будет пытаться вести себя со всеми как всегда, делать непринуждённый вид и отвечать на все вопросы о самочувствии, что с ним все «Окей», то это поможет скрыть его тревогу ото всех. Не помогло. Он потрепал Юзу по светлым волосам на макушке.  — Что, все совсем плохо? — спросил Ичиго и выдавил из себя улыбку.  — Ну… — Юзу потеребила подол своего платья, — твоё состояние даже папа заметил. О! Значит, всё просто ужасно. Не сказать, чтобы Ичиго преследовали ночные кошмары… Да черта с два он признается об этом вслух даже самому себе! Хотя мучает его не только это.  — У меня просто сбился режим, и я не высыпаюсь, — находясь к сестре лицом, он завел руку за спину и нащупал рукоять дверной ручки, — Я в норме. Обещаю, что буду дома к началу сеанса фильмов о вампирах. Последнее предложение Ичиго буквально прокричал, так как уже вовсю бежал с крыльца — быстрее к выходу из дома. Он не хотел об этом вспоминать. Он не хотел об этом думать. И уж тем более не хотел об этом говорить. Он *Не хотел*. После инцидента с Яхве прошел почти год. От Рукии с Ренджи больше не было вестей, кроме того послания, всего через месяц после окончания кровавой войны. Они сообщили, что не скоро ещё прибудут в Генсей. Восстановление Общества Душ, отстраивание Готея, оплакивание и похороны погибших. Они занимались тем, чем занимаются все после окончания войны. Зализывают раны, поднимаются с колен. И неважно, победил ты или проиграл. После окончания игры, король и пешка падают в одну и ту же коробку. Ичиго считал, что отчасти, его это не коснется. И оказался прав. Отчасти. Никто не отменял своих собственных проблем, терзаний и угрызений, поедающих тебя изнутри. Он хотел сражений, — нет, — он хотел сражаться. Ему не нужны неосознанные драки и бесполезные кровопролития, он грезит лишь о хорошем сражении, что помогло бы ему развеяться. Находя у себя такие мысли, Ичиго невольно начинает ассоциировать себя с Кенпачи, которому палец в рот не клади, лишь бы помахаться мечами с сильным противником. От осознания этого, ему становилось тошно. Он обрёл огромную силу, взрастил в себе, — хоть и неосознанно — те качества, присущие замечательному бойцу, воину. И с этими навыками он одолел чуть ли не Бога. А если быть точнее, то двух. Айзена и Яхве. Хотя первый и очень помог одолеть последнего. Удивительно, как бывшие враги объединяются во имя спасения того, что любят. Многие думают, что в этом есть большая доля заслуги Ичиго, многие шинигами, и другие виды существ сильно изменились после встречи с рыжеволосым рьокой, что это он так повлиял на весь Готей, Общество душ, Уэко Мундо, и черт возьми что ещё. Что же думал об этом сам Куросаки? Он не знал. Он был без малейшего понятия, ведь, он ничего особенного не делал. Лишь то, что считал нужным. Нехватка физической нагрузки иногда доводила Ичиго до дрожи в руках. Поэтому, в школе, на занятия физической культуры он изводил себя до последнего. Доводил себя до дрожи в коленях. Но ему этого было мало. Это было не то. Кейго часто истерил по этому поводу, мол, зачем ты чересчур усердствуешь, ты ведь и так превосходишь многих, не считая Тацки и Чада, и занимаешь в соревнованиях первые места. Он уже даже перестал брать в расчет его силы шинигами. Чад лишь молчаливо одаривал его понимающим взглядом. Интересно, у него также? Он тоже чувствует этот не вышедший изнутри себя адреналин, который сжигал тело изнутри и душил невидимыми сильными руками каждую ночь? Этого он тоже не знает. Он никогда не спрашивал его об этом. Потому что не хотел? — Потому что боялся. Он не хотел снова быть изгоем, только теперь причины были бы явно посущественнее странного цвета волос. В некоторые особо неудачные ночи, когда сон никак не шел, Куросаки лежал на кровати с руками по швам и пялился в потолок, теребя в ладони удостоверение шинигами. После часа раздумий, он наконец выпрыгивал из своего физического тела и направлялся к наиболее ярко выраженным следам присутствия пустых. Так было в первый раз. В следующие, он вылезал через окно, в объятия ночи не задумываясь. Война прошла, а мир остался прежним. Пустые, не изменяя себе, появляются в мире живых, дабы поохотиться на человеческие души. Ичиго же, не изменяя себе, разрубал существ, носящих маски и отправлял только что умерших туда, где им самое место — в Общество Душ. Раньше пустые представляли хотя бы какую-то сложность. Теперь же, они рассыпались только от того, что Ичиго выпускал свою рейацу поблизости. Несомненно, сила Куросаки превышала допустимые человеческие нормы, если его, конечно ещё можно было назвать человеком. Хоть и с силами шинигами. А ещё пустого. Остатки экзекуции. Ну, и вдобавок он вроде как квинси по материнской линии и выродец из клана Шиба по отцовской. Ичиго до сих пор очень стыдно за один случай, произошедший месяца два назад. Его жажда получить адреналин и удовольствие от тяжести клинка в руке стала настолько невыносимой, а неудачи в сражениях с пустыми, хотя сражением это и не назовешь, никак убийство щенков, стали настолько раздражительными, что однажды ночью он ввалился в магазин Урахары. Именно ввалился, распахивая двери направо и налево, будя всех обитателей пристанища «сладостей». Урахара тогда вышел в пижаме и без панамы, но все равно не пойми откуда достал своей излюбленный веер. Он спокойно обмахивался им, ожидая объяснений и причин, столь позднему визиту. И он их немедленно получил. Ичиго, с горящими глазами всей своей яркой натуры, попросил бывшего капитана Готея 13 открыть гарганту для прохода в Уэко Мундо. Урахара хоть и был похож на глупца и просто болтливого торгаша, но таковым никогда не являлся. Он понял состояние Ичиго с первых секунд после вторжения, а может и знал о нем сразу после окончания войны. А потому, ответ его был таковым:  — Прости, Куросаки-сан, но я не открываю проходы в другие миры, чтобы находить сражения. Он говорил тихо и спокойно. Ни намека на гнев или злость в его голосе не прослеживалось. Его глаза смотрели на Ичиго тепло и с усталостью. И также понимающе, как и у Чада. Чёрт. Невзирая на все это, своими словами Урахара как будто окатил его ведром ледяной воды, а проснувшееся наконец от дурмана сознание дало увесистую звонкую пощечину. Ичиго никогда не было так стыдно. Тогда все его лицо, включая шею, покрылось бордовыми пятнами. Он быстро и искренне извинился, при этом низко поклонившись, и в следующую секунду вылетел из магазина, используя шунпо. Впоследствии, он избегал Урахару последние месяцы. А потому, направляясь сейчас в его логово, он нервничал как будто перед прыжком в неизвестность. Это было то самое чувство, когда не знаешь, как вести себя с человеком, с которым у вас произошла неприятная ситуация, и совершенно не представляешь, как будет вести себя он. Стоит ли ему ещё раз извиниться, или просто сделать вид, будто бы ничего не произошло? Будет ли Урахара зол на него, или он прикинется дураком, никогда не вспоминая ту ночь? Ичиго выругался сквозь зубы. Погрязший в своих раздумьях и стремившийся убежать от каверзных вопросов, он напрочь забыл взять свое удостоверение исполняющего обязанности шинигами. Оно валялось где-то на столе, в кипах учебников и тетрадок, а может лежало под подушкой рядом с будильником. И Кона он с утра сегодня не видел, как и предыдущую неделю, что к слову, было очень странно. Он никогда никуда не уходил, по крайней мере без оповещения. Да и что делать мягкой игрушке на улице? Здесь с ним могло произойти все что угодно: начиная с того, что его мог забрать любой ребенок, не слушающийся родителей и подбирающий чужие вещи с пола; и заканчивая переездом его игрушечного тела машиной и выбросом в мусоровозку. Только сейчас Ичиго осознал, что совершенно не заметил отсутствия Кона в своей жизни, хотя тот напоминал об этом очень часто и очень громко. Да что с ним, черт побери, не так?! Ичиго оглянулся, будто надеясь увидеть где-нибудь на витрине магазинчика плюшевого льва, который в панике кричал бы о том, что его схватила какая-то малолетка и нарядила «самого храброго воина Кона» в какие-то розовые тряпки. Такого, естественно, не произошло. Ичиго совершенно не заметил, как почти добрался до магазинчика Урахары. Живот свело в неприятных ощущениях. В предшествии Хэллоуина, все дома, здания и участки были украшены соответственно. Повсюду, куда ни глянь, торчали оранжевые тыквы, самых разных форм и размеров, с множествами различных эмоций и украшений. Дома и деревья украшены гирляндами, которые ближе к вечеру будут очень кстати создавать праздничную атмосферу. Всевозможные украшения, черепа, хэллоуинские вывески магазинов, куча свечей, переодетых и накрашенных домашних любимцев и их хозяев. Как только люди не пытались выделиться своей оригинальностью. Вокруг одного дома забор был забрызган бутафорской кровью. Слишком светлая, подумал Ичиго и, засунув руки в карманы, пошел дальше. *** Стоя перед крыльцом, а через пятнадцать минут уже и на нем самом, Куросаки никак не решался войти или хотя бы постучаться ради приличия. В конце концов, в прошлый раз он об этом позабыл. Наконец-то набравшись смелости, он начал заносить кулак, чтобы постучать, как вдруг дверь внезапно открывается, а на пороге, собственной персоной стоит Урахара, как обычно скрывая свои глаза в тени панамы. Ичиго от неожиданности чуть не рухнул спиной вниз по ступеням с этого злосчастного крыльца.  — Ну наконец-то, Куросаки-сан, вы решили зайти к нам! — он снова, ни пойми откуда достал свой веер и прикрыл нижнюю часть лица. — Я было хотел пригласить вас сразу, как заметил что вы подошли, но подумал, что вам нужно время настроиться и охладить свою голову, минут эдак тридцать. Замечательно. Получается, все эти полчаса, пока он тут набирался смелости и скорее всего строил тупые выражения лица, за ним наблюдали. Ичиго решил начать с самого сложного.  — Урахара-сан, я бы хотел извиниться за то… — его речь, которую он так долго готовил, грубо прервали, зацепив тростью рукав ветровки и буквально затаскивая внутрь. Ичиго от такого поворота событий слегка опешил.  — Ну что же вы, Куросаки-сан. Не стойте на улице, как не родной. Как никак, осень в этом году выдалась ветреная, прошу, проходите. То, что Ичиго находился на улице все это время им было известно, и если они хотели, то пригласили бы его раньше, и то, что никакого ветра на улице не было, и он вспотел даже в собственной тонкой ветровке, говорило о том, что его, вероятнее всего пытаются обдурить и что у Киске есть какой-то план, не предвещающий ничего хорошего. По крайней мере, для Ичиго уж точно. Долго гадать не пришлось, догадки подтвердились в тот момент, когда его подтолкнули к какой-то неопознанной двери, которой раньше, Ичиго мог поклясться, здесь не было, а закрывшийся веер явил взору Ичиго хитрую улыбку.  — Урахара-сан, что вы… Договорить ему снова не дали, перебив:  — Куросаки-сан, надеюсь вы прихватили с собой ваше удостоверение шинигами, м? -Нет! А в чем собственно… И заткнутого уже в третий раз, его грубо впихнули в неопознанную комнату.  — Ну, ничего страшного. Думаю, ничего ужасного не случится. Удачи вам! И как только он переступил порог, дверь за ним захлопнулась. В комнате стоял полный мрак. Неужели тут не было окон?  — Эй, Урахара! Что за шутки? — Ичиго бил кулаком по двери и решил, что обращаться к торговцу в такой ситуации вежливо не имеет смысла. Не то, чтобы он вообще к кому-то вежливо обращался. — Это какой-то розыгрыш?! Если да, то это не смешно! Или, может быть… Ты в обиде на меня за тот случай? Я правда, искренне приношу свои…  — Кур-р-росаки… Ему не послышалось? Потому что, если нет, то… Чёрт возьми! Этот голос — звонкий, но с лёгкой хрипотцой, когда он переходил в звериный рык. Его обладатель — тот, с кем Ичиго скрестил свой меч под фальшивым ясным небом Уэко Мундо. Он…  — Чего это ты так резко притих, а, Куросаки? — самодовольный, хриплый, с насмешкой, — до этого ведь истерил, как сучка. Сомнений быть не могло. Гриммджоу Джаггерджак — арранкар, бывший Секста Эспада, сражавшийся под руководством Айзена Соуске, и несомненно тот, кто больше всех желает набить морду Ичиго про прошествии последних трёх лет, сидел, прислонившись спиной к противоположной от Куросаки стене, низко опустив свою лохматую голову. Последний раз Ичиго видел его, как ни странно, во время войны с квинси, когда тот преследовал Аскина Накк Ле Вара. И вот сейчас, Гриммджоу сидел напротив и подняв голову, смотрел на него красными глазами с извечно голубой, как небо, радужкой. Так, стоп. Красные? Куросаки сильно зажмурился, аж до цветных пятен в глазах. А когда открыл, перед ним никого не было. Он прищурился, ища силуэт в темноте. Но ни светлое пятно куртки, ни копна голубых волос не выделялась на фоне мрака. Несомненно, он здесь был. Потому что если нет, Ичиго отказывался признавать себя сумасшедшим.  — Неужто боишься, Куросаки? Голос, тихий и бархатистый раздался около его левого уха, настолько близко, что он почувствовал опаляющее дыхание на своей коже. Ичиго не хотел этого делать, хотя впоследствии ему бы все равно пришлось, ибо с Гриммджоу по другому не получалось. Испугавшись такого резкого перемещения, он рефлекторно зарядил Джаггерджаку локтем куда-то… И кажется, это было лицо. Гриммджоу разразился благим матом, а Ичиго, понимая, что в своем человеческом теле у него нет и шанса против арранкара, благоразумно решил дать деру. Не успел он толком ещё ничего предпринять, как сильная рука схватила его сзади за основание шеи. Возможно, у Ичиго развились галлюцинации на почве всего происходящего в данный момент безумия, но ему показалось, будто его кожу оцарапали когтями. Сейчас Куросаки походил на рыжего котенка, которого за плохое поведение схватили за шкирку.  — Ублюдок, — шипел Гриммджоу заходящей яростью, — ты чёртово шинигамское отродье. Раздался звук, довольно знакомый слуху Куросаки. Стук малого барабана, по форме напоминающий песочные часы. Его название вылетело у Ичиго из головы. Звук раздался откуда-то из-под двери, а значит кто-то совершенно точно сидит там и ждёт, пока Куросаки не получит увесистых люлей. Грёбаный Торгаш Подлец Урахара Киске. Обида обидой, но это уже перебор. Если дело, конечно, было в обиде. Никто не отменял его безумные, не уступающие капитану Куротцучи, эксперименты. Возможно, это был один из них. После третьего удара по барабану, комната начала переворачиваться, и они оба оказались на стене, если бы не рухнули вниз под действием силы притяжения. Ещё немного, и Гриммджоу свалился бы прямо на тушку Куросаки, но рефлексы, приобретенные в сражениях помогли Ичиго вовремя увернуться. Впоследствии, в цудзуми, а именно так назывался барабан, о чем Ичиго вспомнил, когда ударился головой о стену, ударяли ещё три раза, и за эти три удара комната совершила полный оборот и вернулась в прежнее состояние. И пока она вращалась, Гриммджоу и Ичиго были словно хомячки, бегущие в колесе. Когда комната остановилась, пол и потолок вернулись на свои места, Куросаки уже было хотел разразиться трехдневной тирадой, только вот желание дать ему по почкам у Гриммджоу никуда не делось. Казалось, будто его совсем не смутило только что произошедшее. Он вообще как-то странно себя вел, да и выглядел, при падении Ичиго успел рассмотреть его лицо, не ахти. Он хмурился больше чем обычно, как будто от боли, а не от злости. Если это не так падал свет, то его лицо приобрело какой-то чересчур бледный оттенок, а под глазами залегли тени, даже хуже чем у самого Куросаки сейчас. Ну и самое выделяющееся — красные глаза. Радужка, цвета ясного неба, и стигма остались прежними. После того, как Джаггерджак встал на ноги и обрёл равновесие, он немедля метнулся в сторону Ичиго. Слава Айзену, Вандер Рейху, пустым и всем тем, кто пытался прикончить Куросаки последние несколько лет. Ведь благодаря им он имел просто замечательные рефлексы, с помощью которых только что улизнул из-под захвата Гриммджоу и побежал к двери. В этот раз удача сопутствовала ему и дверь открылась с первого раза. Сказать, что Ичиго охренел от того, что увидел за ней, значит не сказать ничего. Там, где буквально три минуты назад был магазин сладостей Урахары, сейчас простирался темный густой лес с зажженными на деревьях фонарями и протоптанной по их траектории дорожкой. Ичиго было хотел уже благоразумно отступить назад, как вдруг раздавшийся злостный, животный рык, и вовремя появившийся инстинкт самосохранения подсказали ему этого не делать. Куросаки ничего не оставалось, как ринуться вперёд. *** Не сказать, чтобы Ичиго ненавидел Хэллоуин, просто когда ты знаешь, точно знаешь, и даже бывал в мире мертвых, этот праздник не кажется таким забавным и беззаботным. Поминая духов при свете дня, люди вообще не понимают, о чем говорят. Но в данном случае, Хэллоуин пошел не по плану с самого утра. И какого хрена в этом грёбаном лесу так темно?! По расчетам Куросаки, стрелки часов ещё не должны были перевалить за три. А тут, такое ощущение, что уже наступила ночь. Непросветная тьма леса пугала, правда, не ее Ичиго было нужно страшиться. Не нужно забывать, что бешеный арранкар хотел его смерти. И он сейчас бежит прямо за ним. К удивлению Ичиго, Гриммджоу до сих пор не использовал сонидо, а это могло означать две вещи: либо он хочет наиграться с ним, как хищник с добычей, либо с ним и правда было что-то не так. Они бежали по тропе, освещенной бумажными фонарями, уже минут пять, и сказать по правде, Куросаки изрядно запыхался. Он всегда был хорош в забегах на короткие дистанции, а длинные, хоть он и прибегал всегда первым на школьных соревнованиях, но давались ему сложнее. Пробежав ещё пару метров, Ичиго увидел впереди то, что ему совсем не понравилось — тропа заканчивалась, а вместе с ней и фонари. Дальше был только мрак под пышными кронами деревьев. Он начал сбавлять темп. Вероятность того, что он сможет хотя бы поговорить с Гриммджоу, была также мала, как вероятность того, что Бьякуя умеет шутить, но попробовать стоило. В конце концов, особого выбора не было: либо ты бродишь в темноте в неизвестном лесу неизвестного мира, либо встречаешь кулак Гриммджоу лицом. И это ещё не самое страшное. Особенно, в теле человека. Когда Ичиго обернулся, он к собственному удивлению, никого не увидел. Быть не может. Ичиго точно слышал шаги за своей спиной и грозный рык. Джаггерджак определенно пошел за ним в те двери, но куда, он, черт возьми подевался?! Ответ на этот вопрос последовал незамедлительно, когда Куросаки грубо схватили за волосы и оттянули назад. Над ним, совершенно обезумевший, с красными глазами, возвышался Гриммджоу. Его взгляд был неясный, как будто он совсем не соображает что делает. Это был взгляд хищника, поймавшего свою добычу.  — Гриммджоу.? — прохрипел Ичиго и только сейчас заметил одну очень важную и ужасающую деталь. Из приоткрытого рта Джаггерджака, словно ножи, торчали два белых верхних клыка, длиной не меньше половины дюйма. И ещё одна подмеченная, не радовавшая его, вещь — арранкар пялился прямо на свободно открытую шею Ичиго. Ему не нужно было быть гением, чтобы сложить два и два — Гриммджоу каким-то образом стал вампиром, и сейчас явно подумывает, с какой стороны впиться в сонную артерию Ичиго.  — Даже не думай, Гриммджоу, — рука аранкара продолжала оттягивать голову Куросаки назад, предоставляя большое пространство для укуса, — возьми себя в… руки, слышишь? Ты должен очнуться, твою ж… мать… Аргх! Самообладание Джаггерджака лопнуло, как и артерия Ичиго под его клыками. Он жадно впился Куросаки в шею, и начал сосать его кровь. В некоторых особо паршивых романтических фильмах о вампирах этот процесс показывали с очень привлекательной стороны. Девушка, которая чаще всего являлась жертвой, закатывала глаза и тихо стонала под зубами красавчика-вампира, что больше напоминало какую-то интим-сцену, а не фрагмент из ужастика. Но Ичиго никто и никогда за шею не кусал, поэтому опровергнуть приятные моменты сего процесса он не мог. Ровно до этой секунды. Острая, неприятная боль пронзила его шею, а через десяток секунд начали подкашиваться ноги, и если бы Гриммджоу крепко не ухватил его за талию, тот бы рухнул ничком.  — Гримм…джоу… Прошу, остановись, иначе… Ты убьешь меня! — на последних словах голос Ичиго перешёл на неприятных звонкий крик. Куросаки не думал, что такой аргумент подействует, но как ни странно, клыки с его шеи исчезли, как и державшая его в вертикальном положении, рука. От слабости во всем теле, Ичиго грузно бухнулся на колени. Острая боль прекратилась, но зуд и ощущение стекающей собственной теплой крови по шее осталось. Он по-любому запачкал свою белую футболку. Юзу будет в ярости. Ичиго не помнит ничего, кроме того как он свалился на землю, и зажмурился от неприятных ощущений. По-видимому, он отрубился на какое-то время, так как сейчас оказался лежащим на спине, и открыв глаза, первое, что он увидел было лицо Гриммджоу. Ичиго не смог сфокусировать взгляд, но он понял это по светлому пятну голубых волос и маленьким размытым треугольничкам стигмы на коже. Вспомнив события минувшей минуты? трёх? Он так перепугался, что без разбору, под внезапно окатившем его адреналином, заехал кулаком Гриммджоу по лицу. Уже второй раз за этот день, подсказало ему сознание. Ему не жить. Пока Джаггерджак схватился за нос и бормотал проклятия, Ичиго впопыхах поднялся, и споткнувшись несколько раз, припустился прямиком в глубину леса. Он бежал со всех ног, не разбирая дороги, расталкивая ветви деревьев руками, и совершенно не понимая что он делает, или что будет делать дальше. Ну нахер, — думает Ичиго, поворачивая налево от шума с другой стороны темноты леса, — нахер этот Хэллоуин, нахер Урахару, нахер Гриммджоу, вампиров и всех, всех, всех! Он просто хочет… Чего же Ичиго хочет, додумать он не успел, как его резко дёрнули назад, больно схватив за руку.  — Если ты ещё раз ударишь меня по лицу, и убежишь в какую-то задницу, я сломаю тебе ноги. Гриммджоу говорил ровно, даже спокойно, но с угрозой, и Куросаки этого хватило, чтобы перестать сопротивляться.  — Сказал тот, кто только что прокусил мне шею! — дыхание Куросаки было сбивчивым и шумным. Он пытался отдышаться. За последние полгода уж точно, у него никогда не было такого состояния, близкого к истерике. Но как только появился голубоволосый хрен с пустыни, все сразу пошло на перекосяк. Хотя, тут скорее вина Урахары, нежели Гриммджоу. Куросаки понял это, едва взглянув на него. Такой же взбудораженный и шокированный, стоит посреди леса, держа его за руку, совершенно не понимая, что происходит. Взгляд бывшего Секста Эспады впервые был потерянным.  — Куросаки, что… — начал было он, но резко прекратил и уставился на что-то, позади Ичиго. Проследив за взглядом арранкара, Куросаки наткнулся на то, из-за чего он замолчал. Посреди леса стоял ребенок в маске духа кицунэ и держал в руке китайский бумажный зажженный фонарь. Он не двигался, скорее всего разглядывая двух странных парней, стоящих во тьме леса и до сих пор державшихся за руки. Их гляделки продолжались некоторое время, а потом ребенок повернулся, и пошел прочь. Ичиго решил проследовать за ним, но по-видимому, Гриммджоу был с этим не согласен.  — Куда собрался? — он дёрнул Куросаки на себя, — собираешься пойти за этим подозрительным типом?  — Это ребенок, Гриммджоу, — Ичиго осуждающе посмотрел на него, — это ему стоит нас опасаться. Джаггерджак прищурил свои ярко голубые глаза, которые, кстати, больше не были красными, и выдал очень логичную мысль:  — Вдруг это ловушка.  — Тогда, мы уже в ней с самого начала. Ичиго усмехнулся. Немного поговорив с арранкаром, он слегка успокоился. В конце концов, тот больше не орет и не пытается его сожрать. Не обращая внимание на возмущенное сопение Гриммджоу, Куросаки направился прямиком к небольшой точке света в глубине леса — ребенку с фонарем в руке, которого они только что видели. Несмотря на все протесты, Джаггерджак пошел вслед за ним.  — К тому же, — внезапно начал Ичиго, пока они шли, — если уж кого и нужно бояться, так это тебя. Что это была за чертовщина там, на дороге? Ты серьезно укусил меня за шею!  — Ага, и выпил твою кровь. К слову, пока ты меня больше не интересуешь. Не успел Ичиго и рта раскрыть, чтобы спросить, что это значит, как Джаггерджак продолжил:  — Мы в другом мире, — сказал он, оглядываясь по сторонам и как будто принюхиваясь, — он непостоянный, но вполне реальный.  — М-м-м? — Ичиго без своего духовного тела мало что мог осознать и почувствовать, а потому не мог понять, к чему клонит Гриммджоу, — и что ты хочешь этим сказать? Что это?  — Я ни черта не хочу этим, блять, сказать, Куросаки, — он зарычал. Раздражение начало проступать в его словах. — Если б знал, то не шел бы сейчас с тобой за гномом в маске. Они прошли ещё несколько десятков метров и обошли овраг, когда Ичиго решил вновь заговорить.  — Без разницы, где мы сейчас. Самое главное, найти отсюда выход. И так как мы сейчас с тобой в одной лодке, предлагаю заключить временное перемирие и помочь друг другу в сложившейся ситуации. Ичиго протянул руку, в знак заключения сделки, но Гриммджоу ее полностью проигнорировал.  — За сегодняшний день я ещё ни разу не заехал тебе по лицу, в отличие от тебя — думаю, это можно считать перемирием. Снова наступило молчание. Как ни странно, но Ичиго хотел поговорить с Джаггерджаком подольше. Возможно, от наплывшего внезапно одиночества и скуки, а может и от того, что он был единственным, кто не смотрел на Ичиго, как на кусок депрессивного дерьма. Поэтому, он попытался ещё раз:  — А как ты стал вампиром? Не успел Ичиго и среагировать, как был уже припечатан к стволу ближайшего дерева. Затылок неприятно заныл. Гриммджоу резко приблизился к Куросаки лицом и грубо схватил его за воротник ветровки.  — А когда ты́ стал выглядеть как дерьмо? — зло процедил ему в лицо Гриммджоу, морщинка на его лбу отчётливо выделялась, — Будто бы по тебе прошлась толпа меносов. Да ставлю две руки на отсечение, что ты так не выглядел, даже когда потерял свои силы, а ты их терял, уж я то знаю! Урахара мне обо всём рассказал! Ичиго нахмурился. Это были не самые хорошие семнадцать месяцев в его жизни. Он считал, что всегда мечтал о мирной жизни, без сверхъестественных сил и способностей, но опыт жизни без них, показал обратное. Именно с того времени, он понял, что не сможет вернуться в обычную жизнь. Не мог с самого рождения. Он уже пожалел, что открыл рот. Гриммджоу набирал обороты и разошелся не на шутку:  — И о твоих подвигах в борьбе с Айзеном, и о утрате сил шинигами, и о их долбанном возвращении! А то, что ты являешься межрасовым гибридным уродом он мне прямо по полочкам разъяснил! Шинигами, пустой, квинси… Даже с такими силами ты чем-то недоволен! Ты, грёбанный эгоист, видите ли находишься в глубочайшей «депрессии», — это слово Гриммджоу проговорил с акцентом, неосознанно пытаясь повторить Урахару, но даже так, казалось, будто бы оно было самым противным, что Гриммджоу когда-либо говорил, — о чем мне «любезно» сообщил этот шут в панамке! Я пришел в сраный Генсей не для того, чтобы смотреть на твое жалкое существование! Джаггерджак глубоко и громко дышал. То ли пытался сдержать порыв внезапного гнева, то ли проводя свою непрерывную тираду, потратил весь воздух в легких и пытался его восполнить. В любом случае, сейчас он молчал и лишь злобно, с горящими от ненависти глазами, смотрел на Куросаки. Тому от этого сделалось как-то не по себе, хотя такие взгляды противники кидали на него часто, но именно от Гриммджоу это задело больше всего. Он попытался оправдаться.  — Я не в депрессии! Не знаю, что там наговорил тебе Урахара, но он был неправ, — Ичиго смотрел Джаггерджаку прямо в глаза. Он пытался говорить спокойно, и более-менее правдоподобно, — со мной все в полном порядке. Гриммджоу ему ни на йоту не поверил. Он внезапно рассмеялся, словно психопат: — Ага. Это дерьмо своим друзьям в уши вливать будешь, — его смех прекратился, зато теперь он улыбался как маньяк, демонстрируя свои длинные, пугающие клыки. — Ты выглядел херовее некуда ещё до того, как я из тебя литр крови выкачал. Его бархатистый шепот насмехающимся тоном выбили Ичиго из колеи. Ему было обидно. Поэтому, да, он не сдержался. Да, он не подумал о последствиях. Да, он снова, уже в третий раз, врезал Гриммджоу по лицу. На этот раз Джаггерджак ударил в ответ. Удар пришелся в живот, и Ичиго сложился чуть ли не пополам. Ему показалось, будто из него выбили весь дух. Хотя, зная своего противника, он мог сказать, что так оно и было. Куросаки попытался сбить Гриммджоу с ног, но уложить гору чистых мышц на лопатки было нереально, в итоге он сам оказался на земле. Джаггерджак сел сверху и начал дубасить его кулаками по лицу. Ичиго попытался прикрыться руками, но у него уже саднила скула, и точно появится синяк во всю щеку, а арранкар даже не старался. Ичиго начал брыкаться под ним. На Джаггерджака это никакого эффекта не возымело, зато Куросаки прилетело по носу. У него защипало глаза от подступивших от боли слез и пошла кровь из носу. Ему хотелось громко и нецензурно ругаться. Удары прекратились также внезапно, как и начались. Гриммджоу просто тупо начал пялиться то на лицо своего противника, то на свой кулак, испачканный кровью. Когда Ичиго взглянул на Джаггерджака, он понял, что дело плохо. Гриммджоу и так иногда был тем ещё животным и, в принципе жил по их инстинктам, но сейчас Куросаки, похоже, разбудил в нем зверя. Сосуды в его глазах начали моментально лопаться, что придавало им красный оттенок. Арранкар снова захотел полакомиться кровью шинигами. Пока Джаггерджак сидел в ступоре, Ичиго времени зря не терял, ибо понимал, что вскоре может снова пострадать его шея, а потом и он сам от большущей кровопотери, например. Поэтому Ичиго бесцеремонно врезал Гриммджоу по яйцам. Это было подло, чересчур больно и слишком по-женски, сказали бы многие. Пошло оно все нахрен, ответил бы Ичиго, ибо целостность жопы сейчас была важнее честности боя. Если, конечно, взять в учёт, что это был неравный бой. В своем духовном теле он бы такого делать, конечно же, не стал. Гриммджоу взвыл и уже какой раз за день разразился благими нецензурными выражениями, пока Куросаки спихивал его с себя и пытался сбежать. Не получилось у них командной работы, подумал он вскользь. На удивление, Гриммджоу быстро отошёл от травмы, так как не успел Куросаки отдалиться от него, как его схватили за ноги и опрокинули, на это раз лицом вниз. И снова все по новой: разъяренный не пойми чем Джаггерджак наносит удары сверху, а Куросаки с нижней позиции пытается уклоняться и одновременно ударить в ответ. Из них получился разношёрстный дерущийся клубок, который катясь по траве, чудом миновал стволы деревьев, но к сожалению, овраг настиг их незаметно. Он появился из ниоткуда, и они, занятые своей бесполезной, но чувственной борьбой, ничего не заметив, покатились прямо в него. Ни смотря на бушующий в их крови адреналин, острую боль от приземления они почувствовали очень ясно. Прокатившись метра три с обрыва, отбив все важные органы и наглотавшись земли, они валялись двумя задыхающимися грязными тушками посреди леса, в другом измерении, не зная ни точного времени, ни своих дальнейших действий. Лёжа спиной на траве, весь в ссадинах, порезах и синяках, Ичиго просто пялился на звёздное небо над головой. Только сейчас он понял, насколько же сильно он устал. Где-то совсем рядом раздалось кряхтение и шум листвы. Куросаки надеялся, что Гриммджоу не принял решение взять реванш. Собрав в себе остатки сил, он поднял верхнюю часть корпуса. Бока нещадно болели. Гриммджоу сидел недалеко от него, буквально на расстоянии вытянутой руки, и пока что не собирался предпринимать новой потасовки. Он отряхивал свою белую куртку и вытаскивал из железных закрепов на ботинках всякий лесной мусор. Ветка, застрявшая в светло-голубых волосах, не давала Ичиго покоя и он протянул к ней руку. Джаггерджак метнул на него предостерегающий взгляд.  — Успокойся, — сказал Куросаки, когда Гриммджоу уже начал показывать клыки, — я просто уберу ветку из твоих волос. Аранкар внимательно проследил за движением руки, но ничего не ответил. Оказывается, волосы у Гриммджоу гладкие и очень мягкие на ощупь, нежели может показаться на первый взгляд. Они всегда торчали у него во все стороны в творческом беспорядке, и Ичиго ожидал, что они будут жёсткими и колючими. Он аккуратно вытащил ветку из голубых прядей.  — Мы потеряли ребенка из виду, и я совершенно без понятия, куда нам теперь идти, — поделился своими мыслями Ичиго вслух.  — А он нам больше и не нужен, — медленно проговорил Гриммджоу. Тон его был ровным, но слышались нотки неуверенности.  — Э?  — Сзади тебя, придурок. Ичиго обернулся. Вдалеке, за деревьями, светлыми пятнами виднелись дома, сараи и торговые лавки. Это было поселение. Оно горело огнями, а снующие туда-сюда люди делали его живым. Это было похоже на праздник в обычной небольшой японской деревеньке, которая находится в глубине мрачного леса. Ничего необычного. Как будто по команде Гриммджоу и Ичиго вместе встали и направились в ее сторону. Они шли быстро, раздвигая руками колючие ветви деревьев и кустарников, иногда соприкасаясь локтями и руками друг друга. Если уж на то пошло, то они шли чертовски близко. Ичиго не волнуют чужие прикосновения с тех самых пор, когда он начал драться. А учитывая то, что в каждом третьем сражении его одежда странным образом наполовину исчезает с его тела, он не должен был об этом думать. Но сейчас рядом с ним шел Гриммджоу Джаггерджак, и черт побери, его это волновало. Его кожа была, конечно не ледяной, но прохладной, если сравнивать с температурой тела человека. Гребанное любопытство взяло вверх, и Ичиго решил поговорить об этом.  — Твоя кожа всегда такая холодная, или это связано с тем, что ты стал вампиром? Джаггерджак косо взглянул на него.  — Моя кожа холодная? Он спросил об этом так, будто слышал это в первый раз. Ичиго удивился уже сотый раз за этот день.  — Ну, если сравнивать с моей, то да. Гриммджоу остановился и прищуренными глазами уставился на Куросаки.  — Естественно. Я же не человек. Вот и все. Ичиго не знал, волнует ли Гриммджоу то, кем он является. Удобно ли ему пребывать в Генсее, среди живых людей? Но то, как он проводит границу между ними, явно что-то да значит. Хотя, возможно, он просто презирает их, как не имеющих никакой духовной силы, существ. Не успел Куросаки залезть глубоко в дебри своих мыслей, как они добрались до места. Было ощущение, что они пришли на фестиваль. Все люди без исключения были одеты в традиционные нарядные кимоно и белые керамические маски на лицах с рисунками духов японского фольклора. Они общались, ходили за ручку, участвовали в конкурсах, смотрели на огненные шоу, покупали лакомства в торговых лавках и совершенно не замечали не похожих на них гостей.  — А тут довольно людно, — приметил Ичиго, стоя рядом с Гриммджоу посредине дороги, окруженной с двух сторон лавками и домами. Он наблюдал, как женщина в маске какого-то бога, покупает своему ребенку цветную игрушку-мельницу. Взявшись за руки, они прошли мимо них с Гриммджоу. Куросаки улыбнулся им вслед.  — Это не люди, — Джаггерджак оглядывался вокруг, будто ища опасность или ожидая нападения, в то время как Ичиго преспокойно наблюдал за всем движением. — Это духи.  — Типа, души «плюс»?  — Скорее всего. Ичиго посмотрел на арранкара. Тот как-то странно дышал, да и выглядел не очень: весь бледный, лоб покрылся испариной, под глазами снова залегли тени, а его брови дергались при каждом движении его зрачков. Он схватил Джагерджака за предплечье.  — Ты как? Выглядишь хреново. Гриммджоу безмолвно и целенаправленно направился к какому-то ветхому домику, не потрудившись отцепить от себя Куросаки.  — Эй! Куда ты прёшь? — тот чуть не сбил прохожего парнишку в маске Они. Ичиго начала раздражать игра в молчанку с Гриммджоу. Он ничего толком не говорил сам, так ещё и не собирался отвечать его на вопросы. К слову, за их короткую встречу его лихорадит уже третий раз, и Куросаки, не зная причины, не может ему помочь, а тот упрямо отмалчивается. Идиот. Снова нет ответа. Гриммджоу по-хозяйски распахнул дверь, как будто заходил к себе в дом и потащил за собой Куросаки. Тот сопротивляться, конечно, не стал. Домик имел маленькие размеры, но был довольно уютным. Ничего лишнего, простенько и со вкусом. Два разложенных на полу татами, столик, угловой шкафчик с мелочевкой, бледная картина, и два подсвечника с зажженными шестью свечами на тумбочках по бокам от двери.  — Знаешь, что? Прекращай вести себя как придурок, и расскажи мне, что с тобой не так. — Ичиго нахмурил брови и упёр руки в бока, как часто делала Юзу, когда была чем-то недовольна. На Джаггерджака это эффекта никакого не возымело. Он даже не смотрел на Куросаки. Одной рукой он прикрывал свой рот, а другой опирался на стенку, чтобы держать равновесие. Его нехило трясло, — подметил Ичиго, — и скорее всего подгибались колени. Он положил руку, которой тот опирался, на свое плечо, и подхватив аранкара под бок, потащил к татами. Уложив Джаггерджака на постель, он сидел в лёгкой панике, не зная, что ему делать дальше. Дом состоял из одной комнаты, и здесь не было ничего, что могло бы помочь Гриммджоу. Он жмурил глаза и корчился от боли. Послышался треск ткани. Джаггерджак когтями разорвал ткань одеяла, сжимающую в руке. Это были не те когти, которыми он выдернул сердце Аскина Накк Ле Вара, когда его рука была покрыта черным. Это были обычные острые звериные лезвия на пальцах, как у любого из рода кошачьих. Ичиго внимательно наблюдал за Гриммджоу, чтобы внезапно не лишиться глаз. Один раз он уже побывал в роли слепого в битве с Гинджоу, и ему совсем не хотелось чувствовать это снова. Ичиго положил свою ладонь на горячий лоб Гриммджоу. Того, как будто слегка отпустило. Он перестал корчиться и открыл глаза, но продолжал тяжело дышать. Его, распластавшиеся по белой подушке, голубые волосы смотрелись необычно.  — Расскажи мне, что с тобой случилось и я попытаюсь тебе помочь. — попросил Ичиго с нотками отчаяния в голосе. Он не знал, что ему делать. Упрямый придурок никогда бы не взял помощи не то что от шинигами, а даже от аранкаров. Чего уж говорить об Ичиго, с которым у Гриммджоу некие счёты, которые он сам себе напридумывал. Но похоже ситуация и впрямь была из ряда вон выходящей и, прикрыв глаза, Гриммджоу прохрипел всего два слова:  — Ублюдок Ура-хар-а… Ичиго тяжело вздохнул. Ну, как всегда. Он догадывался, что это хитрый торгаш с Готея как-то замешан в этом дерьме, связанным с Джаггерджаком, да и впринципе со всем, что с ними происходит, но точной информацией по этому поводу он не обладал. Ичиго переместил ладонь со лба на пустую щеку аранкара. Она тоже была горячей, как и все его лицо, покрытое испариной. Гриммджоу издал гортанный рык.  — Убери руку.  — Не уберу.  — Я сказал — убери.  — А я тебе ответил, что не уберу, — беззлобно хмыкнул Ичиго. — Прекращай выпендриваться, и прими, хотя бы, мою моральную поддержку.  — Ты не понял, — Гриммджоу поднял взгляд на Куросаки. Из полуоткрытого рта виднелись лезвия клыков. — Убери руку, иначе останешься без неё.  — Твои угрозы на меня не подействуют. В таком состоянии ты мне ничего не сможешь сделать, — спокойно сказал Ичиго и начал поглаживать большим пальцем щеку аранкара. Он сомневался в правоте своих слов, ведь зная Джаггерджака, он подозревал что даже в таком состоянии тот смог бы сделать так, что на Ичиго все прохожие бы оборачивались. Хотя говорил он, не сказать, что с угрозой, а скорее с предостережением. И тут у Ичиго в голове что-то щелкнуло. Пока шинигами пребывал в раздумьях, Гриммджоу вертел головой, дабы освободиться от чужой руки. Ичиго этого ему не позволил, ещё сильнее зафиксировав руку на его лице. Он перестал дёргаться и зашипел:  — Кур-р-р-росаки, ты т…  — Тебя ведь от крови лихорадит, не так ли? Куросаки как-то подзабыл о том, что тот все-таки сейчас является вампиром, и скорее всего, не без помощи Урахары Киске. У него было ещё одно предположение, которым он побоялся делиться.  — Да, — признался Гриммджоу с неохотой, а потом глубоко втянул воздух носом, — только от твоей. Предположения Ичиго подтвердились. И сейчас ему предстояло сделать выбор. Но Куросаки не был бы Куросаки, если бы не пошел на решающий шаг. Пока Джаггерджак прикрывал глаза и пытался восстановить дыхание, Ичиго приложил свое запястье к его губам. Они были мягкими и прохладными. От этого прикосновения они оба вздрогнули: Ичиго от щекотного дыхания, а Гриммджоу от близости манящего запаха. Он в шоке уставился на Куросаки, белок его глаз слегка порозовел, радужка же оставалась ярко голубой. Его ресницы трепетали. Но в следующий миг он смотрел на шинигами вопросительно. Находясь в такой невыгодной для него ситуации, он все равно спрашивает разрешения, подумал Ичиго. Интересно, Гриммджоу всегда был таким, или он так сильно изменился за их последнюю встречу? Он вспомнил кое-что важное.  — Постарайся сделать это так, чтобы мы с тобой потом ещё смогли скрестить клинки, сражаясь до потери сил, — он слегка улыбнулся арранкару. Тот одарил его странным взглядом и аккуратно впился клыками в вену на запястье. Только потом Ичиго догадался, что это был взгляд благодарности. Гриммджоу потихоньку высасывал кровь Куросаки, аккуратно, пытаясь доставить тому как можно меньше боли. Намного безболезненнее, чем в тот раз, когда он вцепился шинигами в шею со всей звериной страстью. Ноющая боль пронзила руку Ичиго. Она была неприятной, но к ней можно было привыкнуть. Прошла минута, или около того, с тех пор, как Гриммджоу пристрастился к его руке. С одной стороны, Куросаки мечтал, чтобы это поскорее закончилось, ибо страдать малокровием он не собирается, а с другой… Чёрт. Ладно. Он ошибался. Возможно, совсем немного, это выглядело интимно. Пошла вторая минута. Гриммджоу помогал себе и в какой-то степени Ичиго, поддерживая его руку своей. Куросаки и не заметил, когда исчезли его устрашающие когти. Вместе с когтями, исчез и красный оттенок глаз, когда Джаггерджак открыл глаза. Секунда, и он вытаскивает свои острые клыки из руки Ичиго. В это раз никакого стекающего потока крови и безумного взгляда голубых глаз. Гриммджоу сделал все четко и аккуратно, как будто тренировался ради этого момента месяцами. Он отпустил руку Куросаки и приподнялся на локтях. Ичиго уставился на свое запястье. Там были только две маленькие ровные дырочки от клыков. Ни одного синяка, ни одной капли крови.  — Лучше? Гриммджоу уставился на Ичиго так, будто впервые его видел.  — Да, — ответил он с опозданием, — а вот ты выглядишь так, будто ни разу не бывал на солнце. Куросаки усмехнулся.  — Ну, думаю, меч держать я смогу.  — Ты помнишь, — произнес он утвердительно, хотя поначалу Ичиго подумал, что это вопрос. У него была такая интонация, будто он не верил в то, что говорил.  — А я и не забывал, — обиженно насупился Куросаки, — просто, как-то вылетело из головы.  — Это и называется «забыть», придурок. Они уставились друг на друга: один с наигранной обидой, другой со смеющимися глазами и задорной ухмылкой. Ичиго бы с удовольствием продолжал по-приятельски перепираться с Гриммджоу, но к сожалению, ему было необходимо прояснить некоторые моменты, которые, как он считал совершенно не обрадуют его собеседника.  — Уж извини, что приходится возвращать тебя в неприятные воспоминания, но все же, как ты объяснишь свое обращение в вампира? Не потребовалось и мгновения, как лицо арранкара помрачнело со скоростью света. Он с силой сжал челюсти до такой степени, что заиграли желваки. Ичиго подумал, не впиваются ли его клыки ему в десны.  — По чем мне знать? Спроси у этого ублюдка в панамке, — пробурчал он с явным намерением свернуть Урахаре шею, по прибытию домой. Он сел, подогнув под себя одну ногу, и сложив руки на груди.  — Как ты знаешь, Общество Душ и Уэко Мундо, после окончания той резни с Квинси, совершили типа «мирный договор» — Гриммджоу в воздухе показал пальцами кавычки и снова вернул руки на место. — Мы не лезем в ваши дела, а вы не суете нос в наши. А посредником этих отношений сделали как раз таки этого полосатого урода, который, похоже, даже в душе не снимает свою дурацкую шляпу. Поняв, что только что ляпнул и, скорее всего, представил, Джаггерджак сморщился. Ичиго последовал его примеру.  — Рассказывать особо и нечего, Куросаки. Мне было скучно, я решил навестить мир живых, и повстречал там Панамку-шинигами. Тот сказал, мол, так и так, если хочешь сразиться с Ичиго, без вмешательства других шинигами, давай совершим сделку.  — О, нет.  — О, да, Куросаки.  — Ты согласился?  — Естественно. Ичиго ударил себя по лицу.  — Никогда, никогда, не совершай сделок с Урахарой Киске. Это тебе мой совет, по личному опыту. Гриммджоу хмыкнул.  — Поздно. Я уже сам догадался. Куросаки устало вздохнул. Этот идиот… Неужели он так сильно хотел сразиться с ним, что совсем забыл о бдительности? К тому же, он уже имел с ним дело во время Кровавой войны. Его это совсем ничему не научило?  — Ну и что за сделка?  — Он опробывает на мне свой новоизобретенный аппарат, а потом я могу сражаться с тобой, сколько душа пожелает. Ичиго не стал второй раз бить себя по лицу.  — О, Боже.  — Никогда больше так не выражайся. Сразу вспоминаю ублюдка Айзена.  — Фу. После недолгой паузы, первым заговорил Куросаки.  — Айзен, конечно, никогда не был Богом, и никогда им не станет, но… После всех событий, я не могу назвать его совсем уж плохим. Гриммджоу посмотрел на него, как психиатр смотрит на душевнобольного.  — Тебя контузило на войне, да? Ичиго ударил его в плечо. Арранкар и бровью не повел. Они решили вернуться к рассказу бывшего Сексты.  — В общем, — он почесал затылок, — панамочник воткнул мне иглу в руку, а потом я уснул. Проснулся уже с дюймовыми лезвиями во рту и зависимостью к твоей крови. Ичиго сидел напротив Гриммджоу, подогнув колени, и размышляя над услышанным, кусал кончик большого пальца правой руки. Он делал так всегда, когда начинал бурную мозговую деятельность. Эта дурацкая привычка появилась у него совсем недавно, и он пока не продумывал план от ее избавления.  — И сколько же времени ты пребывал в Генсее? И почему я не заметил твоего присутствия? Гриммджоу пожал плечами.  — Без понятия. После того укола, я почти ни черта не соображал. А не почувствовал ты меня потому, что, оказывается, где бы я не открыл гарганту, она всегда будет появляться на территории той лавки. Она же, в свою очередь, находится под защитой ваших шинигамских печатей. Очень умело, кстати говоря. Даже не прикопаешься, — в его голосе слышались нотки уважения, что тоже было довольно редким явлением от Джаггерджака. Тессай постарался, догадался Ичиго. Тогда, все было ясно. Урахара, подлый любитель экспериментов, совершил с Гриммджоу неравноправную сделку, и получив желаемый результат, ждал последнего бонуса. Этим бонусом и был Куросаки. Единственное, что оставалось непонятно, как он сделал так, чтобы аранкар был падок только на его кровь, и, что более интересно, почему. Ну, на эти вопросы он ответит им с Гриммджоу лично, если тот не прибьет его раньше времени. Щелчок! И Внезапное осознание всей ситуации заставило Ичиго устало усмехнуться.  — Что? Куросаки поднял голову. Гриммджоу с любопытством пялился на него. Интересно, давно?  — Да так, понял одну очень важную вещь. Взгляд Джаггерджака изменился. Он буквально говорил, что если Ичиго сейчас все не объяснит, то получит в зубы. Куросаки решил устроиться поудобнее. Он плюхнулся на задницу и выставив одно колено, уронил сверху на него свою руку.  — Только теперь я понимаю, насколько засиделся без дела, ожидая, пока что-нибудь случится. Возможно, я привык, что проблемы сами находили меня. Хотя…скорее всего, без моей собственной инициативы их и вовсе не существовало бы. Гриммджоу хмурился, силясь понять то, о чем он говорит. Куросаки ни за что бы не сказал о своих проблемах вслух, уж тем более не начал бы жаловаться. Поэтому, сейчас он пытался построить свою речь таким образом, чтобы это не выглядело жалко. Он, наконец, собирается взять себя в руки, и решает начать прямо сейчас.  — Ты был прав, Гриммджоу. Я и вправду забыл о тебе, со всем этим дерьмом в собственной башке, — Ичиго выдавил из себя самую искреннюю улыбку за последние месяцы, — Прости. Я собираюсь исправить это и еще многое другое. Ты не представляешь себе, как я скучал по нашим с тобой сражениям. Резкая смена положения заставила Ичиго охнуть, и теперь он, пригвожденный спиной к полу, находился на очень маленьком расстоянии от лица Гриммджоу. Не хватает всего пары сантиметров, чтобы они соприкоснулись носами. Голубая челка касается лба Куросаки.  — Не говори об этом с таким глупым лицом, мудак, — это было единственным, что произнес Джаггерджак, перед тем, как прильнуть своими губами к чужим. Губы Гриммджоу были холоднее, чем у Ичиго, и возможно, это было связано с его превращением в вампира. А может, такая особенность была и у арранкаров. В любом случае, будет лучше, если состояние Джаггерджака вернётся в норму, потому что Ичиго не собирается пожизненно становится его донором. По прошествии нескольких секунд ничего не происходило. Губы Гриммджоу все так же накрывали губы Ичиго, но не больше. Была ли вероятность того, что арранкар — существо, обитающее в мире мертвых и потратившие жизнь на выживание, не умеет целоваться? Определенно, да. Куросаки решил взять ситуацию в свои руки. Он обхватил ладонями лицо Гриммджоу и добился того, что тот приоткрыл свой рот. Воспользовавшись моментом, Куросаки ворвался в него. Пытаясь сплести их языки, Ичиго случайно задевает клыки Джаггерджака. Они не такие длинные, как тогда на тропе, и как будто сгладились, потеряв всю остроту. Гриммджоу осторожно пытается идти Ичиго навстречу. Их поцелуй получается влажным, долгим, как ни странно нежным и до жути неумелым из-за отсутствия опыта у обоих. Почему Ичиго не волнует то, что он целуется с Гриммджоу — бывшим Секста Эспадой, который спал и видел, как бы прикончить Куросаки? Почему Ичиго не волнует то, что он целуется буквально, с постоянным врагом Общества Души и «нации» шинигами? В конце концов, почему Ичиго не волнует то, что он целуется с парнем? Может быть, потому что это Гриммджоу. Ичиго не мог дать точные ответы на эти вопросы, но сказать, что он был против того, чем они сейчас занимаются, он не мог. В данный момент его голова пуста, разум чист, а тело расслаблено. Все это время он забивал голову не реальными проблемами, висевшими тяжёлым грузом на плечах, которые мешали ему ясно мыслить и спать по ночам. Но как только на горизонте появился один голубоволосый аранкар, они моментально исчезли, как будто их и не бывало. Теперь они казались такими мелочными и глупыми. Хотя, некоторый осадок все равно остался. Как только Гриммджоу и Ичиго оторвались друг от друга, Куросаки, не дожидаясь восстановления собственного дыхания, решил задать вопрос, мучавший его по прошествии последних нескольких месяцев.  — Иногда, мое желание сражаться так сильно зашкаливает, что мне кажется, будто в скором времени, я не смогу его контролировать. — Ичиго уставился на деревянный потолок. Хоть куда, лишь бы не встречаться сейчас глазами с Гриммджоу. — А вдруг, в будущем я стану кем-то вроде Яхве или Айзена? Развяжу какую-нибудь бессмысленную кровавую бойню, только лишь для того, чтобы умерить свою жажду сражений. Будут умирать люди, а я буду думать только о себе и в конце концов… Ай! Резкая боль пронзила правую часть груди Ичиго. Гриммджоу укусил его за сосок. Это было чертовски больно и не капельки не приятно. Куросаки прикрыл укушенное место рукой.  — Какого черта?! Гриммджоу сидел на бедрах Ичиго и смотрел на него, как на идиота.  — Уж кому-либо, но только не тебе нужно жаловаться на подобную херню, — выплюнул Джаггерджак и сложил руки на груди, — Ты чем думаешь в последнее время, а? Отсутствие проблем сказалось на твоих мозгах? Ведёшь себя, как кастрированный щенок! — Ичиго скривился от такого сравнения. Он совершенно не хотел знать подробностей, — Я не встречал ни одного более упрямого придурка, чем ты. Твои моральные устои доводят всех до бешенства, но через какое-то время, все, кто тебя встретил, начинают их разделять. И это бесит ещё больше! Гриммджоу медленно начал опускать корпус. Он разместил руки по обе стороны от лица Ичиго и тем самым, заставил его смотреть ему прямо в глаза. Его голос стал тише и бархатистее, что пробивало шинигами под ним до мурашек.  — Тебя не так-то просто сломить, Куросаки. Да и к тому же, не думай, что я позволю тебе превзойти себя. Любой твой неверный шаг, и я верну твою тупую угрюмую задницу на место, засранец. Теперь, я от тебя не отстану, чтобы ты не делал, шинигами. Невероятно, но вся эта грубая речь в адрес Ичиго подействовала на него моментально. Ему стало намного легче дышать. Как будто, спустя долгое количество времени, он наконец-то вдохнул полной грудью свежего воздуха. Удивительно, что выбить из него всё дерьмо решились не его семья, не друзья из Общества Души, и даже не Урахара, а никто иной, как бывший Секста. Который теперь, кстати, исследовал лицо Куросаки своими яркими голубыми глазами, до сих пор сидя на нем сверху и маниакально улыбаясь. Было видно, что он тоже переполнен решимостью поменять кое-что в своей жизни. Куросаки же, лёжа под ним, думал, что похоже нашел то, что искал. И даже больше. Он расплылся в улыбке и нерешительно зарылся руками в непослушные голубые волосы.  — Рассчитываю на тебя, Гриммджоу. Взгляд Гриммджоу, которым он впился в Ичиго, был удовлетворённым. Последний раз взглянув на лицо лежащего под ним шинигами, Джаггерджак прильнул к его открытой шее. Убрав мешающийся мех воротника куртки, он аккуратно вцепился в место около ключицы. Куросаки тихо охнул, а потом закусил губу, пытаясь подавить постыдный, выходящий наружу, стон. Гриммджоу, положив руку на его щеку, медленно поглаживая ее большим пальцем, как до этого это делал сам Ичиго с ним, пока ему было плохо. Оторвавшись от кожи шинигами, Гриммджоу облизнулся.  — Ты снова пил мою кровь? — спросил Куросаки. Гриммджоу поднял на него свой взгляд. Лицо Ичиго имело лёгкий румянец.  — Нет. Всего лишь укусил. Маниакальная улыбка стала ещё шире. А потом Гриммджоу внезапно посерьезнел.  — Что за… Алые пятна, покрывшие лицо Ичиго говорили сами за себя. Джаггерджак не смог сдержать смешка.  — У тебя встал от того, что ты думал о том, как я тебя кусаю? А ты гребанный мазохист-извращенец, Куросаки.  — Это гормоны, мудак, — а ещё его первый в жизни близкий контакт, подумал про себя Ичиго. Он отвернул голову от пристального взгляда чужих глаз и пытался как можно удачнее слиться с полом, дабы скрыть свой физиологический процесс и утихомирить быстро бьющееся сердце. Не то, чтобы у него были на это шансы, если принять во внимание тот факт, что пустынный засранец специально начал тереться своей задницей о его пах, а ловкие руки с длинными, мазолистыми от сражений, пальцами залезли Ичиго под футболку, испачканную его собственной кровью. Романтика, блять. Гриммджоу, кстати, останавливаться не собирался. Он целенаправленно шарил руками по телу Куросаки, дабы отыскать интересные точки, чтобы заставить его изогнуться. Ичиго, проклиная свою телесную оболочку, шипел сквозь зубы, уперев руки в черную ткань на груди аранкара. Вскоре, парни увлеклись процессом, не замечая ничего вокруг. Раздались выстрелы фейерверков. Гриммджоу стянул куртку Куросаки и укусил его за плечо. Тысячи маленьких разноцветных огоньков орошили небо над деревушкой. Ичиго вцепился Джаггерджаку в волосы, оттягивая его лицо на свое собственное и призывая к поцелую. Все души, не снимая масок, собрались вместе, наблюдая за сверканием неба. Грриммджоу приподнял футболку, опускаясь от ключиц Куросаки до ремня его брюк. Пробило полночь. Ичиго все ещё цепляется за голубые волосы. Странный свет образовался вокруг дома, а котором находятся аранкар, бывший Секста Эспада и исполняющий обязанности шинигами. Гриммджоу начал стаскивать с Ичиго штаны. Из потока света выстраиваются ровные линии, преобразующие вокруг хижины куб. Ичиго прерывисто тихо стонет, пока Джаггерджак кусает его за внутреннюю сторону бедра. Временный мир исчезает. Кидо образует разлом, переносящий двух существ в нем обратно — в мир настоящий. Ичиго не сразу понимает, в чем дело, пока не слышит знакомый до боли женский голос:  — Ты конечно говорил на счёт сближения этих двоих, но я не думала что настолько… — Йоруичи одарила их своим кошачьим, пошлым и одновременно насмехающимся взглядом, — тесного, Киске.  — В этот раз план сработал даже лучше, чем задумывалось, не находишь? — Урахара сидел около двери той самой комнатки, в которой Ичиго с Гриммджоу заперли, одну руку сложив на цудзуми, другой прикрывал свою бесящую ухмылку своим долбанном веером, и вместе со стоящей около косяка Йоруичи с любопытством разглядывал их. Ичиго был ошарашен, весь красный и растрёпанный, с рукой Джаггерджака в своих трусах, валялся на полу под весом чужого тела, и не мог найти что сказать. Зато бывший Секста не растерялся. Энергия от возбуждения быстро перетекла в ярость, и теперь он был в боевом режиме, дабы набить рожу Урахаре за все то, что он с ними провернул.  — Ты… — зарычал Гриммджоу и оскалился, — Ублюдок! Ты не представляешь, что я с тобой сейчас сделаю!  — И пока этого не произошло, позвольте объяснить вам все, Гриммджоу-сан. Голос у Киске был совершенно спокоен, и даже весел, что непременно выводила Гриммджоу из себя ещё больше.  — Что, мать вашу, происходит?! — все-таки решил подать голос Ичиго, который плавно приобретал истерические нотки.  — Все просто, Куросаки-сан. Пробило полночь, волшебство заканчивается: карета превращается в тыкву, а принцесса из замка возвращается домой. Правда, по сказке, теряла она обувь, а не… — договаривать Урахара не стал, кивком головы указав на ноги Ичиго. Тот сразу же спохватился.  — Твою мать! Я оставил там свои штаны! Взрыв смеха, исходивший от арранкара, довел Куросаки до точки кипения.  — Не смей ржать, Гриммджоу! Это, между прочим, твоя вина! Как я теперь домой пойду?! Между приступами смеха, Джаггерджак смог дать внятный ответ.  — Очень просто — в трусах! — и снова залился смехом. Ичиго насупился и попытался прикрыться курткой. Благо, та застряла у него рукавами на руках, и не была оставлена в другом мире. Вскоре, когда истерический ржач Гриммджоу прекратился и он перестал кряхтеть, а запасы пошлых шуток Йоруичи в их адрес закончились, Урахара ответил на все вопросы, которые Джаггерджак задавал ему, держа когтистую руку непозволительно близко от его шеи. Зная о некоторых проблемах Ичиго и его нескончаемой на тот момент депрессии, Урахара долго думал, как бы вытащить Куросаки из этого бесконечного кольца истязаний. Ответ пришел на ум сам собой, как только он почувствовал в Каракуре реацу Гриммджоу. Благо, все гарганты, не важно где именно открывающиеся, появлялись именно на территории его магазина, как и было задумано после заключения перемирия между Уэко Мундо и Обществом Души. А так, как появление бывшего Сексты совпадало с приближающимся праздником — Хэллоуином, Киске решил убить двух зайцев одним выстрелом, опробовав на Гриммджоу недавно изготовленный препарат, который был создан при споре с капитаном 12 отряда — Куротцучи Маюри. Сразу после множества лестных от Гриммджоу слов в сторону Урахары, Куросаки узнал ещё один немаловажный факт, который заставил его пообещать себе никогда больше не давать этим чокнутым из магазинчика обрабатывать собственные раны. Причина, по которой Джаггерджака ломило лишь от крови Ичиго, заключалась в том, что Урахара, после очередного перебентовывания ран Куросаки, решил для любопытства собрать образцы крови, с находящимися там частицами души. Именно это он и добавил в вампирскую бурду для Гриммджоу. Эффект Ичиго проверил на себе лично. Слава богу, это скоро пройдет, и Гриммджоу снова станет нормальным, требующим схватки, арранкаром.  — Я подумал, что это поможет сблизиться вам ещё больше, — с наигранной вежливой улыбкой пролепетал Урахара и увернулся от когтей бывшего Сэксты.  — Хотя, ближе уже некуда, — промурлыкала Йоруичи, недвусмысленно играя бровями. В ее руке находилась стопка сакэ. Ичиго, сидя на татами в сменных спортивных штанах Тессая, которые были длиннее чем ему нужно сантиметров на двадцать, придумывал причину для своего семейства, по которой он пропал на целый день в канун гребаного Хэллоуина, пока Гриммджоу пытался разбить лицо Урахаре. Его попытка удачно удалась, и если честно, хруст, который появился при ударе кулака Джаггерджака по носу Киске, Куросаки не особо обрадовал, но сожалений или вину за это он нисколечко не чувствовал. *** Сегодня выдалась отличная погодка. Ичиго стоял посреди поля, в нескольких километрах от Каракуры и совсем недалеко от трассы, которая в нее ведёт, и наслаждался наблюдением за подарком природы — падающим белыми хлопьями снегом. Шла только первая неделя ноября, а на сегодняшний день у Ичиго и Гриммджоу было запланировано долгожданное сражение. И именно в этот день предстоящая зима решила показаться. Конечно, это немногочисленное количество снега растает на следующей же день, а пока можно просто вдохнуть морозного воздуха и почертить на только что появившемся слое снега незамысловатые рожицы. Прошло семь минут с тех пор, как стрелка часов перевалила за три. Гриммджоу уже должен был быть здесь, но для того, кто так рвался все эти годы взять реванш, он не особо торопился. В Ичиго начали прокрадываться сомнения. А вдруг, Гриммджоу больше не хочет с ним сражаться? Может, ему был интересен Ичиго только потому, что так подействовало зелье Урахары, а на самом деле он уже давно перестал обращать на Куросаки внимание? Во всех смыслах. Ведь в тот день, после возвращения из того мира, который открывается лишь в канун Хэллоуина, Ичиго с Джаггерджаком так нормально и не попрощался. Они лишь договорились о сегодняшней встрече, но о том, что произошло, или *почти* произошло, они благополучно отмалчивались. Ичиго глубоко вздохнул и почесал затылок. Ему стоило перестать думать о подобном. Возможно, Гриммджоу был прав, и отсутствие проблем и вправду сказалось на его мозгах. Наверное, бывший Секста просто…  — Йо, Куросаки! …опаздывает. Ичиго прерывисто выдохнул, испуская изо рта струйку пара и повернулся к Гриммджоу лицом, надеясь, что оно внезапно не покраснеет.  — Ну наконец-то! — начал возмущаться шинигами для приличия. В конце концов, его нервы неплохо так расшатались. — Какого черта ты опаздываешь? И вообще… Что это такое?  — Это? — Гриммджоу с отвращением на лице указывает на белый шерстяной воротник своей куртки, — Гребанный мех, который мне прицепила кошкоподобная женщина-извращенка, возможно, сделанный из того же животного, в которого она превращается.  — Ну-у-у, — Ичиго не знал, что сказать, — считай это своеобразной заботой от Йоруичи. В конце концов, скоро зима.  — Да, — утвердительно покачал головой Джаггерджак, — только вот я, блять, не мёрзну! На кой-черт он мне сдался?!  — Да ладно тебе! Зато выглядишь, как король в плаще, — решил подстегнуть Ичиго Гриммджоу и хитро ухмыльнулся.  — Не долго ты так лыбиться будешь, Куросаки. — пообещал Гриммджоу и многозначительно улыбнулся одной из своих маниакальных улыбок, — после окончания нашей схватки, ты будешь лежать подо мной и умолять о пощаде. — немного подумав, он добавил, — но после схватки нужно же нам закончить начатое в том доме, не так ли? Взгляд, которым Гриммджоу посмотрел на Ичиго, пробил того до мурашек и… Черт возьми! Он покраснел от уха до уха.  — Ты… Ты и вправду хочешь… продолжить? То, что мы делали там? Поцелуи, и все такое? — недоверчиво спросил Куросаки.  — Ну да. Это будет неплохим дополнением к нашим битвам. — Гриммджоу слегка наклонил голову, зарываясь всей пятерней в передние запутавшиеся волосы, на которых таяли снежинки. И взгляд Ичиго, — я хотел бы попробовать с тобой всё. Ичиго очень надеялся, что румянец на щеках Джаггерджак появился не от легкого мороза. Черт возьми! Куросаки был так счастлив, что мог быть взлететь, лишь слегка подпрыгнув. Казалось, улыбка, расплывшаяся на его лице, не сползёт с него ещё целую неделю.  — Я тоже. Не говоря больше ни слова, ведь, в таких делах они понимали друг друга с полувзгляда, они разошлись на дальние расстояния. Гриммджоу положил руку на рукоять Пантеры, а Ичиго схватился за Зангецу. Оба были в предвкушении такой желанной, задолженной битвы. Секунду спустя, в небе сплелись клинки.