Дикий мед

Кому зима — полынь и горький дым — к ночлегу, Кому — крутая соль торжественных обид… О. Мандельштам

Уже совсем стемнело, и заброшенную таверну неподалеку от тракта Сайрис-Талла — Талонгард едва-едва было видно за деревьями. Тропинка к ней полностью заросла, так что к крыльцу пришлось пробираться среди стоявших по пояс трав. Юный эльф, судя по татуировкам на теле — из отряда танцующих с клинками, с сомнением поглядел на дверь, точно не уверенный, туда ли он забрел, но все же решительно толкнул ее, едва заметно вздрогнув от резкого скрипа. Тяжелая дверь сразу же захлопнулась за ним, и он остался в полумраке, тут же окруженный отделившимися от стены тенями. Эльф невольно сделал шаг назад — и уперся спиной в шершавое дерево. — Молодой господин несколько заблудился? — с издевкой спросил один из подошедших. Низко надвинутые капюшоны полностью скрывали лица: даже не понять — кто заговорил. — Насколько я понимаю, нет. Мне сказали, что я смогу найти тут эльфа по имени Гиратос, — юноша и сам поразился, насколько твердо звучал его голос. Об ассасинах рассказывали ужасы: что они охотятся на эльфов Ироллана, точно на оленей, что они носят специальные веревочные украшения, где каждый узелок означает убитого светлого собрата, а некоторые — ожерелья из сушеных эльфийских ушей. Он почти не надеялся уйти живым из замаскированного под заброшенную таверну притона, но больше идти было просто некуда. — Э-э, птенчик. Пришел искать вчерашний день. Когда-то бывал он тут, да ищи теперь ветра в поле. Расскажи, что у тебя за дело к нему, если встречу — передам, так он тебя сам найдет. Эльф видимо колебался, не желая говорить, но догадываясь, что уйти ему не дадут, пока он не расскажет, чего ради пробрался сюда. Пока он раздумывал, от круга отделилась одна из фигур: — Сдается мне, что эта птичка под чужим взглядом чирикать не станет. Может того, кого ты ищешь, тут и нет, а может я — он и есть, ты ж не отличишь. Остальные тут же отступили — похоже, у говорившего был определенный авторитет — и занялись теми делами, которые оставили при его появлении. Несколько человек уселись в углу и продолжили прерванную игру в крепс. Из другого конца помещения было слышно, как глухо стучат, перекатываясь, кости, поминутно раздавались ругательства и смех игроков. Еще несколько человек о чем-то сговаривались в углу, остальные же точно растворились, слившись с тенью. Эльф тревожно оглянулся, опасаясь, не подслушивают ли их. Гиратос, или тот, кто назвался им: тут незнакомец был прав, любой мог воспользоваться этим именем, снова заметил его нерешительность — и сделал знак следовать за собой. По ветхим шатким ступеням они поднялись на второй этаж и оказались в узком коридоре, освещавшимся только сквозь дыры в крыше. По обе стороны шел ряд дверей, в одну из которых Гиратос и зашел, поманив за собой эльфа. За ней оказалась узкая, точно склеп, комнатушка с одним окном, затянутым мутным бычьим пузырем, настолько грязным, что и в солнечный день оно не пропускало бы света; с колченогим столом, на котором стояла наполовину оплывшая свеча; и с двумя неудобными деревянными табуретами. На один из этих табуретов и опустился Гиратос, не зажигая свечи, на второй приглашающе махнул эльфу. Тот уселся, стараясь не вздрагивать от скрипа, и попытался хоть немного разглядеть собеседника — но видел лишь низко падавшую на лоб челку да мерцавшие в темноте глаза цвета спелой вишни. — Наглядишься еще, если сладим. А нет, так и нечего глазеть понапрасну, — хмыкнул Гиратос, откидываясь на спинку стула — так, что теперь его лица и вовсе не видно было — и эльф особенно остро почувствовал, что он-то весь на виду, только татуировкой и прикрыт. И даже оружия с собой нет — об этом его предупредили особо. — Итак, — вывел его из раздумий хрипловатый насмешливый голос Гиратоса. — Мне сказали, ты берешься за любые заказы. Гиратос только ухмыльнулся. — Мне нужна помощь. Ничего незаконного, — торопливо добавил он, — но… это опасно. — Ближе к делу. Думаю, и так понятно, что спутника для увеселительной прогулки ты бы в другом месте искал. Что-то было в словах ассасина такое, что эльф едва не покраснел — не смотря на то, что не вполне понял, что именно скрывается за насмешливой фразой. — На наш город напали демоны. Мы отбили атаку, но родители погибли, а брата они увели с собой. Я должен спасти его. Но один я не справлюсь. Брата и еще нескольких пленных ведут с отрядом. Кажется, их готовят для какого-то ритуала. Возьмешься? Гиратос некоторое время обдумывал сказанное. Выкрасть пленника под носом у отряда демонов было сложно, но не то чтобы невозможно. Тем более что пленник не был единственным. Но некоторые детали стоило уточнить: — У меня есть несколько вопросов. Хотите спасти только брата — или всех пленных? И какая именно помощь вам нужна? У вас есть план? Эльф едва слышно вздохнул: — Поначалу я действительно надеялся вытащить всех, но… уже поздно. Я не знаю, что именно случилось, но большинство из них не проживет и месяца. Похоже, демоны выпили их жизненную силу. Гиратос кивнул. Так часто бывало: демоны восполняли собственную силу, забирая чужую, но не всегда умели вовремя остановиться. Сначала уходил магический запас, а потом — что-то еще, какое-то ядро. Если оно было задето, живое существо начинало медленно чахнуть — и скоро погибало. После небольшой заминки мечник продолжил: — И не называй меня «вы», ладно? Я от этого чувствую себя неуютно. Кстати, я не представился. Меня зовут Радиэль. — Ты так и не сказал, есть ли у тебя план. Значит нет. Ясно. Хорошо, последнее: что ты готов отдать за спасение брата? — Все, что угодно, — неожиданно твердо ответил Радиэль. Теперь, когда ясно было, что над его безумной затеей не посмеялись с ходу, он чувствовал себя намного уверенней — и даже неприятная атмосфера притона перестала его по-настоящему пугать. — Что угодно? — насмешливо переспросил Гиратос. — Все, что у меня есть. — А есть у тебя немного, — от внимательного взгляда не укрылась ни разорванная ткань лежавшего на коленях юноши плаща, ни потрепанный подол той традиционной повязки, которую носят эльфийские мечники. — Демоны за собой только пепел и оставляют. — Да, — Радиэль закусил губу. — Мои родители погибли от руки демонов, и большую часть имущества унесли они же. Но кое-что осталось, да и я смогу взять в долг… Я готов на все чтобы спасти брата. — Верю. Иначе бы не пришел сюда, верно? Хорошо, вопрос вознаграждения мы обсудим позднее, а пока меня интересуют подробности. Ровным и спокойным голосом Радиэль рассказал о нападении, о том, что он был с отрядом и узнал о случившемся от командующего, что сразу же бросился в погоню, несмотря на неодобрение начальника. Рассказал о том, где и как видел демонов. Гиратос слушал молча, не прерывая. Какое-то время после окончания рассказа он думал, затем решил так: — Отправляйся к себе и собери все, что понадобится. Добудь единорога или коня: пешком нам за ними не угнаться. Встретимся на рассвете возле поляны фей. Знаешь, где это? Радиэль молча кивнул. — Жди меня под дубом, расколовшимся от удара молнии. На последних словах Гиратос поднялся, ясно давая понять, что разговор окончен. Радиэль тоже встал, стараясь не выказывать своего недоумения: он ожидал более четких условий, какого-то договора, какого-то плана в конце концов. С другой стороны, он получил согласие ассасина, а это стоило любого договора. Корпоративная честь — единственное, что было святого для этих стоявших вне закона созданий, даже Малассу они, кажется, чтили меньше. Если ассасин принимал заказ, он или исполнял его, или исключался из гильдии, что было равносильно смерти. Другое дело что, как подозревал Радиэль, при случае ассасин запросто мог убить заказчика, чтобы никто не узнал о его провале. Однако их с Гиратосом сделка была заключена публично, что давало ему большие шансы на выживание. С такими мыслями Радиэль возвращался к городским воротам, уже почти в полной темноте. В каждой тени ему чудилась фигура Гиратоса. Ассасин исчез сразу же, как только вывел Радиэля за порог, но эльф не сомневался, что наемник следует за ним по пятам. Лесная стража регулярно устраивала облавы на обитателей притонов, и Радиэль был уверен, что Гиратос захочет проверить, не подсадная ли утка стражи эльфийский мечник. Эта мысль даже не вызвала особого раздражения: скрывать Радиэлю было нечего. Он прибавил шагу, и уже скоро сонный ворчливый стражник через боковую калитку (не открывать же ворота для ненормального какого-то) провел его в город. Краем глаза Радиэль заметил, как по стене промелькнула гибкая тень, и усмехнулся: даже не прячется ведь, точно нарочно глаза мозолит. Однако, поглощенный делами, вскоре окончательно перестал думать о наемнике. *** Радиэль и его семья жили в приграничном поселении неподалеку от Дэмлэда. Когда-то последний оплот Туидханны, нынче он превратился в шумный торговый город неподалеку от границы с империей — и с Игг-Шайлом. Хотя война сильно ослабила приграничные территории, именно окрестности Дэмледа восстанавливались быстрее всего. Отчасти это объяснялось богатством торгового города, отчасти же — особенностями демографии. Надо сказать, что эти места мало напоминали собственно эльфийские земли: леса тут росли не слишком густо, керсилей и вовсе было считанное число, и те израненные постоянными поджогами и битвами. Лишь семьи эльфийской знати могли себе позволить селиться среди их ветвей, жилища же простых воинов ютились либо на ветвях особенно раскидистых дубов, а то и вовсе на земле, точно у смертных. Последних в приграничных поселениях тоже было немало, особенно — крестьян. Эльфы в целом относились к ним весьма благосклонно: сами они не занимались сельским хозяйством, и большая часть зерна и мяса домашних животных поступала на эльфийские столы именно благодаря трудам приграничных сервов. Со своей стороны и крестьяне ценили право селиться на эльфийской земле: тут было намного меньше опасностей. В отличие от честолюбивых баронов и сиров Империи эльфы Ироллана не воевали между собой. Поэтому вероятность, что в результате шевоше они окажутся на выжженной земле, была чрезвычайно мала. Конечно эльфийские господа относились к ним с откровенным презрением, но не большим, чем герцоги и графы Империи. Зато на землях Ироллана их не разоряли; земли тучные, плодородные, если ладно вести хозяйство и себе хватит, и лордам. Именно поэтому приграничные эльфийские города больше напоминали людские: поля и пастбища, крестьянские хижины, деревянная крепость со сторожевыми башнями и в центре, среди ветвей древнейшего из местных керсилей, — тоже деревяный — замок с донжоном, на котором всякий час стояли друиды, высматривая опасность. В одной из таких приграничных крепостей, в трех днях от Дэмлэда и практически на самой границе и жила до недавнего времени семья Радиэля. Сам он, как и его отец, большую часть времени проводили при дворе сюзерена этих мест — леди Анвен. Мать же и младший брат Радиэля, Талиесин, занимали крохотный домик среди ветвей одного из трех городских керсилей. Семья их, хоть и небогатая, была весьма знатной, по женской линии могла даже похвастаться родством с почившим королем Алароном. Неудивительно, что среди ветвей старого керсиля нашлось место их уютному дому. Впрочем, сейчас ветви дерева стояли голые, потемневшие; сжечь полностью керсиль демонам оказалось не по силам, но на месте домов сейчас остались лишь образованные переплетением ветвей стены и своды, черные от дыма и копоти. Жители покинули дерево, лишь кое-где на ветвях мерцали огоньки — навершья посохов зеленых целителей, делавших все, чтобы спасти священные древа. Радиэль поднялся по стволу и подошел к тому месту, где прежде был его дом. На сердце было тяжело, но он заставил себя думать лишь о том, за чем пришел сюда. Демоны не умели искать эльфийские тайники, и Радиэль не сомневался в целости того немного, что хранила его семья. Он мягко коснулся ветвей, и они раздвинулись, открывая взгляду небольшую нишу, а в ней — немного денег и самоцветов, как раз должно хватить на плату хранителю единорогов, и главное их сокровище — артефакты. Всего три. Простенький талисман удачи, четырехлистный клевер, заключенный в оболочку бледного лунного янтаря, так любимый его матерью, тускло светился — и был теплым, казалось, хранил тепло ее рук. Радиэль надел на шею тонкую цепочку, продолжая сжимать кулон в руке. Талиесин еще не знает, что родители погибли. Сердце мечника сжималось, когда он представлял, как расскажет об этом брату. Но он кусал губы и не позволял эмоциям взять верх: сейчас нужно было освободить Талиесина и устроить его будущее. Радиэль вытащил кожаный мешок, в котором хранились еще два артефакта: кольчуга, зачарованная отражать ледяные заклятья, и поножи, магия которых увеличивала скорость передвижения воина. Если бы все шло как прежде, эти артефакты стали бы платой за обучение Талиесина. Он мечтал стать друидом, а это означало очень высокие первоначальные взносы. Конечно, нужно было еще пройти испытания, но Радиэль не сомневался, что с ними брат справится легко. У мальчика был дар, это замечали все. Поначалу Радиэль даже немного завидовал брату — сам-то он никакими особенными талантами не отличался — но вскоре стал гордиться и готов был сделать все на свете, чтобы помочь Талиесину исполнить свою мечту. Вот только теперь артефакты скорее всего придется продать, чтобы расплатиться с Гиратосом. И все же Радиэль поймал себя на том, что рад бы был, если бы тот потребовал деньги. Но в душе поселился страх. Чего ждать от отступника? Вдруг тот в ответ потребует участия в каком-то из своих сомнительных дел? Мечник пожалел, что не настоял на том, чтобы ассасин заранее назвал цену. Он бы согласился — почти на что угодно. Но знакомое зло лучше незнакомого. Радиэль тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Он все же надеялся, что ассасин просто назовет кругленькую сумму. А там уж видно будет. Он сначала думал продать дом, но цену предлагали смехотворно малую, видимо, считая, что в подобных обстоятельствах он не станет торговаться. Радиэлю стало противно. К тому же, подумав, он решил, что хочет сохранить родовое гнездо. Пока ни он, ни Талиесин все равно не нуждаются в жилище: он останется при дворе, брата же пристроит пажом к маленькому сыну правительницы, обговорив, что это временно, пока он не соберет деньги на обучение. Сложив в сумку деньги и самоцветы, Радиэль спрятал артефакты и снова закрыл тайник. И направился к центру города, туда, где жила леди Анвен, повелительница этого края. Гнездо стрижа — так прозвали башню леди Анвен — высилось над плоской равниной, неприступное, гордое. Единственный керсиль, не затронутый пожарами. Между выступающими из земли толстыми корнями расположились хозяйственные постройки: погреба, ледники, сараи, сеновалы, конюшни. Наверх вела легкая спиралевидная лесенка, на высоте приблизительно трех метров завершавшаяся круговой галереей, к перилам которой подцеплялись три приставных лестницы, у основания керсиля вставлявшиеся в специальные пазы. Благодаря этому во время атаки их легко было втянуть наверх, но в обычное время они были довольно удобны и не шатались под тяжестью поднимавшихся. На ночь две из этих лестниц поднимались на галерею, у третьей же стоял часовой, с подозрением глянувший на Радиэля, но все же пропустивший его. Поднявшись к самой кроне, Радиэль через узкую дверку вошел в башню и приказал доложить о себе. Леди Анвен готовилась ко сну, но все же велела провести его в приемный покой. Почти все светильники уже погасили, только у одного дремали над вышивкой две воспитанницы, слегка оживившиеся при появлении изящного юного мечника. Караульные стояли у входа, подняв пики — именно по ним можно было везде узнать замковую стражу, другие войска подобным оружием не пользовались. Сама леди сидела на возвышении, на подушечке зеленого бархата, смягчавшей жесткость изящной резьбы дубового кресла. Она протянула Радиэлю руку, которую тот почтительно поцеловал, опустившись на одно колено. — Госпожа, я вынужден просить у вас разрешения на долговременную отлучку. — Долговременную? — леди неодобрительно нахмурилась. — Но тебе ведь известно, что у нас сейчас на счету каждый воин. Она внимательно вгляделась в коленопреклоненного юношу. — Радиэль-мечник из отряда Ириэля Легконогого, так ведь? Каким образом ты здесь, когда отряд несколько дней назад ушел в Дэмлед? — Во время нападения демоны сожгли и разграбили дом, убили родителей и увели в плен брата. Ириэль дозволил мне отлучиться из отряда, чтобы узнать о его судьбе. Теперь я старший в роду и моя обязанность спасти Талиесина и отомстить за смерть родных. Я вернусь на исходе следующей луны, госпожа. Или не вернусь вовсе. — Соловушка-Талиесин? — чуть улыбнулась леди Аневн, но тут же погрустнела. Ее брат также был где-то в неведомых землях, со спутником, которому она не доверяла, и леди уже не верила, что он вернется. — Да, теперь это бремя ложится на твои плечи. Не мне препятствовать исполнению долга. Быть может тебе нужна помощь? Радиэль горделиво выпрямился: — Благодарю вас, госпожа Анвен, от имени дома Рыси и от своего имени, но я ни в чем не нуждаюсь. Леди понимающе кивнула. — Тогда ступай. Когда вернешься, жду вас с братом у себя. Я позабочусь о его дальнейшей судьбе. Поняв, что аудиенция окончена, Радиэль поднялся и откланялся. Он был отчасти тронут вниманием леди, хоть и понимал, что в значительной степени оно проистекало из убеждения, что Радиэль никогда не вернется. Когда мечник добрался до окраины городка, была уже глубокая ночь. Все давным-давно спали, лишь со стороны крепостной стены раздавалось равномерное постукивание: городские укрепления восстанавливались непрерывно. Радиэль решительно постучал в дверь, над которой вместо вывески красовались подкова и рог. Когда ему никто не открыл, постучал еще раз и еще. Наконец на крыльце показался хозяин: немолодой уже эльф, с лучистыми мудрыми глазами и несколько раздраженным выражением лица. — И не спится ж тебе! Чего пожаловал? Не обескураженный подобным приемом, Радиэль объяснил свое дело, и, для порядка поворчав, хранитель повел его в загон. — Ступай. Они сами знают, что дальше. Если ты кому подойдешь, дадут тебе знать. Единороги, дремавшие в загоне, приоткрыли серьезные светлые глаза, внимательно оглядывая гостя. Некоторые подходили ближе, обнюхивая его, и отходили снова. — Ты верхом-то ездил когда? — Мало. Я ж мечник, — развел руками Радиэль. — Но в погоню пешком не побежишь. Он ждал, надеясь, что кто-то согласится на такого «непутевого» хозяина, и ждал не напрасно. Молодой, видимо, тоже неопытный единорог тщательно обнюхал его, ткнулся носом в ладонь и возмущенно фыркнул, не найдя там угощения, но не отошел, а остался рядом, тихонько заржав. Радиэль благодарно обнял шею животного и повел его к выходу из загона. — Лунный серп, знакомься, это — Радиэль, теперь вам одна дорожка на годы долгие. Единорог снова тихонько заржал, точно понял хранителя, и встал бочком, приглашающе кося на Радиэля светлым глазом. Юноша расплатился, рассыпаясь в благодарностях. Задав еще несколько вопросов, хранитель ушел в дом и вернулся, протянув Радиэлю две больших седельных сумки, куда вполне мог уместиться весь нехитрый скарб мечника и необходимые для путешествия припасы. Выслушав пожелания удачи и тепло распрощавшись с хранителем, Радиэль вскочил на единорога. Уж светало, когда он выехал за ворота и направился в сторону Дэмлэда. *** Как Радиэль не вслушивался, как ни ждал, Гиратос появился столь неожиданно, что эльф испугался и выхватил меч, приняв ассасина за некроманта. Но тут же понял ошибку. — Я думал, вы предпочитаете ящеров? После паузы, Гиратос процедил сквозь зубы: — Ящеров предпочитают те из нас, кто живет в подземельях, лишь ненадолго выбираясь на поверхность. Ты видел когда-нибудь, как ящер по лесу бегает? Лошадь — и то удобней. Радиэль ничего не ответил. Вопрос был и в самом деле глуп. И все же неприятно было думать, что этот замкнутый, мрачный эльф — его единственный спутник на много дней. С другой стороны, чего он вообще разговаривать полез? Это же отступник, наемный убийца, который с легкостью вонзит ему кинжал в спину, если демоны предложат больше, чем может дать он. Нет, демоны торговаться не будут, они просто убьют обоих, если узнают, что их выследили. Просто… Радиэля сильно беспокоил вопрос расплаты. Он понимал, что полностью в руках у Гиратоса. Тот может потребовать что угодно — и Радиэль сделает — ради брата. Он тихо вздохнул, настороженно покосившись на ассасина — и наткнулся на прямой изучающий взгляд. Радиэль вскинулся, но Гиратос лишь чуть-чуть усмехнулся — в его глазах не было вызова — только равнодушное любопытство. Слегка успокоившись, Радиэль разглядывал ассасина уже открыто: тот был предсказуемо невысок и худощав — почти до смешного — на огромном гнедом коне, похоже, конюшен Мифограда. Плащ он снял и перекинул через луку седла, но темные неровные пряди — и повязанный до глаз шейный платок все равно почти полностью скрывали лицо. Радиэль мог разглядеть только глубоко посаженные глаза и темные густые брови. В целом в облике Гиратоса не было ничего необычного — ассасины вообще очень похожи друг на друга, они специально эту похожесть культивируют. И все же было что-то неуловимое, какая-то легкая асимметрия, нарушавшая точеную правильность черт — и придававшая лицу ассасина нечто, благодаря чему Радиэль, вероятно, смог бы его узнать. — Не трудись. Лесная стража давно мои приметы знает. Радиэль не знал, чему удивляться больше: этим словам, или спокойному, почти веселому тону, которым они были сказаны. — Ты… серьезно думаешь, что я, как только будет шанс, побегу сдавать тебя Страже? — Конечно. А как еще может поступить воин эльфийской гвардии по отношению к отступнику, одному из «нераскаявшихся братьев», так, кажется, вы нас зовете? Радиэль закуси губу. Да, наемника-ассасина, застигнутого при исполнении надлежало передать Лесной Страже — или выдать ей его местонахождение. И в любом другом случае Радиэль бы так и поступил, не задумываясь ни на минуту. Но Гиратос ни в чем не нарушал закон — он только помогал ему спасти брата! «Как будто ты не знаешь, кто он такой? Да, но не пойман — не вор. А ты уверен, то он ни в чем не нарушит закон в этот раз?» Радиэль снова почувствовал то недовольство, которое зарождалось в нем каждый раз, когда он думал о своем выборе. Однако твердо для себя решил, что не ему сдавать Гиратоса Страже — это было бы лицемерием с его стороны — лицемерием и подлостью. — Боюсь, что Стражи охотнее возьмут меня как подельника, чем как свидетеля. Так что в моих интересах сделать так, чтобы ты им не попался. Гиратос хрипло хохотнул: — Эй, это фактически укрывательство. Где же хваленая эльфийская честность? Радиэль не подал вида, что слова Гиратоса его задели, он ответил так же беззаботно: — Честность — как клинок — бывает обоюдоострой: тебе я тоже должен. Перед всеми правым тут никак не выйти. Ассасин пытливо взглянул на него: — А ты не безнадежен. Радиэль смолчал. Характер у него был вспыльчивый, но он сжимал зубы и думал о брате. И все насмешки ассасина тут же становились нелепостью. Он понимал, что Гиратос только и добивается его реакции, что молчание провоцирует лишь большие колкости, но пока они не перейдут в совсем уж нестерпимые оскорбления, решил сдерживаться. *** Гиратос сделал знак Радиэлю ехать вперед. Тот недовольно взглянул на ассасина, но возражать не стал. Раздраженным жестом перекинув за спину тяжелую светлую косу, он развернулся и тронул холку единорога, мелкой рысцой потрусившего по тропе. Так в молчании они ехали почти весь день. Радиэль несколько раз пытался заговорить. Его так и подмывало спросить, как Гиратосу удалось появиться настолько незаметно. Да и сейчас они скакали по мощеной камнем дороге, но слышен был цокот лишь одной четверки копыт: было ощущение, что конь Гиратоса движется абсолютно бесшумно. Однако благоразумие удержало Радиэля от вопросов: секреты ассасинов хорошо охраняются и стоят дорого, вряд ли Гиратос будет рад расспросам. Он хотел хотя бы напомнить спутнику, что неплохо бы сделать привал, но тот раз за разом обрывал попытки заговорить. И единорог, и всадник с ног валились от усталости, когда наконец ассасин сделал знак спешиться. Взяв коня под уздцы, он сошел с тропы и, пройдя немного, вывел Радиэля на поляну, поросшую густым колючим кустарником со стороны дороги. — Здесь заночуем. С дороги нас не увидят, можно развести костер. Надеюсь, твой единорог обучен, и стреноживать его не нужно? — Я как-то не догадался спросить об этом, — виновато ответил Радиэль. Гиратос только неопределенно хмыкнул и занялся разбивкой лагеря, велев Радиэлю разжечь костер и запасти хвороста на всю ночь. Часа через полтора посреди поляны возвышалась натянутая на вбитые в землю колья парусиновая палатка, у входа в которую весело потрескивал костер. Рядом валялась внушительная куча валежника. — В этой части леса волков немного, не думаю, что нам что-то угрожает. — Это Ироллан. Нам в любом случае ничего не угрожает. Ни одно животное здесь не станет нападать на эльфа, — успокоил ассасина Радиэль. — Ты можешь стреножить животных, опасности нет. Кстати, как зовут твоего коня? Молчаливость Гиратоса угнетала, но о чем еще говорить, эльф не знал. Поэтому спросил первое, что пришло в голову. — Так и зовут. Конь, — равнодушно отозвался Гиратос. — Но должно же быть у него какое-нибудь имя. — Зачем? Других коней тут нет. Радиэль посмотрел на Гиратоса с недоумением. Это было странно — даже для асасина. Он мало знал об обычаях Игг-Шайла, хоть и жил на приграничной территории. Но помнил, как по завершении войны почетный караул вождя кланов проезжал через Дэмлед в Сайрис Таллу, и у ящеров совершенно точно были имена! Поймав его растерянный взгляд, Гиратос снизошел до объяснений: — Мне редко приходится путешествовать — конь не нужен. Этого я одолжил специально для нашей поездки, так что имени его не знаю, и смысла в нем не вижу. При слове «одолжил», Радиэль неодобрительно нахмурился, мысленно заменив его на «украл». Однако сдержался и не стал комментировать. Некоторое время они молча жевали, но затем Радиэль снова не выдержал: — Демоны будут идти от Дэмледа к Наргораду, другой дороги у них нет. В горы лезть глупо, там территории кланов, от них мигом одни ошметки на алтаре останутся. Вглубь Ироллана идти тоже самоубийство. Значит остается продвигаться вдоль границы в поисках прорыва. — Или портала, — угрюмо кивнул Гиратос. — В малых отрядах не бывает магов, способных открыть врата самостоятельно. — Как думаешь, куда они повернут от Наргорада? — Мне они о своих планах сообщить забыли, — равнодушно отозвался ассасин. — Но что мы планируем делать? — Радиэль начинал терять терпение. — Спать, — коротко бросил ассасин, но увидев, как исказились яростью черты эльфа, продолжил: — Нас двое, обоза нет. Через пару дней мы довольно легко их обгоним. Если Маласса поможет нам, куда они отправятся от Наргорада — для нас не будет иметь никакого значения. А сейчас прекрати тратить время попусту, и идем спать. Радиэль сделал несколько глотков из фляги с водой, дожевал ломтик солонины и забрался под парусиновый полог. Что ни говори, Гиратос был прав. Радиэль был не слишком опытным путешественником, что делать дальше не знал, и единственное, что ему оставалось — это довериться ассасину, как бы не протестовала против этого вся его природа. Он некоторое время боролся со сном, вслушиваясь в шорохи по другую сторону палатки, но усталость взяла свое, и он провалился в сон, не заметив даже, когда внутрь забрался Гиратос. Когда эльф проснулся — ассасина уже не было, так что Радиэль засомневался, ложился ли тот вообще. Поежившись, Радиэль выбрался на росистый луг и огляделся: конь Гиратоса уже был оседлан, неподалеку щипал траву единорог. Костер был погашен, рядом с его пепелищем на плоском камне стояла кружка с водой, на хлебе лежала пара ломтиков мяса и кусок козьего сыра. Гиратос обнаружился рядом. Кивнув Радиэлю на еду, он принялся разбирать палатку, и уже через полчаса они снова ехали по извилистой лесной тропе. Шли рысью, иногда переходя на шаг, но никогда — в галоп. За весь день Гиратос ни разу не позволил Радиэлю спешиться, заставляя даже есть на ходу. Вяло жуя ломтики солонины и недоспевшие дикие яблоки — единственное, что предоставляла им скудная местная природа, — Радиэль пытался понять, в чем причина такого поведения. Вечером, голодный, но уставший настолько, что готов был забыть про ужин ради сна, он с изумлением смотрел на Гиратоса, разбивавшего лагерь и выглядевшего так, словно совершил недолгую прогулку, не более, Радиэль все же нашел в себе силы спросить: — Ты же говорил, что мы их легко нагоним. К чему такой сумасшедший ритм? После пары дней дороги я буду абсолютно бесполезен в бою. Гиратос ухмыльнулся: — Неженка! Однако тут же стал серьезен: — Всегда стоит учитывать любые случайности. К тому же август коварен, я не доверяю ему. Начнись дожди, разлив любой реки может задержать нас на несколько дней. Надо пользоваться сухой погодой. Тем более у Наргорада в самую сушь и то болото. Радиэль угрюмо кивнул, соглашаясь с доводами ассасина, и без сил повалился на постланный поверх валежника плащ. Эта бешеная скачка продолжалась еще два дня, пока наконец, они не вошли в леса Наргорада. *** Наргорад первоначально не был приграничным городом, однако война сильно передвинула границу вглубь Ироллана. Нежить жгла леса — и эльфам было некуда вернуться. Впрочем, люди тоже не стремились обживать пепелище, и сразу после войны переселились в более цивилизованные земли. И уже на расстоянии десятка километров от городских башен хозяйничал только ветер, да небольшие отряды нежити, подстерегавшие путешественников, направлявшихся к порталам северо-запада. Они были установлены, когда границы эльфийских земель были почти неприступны — люди (больше никого в Ироллан не пускали) въезжали в земли эльфов через специальный аванпост, за которым стоял переход в портальную пустошь, и уже через тамошние порталы переносились к цели своего пути — свободно разгуливать по Ироллану им не дозволялось. Сейчас многое изменилось, и портальная система была заброшена. Но как подозревал Гиратос, к ней-то и направлялись демоны, возможно, стремясь перенастроить один из переходов под свои нужды. Если конечно не сделали этого прежде, воспользовавшись беспорядком военного времени. Погода заметно портилась, и туманный болотистый край встретил их тучами. Местность резко изменилась, точно из светлого солнечного Ироллана их заклинанием телепортации выбросило в сумрачный Эриш. Лес вокруг был мертвым, гнилым. Стволы опасно поскрипывали на ветру — того и гляди на голову рухнут. Под ногами — белесовато-бурая грязь. Гиратос заметно подобрался и еще больше торопил коня. Радиэль ехал следом, пытаясь понять, в чем же дело. После нескольких мелких стычек с отрядами нежити он стал догадываться. Наемник, как и все ассасины, был мастером ядов — но на нежить яд не действует. Да и выстрелы арбалета не способны были нанести серьезного урона ни скелетам, ни зомби. Ассасин стал пользоваться какими-то другими болтами, они были крупнее и, похоже, содержали мелкие капсулы с особенно едкой кислотой и какой-то воспламенявшейся на солнце дрянью. Полностью уничтожить нежить раньше, чем она подберется к ним, эти составы не успевали, но достаточно ослабляли противника, так что спешившийся Радиэль легко добивал их своими сияющими клинками, рунические заклятья на которых превращали не-мертвых в пыль. Лунный серп, единорог Радиэля, тоже с яростью бросался на нежить, пронзая их рогом и сжигая дотла светом, который был внутренней сущностью этих созданий. Радиэль заметно приободрился — теперь он перестал чувствовать себя только обузой, и ощущал себя с ассасином почти на равных. Превосходящий опыт Гиратоса — и как воина, и как путешественника — хоть немного компенсировался подготовкой Радиэля именно к противостоянию нежити. Опытность Гиратоса Радиэль получил возможность оценить весьма скоро. Начались ливневые дожди, дорога размокла, они то ехали, то брели, чтобы дать роздых лошадям, по щиколотку в грязи. Реки поднялись в берегах, а может и были глубоки, бродов искать стало бессмысленно, мосты же находились в таком состоянии, что ступать на них было страшно. Но Гиратос умудрялся как-то переводить через них животных, подкладывая им под ноги в особо опасных местах какие-то доски, где-то изгибался, где-то скользил, точно не касаясь поверхности моста, где-то шагом, где-то пугая лошадь, чтобы она перелетела препятствие, увлекая за собой единорога. Как они перебрались целыми, для Радиэля было тайной. Гиратос лишь усмехался, и они ехали дальше. Они были в паре дней пути от Наргорада, когда дорогу размыло совсем, и они брели по ней, спотыкаясь, по колено в грязи, измученные и обессилившие. Вечером в какой-то заброшенной лачуге, когда они сушились и приводили в порядок себя и животных под монотонное стук-стук по крыше, к счастью почти целой, так что вода едва затекала внутрь, Радиэль с завистью смотрел на ассасина. Тот все время пути укрывался плотным парусиновым плащом, и рубашка оставалась абсолютно сухой, как и верх кожаных брэ. Высокие, до бедра, шоссы не промокали и уж конечно не черпали воду. Все, что нужно было сделать ассасину — очистить кожу от грязи и нанести тот странный состав, которым он смазывал шоссы перед выходом — видимо, усиливая их водонепроницаемость. Радиэль же был мокрым до нитки и по уши в грязи. Накидка из перьев промокла, как и вся остальная одежда, выполненная из тонкого полотна. Невысокие башмаки мгновенно заполнялись противной чавкающей грязью, да еще и вязли так, что каждый шаг требовал усилий — иначе был шанс, что обувь так и останется в грязи. Радиэль хотел было пойти босиком, но не решился — по дороге то и дело попадались какие-то осколки и острые кости. Добравшись до временного пристанища, он яростно мылся и развешивал мокрые тряпки у огня, кутаясь в брошенный ему со снисходительной улыбкой плащ Гиратоса. В такие моменты он напоминал себе дрожащую барышню, и воспоминания о коротких дорожных стычках приходились весьма кстати, чтобы напомнить, что не абсолютно же он беспомощен. Стуча зубами от холода, он вяло жевал кусочки мяса, запивая их ледяной водой. Эльфы Ироллана все же предпочитали овощи и фрукты, мясная диета была неприятна Радиэлю. Чтобы как-то отвлечься, он в очередной раз попытался вовлечь молчаливого спутника в разговор: — Тебе ведь не часто приходится исполнять подобные заказы, верно? — Смотря что ты называешь «подобными», — отозвался Гиратос и замолчал. Радиэль уже решил, что продолжения не последует, но видимо его спутник тоже устал от постоянного молчания. — Вы в Ироллане все на голову… — он не закончил фразу. — Я ассасин, и ты сам понимаешь, что это значит. А у вас я глупостями какими-то занимаюсь. Лицемеры чертовы, — со злостью добавил он. — Унизить, измучить, отнять душу — это запросто. А убить — нет, это слишком жестоко, — он только что не сплюнул в сердцах. — А тебе нравится убивать? — оскорбление он проигнорировал, а то, как говорил Гиратос о своей… профессии, привлекало и отталкивало одновременно. Он старался понять ассасина, но получалось плохо. Других темных эльфов Радиэль не знал, и сейчас не мог даже понять, что в Гиратосе особое, индивидуальное, а что — общее свойство расы. Он поднял глаза и с интересом посмотрел в мрачное лицо. Теперь, когда Гиратос освободился от закрывающей черты повязки, Радиэль мог рассмотреть его как следует. Действительно, ничего особенно необычного, если не считать уже замеченной им прежде легкой асимметрии: одна бровь чуть выше другой — и небольшого шрама на правой щеке. — Нравится? У тебя странные формулировки. Мне сложно тебе ответить, я не привык красивыми словами облекать смутные эмоции. Я не испытываю эйфории от крови, если ты об этом. Но искусство, которое требуется для каждого дела, — мой дар Малассе. Радиэль слабо кивнул. Он был воином — он отчасти понимал. Но… Его целью было спасти, а не убить. «Разница в словах — или в сути?» — поинтересовался у него внутренний голос почему-то с интонациями Гиратоса. Чтобы не отвечать, Радиэль спросил первое же, что вертелось на языке: — Тебе не бывает жаль? Гиратос поморщился, но снова снизошел до развернутого ответа: — Нет. Своих я не убивал — да и у нас такая смерть считается почетной. Но я в любом случае был слишком молод для таких заказов, пока… — он оборвал фразу и продолжил о другом. — Нежить она и есть нежить, а люди не многим отличаются от животных, чего там жалеть? — В отличие от животных люди разумны. И внешне на нас похожи, — заметил Радиэль. Он не мог понять, серьезно говорит Гиратос или шутит, но предпочел бы и дальше не понимать. — Он, — Гиратос кивнул на единорога, — тоже разумен. Да любая крылатая ящерица более разумна и благородна, чем люди. К тому же они плодучи, как крысы, одним больше, одним меньше. Гиратос пожал плечами, и Радиэль понял, что тот все-таки не шутит. По спине скользнул противный холодок, но он ответил, стараясь не выдавать невольного напряжения: — Кажется, ваш вождь считает по-другому. Гиратос снова нахмурился: — А многие жрицы предпочитают минотавров. Так что ж теперь? — Минотавров? — Радиэль в ужасе посмотрел на Гиратоса. — Нет, не отвечай, я не хочу знать. Ассасин только усмехнулся. Остаток вечера они провели в молчании, и еще долго Радиэль, вопреки усталости, не мог уснуть: разговор не шел у него из головы. *** Они были уже на подступах к Нарограду, но окрестности не становились более населенными. Обстановка казалась даже более зловещей, и Гиратос постоянно оглядывался в ожидании нападения. И все равно среагировать не успел. На них градом посыпались стрелы. Боковым зрением ассасин успел заметить, как Радиэль скользнул за скрипучий серый ствол, вытаскивая из-за спины клинки. Сам он упал на землю, торопливо заряжая арбалет, и стрелял, целясь туда, откуда вылетали стрелы. Похоже, нападала банда скелетов. Стрелы их, старые и заржавленные, не способны были причинить Гиратосу никакого вреда — они не пробивали даже легкий кожаный доспех. Короткими перебежками Радиэль и Гиратос подбирались ближе к нападающим и тогда стало видно, что их подпитывает своей энергией стоящий поодаль лич. Нескольких стрелков ассасину удалось положить, оставшихся он расстреливал почти в упор, стараясь разбивать сочленения позвонков — тогда скелеты теряли способность двигаться. Единорог Радиэля, яростно заржав, тоже бросился на врагов, топча их копытами, пронзая рогом — видимо, именно в нем была сосредоточена магия животного — стоило Лунному серпу хотя бы слегка задеть рогом кого-то из нападавших, он вспыхивал и рассыпался в прах. Радиэль же кинулся к личу, по пути изящными, но смертоносными движениями клинков расшвыривая мечами кости нападавших. Лич вскинул посох, выпуская ядовитую струю, зацепившую их обоих. Гиратос задержал дыхание и в несколько прыжков подскочил к магу, пытавшемуся поднять свои войска, клинком с лезвием, омытым святой водой, отсекая голову от обнажившихся под истлевшей плотью ветхих позвонков. Лич выхватил кинжал и, наверное, успел бы ударить ассасина, но подскочивший к ним единорог с разбега проткнул грудь мертвого мага, и тот рухнул, сгорая на лету. Остатки армии без магической подпитки тут же упали на землю. Гиратос издал удовлетворенный крик и принялся взглядом искать Радиэля. Тот стоял, прислонившись к покореженному стволу, и тяжело дышал. — Лич… Задел… — выдавил он и дернулся, пытаясь поднять руку, но покачнулся и упал бы, не поддержи его Гиратос. Решение было принято мгновенно. — Оставаться здесь нельзя. Сядешь со мной, единорог пойдет рядом. Необходимо добраться до города. Радиэль механически кивнул, но Гиратос не был уверен, что эльф услышал его слова. Маленькими шажками они добрались до животных. Кое-как усадив Радиэля на коня и вспрыгнув в седло позади него, Гиратос двинулся, ведя единорога за гриву. Тот нетерпеливо тряхнул головой и отошел на несколько шагов. Однако убегать в лес он явно не собирался, и Гиратос позволил ему идти, как хочет. Поначалу Радиэль держался прямо, но вскоре начал сползать, и ассасин понял, что тот потерял сознание. Он посмотрел на единорога и прошипел: — И вот что мне теперь с ним делать? Ты же весь такой из себя божественный, исцели его! Животное тихо заржало, не понимая слов, но чувствуя, что обращаются к нему. Гиратос только махнул досадливо рукой: никакого толку от этих даров Силанны. Как мастер ядов, он неплохо знал составы некромантов, и понимал, что лечение надо начать по возможности быстрее. Скорее всего доза, полученная Радиэлем, не была смертельной, но могла вызвать серьезные повреждения нервной системы. Кляня на все лады безголовых мечников, некромантов с их ядами и недоумков, не умеющих охранять собственные леса, Гиратос направил коня в сторону Наргорада. Его сильно беспокоила необходимость объяснять, почему это вдруг едва живой эльф оказался в компании ассасина, и доказывать, что первое — вовсе не следствие второго. Однако Маласса была благосклонна к нему: из-за деревьев показался купол небольшого святилища; из тех, что миссионерствующие служители Эльрата понастроили по всему Асхану. Им давали землю, требуя взамен принимать у себя припозднившихся путников. Нельзя сказать чтобы дети Эльрата были рады их появлению. Но выслушав объяснения Гиратоса, ворота открыли. Угрюмый монах проводил ассасина в гостевую келью, неохотно отвечая на расспросы: да, до города можно добраться до заката, да, мимо проходили демоны, небольшой отряд, старавшийся производить как можно меньше шуму, нет, он не знает, были ли с ними пленные. Радиэля несли за ними следом на снятой с петель старой двери, прикрытой тканью. Он был бледен как полотно, на лбу выступила испарина. Гиратос с неудовольствием заметил легкие судороги — похоже, дело было не только в дыхательном отравлении. Гостевая келья оказалась довольно чистым помещением с тремя окнами, закрытыми решеткой из ивовых прутьев, шестью грубо сколоченными деревянными кроватями, застеленными относительно чистым бельем, тремя сундуками, служившими одновременно и для хранения вещей, и сиденьями, и столами. В одной из стен находился солидных размеров камин. Пока Радиэля укладывали на одной из кроватей, Гиратос огляделся, разложил седельные сумки и попросил кипятку. Угрюмый монах пообещал принести, и удалился, не предложив даже привести монастырского лекаря. Впрочем, ассасин был этому рад: такую любезность отклонить было бы невозможно, но, по его мнению, человеческие врачи, неплохо лечившие физические повреждения и снимавшие проклятья, совершенно не разбирались в ядах. Так что толку от местного лекаря не было бы никакого, только совал бы нос куда не нужно. Раздев и тщательно осмотрев Радиэля, Гиратос понял, как яд проник в кровь: на шее багровела и уже начинала нарывать небольшая ранка. Чертыхнувшись, Гиратос принялся готовиться к операции. Он развел в камине огонь, и тщательно прокалил один из ножей. Из седельной сумки были извлечены какие-то мешочки и баночки с порошками, а также увесистая фляга с джином. Пока длились эти приготовления, вернулся монах с кипятком, и пригласил Гиратоса разделить с братией трапезу. Ассасин, однако, предпочел отклонить это неожиданное предложение: его желудок привык к мясной пище и монастырская бобовая похлебка скорее раздразнила бы аппетит, чем насытила его. Когда служитель удалился, Гиратос бросил в кипяток какие-то листья, извлеченные из мешочков, а затем сделал хороший глоток джина тщательно прополоскав рот. «Хорошо, что он без сознания», — промелькнуло в мыслях, когда он уверенным движением полоснул по ране на шее, вскрывая ее, и тут же прижимаясь к ней ртом. Высосав рану, он сплюнул кровь и яд в покрывало соседней кровати, а затем вытащил из глиняной миски разбухшие листья и обложил ими рану. Радиэль все еще был в жару и беспокойно метался по постели, так что ассасин обеспокоенно поглядывал, не сбросил ли он компресс. Однако влажные листья, кажется, прилипли к коже, и держались прочно. Гиратос сдернул с другой кровати покрывало, смочил его угол и принялся обтирать Радиэля, пытаясь сбить температуру. Тот постепенно затих, и лежал, тяжело, с хрипотой, дыша, широко размешавшись по постели. Ассасин окинул его взглядом, и, ухмыльнувшись, выскользнул из кельи. Никем не замеченный, он выбрался на монастырский двор и перелез через стену, торопливо зашагав в сторону города. Здание гильдии найти не составило труда: нужно лишь знать, что искать. Там он поужинал и получил необходимую информацию, после чего, хмурясь, направился на розыски картографа. Выложив крупную сумму, Гиратос получил свиток с тщательно прорисованной картой. До святилища он добрался почти на рассвете и, точно кошка вскарабкавшись по стене, пробрался в гостевую келью. Радиэль спал, жар ушел, но лицо все еще было землисто-серым, а нездоровый румянец обещал возвращение лихорадки. Недовольно цокнув языком, Гиратос разложил принесенную карту на крышке сундука и погрузился в раздумья. Демоны ненадолго вышли на проезжую дорогу и тут же скрылись. Замков хаоса поблизости не было, значит, скорее всего, направлялись они все же в находившийся неподалеку портал. Плохо. Необходимо было захватить их до того, как они войдут в зону перехода. К порталу вели две дороги — более короткая занимала всего пару дней, но проходила она через многочисленные населенные пункты, в том числе через прекрасно укрепленный Раэль. Тут демоны идти наверняка не отважатся. Вторая дорога, прихотливо извиваясь, шла через заболоченные леса, тщательно огибая все поселения. Похоже, она была проложена именно демонами — в стародавние времена войны Слез Огня. Даже если с тех пор она поддерживалась в прекрасном состоянии, путь по ней не мог занять менее пяти дней. Надо будет еще раз встретиться с картографом и расспросить его. В любом случае, хотя бы два дня в запасе у них есть. Медлить рискованно, конечно, но Радиэль ему не помощник пока что, а один он не собирался спасать мальчишку: если вдруг Радиэль умрет, куда он потом малолетнего эльфа девать будет? Снова склонившись над пергаментом, Гиратос принялся обдумывать детали нападения, сердито щурясь. Слишком много было неизвестных. Скорее всего отряд демонов слишком велик, чтобы надеяться его уничтожить. Значит, надо выкрасть мальчишку и бежать, стараясь сбить погоню со следа. Проще всего это будет сделать в день последней стоянки демонов, когда их бдительность имеет шанс ослабнуть. Но куда бежать? Гиратос внимательно присмотрелся к местности. Как раз где-то на расстоянии дневного перехода от портала текла река. Гиратос машинально провел пальцем по карте, прочерчивая ее русло. Кажется, она выходила откуда-то с гор, и постепенно разливаясь, спускалась к Сильтэну, небольшому эльфийскому поселению на краю портальной пустоши. Это неплохо: какой способ лучше сбить со следа, чем пересечь реку? Значит, нужна будет лодка. Спрятать ее надо заранее, причем в таком месте, где будет удобный спуск к воде. А как это подгадать, да еще так, чтобы не прогадать с расстоянием от лагеря демонов? И да, надо спросить у картографа про пороги. И про то, можно ли вообще по верховью этой речки на лодке пройти. На другой стороне, у переправы хорошо бы сразу ехать верхом. Но оставить животных одних нельзя. Можно попробовать кого-то взять в помощники в Сильтэне, но это рискованно. Никогда не знаешь, эльф перед тобой или инкуб в маскировке. Он отложил карту и поднялся, чтобы поменять компресс на шее эльфа. А после долго со странным выражением смотрел на изящное тело, разметавшееся по постели, но потом тряхнул головой, точно отгоняя непрошеные мысли, и отправился спать. Завтра нужно было еще раз поговорить с картографом, и собираться в дальнейший путь. *** Гиратос постучался и вошел. Картограф, человек уже пожилой, но сохранивший бодрость, приветствовал его дружелюбным кивком. Однако быстро насторожился, когда Гиратос принялся его расспрашивать о том, как течет река, насколько она широкая и порожистая, как именно идут тропки к порталу, и нельзя ли их обойти еще где-то. — Я не скажу ни слова, пока ты не объяснишь, зачем тебе это нужно. — Демоны, — кратко отозвался Гиратос. Но картограф только поглядел на него с сомнением. Ассасин продолжил продолжил: — На эльфийское поселение напали демоны. Они увели с собой пленника. Я пытаюсь его освободить. Картограф долго буравил его недоверчивым взглядом: — Я знаю, как скрытны ассасины. Знаю и то, что они не перед чем не остановятся, чтобы получить необходимую информацию. На этих словах Гиратос про себя усмехнулся: вот что значит — репутация. Никаких угроз не нужно: Картограф продолжал: — Я предлагаю сделку. Ты рассказываешь в подробностях, а я проверяю информацию. Если она правдива, я расскажу все, что мне известно, и помогу тебе. Демоны мне немало насолили, я буду рад отомстить хоть так. — Идет, — не задумываясь, согласился ассасин. Помощь им пригодится, а профессиональное чутье подсказывало, что старик не врет. Что ж, чужие секреты можно и рассказать. — У Радиэля из войска Анвен Приграничной похитили брата. Он нанял меня, чтобы я помог его спасти. По дороге на нас напали личи и ранили Радиэля, сейчас он выздоравливает, а я организую засаду. Вот и все. Сколько времени тебе нужно на проверку? — Не более часа. Можешь подождать меня здесь. — Картограф поднялся из-за стола. Гиратос только хмыкнул. Интересно, это тоже разновидность проверки, или смертный настолько не понимает, с кем имеет дело? Впрочем, ассасина это мало волновало. Он бегло осмотрел дом картографа, приметил места, где могло скрываться что-то интересное, и поудобнее уселся на потертой шкуре какого-то копытного. Хозяин и правда вернулся довольно быстро. — Я узнал, что хотел, и от данного слова не откажусь. Задавай свои вопросы. Кстати, Хенриком звать. Еще час они обсуждали подробности, заодно договорившись, что Хенрик найдет где-нибудь телегу — чтобы можно было устроить в ней Радиэля и уже на следующий день выехать из города. Немного задержавшись в Наргораде, чтобы пополнить запасы, Гиратос направился в святилище. Когда он вернулся, Радиэль все так же пребывал в бессознательном состоянии. Высокая температура в сочетании с отваром, которым поил его Гиратос, погружала его в полудремоту-полубред, полную неясных видений. Эльф беспокойно метался по постели, время от времени чуть вздрагивая: видимо, бред его был не из приятных. Смочив в тазу для умывания очередной край многострадального покрывала, ассасин принялся осторожно обтирать Радиэля, убирая испарину и стараясь уменьшить жар. Постепенно метания прекратились, мечник лежал спокойно, иногда тихонько постанывая сквозь зубы. Гиратос подержал руки в прохладной воде, чтоб остудить их, затем набрал в ладони воды, и вылил ее на грудь эльфу, заставив его дернуться и чуть вскрикнуть, так и не приходя в сознание. Сначала движения рук, распределявших прохладу по груди и животу были сдержано-профессиональны, однако постепенно становились все более неторопливо-чувственны. Радиэль так томно выгибался, подаваясь навстречу прохладным ладоням, так беспомощно-сладко постанывал и извивался под его руками, явно не имея ни малейшего представления о реакциях своего тела, что Гиратос счел себя просто обязанным воспользоваться ситуацией. В конце концов, будь он в сознании, Радиэль никогда бы и не подумал рассматривать ассасина в качестве партнера, но сейчас, в беспамятстве, он просто не может контролировать собственные реакции. Разум и воля уснули, но пробудились инстинкты, свободные от многовековой лжи, которой эльфы Ироллана подчинили себя, назвав культурой. Тело требовало свое, жадно отзываясь на ласки, и никакого дела не было ему, кто дарит их. *** Радиэлю казалось, что он лежит на разогретой солнцем земле, укрывшись от июльского зноя под ветвями старого клена. По коже скользят солнечные зайчики, вызывая сладкую томную дрожь, он пытается поймать их руками — и чувствует гладкие нагретые солнцем листья клена — и пальцы ласково скользят по ним. Что-то тягучее и жаркое течет — и хочется выгибаться навстречу, и мягко покалывает изнутри, а потом капли меда падают, падают на него. Сладко и больно. И медовый привкус на губах. А потом вдруг боль становится намного более резкой, грубо вырывая его из томительной грезы, и сознание двоится, он словно чувствует себя плывущем куда-то вниз по реке — и в то же время видит себя на кровати, и Гиратоса над собой, в себе, но сопротивляться не может, не может даже закричать, и только чувствует, как тело невольно подается навстречу ласкам. Но тут же он словно проваливается куда-то обратно во тьму, и ему кажется, что он — ствол, плывущий по широкой реке, и что он цепляется ветвями за берег, прибивается к нему, и пускает корни. Рвутся вверх ветви, выстреливают, раскрываясь, почки, тянется к небу юная клейкая зелень. Впервые он чувствовал полноту слияния с миром, не просто жил одной жизнью с природой, нет, он был ею — был рекой, омывающей собственные корни, был землей, ризомой, клубком, в котором не разобрать, где кончаются тончайшие чувствительные корешки и начинается земля, был деревом, по-настоящему познал, что это — иметь корни и листья, почувствовал то ликующее напряжение, которое наполняет ствол и ветви в тот момент, когда вот-вот готовы распуститься бутоны, и вот напряжение доходит до пика, и он раскрывается, дрожа и окончательно соскальзывая в беспамятство. *** Когда Радиэль пришел в себя, Гиратос был не один. Рядом с ним стоял какой-то пожилой человек и неодобрительно смотрел на ассасина. — И ты хочешь ехать? У него же температура. Он до ночи не дотянет! — Он не человек, Хенрик. Еще два дня — и будет бегать. А нам нужно спешить. Отдохнет в Сильтэне. Радиэль попытался понять, о чем они говорят, но мысли не слушались. Речь шла о нем, это точно. И тут Гиратос поднял его на руки — Радиэль дернулся, пытаясь отшатнуться, сначала сам не понимая, почему, но тут в голове вспыхнули воспоминания. Или видения? Он задрожал. Поверить, что Гиратос воспользовался его беспомощным состоянием, чтобы изнасиловать, Радиэль не мог — это было бы слишком низко даже для ассасина. Но в то же время, если нет, то чем объяснить подобный бред? Что с ним не так? Радиэль беспомощно застонал, но тут же сцепил зубы, с отвращением вслушиваясь в этот тихий звук. Гиратос, похоже, совершенно не заметил его внутренних метаний, списав все на болезнь. — Ш-ш-ш, сейчас я перенесу тебя в телегу, и сразу дам лекарство. Весь день проспишь, к вечеру жар уйдет. Радиэль почувствовал смутное недоумение. Гиратос… успокаивает его? Он провалился в блаженное беспамятство, и не помнил даже, как его переносили, укладывали, как Гиратос поил его отваром. Простившись с монахами, они выехали по направлению к Сильтэну, последнему поселению перед портальной пустошью. *** Следующий раз он пришел в себя с ощущением неожиданной радости. Потянулся, попробовал сесть — и понял, что еще довольно слаб, но, кажется, полностью здоров! Он поднялся и принялся торопливо натягивать висевшую на спинке кровати одежду, одновременно оглядываясь. Он был в комнате, рассчитанной на шестерых, судя по размеру двух грубо сколоченных кроватей, на каждой из которых без труда могло поместиться по три человека. Кроме этого в помещении было два больших ларя. И, собственно, все. Стены тоже деревянные, даже не обструганные толком. «Какая-то таверна», — решил про себя Радиэль. Он спустился в общий зал и поел, наслаждаясь вкусом бобов и свежего хлеба. На десерт удалось получить яблоки, груши и сливы, и Радиэль почувствовал себя почти счастливым. Он подумывал, не отправиться ли на поиски спутников, но не знал, куда идти. Поэтому просто вышел на улицу, наслаждаясь самой этой возможностью — ходить. Через несколько часов он почувствовал, что начинает уставать, и вернулся в таверну. Гиратоса и этого человека, Хенрика, еще не было. Радиэль хотел их дождаться, но его клонило в сон. Он решил, что приляжет ненадолго, и тут же заснул. В последующие дни он стремительно восстанавливал силы. Ни Гиратоса, ни Хенрика он не видел — они появлялись, когда он спал, и исчезали прежде, чем он проснется, однако у изголовья кровати он каждый раз находил глиняную кружку с лекарством. Он подозрительно смотрел на эту мутную жидкость, но покорно проглатывал. Не то, чтобы он доверял Гиратосу, просто больше надеяться было не на кого. Силы возвращались к нему необычайно быстро. Уже на второй день он узнал, где содержится Лунный серп, и прокатился верхом. Еще через день он проделал полный набор упражнений с мечами. А назавтра его ни свет ни заря разбудил Гиратос и сказал, что пора идти. Радиэль собирался было накинуться на ассасина с расспросами, но тот демонстративно вышел. Чувствуя, как в груди закипает гнев, Радиэль все же оделся и вышел на улицу. Он двинулся было в сторону конюшни, но Гиратос знаком остановил его: — Хенрик увел животных. Дальше мы пойдем пешком. Радиэль только зубами скрипнул. У него было множество вопросов к ассасину, однако он молчал, не доверяя себе. Гнев душил его, и если пока мечник молчал, еще как-то мог этого не показать, то по голосу Гиратос мгновенно бы обо всем догадался. А момент для ссоры был совершенно неподходящим. Судя по всему от нападения на лагерь демонов их отделяли считанные дни, а то и часы. Не самый удачный момент для ссор с союзником, каким бы он ни был. Радиэль с горечью сжал кулаки, но только кивнул и безмолвно пошел следом за Гиратосом, не глядя по сторонам. Они покинули небольшое поселение и углубились в лес. Ассасин уверенно шагал по тропе, так что Радиэль подумал, не здесь ли тот пропадал в последние дни. Впрочем, он не чувствовал особого любопытства. Радость от выздоровления сменилась лихорадочной тревогой, какой-то неспособностью сосредоточиться ни на одной мысли. К этому прибавлялось нарастающее раздражение, подогревавшееся к тому же полнейшим неведением относительно того, что происходит. Про себя он решил, что как только они остановятся, не оставит Гиратоса в покое, пока тот не расскажет ему все. Совсем все. И будь что будет. Удовлетворенный этим решением, он немного прибодрился, и уже готов был так в молчании и прошагать весь день, но неожиданно ассасин заговорил сам: — Сколько у тебя магии? Радиэль удивленно взглянул на Гиратоса, не понимая, чем вызван подобный вопрос. — Заклинание фантома создать сможешь? — Да, — Радиэль задумчиво прикусил губу. — Фантом, пожалуй, где-то на пределе моих возможностей. — А сколько тебе восстанавливаться после этого? — Не знаю. Несколько часов, наверное. Я никогда не проверял. Я же мечник, а не друид. — Как только придем на место, займешься фантомом. Я отдам тебе свой арбалет — скопируешь его: важно, чтобы фантомы были стрелками. Пока восстанавливаешься — разбей лагерь. Потом — за следующего. К завтрашнему дню нам нужно не меньше трех. — Но зачем? — в глубине души он был возмущен приказным тоном, с губ так и рвалось «с каких это пор ты меня с прислугой путаешь?», но он сдержался, как и всегда. — Потом расскажу. Большего Радиэлю добиться так и не удалось, и он молча злился. Гиратос же хмуро разглядывал окрестности. Они вошли в предгорья у самой границы с Игг-Шайлом, так что на какой-то момент у эльфа появились некоторые подозрения. Но убить его Гиратос мог уже давно, пленник из него не выгодный — выкуп платить некому, а в рабство не продашь — эльфы в неволе долго не живут, выброшенные деньги. Так что он снова успокоился и, тихо вздохнув, двинулся вслед за ассасином по узкой извилистой тропке, уводившей вглубь леса. Наконец Гиратос остановился, придирчиво оглядывая крохотную полянку. С одной стороны — густой подлесок, с другой — как будто «плешь» — ровное пространство и овраг, на дне которого журчала река. Неуютно и… тесно. Но Гиратос, похоже, остался доволен. — Постарайся вести себя потише. Костра не разводи. Я на разведку. И он растворился среди деревьев, не оставив возмущенному Радиэлю времени на ответ. *** Гиратос затаился среди ветвей, стараясь не шевелиться, пока мимо проходил демонический отряд. Похоже, эльфы сильно его потрепали, ну или же это был лишь арьергард, остальные уже успели уйти в портал. Впереди отряда бежали четыре суккубы, за ними с воем неслась свора церберов. Огненные демоны, корча рожи и припадая на тяжелые когтистые передние лапы, двигались после них своим характерным полускоком. Дальше были еще две суккубы, и затем в окружении бесов тащился обоз: телега с добычей и всяким скарбом — и телега с пленными. Замыкали отряд еще две суккубы. Пропустив демонов вперед, Гиратос осторожно двинулся следом. Нужно было узнать, где именно они встанут лагерем. Обычно демоны шли вперед всю ночь, и Гиратос начал опасаться, что им с Радиэлем вместо сна придется догонять ушедший вперед отряд. Однако в этот раз демоны изменил своим привычкам: видимо, уже не ожидали погони, понимая, что за следующие стуки-двое легко войдут в портал. До рассвета оставалось часа четыре, а они уже свернули с тропы, где-то в часе пути от лагеря Радиэля и Гиратоса. Удовлетворенный такой удачей, ассасин задержался еще ненадолго, чтобы посмотреть, где окажется кибитка с пленниками и кто будет ее охранять, и направился к собственному лагерю. Все складывалось замечательно, и в знак хорошего настроения Гиратос даже сделал небольшой крюк, чтобы набрать лесных орехов и диких кисловатых яблок с примеченных по дороге деревьев. В конце концов, если Радиэль нормально не поест, толку от него завтра. Он уже целенаправленно направлялся к стоянке, когда услышал тяжелый ровный гул. Несколько шагов в сторону, внимательный взгляд на деревья. Есть! В стволе тяжелого старого дуба темнело дупло, вокруг которого теснились темные серо-черные тельца. Дикие пчелы. Гиратос ухмыльнулся, с наслаждением представляя себе сладкий и терпкий, с горчинкой, вкус. Точно такой же, как… Он вспомнил, как целовал теплую, гладкую кожу Радиэля, вкус которой до сих пор помнили губы: сладкий и терпкий — дикий мед. *** Радиэль переводил взгляд с самодовольного лица ассасина на разложенные им яблоки и соты и обратно. И вдруг, к полнейшему недоумению Гиратоса, разразился хохотом. Однако это был не звонкий радостный смех, Радиэль чуть подергивался, на бледном лице выступил лихорадочный румянец, в смехе его была откровенная истеричность. Гиратос поднял руку и резко ударил Радиэля по щеке. Тот тут же захлебнулся хохотом и, отскочив на шаг, схватился за мечи. Гиратос примирительно поднял пустые руки: — Видишь? Я не собирался на тебя нападать, просто это был самый верный способ успокоить. Радиэль неуверенно кивнул и отпустил рукояти. — Просто ты… Я был уверен, что… И тут ты, и этот мед… Он снова почувствовал, что к горлу подкатывает смех, и закрыл глаза, стараясь справиться с собой. Гиратос смотрел на него с недоумением. Похоже, Радиэль так и не выздоровел до конца, остатки яда воздействуют на нервную систему. Чем еще объяснить такое поведение, он просто не знал. — Давай ужинать, а потом поговорим. Радиэль снова неуверенно кивнул. Вспышка прошла, оставив после себя приступ слабости, и он уже не был уверен, что готов расспрашивать ассасина. Предоставив Радиэлю разбираться с принесенными припасами, Гирастос жевал вяленое мясо, запивая его ледяной водой из глиняной кружки. И когда он все же взял с совершенно теперь испорченного наплечника кусочек сот, темно-вишневые глаза из-под густой челки блеснули неожиданным огнем, так что Радиэль передернулся, невольно отодвигаясь подальше. Гиратос некоторое время внимательно вглядывался в его лицо, словно опасаясь повторения истерики, затем заговорил: — Теперь слушай. Мы на расстоянии дневного перехода от портала к замку демонов. Неподалеку отсюда их последняя стоянка. К полудню они будут спать мертвым сном. Наша задача — убрать церберов и караульных так, чтобы никто не проснулся. Ты с фантомами обстреливаешь лагерь, целя по возможности в церберов. Когда они бросятся на вас, бегите, уводя их от лагеря. Потом разделяйтесь — веером. Куда уж ты отправишь фантомов — решай сам, но тебе нужно выбраться к реке и забраться в лодку. Там и жди нас. Как, кстати, зовут твоего брата? Радиэль, поглощенный осмыслением информации, ответил не сразу. План был дерзкий до безрассудства. Но другого не было. — Талиесин. Почему ты вдруг спросил? И что именно собираешься делать ты? — Как ты думаешь, насколько охотно твой брат отправится с ассасином — пусть даже из демонического плена? Думаю, что ассасин, знающий тебя и его по именам — все же дело другое, — ухмыльнулся Гиратос. — А что делать — буду решать по обстоятельствам. На самом деле план у него был, но рассказывать о нем Радиэлю не хотелось. Слишком мало было уверенности, что удастся воплотить задуманное, и ассасин боялся, что мечник почувствует неуверенность в его голосе. Наскоро умывшись, они легли на приготовленные Радиэлем ложа. Увидев, что светлый подчеркнуто разделил две кучи валежника, поставив между ними то немногое, что они взяли с собой, Гиратос нахмурился: августовские ночи становились все холоднее, и он рассчитывал разделить тепло. Однако спорить не стал. Видимо, таков был способ Радиэля донести до ассасина свой отказ. Что ж, не то чтоб он сильно рассчитывал на что-то еще. Радиэль тихонько взывал к Силанне, прося у нее сил достойно перенести и пережить все, что уже случилось, — и что предстояло завтра, постепенно погружаясь в транс — и затем в сон. А Гиратосу не спалось. С гораздо большим удовольствием он бы сейчас разбудил Радиэля и дал выход возбуждению, всегда охватывавшему его перед предстоящей опасностью. Но вместо этого оставалось лишь в который раз проклинать светлые странности: и почему Радиэль не может принять тот факт, что они привлекательны друг для друга, и видит в этом что-то оскорбительное? Сколько бы ассасин ни говорил себе, что ждать другого было бы глупо, все равно чувствовал возмущение. Он был бы даже готов наплевать на сопротивление и взять эльфа силой, но останавливала мысль, что после этого юношу придется убить — либо исчезнуть, пока тот не пришел в себя. Чего-чего, а насилия эльф точно не простит и не забудет. В других обстоятельствах, конечно, это было бы даже интересно: становиться объектом кровной мести ему еще не доводилось. Однако он взялся за заказ, выполнить его было делом чести. А для этого нужно было хоть минимальное доверие со стороны Радиэля. Можно, конечно, снова его чем-нибудь опоить… Но не до того им было, а теперь уже и поздно. Оставалось лишь ворочаться и проклинать светлых лицемеров. Гиратос смутно догадывался, конечно, что не только в лицемерии дело. Эльфы Ироллана искали в отношениях иного, чем дети Малассы. Но чего? Для ассасина, не имевшего привычки задумываться над такими вопросами, поведение Радиэля было неразрешимой загадкой. Сам он всегда подчинялся велению момента, первому же порыву — и никогда об этом не жалел. С тех самых пор как покинул Игг-Шайл. Да и прежде… *** Гиратос относил себя к клану Суровые сердца, хотя подземелья покинул уже давно. Родители его специализировались на изготовлении сбруи для ящеров и были весьма небогаты. Поэтому взнос, который поступил от них в храм вместе с отправленным на обучение сыном, был невелик. И многие блестящие специальности оказались для него закрыты. С раннего детства он мечтал, что когда-нибудь станет всадником, одним из «верных» вождя, и, благоговейно поглаживая древко огромного, весившего столько же, сколько он сам, копья одного из покупателей лавчонки отца, Гиратос мечтал, что это он, а не гость, вскочит в седло, зажав огромное копье под мышкой, чтобы сразить врага коронным горизонтальным ударом наездников. Но ему оставалось лишь с завистью глядеть на тренировки детей «верных», трепавших сравнительно легкими деревяшками чучела на широком мощенном дворе. Сыну ремесленника сложно попасть в круг военных. Однако он сумел: интерес к ядам и неожиданное понимание их сути заставило заинтересоваться им Варкаллу, жрицу, отвечающую за подготовку ассасинов. Гиратос жадно ухватился за представившуюся возможность — и вышел из школы ассасинов мастером ядов: позиция, принесшая ему почет и деньги. Многие немолодые уже коллеги приносили к нему арбалетные болты и клинки. Взамен к нему потекли золотые — и профессиональные секреты. Гиратос быстро шел в гору; упоенный успехом, он уже и забыл о своих детских мечтах и вполне был доволен судьбой. Но его возвышение привлекло опасное внимание сына дряхлеющего вождя клана, Тралсая. Жестокий, честолюбивый и сильный, он, к тому же, был весьма одаренным чернокнижником — и не у кого не было сомнений, что следующим вождем клана будет именно он. Но замыслы Тралсая простирались намного дальше. «Меченые» — так прозвали род Тралсая за то, что у всех у них из поколения в поколение на плече красовалось родимое пятно в форме молнии — давно уже поговаривали о том, что устройство клана надо менять, что раздираемый надвое вождем и верховной Хранительницей, он никогда не обретет подлинной мощи. Тралсай решил, что настало время действовать. Его отец уже давно отрекся от Малассы, перейдя в служение Ургашу. Тралсай, последовавший его примеру, готовился к тому, чтобы сделать культ Ургаша официальным, объявив себя его верховным жрецом. Он собирал союзников — и юный мастер ядов показался ему ценным приобретением — настолько ценным, что Тралсай выдал за Гиратоса одну из своих сестер. Юная бестия старалась как могла привязать к себе супруга, но Гиратос явно предпочитал жене свадебный подарок шурина: набор зачарованных болтов для арбалета, которые после выстрела возвращались в сумку-хранилище. Его союз с родом Меченых вообще продержался недолго. Гиратос был верен Малассе, отчасти потому, что религия Тьмы отвечала чему-то в его душе, отчасти потому, что не понимал, какая ему выгода служить Ургашу. Маласса услышала его молитвы, и теперь он служил ей в меру своего разумения, то есть стремясь довести до виртуозности каждый шаг своего ремесла. В служении Ургашу не было изящества: молчи, повинуйся, уничтожай. Гиратос никогда бы толком не сумел сформулировать причину своего неприятия этой религии, но было в нем смутное представление о том, что разрушение должно же остановиться на какой-то точке? Тралсай попытался ему угрожать, но за спиной каждого из ассасинов стояла гильдия, и он решил не связываться. Все обошлось разводом, переездом Гиратоса из башни вождя в небольшой дом по соседству с гильдией, да несколькими конфликтами с «верными». И все же вскоре Гиратосу снова пришлось встать под знамена Меченых. Клан Заклеймленных тенью вторгся на территории Суровых сердец, причем это был не обычный разовый набег с целью разорить и ослабить противника. Новый вождь Заклеймленных захватывал города один за другим и осадил столицу, прежде чем старый вождь до конца осознал, что произошло. Новые союзники, демоны, попытались ударить Заклеймленным в тыл, но были разбиты и больше не подавали признаков жизни, а Маласса отвернулась от предавшего ее клана. И как ни велико было отвращение Гиратоса к запятнавшему себя дому, он понимал, что не может оставаться в стороне, когда само дальнейшее существование клана оказалось под угрозой. Вместе с остатками армии он встал на стены Сорфала, последнего оплота Суровых сердец, прося Малассу пощадить их ради немногих, кто остался ей верен. Стоя у края парапета и посылая в атакующих стрелу за стрелой, он с изумлением и ужасом разглядывал взмывшую в воздух стаю черных драконов. Они поливали огнем защитников крепости, не замечая ни стрел, ни магии. Их число было почти невероятным, особенно учитывая, каким малочисленным был прежде нападавший на них клан. На стороне же защитников Сорфала выступало лишь несколько драконов, руководимых немногочисленными верными жрицами. На донжон обрушился метеоритный дождь, полностью разрушивший верхний этаж, начисто сметая защитников. Драконы вились уже над крепостными воротами, Гиратос видел, как их пламя пожрало защитников второй башни. Он с отчаянием заряжал в арбалет стрелу за стрелой, понимая, что замок обречен. Он видел, как яростно защищали минотавры пролом в стене. Но вот уже под мощью таранов и катапульт разрушились ворота. Гиратос прицелился, надеясь сбить хоть одного из ринувшихся в пролом наездников, но тут мир вокруг вспыхнул красным — и дальше была пустота. Сколько он пробыл без сознания, Гиратос не знал. Очнувшись, он попытался пошевелиться, проверил, цел ли, и вознес благодарственную молитву Малассе: он не был даже ранен. Когда сторожевая башня попала под заклинания, он рухнул вниз, прямо на магические шипы, врагов протыкавшие насквозь, но союзникам служившие своеобразным амортизатором в случае падения. Голова тяжело гудела, ушибленное тело было как чугунное, но он жив — и даже не ранен. Маласса сохранила его! Сделал ли Ургаш то же самое для своих почитателей? — с презрением подумал Гиратос. Он чуть изменил положение и попытался оценить ситуацию. Бой уже был окончен. Однако пока подбирать и хоронить убитых никто не спешил. В крепости вовсю хозяйничали победители, из своего положения он видел, как проезжают по спущенному мосту повозки, как снуют туда-сюда бестии, как кое-где еще вспыхивают, тут же завершаясь, последние стычки. Стараясь двигаться как можно незаметнее, Гиратос отползал от крепостной стены. Вода во рву была красноватая от крови, но он все равно умылся и намочил голову. Сразу стало легче. Нырнув в туннель под мостом, ассасин двинулся вглубь лабиринта, чутко прислушиваясь к каждому звуку. Когда он выбрался на поверхность, крепостной горн созывал утренний сбор. На лице Гиратоса невольно появилась улыбка. Он пережил этот штурм. Матерь Тьма, спасибо тебе! Осторожно пробираясь по улицам, Гиратос скользнул в здание гильдии, поднялся на второй этаж и, упав на соломенный тюфяк, сразу же уснул. Что бы ни было дальше, в здании гильдии он был в безопасности. Ассасины верны только профессии, под каким бы стягом они ни сражались, какому бы дракону ни поклонялись. Проснувшись, Гиратос направился в общую залу. Он вслушивался в разговоры членов гильдии, прикидывавших и так и эдак, какой путь избрать. И пытался понять, чем же чревато для Игг-Шайла пришествие нового порядка. Вождь Заклеймленных тенью стремился захватить территории других кланов, объявив себя повелителем эльфов тьмы. Это не было новостью, время от времени подобные попытки предпринимались. Новостью были его пути — и результаты. Прежде всего самозванец считал допустимым пренебрегать обычаями: получив город, вождь обязательно приносил в жертву Малассе одного из правящего рода. Ассасин не сомневался, что Тралсай или Морана, бывшая жена Гиратоса, падут на алтаре. Но новоявленный вождь заявил, что он — повелитель всех кланов, а никто не приносит в жертву своих. Как ни странно, жрицы одобрили это решение. Впрочем, ходили слухи, что они вообще одобряли едва ли не каждый вздох вождя. Впервые Гиратос видел, чтобы вождь пользовался безоговорочной поддержкой жриц. Возможно потому что чужак отдал им всех демонопоклонников. С другой стороны, отношение к нему армии было менее однозначным. Оно и неудивительно. Вождь запретил грабить и насильничать на захваченных территориях, и немногочисленные мародеры жестоко наказывались за нарушение прямого приказа. В целом вождь вел себя странно. Его не интересовала добыча, да и почести, судя по всему были приятны, но не слишком желанны. Но он требовал пополнения армии — и с тем, кто отказывался служить ему, расправлялся безжалостно. Гиратосу было о чем задуматься. Он был мастером, хоть и молодым. С домом Меченых его уже давно ничего не связывало. Он вполне мог бы при желании пойти служить вождю. Но Гиратос не хотел служить. Война была ему не интересна: он ассасин, а не лучник. Карьера в армии ему тоже не к чему: те на кого вожди глядят благосклонно, долго не живут. Игг-Шайл менялся — Гиратос смутно чувствовал это. Раилаг, новый вождь Заклейменных тенью — и самопровозглашенный повелитель кланов, — шел вперед волей Малассы (иначе объяснить себе его победы ассасин просто не мог) — и значит ей угодно было видеть свой народ иным. Но, как ни чтил Гиратос Малассу, ее воля была ему непонятна, и служить чужаку ассасин не хотел. Он собрал свои вещи, забрал из дома все, что мог унести, отчитался перед главой гильдии и покинул Игг-Шайл. На поверхности царили другие нравы. Но ассасины ценились не меньше — хоть и стояли официально вне закона. Правила другие, но игра та же. Гиратосу она нравилась. Он быстро обрел уважение и вес. Оставаясь мастером ядов, время от времени брался за заказы — от скуки и чтобы не растерять мастерства. Он часто рисковал, и за ним гонялись стражи не одного герцогства. Однако Империя быстро надоела Гиратосу, и он подался в Ироллан: уж очень любопытно было, для чего нанимает ассасинов светлая братия. Как оказалось, практически ни для чего. С изумлением Гиратос понял, что эльфы Ироллана не любят убивать. Впрочем, умение добывать информацию ценится везде, и Гиратос устроился неплохо. Однако он скучал по основному ремеслу и уже было собирался отправиться в приграничье Эриша, но заказ Радиэля увлек его достаточно, чтобы задержаться. Он не сомневался, что мальчишка сдаст его лесной страже, как только закончится их приключение, но в тот момент он уже будет далеко. Ненависти к светлым он не испытывал, и не понимал Вайшана и его клику, превративших охоту на Иролланцев в своеобразный спорт. Но узколобое упрямство раздражало, особенно — теперь. После истерики Радиэля, Гиратос кое-что осознал для себя. И думать, что юноша, за которым он едва ли не ухаживал — по меркам Игг-Шайла, — похоже, ненавидит его, было неприятно. Что ж, значит следовало перестать думать и спать уже наконец. Гиратос и так себя не узнавал. В конце концов, он получил больше, чем мог надеяться. Остальные от недоверия и зависти сдохнут, когда он расскажет, что сумел светлого соблазнить, пусть и всего на одну ночь. С довольной ухмылкой на губах ассасин погрузился в сон. *** Наутро они собрались, ни говоря друг другу ни слова, и Гиратос повел Радиэля в сторону демонического лагеря, по пути краткими фразами уточняя вчерашние указания. Радиэль вел с собой трех фантомов — как и настаивал ассасин. Он хотел было вернуть арбалет, но Гиратос отказался, заметив, что Радиэлю он будет нужнее. Тот вынужден был согласиться, хотя в глубине души злился: в таком случае можно было бы хоть показать, как с этой штуковиной обращаются. Хорошо, что вчера он от нечего делать немного потренировался и был уверен, что сумеет перезарядить бесов механизм. Завидев вдалеке лагерь демонов, они разделились. Радиэль — и вместе с ним фантомы — вскарабкались на деревья и дальше передвигались уже по ветвям. Арбалет не так дальнобоен как лук, поэтому приходилось рисковать и подбираться к самому лагерю. Радиэль остановился, посылая фантомов вперед — их запах был намного слабее, чем у живых, так что шансов, что церберы учуют их заранее, было меньше. Еще мгновение… Да! Фантомы выстрелили, и взвыли раненые церберы, бросаясь в погоню. За ними по пятам бежали огненные демоны, тяжело припадая на передние лапы и отвратительно скалясь. Главной задачей Радиэля было увлечь их подальше от лагеря, поэтому он вел фантомов, отстреливаясь на ходу, в направлении, противоположном нужному. Когда риск, что к погоне присоединятся основные силы отряда, стал минимален, Радиэль замедлил движение и начал стрелять прицельней, радуясь, что демоническая стража не умеет лазить по деревьям. *** Тем временем Гиратос удовлетворенно наблюдал за опустевшим лагерем. Однако время терять было нельзя: две суккубы, сторожившие пленных, сразу заметили, что церберы покинули пост, и яростно совещались — нужно было действовать, пока они не стали звать подмогу. Гиратос вытащил из кармана синий слюдяной шар — своеобразный запасник для манны: он мог ее сохранять и подпитывать владельца в случае необходимости. Но сейчас Гиратос наоборот передал шару все, что у него было — в предстоящем бою магия ему все равно не понадобится. Шар заискрился, чуть мерцая, и, тщательно прицелясь, Гиратос бросил его в кусты позади повозки с пленниками. Суккубы вскинулись, резко прекратив спор. Бесы, оцепившие повозку, заволновались и, не в силах противиться притяжению манны, бросились в кусты. Одна из суккуб кинулась следом, пытаясь их остановить, — и рухнула навзничь, сраженная пущенным ей в спину метательным ножом Гиратоса. Вторая не успела даже дернуться, как следующий нож вонзился ей в горло. Гиратос выскочил на поляну, вытаскивая из трупов, все еще бьющихся в судорогах, ножи и вытирая их о волосы одной из суккуб. Потом подскочил к повозке, с недоумением глядя на пленных, пустыми, безразличными глазами смотревших на происходящее. Радиэль был прав: они лишь казались живыми. Талиесин же смотрел тревожно и внимательно, пытаясь сбросить веревки. Ассасин разрезал их и подхватил мальчишку на руки: — Нельзя терять времени, сейчас бесы вернутся. Радиэль ждет нас у реки. На лице Талиесина тревога и недоумение мгновенно сменились надеждой и радостью — и снова беспокойством, когда он затрепыхался в руках Гиратоса, неловко — затекшие члены не хотели двигаться — пытаясь вывернуться: — А они — как же? — Им уже не помочь. Талиесин кивнул и затих. Похоже, он догадывался, но не мог не спросить. Гиратос бросился бежать, насколько позволяла местность — и ноша в его руках. Он то и дело оглядывался назад, опасаясь погони. Как только дорогу им преградил ручей, Гиратос вошел в его русло, чтобы сбить с толку церберов. Однако вскоре вышел на берег и снова бросился бежать. Вдалеке раздавался заливистый вой, мимо промелькнули одна-две вспышки демонического огня, но суккубы боялись атаковать в полную силу — мог вспыхнуть пожар и выдать их тайные тропы. Гиратос бежал из последних сил, и вот показался берег реки — и лодка, в которой сидел Радиэль, нетерпеливо вглядывавшийся в берег. Завидев ассасина, он радостно вскрикнул, протягивая руки — и лодка тут же заколыхалась под ним. В ответ раздался такой же радостный крик Талиесина, но мальчик благоразумно дергаться не стал. Еще мгновение — и стоя по колено в воде, Гиратос передает Талиесина сумасшедше счастливому Радиэлю, и забирается в лодку сам, тут же начиная яростно грести. Когда свора церберов вылетела на берег, лодка была уже далеко. Суккубы вовсю палили огнем, но долетали до них лишь немногие искры, неспособные никому причинить вреда. Радиэль радостно засмеялся и хотел было бросить весла, но Гиратос не дал ему: — Греби, придурок, и как можно сильнее. Впереди пороги, и если мы не разгоним эту посудину достаточно сильно, то пожалеем, что не попались в лапы демонам. Радиэль метнул в Гиратоса тревожный взгляд и заработал веслами с удвоенной силой. Пороги они пролетели, накренившись и сильно черпнув бортом. Но все же выровнялись и по неторопливой теперь воде постепенно продвигались к берегу, где их уже поджидал Хенрик. На случай если демоны все же гонятся за ними, Гиратос кинул весла в лодку и оттолкнул ее от берега. Теперь намного сложнее будет понять, где именно они высадились. Ассасин глянул на братьев, захлебывающихся в попытках рассказать друг другу разом все, и подошел к картографу. — Спасибо, старина. Я — твой должник. Но очень советую — езжай домой, пока тут не стало жарко. Я скоро догоню, мне тоже к Наргораду. Седой картограф кивнул и забрался на своего коня: пожилой и безоружный, он был бы только помехой, начнись бой. Гиратос с ухмылкой глянул ему вслед. Все же некоторые из людей стоили поболее крысы. Затем он резко развернулся и подошел к своему коню, прерывая воркование эльфов. Уже забравшись в седло, он развернулся, глядя в две изумленные физиономии: — Тут наши дорожки расходятся. И я бы на вашем месте не медлил. Наговориться успеете, а вот от церберов отбиться имеете шанс и не успеть. — Подожди, но… — Радиэль явно был растерян. — Я ведь даже не расплатился с тобой… — Да? Самое ценное, что было, ты мне уже отдал, — рассмеявшись в резко побелевшее лицо эльфа, Гиратос пришпорил коня. Радиэль, дрожа от судорожной безумной ярости, смотрел ему вслед. Не понимая даже, что делает, он выхватил арбалет, который почему-то так и не забрал у него Гиратос, и, не слушая испуганного вскрика Талиесина, выстрелил.