Мой дорогой, Лоуренс

На город опускается ночь. Закрыв глаза на работу, Сновидения откинув прочь, Александр терпит зевоту. Бессонные были несколько суток, От статьи до письма и обратно. Едва ли он не теряет рассудок, Выписывая пером аккуратно: «Джон Лоуренс, мой дорогой. Холоден в делах, да пылок в дружбе. Хотел бы я, чтобы не рвался ты в бой, Не отдавал себя полностью службе. И пером на бумаге не описать, Насколько тебя я люблю. Но не во власти мне доказать, Поэтому лишь Бога молю. Молю, чтобы закончилась война, Вновь опустилось солнце на штаты. А англичане получат сполна, Не зря наши гибли солдаты. Я в церковь хожу неспроста, Ставлю за каждого свечку. Чтобы нашёл семью сирота, На той стороне ведь раны излечат. А колени мои давно уж синюшны, Стёрся серебряный крест на груди. Мой дорогой, ты уехал на сторону южную, И себя, пожалуйста, там береги. Пускай я прошу у Господа милость — Войне чужден мой бред горевой. Всё самое лучшее она запретила, Но и бороться нам с тобой не впервой. Август кончается, уходят тёплые дни. Лишь тлеет внутри мой пожар, В душе поселился; ласкают шальные огни. А от писем твоих окутывает сердце жар. Удачи тебе. Меня гложет тоска, Но я верю, всё будет отлично. Это был я, твой верный слуга, А.Гам. Люблю безгранично.»