На вкус как вино

— Чёрт, просто хватит петь! — разозлившись, выдал Шикамару и толкнул Кибу в плечо. — Ох, да ладно тебе… — по-щенячьи с обидой ответил Инузука и немного отошёл. Большая, просторная и освещенная множеством ламп комната в слишком современном стиле. Почти нет мебели: свободное место растрачивают просто так. Странная инсталляция в углу со змеей, вместо головы которой сэндвич с сыром; гигантские понарамные окна, вычащенные до блеска, абсолютно чистые, прекрасные — открывающие вид на солнечный город: на крыши, автомобили, дороги, высотки, небеса; пластмассовые растения, которые специально сделаны под настоящие — их даже поливают, чтобы сделать из посетителей дураков; чистый и манящий паркет. Шикамару на висящем кресле, весь пьяный и грубо растрепаный. — Тебе не нравится мой голос? — с ноткой грусти спросил Киба и сел на пол, поджав под себя колени. — Ты издеваешься?! Тут есть кресла, а ты на пол сел! — с жутким отвержением выцедил Шикамару. Его злил сам факт этого странного поступка. — Он же чистый, какая разница? — невинно ответил Киба и через секунду улегся полностью, наклонив вбок голову. — Тут приятно лежать. — Тц.! — со странной злостью выдохнул Шикамару. Большая квартира с тремя дорогущими диванами из натуральной кожи. И какой-то парень разложился среди денег и золота на полу. — Ты злишься? — с иронией спросил Инузука и перевернулся на полу, как преданная собака. — Нет, — разозлившись, ответил Нара и с небрежностью собрал волосы в хвост. Раннее они аккуратно лежали на плечах с красивой неопрятностью, но тонкие пальцы уверенным и резким, но опьяненным движением собрали их в пучок. — Правда? — усмешливо переспросил Киба и плавно перевернулся на живот. — Совсем не злишься? — после чего с вызовом зыркнул в лицо Шикамару и медленно лизнул паркет, искося смотря на его реакцию. Тот в ответ внезапно замолк, и выражение его лица внезапно исказилось в странном выражении. Будто все его существо внезапно скомкалось и превратилось в точку, а он забыл, что недавно пребывал в пьяном гневе. Игнорирование всего вокруг всегда было одним из хороших умений Шикамару. Это позволяло изображать стойкость и уверенность в себе в абсолютно любой, даже самой странной ситуации. — Не злюсь, — спокойно сказал Нара. Он стал внезапно смокойным и до безумства ледяным. — ООО, но взбухнувшаяся от напряга вена на твоей шее говорит об обратном, разве нет, хих? — поддел того Киба. Естественно, никакой вены на шее не было. Шикамару немного встряхнул головой, неловко задумавшись. Ответ на вопрос, который он задал сам себе был предельно очевиден: Киба, конечно, никогда не поверит в искреннюю сдержанность Нара. Возможно, Шикамару бывает спокоен из нежелания проявлять эмоции или из лени общаться с людьми невербально, но в действительно важных ситуациях он правда ведёт себя по-настоящему. Вспомнить хотя бы то, как он избил парня после того, как узнал, что тот преследовал Ино и безнаказанно лапал девушку. Это было в колледже, и Нара хотел разрешить конфликт мирно, но так, чтобы виновник закраснелся от стыда и поплотился за содеянное. Так что Шикамару подошёл к нему прямо в коридоре и попросил извиниться. Когда последовал односложный отрицательный ответ, Нара начал говорить громко, обращаясь к окружающим. Он обвинял его в содеянном прямо перед всеми. И вскоре вокруг собралась горстка людей. И все в голос повторяли за Шикамару: «извинись». Тот парень настолько разозлился, что ударил Шикамару так, что тот отлетел. В ответ на это Нара избил его на глазах у всех прямо в коридоре колледжа. И он продолжал бить до тех пор, пока тот не зарыдал и со стыдом не взвыл «прекрати». — Ц.! Да, я зол. Ты это хотел услышать? — сдался Нара. — Ох! Похоже, я победил, да? — с невинной радостью сказал первый. — То есть тебе не нравится, когда я лижу пол? — странным тоном спросил Инузука, но Шикамару не видел в этом проблемы или чего-то из ряда вон выходящего. — М-м? — Киба странно прищурился. — Хочешь, чтобы я лизнул кое-что… пфх другое? — Чт-… Что?! — на секунду замялся Нара, а потом слегка покраснел. — Чтоб ты знал.! Это меня оскорбляет! — Да? Правда? — Да достал уже со своим этим «правда? правда?»! — со злостью выпалил Шикамару и резко поднялся с кресла. — Да, правда! — Прости, — подытожил Киба. — Что заставляет тебя так себя вести?! Ты просто мой секретарь, так что хватит делать всякую хрень и в особенности лизать мой пол! — сжал кулаки Нара. — Хорошо, твой пол — это твой пол. Мне какое дело до него? ПФ. — с усмешкой констатировал Инузука. — Думаешь, я пришёл, чтобы просто позлить тебя? Нет, я не такой шутник, которого ты себе придумал. На самом деле я решил, что пьяным ты будешь гораздо сговорчивее и наконец-то станешь относиться ко мне… по-другому? Хм. Но… ты либо правда совсем черствый, как сухарь, либо недостаточно выпил, — с вдумчивостью ответил Киба. — И тебя это действительно оскорбляет? Подожди, секундочку, — тогда Инузука встал с пола, чтобы смотреть прямо в глаза собеседника. — Вот только выслушай меня до конца, ладно? И не перебивай, — Шикамару едва кивнул, и тогда Киба продолжил: — Ты меня бесишь. Знаешь почему? Потому что ты все забыл. Мы ведь учились в одном колледже и даже неважно, что редко пересекались. Ты был стрёмным подростком, который дружил с местным толстячком и красивой девушкой, а я был оборванным и озлобленным. У меня были не очень хорошие оценки в колледже, потому что в школе я почти не учился, так что нагнать все было очень сложно, но я старался, как мог. Мне было достаточно обидно видеть, что есть люди, которые схватывают всё на лету. Мы почти не разговаривали, хоть и выбрали одни курсы, в то время как твои лучшие друзья пошли на другое направление. Ты молчал, смотрел влево или вправо, в общем, куда угодно, кроме преподавателя, с твоим этим мечтательным и пугающие равнодушным ко всему лицом. Ты даже иногда одалживал у меня конспекты. И я очень разозлился, когда узнал, что ты стал успешным. обаятельным. богатым. даже знаменитым. В то время я продолжал быть никем. И нет! На самом деле мне не очень нужно признание, но ты настолько изменился, что я тебя едва узнал. Твой дурацкий хвостик стал галантным дополнением к порше, а не поводом для усмешек и кличек. Ты стал идеальным собой. Да, признаюсь.! В начале я подал… к тебе на работу, потому что хотел хорошо устроиться под твоим крылом. У меня есть образование, выгляжу недурно, есть комуникабельные навыки, я нескучный. Стоило попробовать. И ты меня нанял! Аха! Это было очень неожиданно! Я ожидал: «О, Киба, мы так давно не виделись? Может быть, расскажешь про свою жизнь? Нанимать я тебя не буду, были и более интересные кандидаты. Но так круто, что мы встретились!». Но! Ты взял меня на работу на следующий день, проигнорировав других кандидатов. Я даже не понял, что произошло. Теперь я работаю в престижной фирме — только об этом я думал. Мне показалось, что ты решил дать мне шанс. Возможно, ты не в курсе. Но эта работа была моей надеждой. Я проснулся в холодном поту с тяжестью в голове, пошёл готовить завтрак, ковыляя по холодному бетонному полу. Режущий холод пробегал по моему телу. В тот момент мне позвонил знакомый и рассказал, что у тебя освободилась вакансия секретаря. Да, я решил попробовать, но я не ожидал, что ты будешь издеваться надо мной! Ты помнишь, как раз шесть гонял меня за кофе, потому что «сахара там было слишком много»? Или заставил вытирать свою обувь прямо на публике, потому что сам не смотришь, куда идёшь, и именно поэтому вляпался в лужу. Разве ты не издевался надо мной? А ведь мы были знакомы ещё детьми. Ты будто этого не помнил, будто игнорировал этот факт — ты смял эту часть своей жизни и метко выбросил в урну. Что ж! Через полгода я добился от тебя благосклонности, и мы стали почти друзьями. Это было очень мило: мы вместе выпивали, ты рассказывал мне про свой ужасный день. Но когда ты выходил на публику или кто-то был рядом, ты смотрел на меня холодным пронзающим взглядом. Зачем, черт возьми? Я понимаю, что это «начальник- подчинённый», но зачем смотреть на меня так, будто я никчемен! Ты единственный, от кого я не ожидал такого! Я хотел уволиться, но не делал этого. Потом я понял, что меня вообще-то ничего не держит! Просто ничего! Я накопил достаточно, чтобы не заботиться о своей занятости около года! Как бы… я ненавидел тебя, не любил эту работу… мне даже деньги не нужны были! Но я остался… Я ждал чего-то. В один из дней ты пришёл подавленный. Ты накричал на горничную, которая мило протирала окна. Ты выгнал своего кота из комнаты! Кота, боже… Но позвал меня. Я думал, что ты хотел сорвать на мне злость, но ты постучал по сидению дивана, приглашая мене сесть и грустно медленно тихо сказал: «меня бросила девушка». Я переспросил, чтобы убедиться, что ты не злишься. Тогда ты повернулся, чтобы взглянуть мне прямо в глаза и повторил это. Ты выглядел потерянной плюшевой игрушкой, мне было так тебя жалко. Но в тот момент я вспомнил, как ты меня унижал, и чувства сразу отхлынули. Я спросил, зачем мне эта информация и что я могу сделать. Ты промолчал и положил голову мне на плечо. Я пытался что-то сказать, но ты обнял меня и тихо вымолвил «прости». И просто заснул. А ПОТОМ. ПОМНИШЬ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! Ты. начал. относиться. ко мне. как будто ничего не произошло. Будто не было никаких унижений. Будто бы ты не глумился надо мной. Будто ты не платил мне денег. Ты начал относиться ко мне, как к другу. После всех этих унижений я должен был хлопать тебя по плечу и мило улыбаться. Ты снимал с меня работу, и мы смотрели телевизор. Ты мразь ГРЕБАНАЯ. Просто сука! Похоже, это был твой пранк. И он вышел из-под контроля. Я терпел это рабское отношение к себе, чтобы потом ты вечером приходил к себе в офис и спрашивал: «Киба, ты выспался? Выглядишь таким уставшим. Может быть, уйдёшь с работы пораньше?». ТЫ МРАЗЬ ЧЕРСТВАЯ ВОТ ТЫ КТО. Я думал, что наши отношения могут быть нормальными, дружескими, а потом осознал, что моё сердце бьётся чаще, когда ты резко произносишь моё имя, когда приглашаешь пообщаться… Да, друга я нашёл, конечно! Я влюбился в тебя! Я не знаю актёр ты или бизнесмен, серьёзно. Всегда говоришь со мной так, будто флиртуешь, но когдя я начинаю отвечать — я тебя оскорбляю?! Ты делаешь такое лицо, будто это не ты уже по привычке зарываешься рукой в мои волосы, когда обнимаешь. Ты самый отвратительный человек, которого я знаю! Нет-нет! Хватит делать такое лицо! Сейчас же прекрати! Не делай вид, что ты не знал, как ужасно я себя чувствовал. Ты знал об этом, ты хотел узнать, насколько мне может быть больно, а теперь краснеешь, когда я говорю какую-то хрень! Хей, Шикамару, я хочу тебя, слышишь? Да, хочу. Хватит притворяться, что тебе неловко. Просто прекрати! — Стой… постой… я-… не хотел. Я не хотел! Почему мы не поговорили раньше? Я так сожалею, постой, — Шикамару медленно опустился на кресло, и оно закачалось с тихим скрипом. — Я сожалею, прости меня! — с обеспокоенный лицом выдавил Нара. Он не смотрел на Кибу, он смотрел куда-то в сторону и сжимал губы, но было ясно, что ему не всё равно. Взглянув на него в эту секунду, покажется, что весь он переполнен безразличием, но через секунду одну-другую ты начнёшь замечать с каким беспокойством он моргает и как неловко склеиваются его ресницы; как трясутся его руки, отчего он складывает их в замок; как дрожат его губы. — Теперь моя очередь говорить. — Нара толкнул кресло, и оно развернулось на Кибу. Их взгляды столкнулись. Они оба были опустошены ситуацией и взволнованы. — И ты не будешь меня перебивать. — Хорошо? — Моя первая секретарша ушла, искромсав моё доверие. Она украла очень много денег из компании и от этого много инвесторов повернулись ко мне спиной. Было много судов. До этого я постоянно слышал радостные возгласы: такой молодой и такой талантливый! и вскоре зазнался. И когда я столкнулся с серьёзной проблемой, я всё испортил. Это ты знаешь, я не могу сохранять самообладание, когда дело касается чего-то серьёзного. Я взрываюсь.       О том, что я устроил «истерику» написали в жёлтой прессе. На то она и жёлтая, что пишет неправду, но это была правда. Я поступил неэтично, но в это никто не поверил — спасибо людям, которые меня прикрыли. Но это не всё. Случившееся очень сильно повлияло на мнение людей, заведовавших акциями, и от этого вся структура порушилась ещё сильнее. Все деньги! Всё это испарилось. В новостях передали, что это была случайность, что это из-за спада рынка. Но это не так! Во всём был виноват я. Из-за моей вспышки гнева, мы потеряли всё. Если раньше моя компания была гигантской, то сейчас я обладаю только кусочком тех денег, которые раньше были. Это очень мало, и положение дел постоянно становится хуже. Однажды вечером я выпил очень много горького кофе и голова будто налилась свинцом. Помощник принёс мне папку с резюме, и я начал листать. Некоторые листы я порвал и внезапно наткнулся на твоё лицо. Ты улыбался, и мне показалось, что ты глумишься надо мной. Хоть ты вот недавно сказал, что мы никогда не были близкими друзьями, я так не считал. Мы часто общались, но, как я сейчас вспоминаю, мы всегда говорили только по делу. Мы никогда не говорили по собственному желанию друг с другом. Наверное. Но это для меня не именно значения, сейчас я понимаю, что это нельзя было бы назвать даже капельку дружбой. Ну, после того, что ты сказал. Но раньше я думал… мы друзья, поэтому мне показалось, что ты знал, что моя компания обвалилась. Это обсуждали в чате колледжа. Знаешь, мне звонили и даже спрашивали, как у меня дела, люди, которых я не знаю. И они назывались моими однокурсниками, имён которых, я готов поспорить, и во время учёбы не знал. Когда я принимал тебя на работу я был уверен, что ты знал о том, что в моей жизни сейчас не самые лучшие времена. Я подумал: «он точно здесь только ради денег. Неужели он думал, что я приму его по блату?». Я рассмеялся, но через секунду передумал и просто решил нанять тебя. Я осмотрел другие резюме, чтобы потом не сожалеть о своём выборе. Но ты все равно был самым интересным, так что я навёл на тебя справки и принял. Я узнал, что ты сейчас на мели, и мне стало жутко. Мне было не жалко тебя: у тебя были отличные данные и опыт, но ты не нашёл другой работы. Не знаю причин, но это странно. Ведь ты правда заманчивая кандидатура. Я пришёл к выводу, что тебе было лень искать работу. Это было дико: в проблемной ситуации ты сел на спину давнишнему знакомому — так я думал. Поэтому я хотел, чтобы ты уволился. Хотел, чтобы ты осознал, что это сложная работа. Хотел, чтобы ты лишился гордости. Потому что её лишился я. Но ты никак не увольнялся, чтобы я не делал. Это был какой-то ужас. Логичным было сделать вывод, что тебе просто срочно нужны деньги. Ведь я платил достаточно. Я навёл справки: нет, никто из твоих родственников и друзей смертельно не болен и кредиторы несерьёзно напирают. Совсем ничего. Я предположил, что не смогу узнать, зачем тебе нужны деньги, и успокоился. Но ведь это был ад! Я чморил тебя. Почему ты не уволился? Почему? Это меня пугало. Ты улыбался и делал то, что я хочу. Раз ты не сопротивлялся, я, естественно, не останавливался. Конечно, мне было приятно, когда ты массировал мне спину. Так неловко. И как я говорил до этого, у тебя есть квалификация и опыт, так что тебе было бы несложно найти новую работу. Предположительно. Так почему ты не уволился? Это было очень странно, но я не собирался больше думать об этом и пытаться угадать, почему ты так поступаешь. Ты не собирался увольняться и всегда оставался рядом со мной даже когда я освобождал тебя от работы. Тогда я просто смирился, — пауза. — А потом осознал, что мне нужна твоя помощь и поддержка. Как секретаря, как человека… Раньше я заставлял тебя что-то делать, а потом начал просить и говорить «спасибо», но ты всё равно выполнял все мои просьбы, хоть я и говорил, что это необязательно. Ты думал, что я тебя уволю? — Всё! Молчи. — Киба подошёл ближе к качающемуся креслу и взял руку Шикамару. Он прислонил её к губам и начал медленно обцеловывать пальцы. — Я думал, что ты нуждаешься во мне. Мне нравилась эта работа, — он говорил и оставлял горячие поцелуи на костяшках и кончиках пальцев. — Не знаю почему, ведь ты меня мучал. Я, получается, мазохист? — Инузука растегнул манжет и продолжил оставлять свои прикосновения дальше и дальше. — Это неловко, я не раз-, — Шикамару был удивлён и сжался. — -решал. — Прости, я не буду, — Киба отпустил руку и в недоумении улыбнулся. Шикамару завис, глядя на свою руку, и пара секунд прошли в горьком молчании. Таком тяжёлом для обоих. Сердце Кибы будто разбилось на тысячи осколков, которые невозможно будет собрать. Но взгляд Нара давал ему надежду: он всегда с растерянностью смотрел на Кибу, а сейчас его лицо медленно налилось краской. Надежда, причиняющая боль. Разъярённая и жестокая. Надежда, от которой ныло сердце. — Нет, просто это было смущающе, — Шикамару, казалось, заметил, что на лицо Кибы пала тень уныния. — Я ведь тоже хочу целовать тебя, — Шикамару неловко встал с кресла, и оно затрещало и закружилось, — целовать постоянно, — он близко подошёл к Кибе и зарылся руками в его волосы, сильно растрепав. — Не знаю, я почему-то люблю так делать, — лицо Кибы будто расплылось в удивлении и недоумении, а в глазах заблестели слёзы. Шикамару постоянно перекашивало, когда у Кибы было такое выражение лица: потерянное. И Шикамару это очень беспокоило и тревожило. Даже тогда, когда он сам заставлял его так себя чувствовать. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. — Нара провёл большим пальцем по нижней губе Кибы. — Можно? Инузука испугался того, что это было похоже на сон. Сладкий и горький. Он был невероятно приторен и приятен на вкус. Прямо как алкоголь. Сладкий, но горький. Горячий и опьяняющий. — Делай это столько раз, сколько хочешь, — Инузука не мог думать: он утонул во внезапной взаимности. Утонул в нежных прикосновениях. Утонул во влюблённых глазах Шикамару. — Я принадлежу тебе. Целиком. — Это пугает меня, но в свою очередь я, — внезапный поцелуй. такой желанный. такой долгий. такой приятный. — хочу тебя целиком, — прикосновение, которое хочется ощущать вечно и постоянно. Поцелуй с Шикамару на вкус, как дорогое вино.