Старинный театр.

      Тьма. В ней видят друг друга только Германская империя и Российская империя. Всё крутится вокруг них, если люди считают, что могут управлять целой страной то сами страны оправдают обратное. Без их помощи люди просто ничего не имеющие бездари. Однако, между этими двумя случилась война, на кану нового десятилетия. И вот взгляните на эти сцены:       ГИ, как всегда показывает свою неприязнь к русским, хочет завоевать их, обладать империей, жить на его территории, править ей! В то время как РИ вёл себя более спокойно. Привыкший к таким выходкам со стороны врагов, пытавшихся захватить его владения, ворваться в его спальню с кинжалом и воткнуть холодное оружие, ему — уязвимому на этот момент РИ, в спину.       Так считали люди. Так приходилось империям вести себя именно в присутствии людей. На самом деле они были равнодушны друг другу. Может отношения у них и были не очень приветливые, зато влечений к войне они не испытывали. В отличии от своих правителей. Причём, при войне, те двое испытывали испанский стыд.       Вот представьте себе такую ситуацию: у вас есть дети, которым вы уделяете должное внимание, воспитывает их, водите в детский садик, в школу. Они поступают, отучиваются и идут работать. Вам хочется отдыха. Вы счастливы, что теперь бюджетный карман будет заполнятся не вашими руками, а руками сына или дочери. Стоит только расслабиться на мягком диване, прикрыть глаза, к вам приходит ваше чадо и ведёт куда-то. А уже на месте заставляет смотреть на детскую площадку, где среди детей развлекается вот такое вот недоразумение…       И вам приходится смотреть и стыдиться, и детям вокруг, хочется разбежаться в стороны. Но ворчливые мамы заберут домой и они больше не встретятся.       Примерно такова тактика войны. И уговорить людей не удаётся, упёртые, как бараны! Всё чего они хотят — просто сделать как лучше своему карману.       Вот и пришлось двум империям с досадой вздохнуть и биться друг с другом. Однако, иногда были и дни исключения. Так как войны ещё только начало, у Германии есть больше свободного времени. Пока солдаты ещё только свежие, не знают на что идут, ими руководят главы. А империи пересекаются и проводят время вместе. За разговором с чашечкой чая, или же за своим маленьким турниром по фехтованию.       Весело им было. Часто они даже сливались в танце, чисто ради шутки. Позвать прислугу на парный танец было весьма не правильно: никто не должен знать, что страны идут против их правителей. У них война, им нельзя вместе находиться в одном помещении. Даже стараясь не чувствовать той боли, что постепенно разрушает их территории, они продолжали веселиться. Плясали под немецкий джаз из граммофона, подаренном Америкой лично в руки славянину. Под казачьи песенки, которые очень любил сам ГИ. Ему нравился тот позитив, который изучался в песне. И немного Испанской романтики. Хотелось чувств, ощущений. Им не разрешалось заводить партнёра, не разрешалось иметь какие-то любовные связи. Их считали роботами. Только тогда, когда государству нужен новый правитель, посылают кого-то из своих, местных. Чтобы не возникало конфликтов в национальности будущего приемника. Им повезло… но романтическая тематика продолжалась. Они просто танцевали, каждый доминировал по очереди, каждому уделялось достаточно внимания друг друга. Разговор шёл из одной точки мировых цивилизаций, до сплетен обычного, простолюдинского народа. Спрашивается, где же они такому подхватились? Не поверите, у самих людей. Германская Империя рассказывает про вдохновлённый войной немецкий народ, за который он немного стыдится, пока грациозно выгибает спину с поддержкой за талию. Российская Империя рассказывает про жизнь крестьян и как им просто выращивать картофель, пока ГИ запрыгивает ему на плечи. Представьте, их счастливили такие «прятки». Они чувствовали себя свободными в этот момент.       И ссоры тоже случались. Порой такие бредовые. Например как та, что случилось на фехтовании. РИ случайно цапнул напарника по лицу, оставив маленькую ссадину, на и без того пострадавшем флаге. Казалось бы, просто ссадина, а флаг вдруг посыпался.       РИ сожалел. За короткое время всё ещё идущей войны, они успели стать хорошими друзьями, несмотря на внутреннюю неприязнь влияющей стрельбы и гибели народа. Смерти друга он не желал, так получилось случайно, он стал часто извиняться, пока немец кипел и старался не звереть. Не получилось… Схватка была не особо серьёзной, как девчонки подрались: Немец порвал славяну кафтан сорвал достоинства. Русский же снёс «врагу» каблук на левом сапоге и выдернул клочок угольных волос. После чего русский не постыдился оставить его на память.       Время тикает, года бегут, 1917. Империи стали видеться реже. Не потому что они серьёзно поссорились. Просто они оба были завалены работой уставших армий. Как же их, бедных, загоняют. РИ вымотался так же, как и ГИ. Возможно больше, возможно меньше. Сын русского начал собирать людей на восстание, а заботливый царь старался утихомирить бушующую толпу. Держался он недолго.       В конце-концов, империям было суждено встретиться, без весточек и голубей, им повезло, что с мыслями оказались наравне друг с другом и практически сразу встретились. Простояли они так минут с 5, любуясь страной напротив. Понять и ГИ можно, по его потрёпанному виду. Армия очень устала. Конечно, действовать без остановки и почти без перерывов, любой с ног начнёт валиться. В итоге они обнялись, жалея приятеля, друга, Господи, если бы не родственника!       Снова сливаясь в танце, под немецкий джаз, Российская империя сообщает одну новость, которой ГИ неоднократно был и рад и обижен.       Русский собирается подписать договор о выходе из войны, отделавшись своей. Он не мог разделиться сразу на два дела, особенно когда люди так упорно идут поднимать серпы и молоты над головой. Это же хорошо, что война скоро закончится, осталось совсем немного. Но вот беда таится за другим: силуэтом в виде сына РИ. Тот был очарован словами человека, мечтающего жить в мире и согласии, ради только блага, в коем-то веке, ухоженных дядечек, сидящим на красивых стульях в зале заседания, обсуждая политику. Именно такими видели их страны, набравшись из жизненного опыта, что так делать — не выход. В любом случае кого-нибудь ждёт крах. А у ГИ проблема другая: после поражения, ему придётся уйти в отставку и отправиться исполнять наказание в Австро-Венгрию, вместе с теми, кто начал этот бардак в мире. А на престол придётся посадить своего старшего сына. Что обижает самого ГИ — Веймарская республика не любит правление империей, давно стучит отцу, что пора бы сменить политику на государственную. Похоже, Веймарская республика даже не пожалеет о том, что люди решили убрать империю и поставят его. А парнишка упёртый, своего добьётся. Жаль ничего из этого не выйдет.       Империи тычутся шпагами. Со шпаг перешли на мечи, с мечей на кулаки. Им обоим нужно было выпустить пар, поэтому они бегали по всему залу и буквально рушили его, рушили себя и свои руки стирали в кровь. Как-то даже договорились проткнуть на сквозь пальцы, собственно, что и пришлось воплотить в жизнь. Места не хватило больше снимать стресс, а задевать жизненно важных органов не стали, им ещё нужно жить для дальнейших последствий. РИ остался без глаза, лежал на полу с кровавой щекой, ГИ почти вскрыл вены по вертикали, духу не хватило убиться по настоящему. Но он счастлив, что русский больно укусил за шею, оставив кровоточащий след.       Они скучали друг по другу, пока война находила себе конец. Спасибо французу за Версальский договор. Но ты мерзавец, который отправил именно ГИ в Италию. Почему в Италию? Он так далеко от Руси…       Им суждено было встретиться. В момент, когда немца уже везли напрямик из своего подавленного стрессом и депрессией, теперь уже, государства, он чисто случайно пересёкся со славянином. Или может не случайно, вдруг это была судьба? Не имеет важности, русскому нужна была помощь. Он бежал от революции, участие в которой принимать не собирался. Он боялся своего сына… ГИ это знал, поэтому намеренно заставил водителя остановить машину.       Тьма. Мы видим как измученные империи смотрят друг на друга. Быстрым и серьёзным шагом подходя всё ближе, сокращая между ними расстояние. Всё ближе, эти двое отбрасывают длинные тени, но видно только их. Пока в конце-концов просто не подбегают друг ко другу.       Тепло чужих губ.       Они сливаются в страстном поцелуе, наслаждаясь прохладным ветром и друг другом. Сплетая языки…       Но что-то идёт не так: Германская империя хватается за глотку РИ, русский резко начинает сдавливать ладони на шее немца. Они начинают душить друг друга и кусаться, за языки, за губы. Делать больно, кроваво, делать так, чтобы убить «противника». Или друга. Заваливаясь на мраморный пол, заливая его тенью.       Звонкий смех. Ощущения такие, будто кто-то не сдержался и с ним рассмеялся рядом сидящий сосед.       В зале затихла музыка. Наверное закончилась, а на сцене загорелись софиты.       — Что смеш…фух. — Германии нужно было отдышаться, после роли в таком маленьком спектакле. Набегался, теперь надобно и воздуха вдохнуть. — Что смешного? — Вопрос наконец прозвучал, сквозь гул смеха империй.       — Да ладно, всё совсем не так было! — Русский с трудом сдерживался, начиная стучать ладонью по коленке, задыхаясь в угаре. А сидящий рядом ГИ ему подражал, задрав голову назад. Пока предки дрыгались в угаре, Россия принёс своему напарнику в спектакле бутылку воды, не забыв и взять себе. Парни так старались угодить старшим, так пыхтели. И что же получили в ответ? Совсем неуместный смех?       — Я что-то не понял, что вас так рассмешило? — Несчастный Россия, стирая с себя работу стилиста, уже пуская виду свой флаг, а не флаг родственника, закрыл бутылку воды крышкой и поставил на пол. Помимо старост, в зале, в качестве зрителей, сидели и родители. Рейх и СССР тихо хихикали, не оправдывая свои холодные натуры.       — Может этот странный поцелуй в конце? — Фюрер даже Выгнул бровь, делая вид будто рассуждает. На самом деле, эта сцена всех удивила, и рассмешила. Они в четвертом сидят в этом зале в качестве критиков. Ещё пара человек отвечающих за музыку и свет.       У них на носу «Фестиваль старинной тематики». Государствам необходимо подготовить всё так, чтобы люди, потратившие немалые деньги, провели здесь время с пользой, а не просто послушать культовые рассказы.       Германская империя наконец успокоил свой хохочущий пыл, вытер накатившую слезу и сел ровно.       — Я понимаю, моё правительство с ног до головы было всё в гомосексуальных отношениях. Парни, можно было показать это немного с закрытой стороны?..       — Мы не целовались при каждой встрече. Это сцену можно переделать во что-то более бушующее. — Славянин не дал договорить своему другу немцу, поправляя на себе пушистую кофточку. В зале ужасно прохладно, а отопление должны были дать ещё вчера.       — Конечно, чтобы они ещё на сцене разделись? — СССР вдруг дал свой комментарий, чем разозлил отца и сына. Что в общем-то смутило только Германию, остальные же были не против. — Сколько нынче стоит термобельё?       Однако мысль была упущена. Ибо Рейх посмеялся над шуткой коммуниста, а России пришлось приводить Германию в чувства. Тот снова перестарался и потерял сознание от сбитого дыхания.       — Мальчики, как хотите, но последнюю сцену, вы просто обязаны переделать. — РИ очень брезговал из-за такого представления. Он ожидал увидеть что-то более оригинальное, что-то скучное, подобное людскому представлению об убийстве Кощея бессмертного. Согласитесь, туфта же. Царь поднимается с насиженного места, вытягивает из кармана своего сына пачку сигарет и идёт к выходу на балкон, не оглядываясь, чувствуя, что спину ему прожигают в ярости недовольные глаза. Кхм… Глаз. Принимая прямое участие во второй мировой войне, Советский Союз потерял один глаз. Спасибо Рейху, за его внимательность.       Дверь с лёгким щелчком закрылась, РИ уже стоял с папироской в губах, затягивая чёрный дым в свои лёгкие. Тело будто, ранее было связанное крепкими цепями, почувствовало облегчение, освобождаясь от железных оков нервных порывов и дикого недосыпа. Долгие и мучительные годы существования дают о себе знать: из-за людской неосторожности, страну преследует страшный кошмар, не дающий ночью спать спокойно. Каждый раз Империи или же Рейх и Союз, просыпаются со вскриком ранним утром в холодном поту, и радуются за Россию с Германией, которым в жизни повезло более-менее. Их приходилось изолировать, дабы они не видели всего творящегося кошмара второй мировой войны. Они единственные, среди присутствующих, чьи сны ещё позволяют спать без происшествий.       Тут и вновь дверь хлопает, к перилам рядом встаёт ГИ, которому не отказывают стрельнуть сигаретку у сына славянина.       — Может не стоило было им рассказывать про тот случай? — Не то что бы Германская Империя брезговал. Мужчина просто задумался над борьбой с гомофобией и гомосексуальностью в мире. В прочем, странам действительно всё равно на ориентацию, они, как таковы, своего пола не имеют: хотят в мужском обличии разгуливают, хотят — в женском. Это их дело.       — Предлагаешь заставить их забыть всё и переписать историю? — Александр выгибает бровь. Да, именно этого россиянина его родной сын, люди, работающие с ним, и даже ГИ, звали его Сашей. Однако, все они глубоко ошибались. Но РИ уже привык к этому. — Я не думаю, что это сработает. Может однажды, лет через так 10, новое поколение уже будет изучать новую историю. Но вот что мы скажем нынешнему? Правительство резко передумало, и решило скрыть архивы с побегом империй от выполнения обязанностей? — Нервно вдыхая сигаретный дым, славянин стряхивает лишний пепел вниз, и наблюдает, как тот плавно летит по ветру, приземляясь кто куда.       — Я не говорю, что нужно скрывать это, — Немец затягивается дымом, чувствуя, как тот жгуче оседает в лёгких, и вместе со следующими словами его выдыхает: — Нам просто нужно объяснить им, что это государственная тайна, о таком обычно не говорят.        — Ну да, ты прав. — Тут мужчина согласованно кивнул. Ветер приятно сдувал пшеничные волосы с лица. И в миг нежные губы, коснувшиеся чужих, заставили русского прикрыть глаза и ответить. Ответить тем нежным немецким губам, которые сейчас доминировали и забирали весь стресс славянина себе.       — Тебе бы не помешало отдохнуть по-нормальному. — Уже отстраняясь, немец хмыкнул, делая очередной затяг.       В то время, как русский специально выдыхает табачный дым собеседнику в лицо.       — А тебе бы не помешало расслаблять язык. — Смешок. Этот смешок заставил обоих сорваться с неким хрипом и не громко посмеяться над неловким случаем.       — Что ж, я могу исправить своё положение, а ты? — Вопрос звучал однако, как железный аргумент. Сын пруса действительно мог прямо сейчас расслабить мышцы языка и вновь примкнуть к губам Российской Империи. Но он дожидался его ответа.       А тот молчит… Что ж, похоже, в этом маленьком забеге, победил ГИ.