1
Оглядываясь назад, удивительно как этого не случилось раньше. Они уже были в пути около месяца. Останавливались в самых дешевых мотелях, какие только могли найти, когда их не размещали в чужих комнатах, сараях или гаражах. Не то чтобы Маркус был склонен жаловаться. Любая ночь, когда они не пытались заснуть в грузовике, была хорошей ночью. Но все равно он на мгновение замер, когда служащий мотеля взглянул на него и щелкнув жвачкой сказал: — Только одна комната и в ней одна двуспальная кровать. Вас это устроит? Маркус моргнул посмотрев на него. Он слишком устал чтобы понять, что тот сказал. Кровать? Звучит здорово. Ведь именно для этого они сюда и пришли, не так ли? Чтобы они наконец перестали стоять, закрыли глаза и ни о чем не беспокоились, пусть даже всего на несколько часов. Но потом Маркус снова прокрутил эти слова в голове. Это двуспальная кровать. Ох. — Конечно, — сказал он, прежде чем смог себя отговорить. Потому что, в конце концов, в этом не было никакой опасности. По крайней мере, не должно было быть и он знал это, и знал, что пружина в его животе, этот свернувшийся там ленивый жар непозволителен для него, но не мог ничего изменить. Маркус будет прощен, если покается в этом. Он достаточно часто напоминал себе это. И раскаивался — ох, он раскаивался прежде. Половина причин, по которым Маркус так настойчиво пытался отговорить Томаса уйти, в том и заключалась, что в тот момент когда он посмотрел молодому человеку в лицо, тут же почувствовал приближение опасности. Да, он грешил в своей жизни. Конечно, Маркус это делал. Но надо быть дураком, чтобы поддаться такому искушению, а он чертовски старался не быть дураком, когда удавалось. Но, как оказалось, Томас нуждался в нем. Или, по крайней мере, нуждался хоть в ком-то и не было никого, кто был бы готов кроме Маркуса, так что каким-то образом они стали партнерами, хотя это было последнее, что мужчина намеревался сделать в начале. А теперь у них была двуспальная кровать и они собирались разделить ее, и это было вообщем-то нормально. Он повторил данное про себя и вернулся к грузовику. Томас уже почти уснул, прислонившись лбом к стеклу со стороны пассажирского сиденья, и Маркус издав короткий смешок и покачав головой, открыл дверцу и осторожно вывел молодого человека наружу, только дважды поймав себя на мысли, что слишком долго смотрит на тонкие темные волосы на затылке Томаса. Маркуса беспокоило искушение, его собственное запятнанное сердце. Но, в конце концов он понял, что это не более чем утешение — скользнуть на прохладные мягкие простыни и почувствовать рядом присутствие Томаса, его близость и его вес. Его тепло. Как хорошо, — смутно подумал мужчина, — просто лежать здесь и знать, что он рядом, чувствовать это. Вот так Маркус и заснул, закрыв глаза в темноте и прислушиваясь к дыханию партнера. Не мучимый собственными бессмысленными желаниями, не злой, не напряженный, не пристыженный. Успокоился, вот и все. Успокоенный и благодарный за постель, и за Томаса, и за ночной отдых.2
В следующий раз причина все-таки была. Томас клялся, что ничего не сломано и Маркус был вполне уверен, что это не полная чушь. В противном случае мужчина отвез бы его прямо в отделение неотложной помощи, а не обратно в захудалую маленькую гостиницу из которой они вышли этим утром. Но Томас все еще сильно истекал кровью. Потому что снова позволил себе отвлечься, снова позволил демону проникнуть в его голову и подошел слишком близко к Лоуренсу Тайлеру, пока тот бился на полу. Хоть Маркус и оттащил его, но слишком медленно, слишком поздно, как всегда чертовски поздно… Дело еще в том, что в то время когда Томасу глубоко вонзились ободранные ногти Лоуренса Тайлера в грудь и руку, а зубы в плечо, в довершение этого кто-то услышав визги и крики вызвал полицию. Маркус вцепился Тайлеру в щеки и усилием воли проскрипел последний ключ литании, и это было просто кровавое чудо, что демон сдался перед этим. Маркус сняв куртку накинул ее на плечи Томаса, чтобы скрыть худшее и протолкнул его внутрь мимо стола на первом этаже, быстро и натянуто улыбнувшись человеку, сидевшему за ним. Славный малый, его звали Браун- или-Бейкер, или же что-то в этом роде, но сейчас экзорцистам было желательно не отвечать ни на какие вопросы. — Он немного не в форме, — сказал Маркус. — Просто нужно воды и немного кипятка. А если Браун-или-Бейкер подумал, что «не в форме» означает «пьяный», то тем даже лучше. На лестнице была небольшая борьба. Томас делал все что мог, но все время спотыкался, его дыхание прерывалось от боли из-за ран всякий раз, когда он напрягал тело. Маркус обнял партнера за плечи, стараясь чтобы тот двигался как можно увереннее и вот они уже в коридоре, затем первая дверь налево, и они уже были предоставлены себе. Маркус ни на секунду не задержался у кровати, а повел Томаса в смежную ванную комнату, ведь гораздо легче было помыться, чем пытаться объяснять потом Брауну-или-Бейкеру пятна крови на простынях. И теперь, когда они были в безопасности и одни, адреналин начал понемногу спадать, Маркус начал признавать, что в этой рутине приведения Томаса в порядок было что-то успокаивающее и для него самого. Экзорцисты уже несколько раз перевязывали друг друга. У демонов была привычка хватать почти все, что попадалось под руку, когда они были в отчаянии, а также кусаться и царапаться, вытаскивать ножи из ящиков или гвозди из половиц. Так что было что-то по-своему успокаивающее, снять с плеч Томаса его собственную куртку, а заодно и рубашку, намочить несколько мочалок, налить горячей воды из крана и прижать руки к ранам Томаса, почувствовав как тот вздрагивает, дышит и оживает. После того как кровотечение почти прекратилось и Маркус был готов признать, что ни одна из ран не была достаточна глубока, чтобы нуждаться в швах. В то же время, не то чтобы это делало его партнера менее безрассудным. Томас рассмеялся, когда Маркус сказал это вслух, а затем поморщился, одарив того теплым взглядом, который и вполовину не был таким застенчивым или жалким, как следовало бы сейчас: — Видишь? Я же сказал, что со мной все будет в порядке. — Хах, — хмыкнул Маркус. — Как-будто я когда-нибудь поверю тебе на слово, — и он не пожалев вылил дезинфицирующее средство на укус в плечо Томаса, слушая с мрачным удовлетворением, как тот шипит сквозь зубы от острой боли. Но когда все было закончено и с распаренной кожи Томаса соскребли остатки крови, на ранах были намотаны чистые бинты, вдруг Маркус к своему ужасу, обнаружил, что этого недостаточно. Так не должно было быть. Но он не мог перестать думать о ночевке в том мотеле. То смутное устойчивое ощущение, пусть даже полусонное, что молодой человек рядом и как это хорошо было бы сегодня вечером, когда Маркус чуть не опоздал — ведь Лоуренс Тайлер мог бы с таким же успехом разорвать зубами горло Томаса, вместо того чтобы вонзить их в его плечо. Он беспомощно вздрогнул при одной мысли об этом. Всегда было так легко представить, как Томас может быть потерян для него, как быстро это может произойти. Как это будет больно, и… И как мало от Маркуса останется потом. Обе кровати были двуспальные. В обеих им будет уютно, и…и они вполне подходящие для отдыха. Хотя они бы могли уместиться… Маркус не должен даже думать об этом. Но мужчина все равно думал. И когда он уложил Томаса в постель, на которую тот претендовал сегодня утром, то еще полчаса возился возле него. Просто убираю вещи, — сказал Маркус себе, приводя все в порядок, но это было больше трата времени на то, чтобы отговорить себя от мыслей. Не сработало. Наконец Маркус выключил свет, а потом прежде чем смог остановить себя, снова подошел к кровати Томаса и постоял над ней в полумраке, чувствуя как колотится в груди сердце. — Томас? — прошептал он в темноту. — Мм? — Сдвинешься с места? — Угу, — согласился Томас и откатился в сторону, а Маркус до сих пор даже не понимал, что просит для того чтобы ему отказали, чтобы он мог сказать своему глупому сердцу: ты же знаешь, что бывает, когда у тебя появляются надежды, так что будь благоразумен, ладно? Но произошло другое и на мгновение это неожиданное разрешение заставило Маркуса застыть на месте. Он приподнял одеяло и осторожно лег рядом. Мужчина почти ожидал, что Томас очнется от дремы, повернется к нему и прищурившись спросит, что тот делает. Но этого не произошло. Томас был теплым и податливым, уже полностью расслабившимся в постели, хотя не прошло и десяти минут с тех пор как погас свет, и молодой человек не сказал ни слова, чтобы остановить Маркуса. Он только повернулся и устроился на плече того, как-будто ждал этого с самого начала.3
После этого Маркус знал, что нужно быть особенно осторожным, чтобы защитить себя, а точнее защитить Томаса от самого себя. Быть бдительным и не переступать порог. У экзорциста снова была вера, у него был партнер и он не мог все испортить. Он бы не стал. Но в следующий раз это был не он. Это был Томас. Маркус испытывал искушение, это он мог признать. Еще один повод и будет гораздо хуже. Ему все время хотелось быть ближе к Томасу, чем того следовало бы и было еще труднее сопротивляться этому желанию, когда кто-то из них был ранен, страдал или боролся, было трудно отказаться от поддержки и уверенности при этом, когда они прижимались друг к другу. Томас снова погружен в свои мысли. Он не был сейчас ранен, только не физически, но он опять что-то видел, ему показали и Томас не говорил об этом с Маркусом, но тот все равно это заметил. Что-то было в глазах молодого человека, в их отсутствующем взгляде, в мрачной и неуверенной складке рта. То, как он сидел в грузовике, сжавшись в комок, словно хотел быть уверенным, что не тронет Маркуса. Как-будто он все еще ощущал на себе отпечаток тьмы и не мог перенести ее на партнера. Да, Маркус это прекрасно понимал. Им пришлось ехать дальше, чем обычно. Полицейские были вызваны снова на этот раз семьей и мужчина хотел пересечь границу штата, прежде чем они остановятся передохнуть. Он надеялся это поможет, что ровное движение машины, шум мотора погрузят партнера в сон, но каждый раз, когда он косился на того, глаза Томаса были открыты. Сначала он подумал, что тот должно быть не так устал как он сам. А потом он увидел как Томас обхватил себя руками, и следы которые он оставил на тыльной стороне ногтями. Стараясь не заснуть. Маркус проехал еще немного не говоря ни слова и внимательно следя за дорожными знаками, заметил мотель «Days Inn», и включил сигнал поворота. -Не знаю, как ты, — сказал он, стараясь говорить мягко, — но я устал. Томас не ответил. Он вышел из грузовика, когда Маркус припарковался и не пробормотал ни слова протеста, когда экзорцист взял пару двуспальных кроватей. Томас последовал за Маркусом в комнату, закрывая лицо рукой, протирая глаза и проводя локтем вдоль стены, чтобы не наскочить на неё. Но даже когда они оба оказались внутри, он не успокоился. Томас сидел на краю одной из кроватей и смотрел, как Маркус ходит по комнате, но не наблюдая за тем, что делает партнер. Глаза потерянно следили за тем, что двигалось перед ними, как-будто он все еще не мог позволить им закрыться. Но Томас молчал. Только когда Маркус протянул руку, чтобы выключить ночник, молодой человек наконец сказал: — Маркус. Мужчина взглянул на него. Боже, это было несправедливо: даже дерьмовое освещение этой дешевой лампы падало на углы ключиц Томаса таким образом, что это было… — Я подумал…то есть не мог бы я… — Молодой человек замолчал и сглотнул, закусив губу. — Если, конечно, я не буду мешать тебе спать. Маркус удивленно поднял бровь. — Прости, — медленно проговорил он, — там ведь должен был быть вопрос? Он хотел сказать это наполовину как вопрос, наполовину как шутку, но партнер казалось не расслышал его, вздрогнув как-будто Маркус накричал на него. — Не обращай внимания, — быстро сказал Томас, снова закрывая лицо рукой. — Забудь об этом, — и только тогда мужчина понял, что тот хотел спросить. — Нет, подожди, — как со стороны услышал Маркус свой голос и увидел, как его собственная рука протянулась через пространство между кроватями, отчаявшись в своей очевидной неспособности предотвратить это. — Томас. — Мне почти не удалось выбраться, — тихо сказал Томас. — Я все еще наполовину боюсь, что он поймал меня. Я все еще боюсь, что все это нереально и в тот момент когда я закрою глаза, по-настоящему закрою глаза — я вернусь туда вновь. Маркус схватил его за запястье и отвел руку Томаса от лица. Молодой человек не плакал, его глаза не были влажными. Но они были круглыми и красными, и он выглядел таким усталым. — Это бы помогло, — прошептал тот. — Я имею в виду тебя. Зная, что ты рядом, даже не открывая глаз. Если…если это тебя не побеспокоит. — Нет, — выдавил Маркус. — Нет. Нет, конечно же, нет. Не говори глупостей. Томас пристально посмотрел на него, а потом уголки его рта поползли вверх. — Пошли, — добавил Маркус. — Тогда пошли. И на этот раз, когда Томас осторожно устроился рядом с ним, мужчина проигнорировал стук своего сердца и осмелился положить руку на спину молодого человека, в широкую впадину между лопатками. Тот замер и у Маркуса было полсекунды, чтобы яростно выругаться, прежде чем тот расслабился от прикосновения с долгим тихим вздохом. — Спасибо, Маркус, — сказал он, протягивая руку назад, и теплые пальцы на мгновение обвились вокруг его локтя. А экзорцист лежал и не шевелился, и глаза щипало в темноте, пока он не убедился, что Томас наконец заснул.4
С Маркусом все было в порядке. -Я в порядке, — сказал он, чтобы это доказать. Томас похоже не убедился. Хотя, если быть честным, слова прозвучали слабо и хрипло, сдавленно, так как они были из больного горла Маркуса. Он знал, что такое последует после впечатляющего кольца синяков. В конце концов, это был не первый раз, когда его чуть не задушили. Но с ним все было в порядке. С ним все было в порядке и еще лучше то, что Томас смог завершить экзорцизм сам, в то время как демон все еще был отвлечен Маркусом, прижимая того к стене и сжимая не свои руки вокруг его горла, улыбаясь, как показалось затуманенным глазам мужчины, слишком большим количеством зубов. Это закончилось, партнер все еще был жив и Маркус тоже, и даже Виктория Пирс — которая, как он надеялся не помнила, как горло экзорциста отчаянно сжималось под ее пальцами или как его удары начали ослабевать. Но Томас, очевидно, помнил об этом и не собирался забывать в ближайшее время. Он молчал с мрачным намерением и не выпускал Маркуса из рук всю дорогу до гостевого домика, который им предложили Пирсы. Семья была занята тем, что с благодарностью и слезами очищала Викторию и успокаивала, а Томас говорил с ними достаточно долго чтобы принять их благодарность и заверить, что с Викторией все будет в порядке. А потом он повернулся к Маркусу и повел того, взяв его за руку. Гостевой дом Пирсов был небольшим, но чистым, ухоженным и тихим, не то чтобы они много его рассматривали, да и не было времени передохнуть, пока они работали над Викторией. Но теперь экзорцизм, слава богу, закончился, и Марк мог позволить себе пойти туда, куда вел молодой человек, и устроиться на краю одной из кроватей. Томас принес ему стакан воды и какие-то таблетки, вероятно противовоспалительные, и Маркус с благодарностью проглотил их, лишь слегка поморщившись от боли. Но Томас ничего не упустил, мужчина видел это по его лицу. На этот раз молодой человек даже не спросил. Он просто взял пустой стакан, а потом вернулся и лег на кровать, даже не взглянув на партнера. Маркус не лег под одеяло, едва вспомнив о том, чтобы сбросить ботинки, прежде чем закинуть ноги и со вздохом откинуться назад, и он совсем не ожидал того, что в промежутке между одним вздохом и следующим, Томас уже протянул руку и напряженно сжал плечо Маркуса. — Томас, — прохрипел тот. Рука еще сильнее сжалась. Молодой человек некоторое время не отвечал, и Маркус не мог видеть его лица, так как он наклонил голову к изгибу между шеей и плечом мужчины. — Не думаю, что я мог бы продолжать делать это без тебя, Маркус. Конечно, можешь, — хотелось сказать мужчине. Потому что Томас мог бы делать это и без него. Конечно, он мог бы. У него был дар, даже если он иногда доставлял ему неприятности, даже если молодой человек не мог придумать, как использовать его, не подвергая себя опасности и половины времени. Томас был хорошим человеком, лучше чем Маркус. Не незапятнанным, нет, но это только делало его более сильным экзорцистом, ведь он понимал, что значит грешить. Что толкает людей на это, каково это — поддаться искушению. Что значит быть измученным страхами и сомнениями, в которые демоны любят вонзать свои когти. Маркус хотел сказать это все, но его распухшее горло сжалось от этих слов, он не мог их произнести. Но Томас все равно как-будто услышал его, напрягся, а потом вздохнул и покачал головой, так что волосы коснулись подбородка мужчины. — Я серьезно. И конечно же, он это сделал, - подумал Маркус. Потому что кем бы был Томас, если сейчас не таким душераздирающе искренним? И этого мужчина тоже не мог сказать. Вместо слов он поднял руку и обхватил ею предплечье Томаса, держась так же крепко, как и тот в свою очередь, и так они заснули.5
Он совсем забыл, что делает. Это не должно было быть так просто. Маркус держал демона одной рукой в том месте где ослабла цепь, в то время как остальные три цепи еще держали. А другой рукой он держался за Томаса. Сжимая его плечо и поддерживая, напоминая, что партнер здесь, что тот не один. Демон сосредоточился на молодом человеке, как и многие из них. Но и Маркус сосредоточился всем своим существом на Томасе, держался за него, дышал в один такт с ним, проговаривал слова литании вместе с ним, ощущал дрожь мышц партнера и низкий ровный голос, как-будто они были его собственными. И когда демон попытался дотянуться до Томаса, открыть его разум, что-то проскользнуло в сторону. Вместо этого что-то хлынуло внутрь Маркуса, а затем тот оказался лежащим… Он слишком сильно сжал плечо Томаса, вот и все. Мужчина ослабил хватку, провел кончиками пальцев по обнаженной теплой коже партнера в нежном извинении и прижался поцелуем к поверхности плеча, к углублению в ключице. Томас тихо засмеялся ему в ухо, а затем обхватил его лицо руками. Улыбка молодого человека вспыхнула ярко и тепло когда он повернул лицо Маркуса к себе, а тот позволил своим глазам закрыться, позволил Томасу притянуть его к себе и поцеловать. Боже, он никогда не устанет от этого. Сколько раз партнер оказывался под ним вот так? (Никогда. Вот как? — Никогда. — Никогда. Томас никогда бы этого не допустил, Маркус знал это лучше чем мог позволить себе.) Сколько раз он чувствовал сладкое горячее давление губ Томаса на свои? (Он не должен был думать, не должен…но он думал об этом и раскаивался в своих мыслях, хотя не мог перестать думать о них) И все-таки Маркусу это так нравилось. Он не мог представить себе ничего лучше, чем лежать вот так с молодым человеком, обнаженными и теплыми, удовлетворенными, прижатыми друг к другу. В отдалении послышался голос. Маркус слегка нахмурился в ответ на поцелуй, затем оторвался от партнера и повернул голову. — Кто это там? — Что? — сказал Томас, утыкаясь ему в челюсть — Никого. Там никого нет, Маркус. Мужчина слегка встряхнулся, повернулся к нему, провел кончиками пальцев по его лицу и щеке, и улыбнулся. — Извини. Мне показалось, я что-то услышал, вот и все. Томас улыбнулся в ответ и Маркус нежно провел большим пальцем по его нежной коже в уголке глаза, когда тот радостно сморщился, и закинул свое голое бедро поудобнее на мужчине. — Неужели? Уже? Томас выглядел лишь слегка смущенным. — Ну посмотрим, что у меня тут в постели, — пробормотал тот, скользя руками по плечам Маркуса, на мгновение впиваясь пальцами в его мускулы и раздвигая бедра еще шире, чтобы он мог обхватить партнера одной ногой, прижать их ближе друг к другу и… вот так хорошо… Мужчина издал какой-то стон из груди и прижался к Томасу, и ничто в этом мире не могло сравниться с тем, как у молодого человека перехватило дыхание, так невозможно было не хотеть его, невозможно было не поцеловать его снова. На этот раз голос прозвучал громче. Уже очевидней. Маркус удивленно отвернулся от Томаса. Кто это был? Где же он? О чем он говорил? — Маркус? — Извини, — рассеянно сказал тот, все еще прислушиваясь. А потом партнер ущипнул его и мужчина вскрикнул от удивления, увидев как он поднял брови. — Где это ты? — сухо сказал Томас. — Извини, — повторил Маркус и на этот раз он говорил серьезно. — Извини, мне просто показалось, что я что-то услышал. Томас еще мгновение скептически смотрел на него, а потом вдруг смягчился, снова улыбнулся и протянул руки, чтобы соединить их на затылке партнера. — Не извиняйся, — спокойно сказал он. — Просто пообещай, что ты загладишь свою вину передо мной. — Конечно, — пробормотал Маркус. — Конечно, я сделаю это, — и не было обещания легче чем это, и он уже просунул руку под Томаса, ладонью упершись в теплый изгиб его спины, и хотел… Снова раздался голос: — Маркус! Маркус! Маркус, пожалуйста! И это был Томас и звал его. Тот нуждался в нем, и он… что он делает? Под ним был партнер, но это был не он, теперь лицо молодого человека изменилось, он еще улыбался мужчине, но взгляд его был жестким, холодным, а глаза слишком темными. Его руки больше не были на затылке Маркуса, он обхватил ими горло экзорциста, и тот запоздало потянулся, чтобы схватить за запястья демона, когда давление внезапно усилилось. А потом все исчезло и Маркус упал на колени и откатился в сторону, задыхаясь и хрипя. Он все еще слышал голос Томаса, но он не был тихим, жарким, шепчущим ему одному. Голос был суровым и повелительным, быстрым, а потом раздался рык и партнер оказался рядом. — Маркус! С тобой все в порядке? — Да, — прохрипел тот. — На этот раз даже синяков не будет. Да, я в порядке, — и он зажмурился, надеясь, что Томас не поймет, что это ложь. последнее Конечно, после этого Маркус не мог продолжать в том же духе. Он не мог… не мог так рисковать. Он знал свою собственную слабость, он никогда не продержался бы так долго, как экзорцист он бы вынес то, что демоны любят тыкать и выискивать худшие вещи, которые они могут найти в твоей голове, а затем бросить их тебе в лицо. Мужчина вполне мог бы это вынести. Но дело было не только в нем, больше нет. Теперь там был Томас тоже. Они были партнерами. Так и должно было быть, но как это возможно, если Маркусу нельзя доверять? Томас сказал, что вряд ли справится без партнера, но он ошибся. Возможно, именно это мужчина и должен был извлечь из всего. То что Томасу будет лучше без него и что давно ему пора идти своей дорогой, а молодого человека оставить в покое. Иногда Маркус думал об этом и в этом была такая правда, что ему было стыдно за то, что он игнорировал и так упрямо продолжал находиться рядом с Томасом. В раздумьях его пронзали сомнения потому, что разве он мог оставить молодого человека одного? Разве не эгоистично с его стороны так заботиться о собственной душе, о своих грехах, в то время как он бы бросил Томаса на произвол судьбы? Маркус никак не мог успокоиться и все ходил, и ходил вокруг да около. Он привык не ложиться спать, нести вахту как сказал он себе, но на самом деле это было только для того, чтобы загонять себя, снова и снова прокручивая все в голове, но никогда не был ближе к тому, чтобы разобраться в этом, приблизиться к решению. Это стало почти рутиной в те ночи, когда они не были заняты экзорцизмом, где бы они ни останавливались, он ждал, пока Томас заснет, а затем ускользал и находил место, где можно посидеть и немного помучить себя. Он и не подозревал, что молодой человек это заметил, до той самой ночи, когда Томас не последовал за ним. Маркусу потребовалась минута, чтобы обратить на это внимание. Он подумал, что фигура, вышедшая из боковой двери мотеля, была просто кем-то еще, кто не мог уснуть, вышел покурить или немного поглазеть на небо. Но тут кто-то прислонился к дверному косяку, наклонил голову и тихо сказал: — Маркус. Мужчина вздрогнул и поднял глаза. — Томас. — Маркус, когда ты в последний раз нормально спал? Мужчина не знал, что ответить, но судя по тому как Томас сжал губы, ответа тот и не ожидал. — Ты не можешь продолжать делать это с собой. Ты должен это знать. — Да, — согласился Маркус, потому что это была правда. Он не мог изнурять себя слишком сильно, от него, полубредящему от усталости было бы еще меньше пользы партнеру, чем от хорошо отдохнувшего смертного грешника. — Ну же, — мягким, уговаривающим тоном сказал Томас. — Возвращайся в дом, — Он замолчал и закусил губу. — Если у тебя проблемы со сном и если это поможет, мы могли бы… — Нет, — слишком резко ответил тот. Молодой человек замолчал. Маркус отвернулся от него, повернув голову так, чтобы свет из-за боковой двери не достигал его лица, чтобы Томас его не видел. — Нет, все в порядке, — попытался он успокоить, но было уже слишком поздно. Потому что партнер не был дураком, даже если иногда и вел себя как безрассудный. — Для меня это утешение, — сказал Маркус тихо и безжалостно, и закрыл глаза. — Я тоже думал, что для тебя это утешение. Так казалось до того самого демона в Сиракузах. — Томас замолчал. — Он проник в твою голову, не так ли? Он тебе что-то показал. — Томас… — Что это было? — Сказал молодой человек уже громче. — Ты сейчас почти не смотришь на меня, Маркус. Ты почти не разговариваешь со мной, ты не прикасаешься ко мне. Что ты видел? У Маркуса не нашлись слова, чтобы возразить, ведь он конечно же смотрел на Томаса и конечно же они говорили. Когда был экзорцизм и когда там был кто-то еще. Но когда они оставались одни, это казалось опасным и Маркус не доверял себе настолько, чтобы рисковать. Но Томас был его партнером и если кто-то и заслуживал правды, так это он. Было трудно понять, с чего начать. Маркус прикусил губу и провел рукой по лицу, рассеянно качая головой, пытаясь каким-то образом подобрать нужные слова. — Прости, — выдавил он наконец, а потом невольно съежился, извинение вернуло память о Томасе, который не был им. не извиняйся, загладь свою вину передо мной — Маркус, — осторожно произнес Томас и тот все еще не мог смотреть на него, но в голосе молодого человека было что-то задумчивое, отчего у мужчины похолодело в животе от страха. Он все уже понял. Или начинает понимать. — Я не могу, — поспешно выпалил Маркус. — Я бы не стал… обещаю, что не стал бы… тебе не пришлось бы… — он замолчал, проклиная себя, прикусил язык, чтобы наказать его за бесполезность, и попытался начать снова. — Думаю, мне пора, — все же выдавил Маркус. — Ты будешь в… ты справишься, Томас, Я знаю, что справишься. На какое-то мгновение ему показалось, что это снова воспоминание настолько сильное, как-будто он действительно ощущал его: руки партнера на нем, его плечи, его лицо и так близко. Глаза молодого человека действительно смотрели на него только на этот раз они были пристальными и яркими, ищущими и Маркус совсем не так помнил демона-Томаса. А потом Томас поцеловал его. Он поцеловал его и это не было воспоминанием, не было галлюцинацией или дьявольской работой. Они стояли в темноте перед дешевым мотелем и он целовал его. Маркус испуганно отпрянул, уже машинально поднеся руку ко рту, но молодой человек не отпускал его. — Похоть — это грех, — заметил Томас так спокойно, как-будто он только что… как-будто его рот только что не был… — Томас, — растерянно произнес Маркус. — Но любовь нет — добавил Томас, и протянув руку нежно коснулся лица экзорциста кончиками пальцев. — И я достаточно прочувствовал и то, и другое, чтобы понять, что это такое. Маркус сглотнул. Томас молча наблюдал за ним с минуту, а затем сделал полшага ближе, сокращая то небольшое расстояние, которое между ними еще оставалось. Маркус прикусил губу, задрожал и позволил Томасу схватить себя за подбородок и снова прижать их рты друг к другу, и он… он больше не мог сдерживаться, израсходовав все свои силы, и больше ничего не мог поделать с собой. Он протянул руку и взял лицо Томаса в свои ладони, и на этот раз, когда тот поцеловал его, Маркус яростно ответил на поцелуй в благоговейном порыве, ведь все, что он не позволял себе наконец-то выплеснулось из его переполненного болью сердца. Молодой человек издал низкий удивленный звук, приоткрывая рот. — Маркус, — мягко сказал он, когда мужчина наконец отпустил его, а потом улыбнулся, схватил партнера за руки и добавил: — Пойдем. Возвращайся в постель, — и Маркус крепко обняв Томаса, все-таки пошел с ним.