Я всегда буду любить тебя

Скрип давно прохудившейся двери оповещает хозяйку забытого богом трактира о новом посетителе. Фигура незнакомца, стоящая у самого порога, приковывает взгляды частых посетителей этого местечка. Тускло горящие свечи дурманят и так уже опьяневший рассудок. Косые взгляды, недовольное бормотание и кашель, как будто с того света, явно не придают этому заведению уюта. Атмосфера в данный момент почему-то уж слишком напряжённая. Это раздражает. И желая прекратить этот цирк, чужак вальяжной, но спокойной походкой направляется к барной стойке. Слегка облокотившись об угол, он безразличным взглядом смотрит на женщину в возрасте. - Мне нужна комната на одну ночь - выпаливает он на одном дыхании. - Это всё? - холодно выплёвывает слова хозяйка. - Ещё кружку эля. На слова гостя она лишь задирает повыше свой кривой нос. - Садись за любой столик, эль принесёт официантка, комната будет готова через двадцать минут. - громко и демонстративно заявляет она на всё пространство. На такое действие парень лишь посильнее натягивает капюшон на лицо и удаляется в самый дальний угол трактира. Через пару минут на поверхность стола с грохотом опускается кружка с крепким напитком. - Ваш эль - задорно улыбаясь, заявляет юная девица. Слегка поклонившись он устремил свой взгляд на содержимое кружки. - А ты ведь не местный. И выглядишь устрашающе. Кто ты такой? - изучающе смотря на гостя, спрашивает официантка. Гость на такие действия девушки лишь устало поднимает взгляд. - Виола, глупая девица, а ну перестать приставать к посетителям. Живо на сцену! Девушка подрывается с места и уходит прочь. Виола, гордо расправив плечи, входит на сцену, как на самый важный пьедестал в своей жизни. Низко поклонившись, она усаживается на старый и давно прохудившийся ящик, берёт в руки цистру* и делает глубокий вдох. Опустив свой взгляд на инструмент, девушка нежно проводит по струнам. Услышав первые аккорды, все замирают в ожидании. Путь пальцем проложи Средь шрамов, ран суровых, Чтоб наши слить пути Судьбе наперекор, Откройте раны, вылечи их снова, Пусть сложатся они в судьбы узор. Парень слышит до боли знакомые слова и чувствует, как в сердце что-то защемило. С новым произнесённым словом его зрачки расширяются, словно у безумца. Из снов моих с утра бежишь проворно, Крыжовник терпкий, сладкая сирень, Хочу во сне твой видеть локон черный, Фиалки глаз твоих, что слез туманит тень, В горле стоит ком боли и сожалений. По телу бегают мурашки. По следу волка я пойду в метели, И сердце дерзкое настигну по утру Сквозь гнев и грусть, что камнем затвердели, Я разожгу уста, что мерзнут на ветру. ᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ*** - Чанбин, я всегда буду любить тебя - ярко улыбаясь шепчет Феликс, нежно перебирая пряди возлюбленного. - Ликси, спой мне... пожалуйста - умоляюще просит Со. - Тебе не надоело? - задорно смеясь, спрашивает святящийся от счастья Ли. - Нет, твой голос - это самое прекрасное, что есть в моей жизни. Я готов слушать его вечно. - шепчет в самые губы Бин. - Хорошо - смущаясь и игриво смеясь, соглашается рыжеволосый. ᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ*** ᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ «Почему это всплыло в моей голове?» Он запускает трясущиеся пальцы в волосы, что цветом темнее, чем смола. Из снов моих с утра бежишь проворно, Крыжовник терпкий, сладкая сирень, Хочу во сне твой видеть локон черный, Фиалки глаз твоих, что слез туманит тень, ᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠ«Этого просто не может быть... просто не может быть. ᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ Я думал... эта песня исчезла... ᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠЯ думал, что она ушла вместе с тобой...» Пальцы сжимают тёмные локоны. Не знаю, ты ль мое предназначение, Иль страстью я обязан лишь судьбе. Когда в желанье я облек влечение, Не полюбил ль ты во вред себе? Из снов моих с утра бежишь проворно, Крыжовник терпкий, сладкая сирень, Хочу во сне твой видеть локон черный, Фиалки глаз твоих, что слез туманит тень. Отыграв последние аккорды, Виола, гордо поклонившись, уходит со сцены. Помещение наполняется громкими аплодисментами. Чанбин сидит неподвижно, невидящим взглядом уставившись в пустоту. Воспоминания выбрались наружу из потаённых уголков сознания, причиняя невыносимую боль. Кто знает, сколько бы Со так просидел, если бы не женская рука, что взяла уже пустую кружку со стола. Незнакомец словно вышел из транса. Он хватает тонкое запястье и дрожащим голосом произносит. - О-откуда т-ты знаешь эту песню? - Эй, ты чего? Неужели не понравилось моё исполнение... - она хотела было продолжить, но её останавливает гневный взгляд полный ненависти. - Я спрашиваю ещё раз. Откуда ты знаешь эту песню. Отвечай немедленно! - цедит сквозь зубы Со. По лицу девушки видно, что её пугает поведение незнакомца. - Э-эту песню мне пела мама. Уже много поколений она передаётся в нашей семье. А что?! Что-то не нравится?! – Виола повышает голос в надежде скрыть свой страх. - Понятно... - он игнорирует её вопросы, отпускает запястье и хочет уже удалиться в свою комнату, как тут же его останавливают её слова. - Когда я была маленькой, бабуля мне постоянно рассказывала одну и ту же легенду, связанную с этой песней. - Что за легенда? Виола хитро улыбнулась, чувствуя своё превосходство. Взглядом она указывает на место рядом. - С тебя кружка эля, с меня рассказ. - Идёт - ничуть не думая отвечает странник. Когда кружка долгожданного напитка оказывается на столе, начинается её история. - Давным-давно в этих землях жил молодой граф. Ему принадлежала большая часть земель. Он был жесток и ужасен. Сколько невинных душ он забрал, уж не сосчитать точно. Говорили, что он ел детей, а души молодых красавиц, замученные им же, ходили по поместью призраками. Каждую неделю кто-то, да пропадал. Но однажды всё прекратилось, и как гласит легенда, непокорное создание тьмы полюбило юную и прекрасную деву крестьянских кровей. Она была красива, добра, невинна и чиста. Её волосы были цвета самого прекрасного заката, а глаза цвета чистого неба. Их любовь была красива и романтична, но жизнь – жестока. Счастье их длилось не долго. Это был худший год для земель. Урожая совсем не было, ещё и холера уничтожала народ - горе на горе. Люди совсем отчаялись. Но такова человеческая природа: им легче переносить горе, если они найдут того, за чьи грехи страдают. Неудивительно, что грешником стал молодой граф. Люди ворвались в его поместье. Они жаждали крови… Возлюбленные пытались скрыться, но оказались в западне. Доля секунды и охотник выпускает стрелу, предназначенную графу, но она попала в сердце юной деве. Она спасла возлюбленного, пожертвовав собой. Граф был в бешенстве и в неутолимом горе. Он убил всех, кто был тогда в поместье. Никого не щадил. Кровь лилась рекою, а крики, раздирающую душу, были слышны ото всюду. Когда же кровавый пир был окончен, граф, не выдержав разлуки с любимой, поджёг поместье и с любимой на руках сгорел до тла. Легенда окончена и между ними повисает тишина. - Твоя история интересна, но не верна - Чанбин лишь грустно и загадочно улыбается, встаёт с места - Юный граф, что был лишён родителей с детства и был предан всеми в юности, дабы защитить себя, встал на путь тёмный. Душу взамен за жизнь и силу отдал. Кровавые преступления - лишь клевета. Люди глупцы, что постоянно ищут виноватого, чтобы оправдать свою ненависть. И да… не было никакой девы. Был лишь прекрасный юноша, что смог вернуть графу веру в любовь и светлое будущее. Но жизнь жестока, лишила создание тьмы и его... - Откуда ты это знаешь? - не скрывая всего своего скепсиза, тихо спрашивает она. - Тот граф - это я. А песня, что ты исполняла... Он постоянно пел её мне. Видать одна из твоих прабабушек услышала её в поместье и запомнила.. Что ж у вас вкусный алкоголь - он разворачивается и направляется к двери. Обескураженная Виола вскакивает с места и хватает гостья за руку. - Стой… - девушка хочет сказать что-то ещё, но щелчок пальцами, и она сразу же теряет сознание. Одним ловким движением Чанбин подхватывает её на руки. - Ты напоминаешь мне его... - от переизбытка эмоций он прикусывает губу - Вся эта история тебе покажется сном. Весь наш разговор — это сплошной сон... ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ ᅠᅠᅠᅠ*** Зал, освещённый светом луны и многочисленными свечами, наполняет истошный крик отчаяния и боли утраты. - Я любил тебя... Такая тварь, как я, смог полюбить. - глотая слёзы, стонал юный граф -Как же я мог понадеяться, что мне будет даровано прощение? Проклятье, что было мною заслуженно, сжирает меня изнутри. - он в гневе рвёт на себе испачканную в крови возлюбленного рубаху - Эта гниль причиняла мне адскую боль... Глупец... И ты, и я - мы оба глупцы. Я любил тебя!.. Я любил! Я верил, что ты со мной навсегда, но как же я ошибался - изнеможённый он падает на колени - И вот я стою на коленях перед твоим гробом, стараюсь вымолить у тебя прощение... Но ты меня не слышишь... Мои звериные крики слышат лишь стены этого проклятого поместья! – он смотрит на возлюбленного, и его гнев сменяется на милость - А ты всё лежишь, как кукла, во всём белом, такой же прекрасный. Твои волосы аккуратно уложены... Ты не мог допустить такого порядка на голове... Никогда... Веснушки до сих пор образуют созвездия на твоём лице... Это так чарующе и прекрасно. Тусклый свет свечей, делает твою кожу ещё бледнее. Ещё чуть-чуть и будешь вовсе белее снега. Северный ветер бьёт в окна с невообразимой силой. Старинные витражи своим треском молят о пощаде. - Погода такая же... как в тот день, когда они забрали у меня тебя... Эти ублюдки ворвались к нам в дом, в надежде убить меня, но ты... Ты защитил меня своим телом... - дрожащей рукой Чанбин прикоснулся к его лицу с надеждой ощутить родное тепло, но ничего... Взяв руку Феликса в свою, он переплетает пальцы и обречённо выдыхает. Со лишь резким движением свободной руки вызывает поток ветра, что сносит все свечи, находившиеся в зале. И разгорелся карающий душу Чанбина огонь. Огонь страсти, любви, ненависти и безутешного горя.