Под титулом скрываются мучения

      Гермиона смотрит на Учиху и неодобрительно сводит брови к переносице, морщит носик и показательно отворачивается, едва слышно фыркает. Гермиона знает его как облупленного, как свои пять пальцев, как историю Хогвартса. И знает, что титул его семьи для Саске слишком тяжек, слишком мучителен, но... Но он же, чёртов Учиха Саске (хочется сунуть два пальца в рот и так некультурно выразить своё мнение на этот счёт)! Упорный и местами (даже в детстве был тем ещё засранцем) добрый мальчик, с которым Грейнджер дружила ещё до новости о волшебной стороне мира, после трагедии превратился в мерзкого, нахального, выбешивающего типа. Месть, месть, месть. Всё о чём думал, говорил, бредил маленький Учиха Саске (к слову чем старше, тем хуже), но Гермиона в упёртости не уступала. Вот вообще ни капли и нагло лезла, недовольно фыркала и гордо отворачивалась, но находилась всегда рядом. Ждала. Как проклятая декабристка (Гермиона что-то читала из Российской истории). Как оказалось: зря. Но Грейнджер полюбила его ещё в детстве, а теперь сердце разрывается и приступы мигрени всё чаще приводят к мадам Помфри. У девушки в груди атомные взрывы каждый раз, как она видит Саске в компании ненавистного Малфоя (убить эту гадюку хочется всё больше и плевать на то, как он её там обзывает, дело уже давно не в этом). Убивать долго, мучительно, доходчиво объясняя, чтобы не смел крутиться возле Учихи, не смел тянуть того ещё в большую тьму (тот и без этого уже в ней по самую глотку). Гермиона хочет плюнуть на ежегодное спасение мира, на остальных двух членов "золотого трио" как их с Роном и Гарри за глаза кличут, Гермиона хочет все силы отдать на спасение Саске. И нет, не ценой собственной жизни или души, Грейнджер выросла девушкой не только умной, но и гордой. Но силы хочется отдавать спасению конкретного человека, а не всего человечества. Гермиона Грейнджер в своём составе тоже имеет здоровый эгоизм и честно говоря, положа руку на сердце, жалеет с каждым годом больше о том, что связалась с двумя оболтусами тогда, на первом курсе. Жалеет и в равной степени нет. Ни в коем случае не согласиться менять прошлое. Любит ведь их, да и пропадут без неё. Пропадут, как пропал Учиха. Для Саске его старший брат — маньяк и учинитель геноцида среди конкретно их семьи. Для Ордена Феникса — Учиха Итачи герой, но донести это до мелкого поганца они не могут, потому что тот слишком близок к Малфою, а значит к Тёмному Лорду, а значит заочно предатель. Привычное для Гермионы мышление вдруг стало нелогичным, тошнотворным и бесящим. Гермиона чаще злится, чаще замыкается в себе, чаще её можно увидеть в странной близости к слизеринским принцам (Рон после своей шутки о том, что Гермиона влюбилась в слизняка Малфоя, попал со сломанным носом к мадам Помфри). У Грейнджер удар и правда хорошо поставлен, а рука до безобразия тяжёлая. Она верная, она влюблена с самого детства и любовь свою готова защищать любыми способами и от любых людей. Друг, брат, сват или ещё кто ни суть, ни важно. Важно лишь то, что сердце рвётся к прогибающемуся под титулом Саске. Рвётся почти ломая грудную клетку. Гермиона хочет вернуться в то их последнее время, где Итачи был примером для подражания, а вся их семья, весь их клан не подвергал пыткам (после и мучительным смертям) маглорождённых волшебников, грязнокровок. Это лето Грейнджер снится каждую ночь, а каждое утро она просыпается с высохшими слезами на щеках и в холодном поту. Это лето отчего-то запомнилось ярче всего, но на дворе осень и они больше не дети. На дворе осень такая же холодная и безразличная как Саске, а огня Гермионы кажется не хватает этот холод разогнать. Она мечется между долгом/дружбой/миром во всём мире и любовью. У неё контроль над собой в равных долях поделен между разумом и сердцем. Она может лишь находиться поблизости с Учиха, спасать мир и надеяться на то, что сердце это метание выдержит, а не остановится в одну прекрасную ночь. Не захочет остаться в том лете, в которое она возвращается каждую ночь. Иногда Грейнджер кажется, что за окном очень вечная. Кажется, что впереди только мрак так напоминающий цвет любимых глаз. Кажется, что Гарри победить не сможет и она умрёт в муках, как погибают все грязнокровки. Иногда, Грейнджер сбегает в Выручай-комнату и плачет, скулит, воет как раненый зверь, потому что сил недовольно фыркать в сторону Саске уже почти нет. Она забивается в угол комнаты, комнаты из поместья Учиха где они в детстве играли с Саске, до боли обнимает себя за плечи и плачет, плачет, плачет пока слёз тупо не остаётся. Пока отчаяние не сдавливает горло аристократично тонкими пальцами, пока воздух не перестаёт поступать, пока сил даже на крик о помощи нет. Гермиона неустанно думает как можно более продуктивно помочь Гарри спасти этот ёбанный мир, как вытащить Саске из тьмы. Она думает всегда о том, как помочь другим и как не сойти с ума одним прекрасным днём или как не позволить себе остаться в одном из снов. У Гермионы сдают нервы и поэтому когда слёз не остаётся, а сжатые на шее невидимые аристократичные пальцы не пускают в лёгкие кислород она курит. Гермиона Грейнджер курит — кому скажи не поверят. Но Гермиона правда курит и кажется уже второй год. Или третий. Или с того самого момента как маленький Саске после тяжёлого восстановления сломанной детской психики закрылся от неё. Она не помнит, да и роли это никакой не играет. Ведь о том, что Грейнджер курит знает только она и старое фото черноволосого мальчика с которым она разговаривает прячась в Выручай-комнате. Гермиона затяжки делает глубокие, дыхание задерживает и думает как скоро эта привычка пагубная её сгубит. А после выпускает остатки дыма кольцами и горько усмехается: ага, сгубит, как же. Ха-ха-ха. В мире магии вылечить можно не только рак, а значит — живи Грейнджер и не выёбывайся, не глупая малолетка. Да и не малолетка почти. Совершеннолетие в магическом мире не за горами, а глупой не была с самого детства. — Мудак, — разъярённой кошкой шипит смотря на детское фото Саске и в страхе замирает, когда слышит у себя над головой: — Идиотка, — Грейнджер кажется, что она сошла с ума. Голос у Саске красивый до сладкой неги в низу живота, до горьких слёз на щеках. А ещё это не может быть он, он почти утонувший во мраке и жажде мести не искал бы её. Не нашёл бы, ведь Выручай-комната даёт лишь то, в чём человек нуждается почти так же как в кислороде для продолжения жизни. — Грейнджер, почему ты меня достаёшь даже когда не находишься рядом? — она видит как Учиха садится рядом боковым зрением (полностью повернуться боится, всё-таки не хочется узнать, что ты сошла с ума), а после начинает возмущённо фыркать, когда ещё не докуренную сигарету из её рук забирают. — Саске? — Гермиона всё же рискует повернуть голову, имя его произносит вопросительным тоном, едва слышно и глупо так хлопает ресницами. — Как ты здесь..? — полностью сформулировать вопрос не получается, размышления о порядке собственного ума никуда не делись. — Я знаю почему брат убил семью, — Грейнджер слышит в его голосе боль, в усмешке нотки сдерживаемой истерики. — Верный до мозга костей фаталист и перфекционист, он должен был убить и меня, — Саске тушит сигарету об пол и поднимается на ноги, треплет девушку по волосам. — Я убью Тёмного Лорда, а после Дамблдора, который ответственность за всю семью взвалил на брата. Не знаю что будет потом, но Грейнджер, не кури, не трави себя, не иди за мной во тьму, ты единственное светлое что у меня ещё осталось. Гермиона не замечает как Учиха исчезает прокручивая в голове его слова. Всё это ей кажется миражом и за окном всё ещё холодная и безразличная ко всему осень, а здесь в Выручай-комнате на несколько минут воцарилось лето. Гермиона ощущает глухое отчаянье вперемешку с ненормальным, сумасшедшим, каким-то даже безумным счастьем и понимает, что с ума она всё же сошла. Ведь надеется, что чёртова осень всё же закончится, что лето наступит и Саске вытащит её из тьмы, ведь света в ней самой практически не осталось. Ведь в эту тьму она шагнула за ним многие годы назад. А после того как Учиха спасёт её, она перекроет все его мучения из-за носимого титула любовью искренней и безграничной.