Платон велит любить

Зимнее утреннее солнце пробивалось сквозь прозрачное стекло квартиры и озаряло своим светом всю комнату. В нежном свечении лучей все в миг становилось чем-то загадочным, ласковым и волшебным. Блики света пробегались по стенам и полу, перебегали на одежду и тумбы, и медленно проходились по кровати и заспанному лицу человека. В этот момент облик спящего наполнялся еще большей красотой и таинственностью, словно на кровати лежал один из немногих уцелевших портретов эпохи возрождения, который так манил своей аурой и искусным очертанием лица. Именно в такие моменты, в столь довольно нелепые и простые, человек по-настоящему представал величием нашего мира, невероятно божественным казалось это создание нашей планеты, и превосходство человека как венца эволюции было неоспоримо. Дём лежал поверх распластанных одеял и мирно спал, не обращая внимания ни на звон будильника ни на нахождения в комнате постороннего. Казалось он бы спал бы так вечность, предоставляя возможность любоваться собой будь кому, словно сам считая, что он и есть неразгаданный шедевр искусства. Я прошелся по комнате и достал из шкафа комплект его одежды, собрал немного мусора из под еды, который остался тут с вечера, и присел на кровать рядом со спящем телом. Я бы мог долго сидеть и наблюдать за всем этим, но я уже был полностью собран, а времени до начала учебы оставалось все меньше, и сиди я так еще минут десять, то опоздание было просто не избежать. Моя протянутая рука коснулась медовых волос и нежно погладила их, а голос настойчиво твердил просыпаться, иначе мы опоздаем. Дём поежился, поджал ноздри и фыркнул, но все же поднялся и начал сонно протирать глаза. Его волосы были растрепаны, на лице практически не было видно прорех глаз, а тело его озябло от нежеланного подъема. Еще с минуту я просмотрел за всем этим зрелищем, встал, повесил его одежду рядом с кроватью, и закурил. С самого начала мне разрешалось курить в квартире, ведь да и квартира моя, в которой мы жили уже вот с год. Табачный дым так же лениво начал подниматься вверх по комнате и я прошел на кухню, чтобы не тормозить процесс сборов. Я поставил на кухонный стол завтрак, заварил кофе и теперь стоял напротив окна. Вид моей квартиры выходил на городское водохранилище. Территория предприятия была охраняема и поэтому здесь всегда царила тишина и спокойствие, что я особенно ценил в своей жизни . Дём прошел на кухню, вытянул из моего рта сигарету и затянулся ею. Дым медленно выходил из его рта и так же медленно стремился в высь. Он повернулся и посмотрел мне в глаза, улыбнулся и затушив сигарету сел за стол. Я вытащил из пачки еще одну и закурив продолжил смотреть в окно. Мы вышли из дома вовремя и прямиком направились до колледжа. Идя куда-то утро мы почти никогда не разговаривали, я знал ,что ему нужно настроиться после сна на предстоящий день, да и я сам не любил утренние разговоры. Лишь изредко мы подолгу смотрели друг-другу в глаза, а после вновь отводили взгляд и продолжали думать о своем. Как бы я не пытался начать какую-то мысль в своей голове, но то и время мой взгляд устремлялся в пустоту и я просто шагал по уже давно знакомой дороге, словно на автомате. Дойдя до колледжа я уже тогда заметил наших парней в общей курилке. Я подошел и поздоровался, у меня уже успели стрельнуть сигарету, а до начала пар оставалось еще минут 10. На самом деле мне нравилось учиться, я любил узнавать что-то новое и спорить о справедливости того или иного. Возможно я и мыслил как-то по старому, еще тех былых веков, но своим принципам никогда не изменял, да и сама измена была не в моих уставах. Печально мне было осознавать то, что такое большое рвение к учебе уничтожают не внешние факторы,а как раз те самые преподаватели, что корят и гнетут учеников, тем самым отбивая всякое желание к самому прекрасному - знаниям и информации. Дём же был чем-то неоднозначным, он понимал всю нужду в образовании, имел рвение к страстям учебы, но порой он просто сидел со стеклянным взглядом, будто он вовсе находится не здесь. Он был умным малым, с характером и кротким нравом, даже когда он делал какую-нибудь работу он все равно выглядел настолько уравновешенным, словно он являлся мастером в этом деле даже тогда, когда у него ничего не получалось. Мы просидели на парах довольно успешно, без происшествий и героических побед. Выйдя из помещений учебного заведения я вновь обрел свободу действий. Попрощавшись с одногруппниками, я и Дём направились опять же той дорогой домой, особенно что грело душу и сердце являлось то, что я могу назвать место своего проживания - домом, нашим домом. Мы не были закадычными друзьями, а уж тем более парой или любовниками. Мы нашли в друг-друге то, что поддерживает нас, это было так неоднозначно, но осознания того, что мы необходимы друг-другу было ясно с первой нашей встречи. Я проводил его до подъезда дома, потрепал его волосы, а сам пошел еще немного побродить по городу. Главной моей целью наверное было зайти в какую-нибудь книжную лавку или комиссионный магазин, подобрать то,что можно было прочесть на досуге. Я любил книги, любил переживать чужие жизни, они казались мне такими прекрасными или наоборот грустными и печальными. Это дарило мне надежду на то, что возможно и я сам нахожусь в какой-то книге, а мой автор когда-то напишет что-то хорошее и про меня. С такими мыслями я зашел в один из подвальный магазинов со старой мелочью. Я прошел внутрь, вдохнул запах сырости и пыли, и проследовал вглубь. Помещение было маленьким, а повсюду на полках и антресолях красовались вещи быта прошлых веков. В углу я заметил шкаф с книгами, он словно бессмертный гигант стоял здесь и пестрил своими немного пыльными корешками всевозможных произведений, словно как ящерица красуется своей шкуркой на ярком солнце. Я провел ладонью по пыльным сторонам книг и тут же поднял немного пыли в воздух, потом достал одну, другую, третью. Все то, что я доставал было каким-то не интересным, пресным и скучным. В самом низу всей кучи книг лежало что-то красное и аккуратное. Это тоже была книга, в красивом красном переплёте и с ровными золочеными, вышитыми буквами. Я стряхнул пыль и прочитал название: "Пир" , автором которой являлся греческий философ Платон. Я машинально взял эту книжонку, прошел до кассы, где сидела пожилая женщина с массивными серьгами из псевдо рубина и протянул ей деньги, заранее показав книгу. Она без слов взяла протянутые банковские билеты и сунула куда-то за пазуху, я поблагодарил ее и вышел так же быстро, как и зашел. Уже на свежем воздухе, где не было запрелого запаха цокольного помещения, я еще раз протер книгу, огладил ее обложку и страницы, а после вложил ее во внутренний карман. Вытянул сигарету, закурил ее и направился домой, ведь цель была достигнута, а книга будто прожигала через ткань куртки. Было такое ощущение, что я сделал что-то невероятно противозаконное, казалось за эту книгу я могу лишиться головы, и вот сейчас я нёс эту орудие, словно укрывая на груди малое дитя, за которое мне может быть и придется лишиться жизни. Именно таким мне казалась эта книга в тот день, манящая и разъедающая до самой плоти, нечто живое таилось в ней, какая-то великая сила желала выбраться наружу и сделать то, о чем сам человек и не может догадываться…