Домашние хлопоты

      Все начиналось с подготовки веревки.       Шикамару предпочитал веревку из джута, обязательно крученную: переплетенные жилы бросались в глаза, разрушая очарование момента. Она не должна была быть слишком толстой или тонкой.       Четырехмиллиметровый диаметр не подходил, рисунок оставленный после такой толщины его не привлекал: слишком мелкий, не выражающий его чувств. Нара мог бы использовать такую веревку потом, он бы связал одним концом её волосы, закрепив другой у ступней, заставляя закинуть голову назад, и выгнуться дугой. Но не сейчас.       Десять миллиметров тоже не подходили: такая толщина была ни к чему. Десять миллиметров идеально для того, чтобы подвесить её, оставив одну ногу на полу, а вторую связать, прижав к животу. От одной мысли о том, как она бы пыталась найти опору, соприкасаясь с полом лишь пальцами ног, как дергалась от его ударов, в бессмысленной попытке убежать, Шикамару бросало в жар. Но не в этот раз.       Сегодня он покупал веревку диаметром в шесть миллиметров. Идеальная толщина для его развлечения. Эта женщина приносила слишком много хлопот в его дом. Даже удовольствие с ней было делом проблемным. Теперь, когда он шел по Конохе, не скрывая своей покупки, у него оставалось множество дел.       — Эй! Шика! — Ино схватила его под локоть возле квартала Нара.       — Как дела? Наслаждаешься, да? Жизнь после свадьбы меняется…       Всё, что ему оставалось, это закатить глаза, слушая её речь, ей даже не требовались ответы, она просто говорила, говорила и говорила. А он ждал, пока она отпустит его локоть и он сможет уйти прочь. Ино была хорошим другом, но жизнь после свадьбы приносила столько суеты и забот, что ему было не до дружеских бесед. У него была жена, женщина, разрушающая его негу одним своим существованием.       — Шикамару-сан, — он только сейчас заметил присутствие Хинаты, тихая и покорная она наверняка не доставляла хлопот своему мужу. Он кивнул, здороваясь и с опаской оглядываясь, но её «щенка», следующего за ней по пятам он так и не увидел. Чем бы Ино и Хината не занимались, они были вдвоем, что стало для Нары облегчением — он совершенно не жаждал чей бы то ни было компании.       — А зачем веревка? — спросила Ино, указав на моток, висящий на его плече.       — Домашние хлопоты, — апатично отозвался мужчина. Хлопоты, к которым он спешил вернуться как можно быстрей.

***

      Варка была первым этапом. Сначала было необходимо точно рассчитать длину веревки, и он, знающий каждый изгиб жены, мог сделать это проще простого. Потом ему следовало завязать концы в не тугие узлы. И уже после приступить к самому процессу варки.       Темари принесла чай в большой металлической кастрюле, литров на двенадцать и поставила её на горелку в центре чубатая.       Шикамару не мог с собой ничего поделать. Подавить растущее возбуждение было выше его сил. Сильная и буйная, как песчаная буря, олицетворением которой являлась Темари, теперь была напугана и в смятении. Она присела напротив него, поджав под себя ноги и закусив губу. Ожидание, предвкушение и легкая паника, всё это легко читалось на её лице, она внимательно следила за тем, как он опускает веревку в чай. Он знал, что она оставит его сейчас одного, Темари была нетерпелива для подготовки, да и в её присутствие не было нужды.       — Нам необходимо дать ужин, — её голос дрожал, выдавая растущее возбуждение. Она никогда перед ним не отчитывалась, никогда не спрашивала разрешения, делая всё, что считала нужным. Но демонстрация, устроенная им сегодня, должно быть не на шутку взволновала её. Она вцепилась в край темного кимоно, словно надеялась найти в нем уверенность и спокойствие.       Шикамару кивнул, надо так надо, и откинулся назад, ложась на татами. У него впереди было полчаса только варки, а столько всего ещё следовало сделать.

***

      Втирание масла было последним этапом подготовки веревки. После того как веревка высохла, Шикамару провел весь вчерашний вечер, обжигая её. И сегодня, сидя за большим кухонным столом, он протискивал её через сильно сжатый кулак. На его руках были простые матерчатые перчатки, щедро смоченные смесью масел.       Темари стояла у плиты то и дело, раздраженно шипя — готовка была не её сильной стороной, в принципе как и все остальные домашние хлопоты. До брака она заботилась о братьях, но это были лишь простые блюда, да стирка. А теперь, здесь в Конохе, она должна демонстрировать что-то большое. Например, ужин на большое количество персон, ведения семейного бюджета, помощь по хозяйству его матери и совсем скоро она должна была вернуться в строй шиноби, но уже под командованием Хокаге. Она больше не жила в Суне, теперь её домом было большое имение с которым шел заповедный лес. Это все ложилось на её плечи, а она никак не могла освоиться.       — Шика! — Ему не нужно быть гением, чтобы знать, что она злится. Её злость отчасти была оправдана, веревка в его руках делала её нервозной. — Ты мог бы и помочь!       — Это женские дела, — он отвечал спокойно и сдержанно, словно объяснял маленькому ребенку прописные истины.       — Это наш ужин! Ужин, на который ты позвал друзей! — Загремела посуда, а она все повышала и повышала голос.       — Приготовление ужина — женская обязанность, и если ты помнишь, мы их делим. Тебе твое, мне мое. Я же не прошу тебя исполнять мои дела? — Шикамару снял перчатки и намотал веревку на руку. Твердая, гибкая и не царапающая кожу, да, эта веревка была готова к использованию.       Темари стукнула ладошками по столу и постаралась сосредоточиться на приготовлении ужина.       — Сегодня, — Шикамару, подошел к ней и повторил. — Мы сделаем это сегодня.

***

      У них было не так много времени, но и сорока минут ему было достаточно. Он знал этот тип обвязки достаточно хорошо и мог повторить его с закрытыми глазами. Хотя было кое-что, что он собирался изменить в классической «караде», он не хотел делать петлю на шее, ему следовало скрыть веревку, начав плетение над грудью.       Темари чуть дрожала, стоя голой перед ним, и он не смог не улыбнуться. Сильная, храбрая, буйная. Связывать её было сродни настоящей эйфории. Кто еще кроме него мог похвастаться тем, что обуздал настоящую песчаную бурю? Середина веревки оказалась ровно между её лопаток, потом он обхватил её бюст спереди и перекрутил два конца веревки три раза, опуская жгут между её грудей.       Она дернулась, когда он опустился на колени перед ней. Её лицо было красным, а дыхание учащенным. Нара завязал узел у начала половых губ, и задержавшись скользнул пальцем между ними. Она могла весь день показывать страх и панику, но сейчас его палец скользил по её мокрой плоти, прямому доказательству её возбуждения.       Шикамару поцеловал её в живот, сначала слева, потом справа от веревки. Он бы отказался от ужина, остался здесь в этой спальне, с этой шумной, громкой и требующей его внимания женщиной, но было уже поздно все отменять.       — Шика, — её голос дрожал, она вцепилась в его волосы, вытягивая их из резинки, а он отстранился, оставив последний поцелуй на её впалом животе. — Не надо, пожалуйста, не надо.       Она просила тихо, шепотом, умоляюще смотря в его глаза, вызывая у него восторг. И он добавил еще один узел, прямо напротив её влагалища. Нара поднялся, с силой потянув веревку за её спиной вверх. Темари схватила его кимоно, прислонившись к мужской груди.       Он развел два конца веревки в разные стороны, обвивая бедра, а затем перевел их вперед. Все, что ему оставалось это начать плести по настоящему, переплетая свободные концы веревки с той, что была посередине её живота.       Уже закончив, Шикамару сделал два шага назад от жены и придирчиво осмотрел свою работу. Первый ромб начинался у нижнего узла, что был у лобка, и расширялся вверх, начиная сужаться только в трёх сантиметрах выше пупка. Второй ромб был наиболее красивым: веревки расходилась в стороны, прямо под грудью, а центр геометрической фигуры приходился прямо на ложбинку между грудей. Её грудь, сжатая между плетениями, была прекрасна.       — Шика, — Она обхватила, себя руками, пытаясь закрыться, все ещё не веря, что он сделал с ней это сейчас.       — Ты должна уже научиться справляться со своими обязанностями, — его голос был обманывающее спокоен. Уже прошел месяц, а Темари все никак не могла привыкнуть к своей роли. — Считай, что это тренировка. Ты должна научиться контролировать себя, вести как подобает женщине, — он дернул за веревку снизу ее живота, и два узла болезненно впились в её плоть. Темари застонала. — Ты должна научиться справляться со своими женскими обязанностями. Вести себя как хозяйка дома там за столом.

***

      Веревка давила, неумолимо напоминая о себе. Ей хотелось пойти в спальню и раздеться, встать на кровати на четвереньки и умолять этого ленивого идиота трахнуть её. А вместо этого ей приходилось наливать чай для Чоджи. И это было сложно, ей пришлось потянуться вперед через стол, натягивая веревку. Маленький узел у лобка был расположен именно там, где и следовало, давя в самое нежное место, непрерывно её стимулируя. Это было сильно, но не достаточно, она то и дело хотела вскинуть бедра и начать ими двигать, чтобы второй узел давил сильнее на влагалище.       Её руки чуть тряслись и она пролила совсем немного чая мимо чашки. Чертов шовинист ей это еще припомнит, она была уверена. Возможно, он даже её выпорет. Темари аккуратно поставила чайник на стол, подавляя в себе желание просто кинуть его в стену. Тогда то Шикамару точно устроит ей порку, долгую, со слезами, заставив считать удары.       — Все хорошо, Темари? — Ино улыбнулась ей, привлекая её внимание.       — Да, да, это все просто… — Она правда чуть ли не сказала возбуждающе? — Это все в новинку.       Яманака захихикала, толкая Сакуру в бок, и мечтательно вздохнула:       — Разве это не здорово? Вы чертовы счастливчики, разбиваетесь на парочки и женитесь.       Темари поправила подол праздничного кимоно, расправляя складки на коленях и послала блондинке смущенную улыбку. О, да, это было здорово, выйти замуж за извращенца, зная обо всех его наклонностях. И как ему только не было лень все подготавливать и устраивать?       Беседа за столом была не принужденной, Хината мирно опустила голову на плечо Наруто, слушая его разговор с Саем. Сакура то и дело вставляла едкие замечания, а Тентен перешептывалась с Чоджи. Всё было просто прекрасно кроме того, что она была мокрой, с возбужденным сознанием и обмотанная веревкой.       Её муж лениво пил саке, слушая пустую болтовню Кибы. Он даже не смотрел на неё, зато все остальные то и дело бросали на нее взгляды и ободряюще улыбались. Они были с ней в одной комнате, и не знали, что прямо сейчас ей не хватало совсем чуть-чуть, чтобы кончить. Ей просто следовало налить чай Сакуре, наклонившись вперед и пару раз двинуть бедрами, тогда бы она смогла получить долгожданную разрядку.       — Темари-сан, — У Хинаты был потрясающий голос, она всегда мечтала научиться говорить также. Спокойно, тихо, завораживающе. — У вас восхитительное кимоно.       — Это подарок Йошино, — куноичи старалась говорить как можно спокойней, не постанывая. Кимоно сегодня было на всех, даже Чоджи его надел. Этот ужин был символом их новой семейной жизни, это было что-то вроде маленького праздника в честь семьи Нара.       Вдруг рука Хинаты, сидящей слева от нее, скользнула по её спине, четко следуя по веревке. Темари охватила паника. Хината должна была почувствовать веревку.       — Эй, Шикамару! — Наруто закричал громче, чем следовало. — У меня есть тост! За тебя и твою жену! За Шикамару и Темари!       Нара повернулся к другу, опустив пустую пиалу на стол. А она все никак не могла прийти в себя, неужели её пронесло? Неужели Хината ничего не заметила? Шикамару толкнул её в бок, привлекая внимания и кивая на пустую пиалу. Она точно сегодня будет выпорота, следить за напитками за столом её прямая обязанность.       — За вас! — повторили все хором за столом, высоко поднимая саке.       Уже на прощание Хината поклонилась поблагодарив за гостеприимство, и многозначительно произнесла:       — Вам стоит надевать это кимоно почаще.       Темари могла поклясться — эта маленькая, еле достающая ей до подбородка женщина, знала. Мало того, что она знала, она ещё и одобряла. И почему-то впервые блондинка заметила: Наруто следовал за своей женой строго позади неё.

***

      — Считай.       Он всегда говорил ровно и отстраненно, вызывая у неё мурашки.       Боль обожгла ягодицы неожиданно сильно, заставляя податься вперед на кровати, но его рука крепко держала веревку на спине, беспощадно оттягивая её вверх.       — Раз, — её голос дрожал, она захныкала, двигая тазом в бессмысленной попытке уменьшить давление. Веревка впилась в её нежную плоть слишком сильно, притупляя возбуждение. Затем Шикамару ударил снова, но уже в другую ягодицу.       — Два!       Темари стояла на четвереньках у края кровати, широко расставив колени и оперевшись на локти. Она сжимала одеяло в ладонях, Шикамару бил сильно, безжалостно, заставляя её шипеть, уткнувшись лицом в матрас.       Третий удар пришелся по той же ягодице, что и раньше, обжигая кожу с новой силой. Она зарычала, впилась зубами в ткань одеяла, вздохнув от бессилия. Она была перед ним полностью открытая, голая и связанная, покорно ждущая боли.       — Я тебя не слышу, — Нара аккуратно сжал покрасневшую ягодицу и отпустил веревку.       Темари приподнялась на локтях, начав ерзать на кровати в попытке поудобнее устроиться. Шикамару любовно огладил её зад, наслаждаясь зрелищем. Тени, отбрасываемые свечами, плясали на её оливковой коже. Казалось, что мало было веревки на ее теле, трепещущие тени ласкали её, словно им известно, она такая же, как они — подконтрольная Мастеру Теней.       Шикамару бьет её снова, трижды по одному и тому же месту, Темари хочется закричать, но не получается даже сделать вздох, дыхание спирает от новой боли, и на глазах наворачиваются слезы.       — Три! — Она кричит, двигает задом, стараясь унять болезненный жар, и получает следующий удар.       — Четыре! — всхлипывает       Темари и не выдерживает: пытается отползти на коленях подальше, к изголовью кровати. Но мужчина хватает её чуть выше колен и легко возвращает обратно к краю и тут же бьет снова.       Пятый удар приносит то, чего она так ждет — удовольствие. Сквозь жгучую боль и душащие слезы Темари чувствует нарастающее возбуждение внизу живота. Он вытаскивает наружу то, чего она так стыдится: сладость от собственных мучений.       — Пять…—Шикамару слышит перемену в её голосе. Она вдруг прекращает кричать, и скорее стонет, чем говорит. Теперь всё, что ему нужно — правильно подобрать количество ударов: не стоит переусердствовать, согнав сладостную негу.       — Пятнадцать, — задумчиво протянул Нара, и добавил: — Считай до пятнадцати.       И Темари глухо застонала, сейчас ей всё казалось несколько иным. Вдруг веревки стали ощущаться до невозможности ярко, они обнимали её тело, оказывая давление, дразня и разжигая её возбуждение. Ей захотелось чтобы Шикамару снова натянул веревку, грубо врезая её в клитор, чтобы она почувствовала каждый узел между своих ног. Но ещё больше она хотела, чтобы он её стукнул, сильно и резко, громко шлепая ладонью по заднице.       — Шесть! — Она опять закричала, закидывая голову назад, совсем забыв про боль, полностью отдавшись последующим ощущением. — Да, да, шесть!       После седьмого удара Нара остановился, залюбовавшись на красную задницу и несколько четких отпечатков своих ладоней на ней.       — Шика, — Темари вильнула задом, в надежде привлечь его внимание. — Шика, пожалуйста!       — Что? — Его ладони сильно сжали её ягодицы, Нара восхищенно застонал, глухо, сдерживая свое возбуждение.       — Пожалуйста! — Темари уперлась щекой в кровать, прогнувшись в спине и сильней раздвинула колени. — Пожалуйста, Шика, ещё!       Он бы её подразнил ещё, заставил бы умолять, но в полумраке спальни, освещенной лишь свечами, он заметил, как она опустила левую руку к лобку, и схватила веревку. Она потянула её спереди, и задвигала бедрами, подмахивая. И этот момент был идеальным. Шикамару ударил, сильно опустив ладонь ниже чем обычно, на внутреннюю часть бедра.       — Восемь!       Темари задрожала, судорожно всхлипывая. Это было чем-то за гранью разумного, блаженство смешанное с болью, толкнувшее её за грань. Её тело расслабилось, ноги стали ватными, она еле удерживала себя на коленях.       Внезапно веревка ослабла, ощущение приятного давление исчезло, всего на секунду ей стало обидно: она хотела вернуть это невероятное чувство объятий. Но потом её толкнули вперед и она поползла к изголовью кровати в предвкушении: ещё оставалось семь ударов.       Он вошел в неё резко, полностью заполняя её и, не дав привыкнуть, начал двигаться.       — Девять! — воскликнула Темари.       Нара чуть ли не рычал, каждый его удар заставлял её сжиматься с невероятной силой вокруг его плоти. Он двигался размеренно, схватив одной рукой её за талию, а второй продолжал порку. Это было неправильно и импульсивно, ему следовало сначала закончить счет, а уже потом подаваться искушению и думать о себе, но… Эта женщина сводила его с ума, лишая контроля.       Это продолжалось бесконечно долго, удар за ударом, она мяла одеяло руками, и судорожно хватала воздух. Её задница горела, пульсировала, охваченная огнем. Считать она уже не могла, все что получилось — всхлипывать, в попытке унять себя.       — Все, все, — Нара притянул её к себе, прижимая её спину к груди. — Все хорошо.       Ровный, спокойный голос полный заботы возвращал её сознание в спальню. Большие мужские руки, стаскивающие веревку, и поглаживающие её кожу, успокаивали, дарили тепло. Она заёрзала, опускаясь на поясницу, сидеть на ягодицах было больно. До приятного больно.       — Ты молодец, Темари, — нашептывал он ей прямо в ухо, освобождая от веревок. — Ты хорошая девочка.       Куноичи кивала, обмякая в его объятьях.       — А теперь скажи мне, — его язык прошел по раковине её уха. — сколько раз ты кончила? Красная от стыда, ещё не восстановившая дыхание, она не могла произнести ни слова.       — Один раз?  — Он сжал её грудь в руке, покрывая её лицо поцелуями. Темари мотнула головой и облизнула пересохшие губы. — Два? — Она яростно закивала, подтверждая его слова и он начал играть пальцами с её соском. — Молодец, ты просто невероятна, да?       И она снова закивала, его похвала дарила спокойствие и умиротворение. То, что он делал с её телом, с её сознанием было чем-то выходящим за рамки. Это было грязно, неправильно и жизненно ей необходимо. Она нуждалась в этом круговороте боли и удовольствия.       Шикамару бросил на пол веревки, и принялся растирать её тело, восстанавливая кровообращение. Эта женщина приносила ему уйму проблем. И видит, Ками, он любил все эти хлопоты, связанные с нею.