Его звали Сквало

С ним я ощущал себя совсем другим. Красивее, грациознее, мягче и таким я мог быть с ним и с ним только. Семья ждала во мне твердости, пока я все больше отходил от своей старой мечты. Проводя дни и ночи со Сквало, отдаваясь ему без остатка я впервые ощущал себя живым и любимым. На свиданиях я получал от него цветы, слышал комплименты, мы все чаще в открытую гуляли в городе вдвоем. Мы почти забылись обо всех, он целовал меня прилюдно и вместе мы смеялись с недовольных взглядов прохожих. В этой части города никто не узнавал нас, так мы думали до поры до времени. И лишь однажды вернувшись домой мой отец встретил меня ударом по лицу. Мой нос сломался в одно мгновение, кровь потекла по лицу, когда я упал на стоящий позади стол. Плачь матери разбивал мне сердце, в то время как полный ярости взгляд отца наводил ужас и лишь холодный взгляд сестры, что стояла у двери в свою комнату... — Чертов пидорас, значит таким мы тебя воспитывали?! Весь город теперь знает! Наша фамилия запятнана навеки из-за тебя!! Прижимая нос тонкими пальцами я смотрел на него в ужасе. Подходя ко мне он вновь замахнулся, но мама схватила его руку. — Прекрати! Мы не так планировали! — Ты родила пидораса, Матильда! От кого?! Мой ли это сын?! У нас ни одного педика в роду не было!! От кого он! — Это наш сын, не забывай об этом! Наш!! Удар. Впервые, он поднял на нее руку. Прежде любящая друг друга семейная пара распалась на моих глазах и из-за меня. Я был в ярости, агонии, непонимании и даже не заметил как встал перед мамой, ударяя отца кулаком в лицо. — Не смей бить ее, урод! — мое тело наполнилось ненавистью. — Я сам выбрал быть таким, не ее это вина. — Ах ты маленький кусок дерма... — вытирая потекшею от его губы кровь, он ударил меня в живот, сильнее, чем когда либо. Мое тело скрючило, лютая боль пронзила меня насквозь, дыхание остановилось и я мог лишь смотреть на него в тишине, чувствуя лишь металлический привкус на языке. Не в силах дать отпор и даже вздохнуть. я просто смотрел как он приближается. Одной рукой поднимает меня с земли и прижимает к стене. — Ты... не мой сын. Я боялся этого как никто другой и все же ты стал таким же как я когда-то. Но я принял неверное решение женившись, потому что теперь родился ты. Мой позор, позор моей... — Что?! — мама вскрикнула в ужасе. — Так ты... все же... Слова, что срывались с его губ, казалось, были правдой, но вовсе не тем, что он хотел сказать. Он замер, глядя в пустоту с ужасом от осознания сказанного. Я вспомнил это. Это то, что происходило со мной и прежде. Какая-то сила внутри меня... заставляла его говорить правду. Эта сила сейчас защищала меня от избиения собственным отцом. — Что?! Нет... Но я был таким, Мот... — закрыв рот руками, он замер. — Я не любил тебя тогда... Но позже... Боль на лице матери, ужас в глазах сестры и отец, по чьим щекам потекли слезы. Подходя вперед кроткая и нежная с отцом мать отвесила ему пощечину. В доме повисла тишина, но ужаса сильнее, чем сейчас я не испытывал прежде никогда. — Пошел вон... — прошептала она с такой ненавистью и отвращением, какого не видел я никогда. — Быстро! Вон! И он ушел, молча хлопая дверью. К нам выбежала сестра, бросаясь в объятия плачущей матери в то время как я замер в одиночестве. Слушая как плачет мать, я отвел взгляд, осматривая наш уютный семейный домик, где, видимо последний вечер царила атмосфера любви и тепла. Внезапно, мой взгляд упал на снимки. Снимки где я и Сквало, сделанные на листах, которые я подарил совсем недавно для полароида сестры. Без слов я направился к себе в поисках самой большой своей сумки, небрежно бросая туда свои вещи. Садясь за свой уютный столик перед окном, я написал короткое прощальное письмо и взял сумку. Когда я уходил мама с сестрой общались на кухне. Я... явно лишний здесь и сейчас. Выходя на холодную улицу я почувствовал как ночь вновь приняла меня в свои объятия. Неторопливо, я шел по рыхлому песку, слушая песнь прибоя. Словно вчера я пришел на тот самый пляж, где началась моя новая жизнь, а сегодня здесь закончится моя старая. Кладя сумку на песок и присаживаясь рядом, я взглянул на холодную водную гладь уже совсем иначе. Весь этот мир, что я вообразил себе было ложью. Прекрасное теплое море оказалось холодно, полно акул и чего похуже. Любовь мужчины отняла у меня семью, а любовь к морю дала мне излишний романтизм. Один, на холодном пляже, прижимая колени к груди, время от времени трогая сломанный нос, я ронял слезинку за слезинкой на жемчужный песок. Это так странно... абсолютно все. Мужчины часто жалуются как жены портят им жизнь, как женщины отбирают квартиры и имущество, детей, но никто никогда не скажет, что если ты выберешь мужчину будет точно также. Так что это получается, никого любить нельзя? В любом случае все будет плохо, не важно с кем... Мне бы хотелось признать, что я не прав. Что я не должен был любить его. Но что лучше, жить с нелюбимой женой или радоваться каждому дню с любимым парнем? Для меня... лучше всего— он. Тот Тициано, что приходил на этот берег ради мечтаний... больше не придет сюда. Теперь я буду действовать больше, чем мечтать и сегодняшний день показал мне, что действия важнее мечтаний. Возможно все уже догадались, что это последняя запись моего дневника. Здесь мои "Ночи со Сквало" оканчиваются. Вы знаете имя и внешность моего любовника, его повадки, интересы и главное мои чувства к нему. Любил я его или же это была просто похоть... решать вам. Но я прошу вас не искать меня. Я ушел не из-за вас, а потому что устал. Мы с Сквало в браке сейчас и все что я хотел бы сказать— я люблю вас, вы навсегда останетесь моей семьей. Вы были лучшими. И теперь все именно так, как должно быть. Вместе с книгой прилагаю вам наш снимок сделанный пару месяцев назад. Я вас очень люблю! — Ваш сын Тициано.