пообещай мне, что сбережешь себя.

      еще недавно мальчишка спокойно лежал в своей постели, причудливо свернувшись в, казалось бы, неудобной позе, как спустя мгновение его тело скрюченно извивается в волнах накатывающей боли. он словно бьется в агонии, запрокидывая голову в безмолвном крике, кусая губы и царапая ногтями место невыносимой боли. где-то под ребром расцветает бутон ярко-желкого цветочка. он столь невинен, что незнающие и не догадались бы, что этот цветок, который вскоре завянет и опадет - новый режущий удар прямо в сердце путешествующего музыканта. каждый новый бутон - новый крик боли, крик оглушающий и обессиленный.       лютик каждый раз умоляет геральта быть аккуратным, умоляет вернуться. и ведьмак лишь кивает, потому что слов найти не может, знает - просто не в силах. как бы он ни хотел уберечь его, как бы ни хотел спасти коконом своих сильных мозолистых рук от всего мира, он просто не в силах. каждый новый порез, колотая рана, все это моментально распускалось на теле любимого невинными бледно-желтыми лютиками и сопровождалось нечеловеческой болью, которую его мальчик стойко переживал. от чувства безвыходности хотелось выть, но получалось лишь вечно отчаянно хвататься за исхудалое тело, беспорядочно блуждая по нему мозолистыми руками. геральт понимал, что выхода нет, да и не будет никогда, это их крест навеки, и нести его они должны вместе, потому что по отдельности они не выживут. не друг без друга.       лютик всегда просится с ним, всегда касается ладонями его белоснежных волос и смотрит прямо в глаза, потому что чертовски хорошо знает своего ведьмака. знает все его слабости и частенько этим пользуется. он умоляет, потому что не может спокойно спать, зная, что того, кого он любит без памяти, отдавая всего себя, режут, калечат и полосуют бездушно. геральт же физически не может сражаться, зная, что где-то очень близко изгибается в новом порыве боли, ломающей кости, старающейся вырвать их из хрупкого тела, столь любимый мальчик.       винит себя, обзывает последними словами, заносит кулаки в секундном порыве над стеной или лицом какого-нибудь пьянчужки, моментально одергивая себя. потому что он, жестокий и бесчувственный, имеет лишь одну слабость. и этой слабости он и так уже принес столько боли, что не выдержали бы и титаны, что небеса держат.       лютик хватается ладонями за горло, дышать сложно, весь воздух словно вырывался резкими порывами сквозь рану-которая-и-не-рана-вовсе.. в этот раз все гораздо хуже, он чувствует это. всепоглощающая боль, впитывающая живительный и столь необходимый кислород разъедает грудь лютику, протягивая гибкие клешни во все конечности мальчишки. непонятно, что берет верх и парализует больше: страх или же банальная боль. вообще, вроде как боль уже не столь сильная, вроде как и дышать легче, но искусанные в кровь губы и подушка, залитая слезами говорят: лучше не будет. и никто не способен сделать хоть что-то.       лютик просто валится посреди комнаты и представляет себя эпицентром всего живого, улыбается дико, напевая что-то про "мы не волнуемся о смерти", дрожащими руками вытирая холодный пот со лба. он видит только-только взошедшее солнце на самом краешке неба и машет ему рукой. когда огромный раскалённый шар постепенно настигает его, практически слепит глаза и жарит его бледную кожу, бард отключается.       на утро становится еще хуже. дело привычное. привычное настолько, что с каждым разом становится сложнее поднимать себя с пола и смывать всю дрянь с пропахшего потом тела. у лютика после таких происшествий беспощадно сушит в горле и желание закрыть все шторы и просто забраться под одеяло с головой перепрыгивает все параметры.       от того, что геральт все еще не пришел становится до жути тошно. волнение ледяным цунами проходится по телу барда, заставляя того задрожать. и - мгновение - он снова может дышать. все это случается вне его контроля. лютик заполнен параноидальными мыслями о том, что смерть бьет в затылок, только когда ты ее не ждешь, и этот факт заставляет его скрипеть зубами. он может поддаться липкому страху, смириться с событиями, идущими друг за другом, как по цепной нити, но не будет. он уверен - в этом мире для него имеется свое предназначение. и предназначение его - вытянуть из бездны этого нелепо-сексуального, так не вовремя и не к месту оказавшегося единственной родной душой во вселенной, геральта из ривии. и если что-то произошло.. он себе не простит. не сможет.       резкий скрип двери разрезает пространство противным звуком, но сейчас, при виде него, этот звук - мелодии лучших музыкантов всех времен. потому что виноватый взгляд желто-карих глаз - словно спасение утопающему. да нет, давно утонувшему, по большому счету. геральт стоит у входа в комнату, весь в крови, лохматый, до дрожи спокойный. но оба они знают, что геральту страшно. ведьмак знает, что было всего несколько часов назад. знает и винит в этом себя.       – геральт, так ты подойдешь? – измученный голос, прозвучавший в тишине как гром, разрядил обстановку.       без лишних слов ведьмак оказывается рядом с лютиком, крепко подхватывая тело мальчишки и утыкаясь своим носом куда-то в его ключицу. тело его жутко напряжено, плечи каменные, пахнет от него ужасно да и выглядит он так себе. но он до чертиков е г о, стоит сейчас и вжимается в него, пытаясь увериться, что лютик жив, и цветов на теле у него не так уж и много. бард лишь касается своими худыми пальцами затылка с в о е г о геральта, нежно целуя в щеку, как бы успокаивая и успокаиваясь.       – это произошло снова? – хриплый шепот, приглушенный шеей лютика доносится до ушей музыканта, отчего тот лишь напряженно жмурится, стараясь унять снова накатившие воспоминания.       – ты и сам догадываешься..       – знаешь, лютик.. я хотел избавиться от себя. но, к сожалению, я не смог. пустить себе в грудь острый клинок - раз плюнуть, но знать, что сделав это, я оставлю тебя одного, тут уж сил, да и желания, не хватит..       – ты просто помни, что там, куда ты смотришь, где ты стоишь и чем дышишь - там везде есть я. куда бы ты ни ушел, где бы ни был, геральт. что бы ни сделал. я буду делать то же самое, – тихое обещание застыло в воздухе звенящим предзнаменованием, – пожалуйста, пообещай мне, что сбережешь себя. в этом огромном и ужасном мире, в котором никому до нас нет дела, лишь мы можем позаботиться друг о друге. обещай..       – я знаю, милый..       и знаете, как бы плохо ему ни было, лютик никогда не покинет его, потому что знает, что никто, помимо него самого, об этом глупом ведьмаке не позаботится. без него будет в миллионы хуже, чем с ним. потому что с ним болит лишь тело. без него же - погибнет душа.