Сержант Грейнджер
Заклинание патронуса забирает немного магических сил. Но иногда сложно бывает использовать его несколько раз подряд. Хорошие воспоминания необходимо освежать. Или создавать новые. А не работать, работать и работать до потери памяти и ощущений. Четвёртый патронус у Гермионы вышел побледнее. «Для Рона сойдёт», — решила она и надиктовала ему тот же текст, что и трём предыдущим коллегам. «Дженкинс сдал нанимателя. Веду расследование, прошу прикрытие, координаты, время». Они с Лопесом собирались устроить классическую оперативную игру и заодно очную ставку. Сливали дезинформацию разным людям, замешанным в деле перлмутера. И ждали, откуда всплывёт крыса. Грейнджер уже назначила встречу Говардзу, Милзу, криминалисту из лаборатории, а вот теперь и Рону. МИ-5 брали на себя техническое обеспечение. Точка рандеву оборудовалась всеми возможными средствами наблюдения и записи. Лопес не собирался упустить ни бита информации. Его спецы в фургоне службы наблюдения писали всё, включая сердечный ритм. Гермиона со Снейпом разместились в одном тёмном углу. Лопес с огнестрелом — в другом. Группа захвата — в подсобке. Оставалось самое сложное: ждать и не терять бдительности. 8 вечера, Говардз. Пришёл, постоял с грозным видом при «встрече». Снейп покачал головой: двигается не так. 9 вечера, Милз. Пришёл, поболтал с Грейнджер, Снейп махнул «отбой». Суетливый и тощий. 10 вечера, эксперт. Явился с палочкой наперевес, изображал крайне опасного волшебника. Капитан подыграл криминалисту и очень натурально испугался. Снейп сделал вид, что раздумывает. На «трепет» Лопеса он мог смотреть бесконечно. 10-45. Хлопок. «Оглохни», сложная серия Петрификусов. Лопес рухнул мешком, пистолет зазвенел по камням. Снейп перекатом рванул к Гермионе и успел подставить руки под Сектумсемпру. Выхватил у неё палочку, стряхнул остатки наручников и аппарировал в бункер, швырнув Круцио в корпус нападавшего. Группа захвата ворвалась под звуки выстрелов. Гермиона лежала на полу бункера, смотрела на Снейпа и улыбалась. Он был чертовски хорош в этой стычке. Профессионально хорош. Она вспомнила, что последним в их списке подозреваемых был Рон. Грейнджер хотела расстроиться, но не успела. Мир поплыл, и наступила тишина. В тишине было спокойно. Гермиона ныряла в волну, выныривала из волны под свет чёрной луны из белого моря, она была касаткой, она была морем, она была волной. — Греби к берегу, девочка, — услышала она зов. И погребла. Её плот был из выбеленного солью плавника, а весло — из плетёной лозы. Она пела песню о далёкой земле и близких звёздах. — Ты и сама звезда, — услышала она зов. И стала звездой. Поднялась из зеркала вод, упала в колодец неба. Поблекла на солнце. — Ты и сама солнце, — услышала она зов. И вспыхнула. Вспыхнула болью, задохнулась, выгнулась и открыла глаза. — Вернись, — услышала она Снейпа. Он стоял над ней, почерневший, уставший и такой одинокий, что Гермиона-солнце-звезда-касатка-волна потянулась к нему. Коснулась колючей щеки, пробежалась пальцами по носу, задержалась на изгибе губ, омыла ладонью шею, плечо, запястье. Впитала черноту Метки, сожгла в термоядерном звёздном синтезе. И счастливо улыбнулась. Теперь всё было в порядке. Можно было поспать.***
Северус Снейп
Улыбка Грейнджер не сулила ничего хорошего. Её едва не располосовали проклятьем, которое он придумал сам. Какое «счастье», что его «хозяин» не был в курсе, что на самом деле он — Северус Снейп. Ведь контрзаклятье знало очень ограниченное число человек и большинство из них было уже мертво. Гермиона издала булькающий звук, глаза закатились. Блядь! — Вулнера санентур… — нараспев бормотал Снейп, запечатывая глубокие раны. Из-под сомкнутых век Грейнджер потекли слёзы. — Вулнера санентур… Крепись, Грейнджер, ты вылезала из передряг и похлеще. «Старый дурак», — думал Снейп, роясь в ящичке с зельями. Ему некогда было восхищаться параноидальными наклонностями Грейнджер: даже его запасы во время войны были не столь обширны. Гермиона лежала в беспамятстве, изредка хныкая и издавая нечленораздельные звуки. «Где у неё этот чёртов бадьян?!» Без него, он знал, у Грейнджер останутся шрамы. На её теле не должно быть шрамов. Не от этого проклятья. «Почему она не поставила хоть какой-то щит?» — злился Снейп. Крыса уже бросала в неё Аваду, неужели Грейнджер полагала, что на этот раз он её не засечёт? И он тоже хорош, шпион века, блядь… — Грейнджер! Грейнджер! — рычал Снейп, поливая свежие шрамы шипящим экстрактом бадьяна. — Грейнджер, мать твою, ты аврор или кто? Ты должна выгрести из этого дерьма! Слышишь меня?! Кто, кроме тебя, решит эту головоломку? Лопес? Да он будет первым же трупом после тебя! Не смей его бросать! Не смей бросать меня, Грейнджер! Возвращайся! Вернись! Она так резко распахнула глаза, что Снейп чуть не отшатнулся и длинно выдохнул. Северус прикрыл веки и ощутил робкое касание. Гермиона погладила его лицо. Кончиками пальцев по скулам, горбинке, губам. Он сглотнул. Когда последний раз его касалась рука женщины? Простой женщины, не купленной за галлеоны? Когда вообще хоть кто-то хотел к нему прикоснуться по собственной воле? Он стиснул челюсти. Касания Грейнд… Гермионы были нежны и искренни. От этой чистоты его сердце покрывалось трещинами. Хотелось убежать, оттолкнуть, съязвить и спрятаться за окклюментными щитами, но… одновременно с этим и даже сильнее — схватить её в охапку и защитить от всех бед мира. «Это всё адреналин», — уговаривал он себя. Оправдание держалось лишь до момента, когда он открыл глаза и увидел её счастливую, безмятежную улыбку — направленную не в пространство, не кому-то другому. Гермиона улыбалась ему.***
Гермиона
Когда Гермиона открыла глаза второй раз, Снейп сидел за столом и пил чай. — Где у тебя огневиски? — спросил он. Гермиона смотрела, как он гладит бока чашки. — У меня его нет, — хрипло ответила она. — И как ты планировала выживать в этом бункере без огневиски? — Снейп всё гладил и гладил свою чашку. Грейнджер не сводила глаз с его пальцев. — Дай мне попить, — попросила она. Снейп встал и налил ей воды. Поднял голову, зарываясь пальцами в волосы, и прислонил стакан к губам. Гермиона сделала пару глотков и закрыла глаза. — Спи, — он гладил ей затылок. Почти незаметно, кончиками пальцев. Она зажмурилась от удовольствия. — Спи, — повторил Снейп. На третий раз Грейнджер открыла глаза рывком. Выдернула себя из сна, села на кровати и уставилась на Северуса. Он сидел в полумраке и смотрел на неё. А она смотрела на него. Он встал. Сделал шаг. Второй. Третий. Место для шагов закончилось, а она, Гермиона, началась.***
Северус
Тонкие пальцы забрались под его рубашку. Снейп едва разборчиво ругнулся сквозь зубы и навис над Гермионой. Она обхватила его за спину, старательно притягивая к себе. Северус облизнулся. Грейнджер подтянулась на локтях, коснулась его губ своими. Снейп зажмурился, привыкая к ощущениям. Тонкая кожа, мягкие касания, влажное тепло… Рыкнул, углубил поцелуй и, наконец, заключил её в объятья. Гермиона так счастливо вздохнула, что Северус мог рассмеяться, будь он менее занят. Её ладони прошлись по спине, спустились ниже и сжали его ягодицы. Снейп потянул Грейнджер за волосы, вынуждая запрокинуть голову и подставить под его поцелуи шею. Где-то там умирали от таинственного наркотика люди. Где-то там ходил на свободе расчётливый преступник. Но ничего из этого не стоило сейчас его внимания. Здесь, под ним извивалась нетерпеливая Грейнджер, и каждое её прикосновение было подобно разряду электричества: будоражащее и обнажающее. Он никогда не подпускал никого так близко. Никогда не изливал душу, не позволял себе привязываться… Он втянул в рот её сосок, и из горла Грейнджер вырвался не то стон, не то всхлип. Снейп довольно хмыкнул и повторил. Они путались в одежде, пытаясь скорее стянуть ненужные тряпки. Получалось из рук вон плохо — никто из них не хотел отрываться друг от друга хотя бы на мгновение. Грейнджер рыча пыталась справиться с ремнём его брюк, и ей ничуть не помогало то, что сам Снейп в этот момент посасывал мочку её уха. Гермиона издала нетерпеливый стон, взбрыкнула ногами и, перевернув их, оседлала его бёдра. — Я даже не сомневался, что ты любишь быть сверху, — беззлобно поддразнил её Северус, но тут же прикусил губу. Грейнджер раскачивалась на нём, хищно ухмыляясь… Её кожа была подобна шёлку.