Ради всего Святого

      Громкие голоса врачей, яркий надоедливый свет перед глазами, сонливость и непонимание всего происходящего. Одно лишь понятно. Я нахожусь в больнице. В теле ощущение боли, но и легкости одновременно, будто под наркотическими веществами, только без эйфории. Все слишком размыто, не видно лиц врачей, глаза сами по себе слипаются и впадаю в долгожданный сон.       Возле Кацуки сидел взволнованный старый друг. Прошел год после окончания школы, но они посточнно переписывались в социальных сетях или сообщениях. Встретиться никак не могли, у каждого свои дела. Кацуки стыдно показываться в таком измученном виде, это для него сильнейшее унижение. Во время учебы они были очень близки, уважали друг друга и никогда не ссорились. Дурацкие шутки, несерьезные драки или серьезные, чтение комиксов допоздна, удары по голове журналом из-за непонимания темы, и крайне редко подобие объятий. Забота и доброта лилась со стороны Киришимы нескончаемо, он даже не скрывал своих волнений за Бакуго, когда тот проявлял все это невероятно редко и агрессивно. Эти теплые взаимоотношения были для них невероятно важны, даже спустя столько времени. У них обоих никогда не было такой дружбы, как они считали. Кацуки из-за этой дружбы испытывал некогда боль в грудной клетке, и тяжеловато было дышать. Вспоминая все эти моменты, он чувствует лишь отчаяние и боль, желание вернуть все, может, будет добрее. Даже не может, а точно был бы добрее. Он считал, что не может обойтись без Киришимы. Желал лишь быть рядом с ним, не отпускать его. Но когда их пути разошлись, то Кацуки пошел по скользкой дорожке, слишком опасной и уничтожающей не только физически, но и морально. Все, кто знали Бакуго, не могли поверить в то, что тот стал наркоманом. Это было невероятным ударом для всех его знакомых и родственников, даже лечение не помогло ему. Морально родители были раздавлены, это точно знал Кацуки. Он не хотел, чтоб они об этом узнали, но это было невозможно скрывать слишком долго. Опустошение и безысходность снесли его родителей, все их попытки вытащить Кацуки из глубокой ямы прошли зря, просто впустую потрачено время. Он пытался скрыть наркотиками свою моральную боль, говоря, что это в последний раз. Бакуго сам не верил в это, теперь лежит в больнице под капельницей. Единственное, чего он желал перед пробуждением в больнице сейчас, да и после окончания школы — умереть. Намеренная передозировка не дала ему то, что чего он желал больше всего, после Киришимы. Лишь потеряв Эйджиро возле себя он понял, что солнце больше не взойдет над ним, а жизнь больше ничего его не привлекает.       Киришима нервно дергал ногой и не смыкал глаз. Пальцы неосознанно тихо стучали по тумбе справа от него. Прямо перед ним лежал друг, очень близкий друг. Если бы Киришиму спросили, чего он желает сейчас больше всего, он бы ответил, чтоб Кацуки остался жив. В нем была уверенность, что если тот проснется, то он его больше никогда не отпустит, не даст тому остаться в яме. Его пальцы перешли к переносице и нервно ее массировали, мозг кипел от волнения. В теле появилось ощущение холода, а глаза начали немного слезиться. Эйджиро вспоминал все самые счастливые моменты с его другом, да пусть даже не счастливые, но с ним. Он был не против прямо сейчас его обнять и не отпускать больше. Истинная мужская дружба, не больше, да, именно она. Никто из них никогда не хотел говорить, что это не дружба, а нечто большее. Они не хотели напугать друг друга, поэтому решали скрывать свои чувства друг к другу. Губы начали дрожать и Киришима мог лишь вымолвить: «Это не по-мужски, бро… Кончай шутить, это несмешно…». Паузы между словам были очень долгими из-за тихих всхлипов, которые тот пытался сдерживать. Боль от этих слов была дико сильной для него. Они будто резали воздух, это напряжения в нем. «Я… Я виноват, Бакуго…», сказав это, тот уже не смог сдерживать всхлипов и уперся лицом об руку. Горькие слезы текли по его щеке, они невероятно жгли сейчас. Как никогда Киришима испытывал невыносимую боль и волнение. «Не делай мне так больно… Я люблю тебя…». Всхлипы прекратились, непостоянное пиликанье монитора вместе с ними. Сердце замерло, а время будто остановилось. Органы изнутри будто кто-то сильно сжал и не хотел отпускать, дышать стало невозможно. Воздух перекрыли, только неизвестно кто, но не обращая внимание на эти преграды, тот вскочил и кричал врачей.       Спустя время к нему подошли врачи и во время их слов, тот потерял дар речи и лишь слезы могли показать его боль. Он молился всему святому, чтоб Бакуго остался живым. Но никто его не услышал.