Разные

      Тёплое весеннее солнце ласкало лучами растянувшегося на заборе чёрно-белого кота. Глаза его были слегка сомкнуты, а уши ловили все звуки, доносившиеся с небольшого дворика. Кот наслаждался жизнью. Его ухоженная гладкая шерсть кое-где клочками отсутствовала, на лапе не хватало когтя, а на морде поблескивали капли молока. -Эй, Кот! - раздалось тявканье.       Лениво зевнув, Кот приоткрыл один глаз и посмотрел вниз. Там, на изумрудно-зелёной траве заливался лаем щенок. Уши торчком, хвост трубой, зубы оскалены. -Эй, кошак вшивый! Посмотри на меня, трус! Этого оскорбления Кот уже выдержать не мог. -Что тебе от меня нужно, Щенок? -Я ненавижу тебя, Кот! Тебя и всех, таких как ты! Всегда буду ненавидеть! Мы, собаки, лучше вас.- пёс заходился слюной — Намного лучше. Человек любит нас больше, а знаешь почему? Потому что мы лучше! Мы преданы Ему, а вы, мохнатые клубки шерсти, заботитесь только о своей шкуре и смоетесь при первой же опасности. А мы готовы умереть за Него, да, умереть! А вы — просто трусы, живущие за Его счёт и ничего не делающие. Как Он только вас терпит? Клянусь, когда я вырасту, я порву тебя на клочки. Слышишь? На мелкие-мелкие клочки. Я тебе обещаю!- глаза Щенка горели злобой. -Это всё?- усмехнулся в усы Кот. -Да, я ненавижу тебя! Гордо вздёрнув голову, Щенок направился в сторону дома. Солнце играло на заклёпках его ошейника.       Прошло полгода. Осень окрасила листья деревьев в желтый. Солнце всё так же пригревало дворик. Правда теперь он выглядел необжитым: густая трава вытянулась на полметра, повсюду пробивались сорняки, краска с забора осыпалась и хлопьями лежала на земле. На облезлых досках растянулся всё тот же кот. На этот раз он смотрелся гораздо неопрятней чем весной: шерсть свалялась, на неё налипли комки грязи, да и сам Кот похудел. Единственное осталось неизменным — лениво-сонное выражение кошачьих глаз.       Внизу зашелестела пожухлая растительность. Кот немедленно повернулся на звук. Под забором стоял подросший пёс. Ошейника на нем уже давно не было, из глаз исчез наивный щенячий блеск, его сменила грустная мудрость взросления.       Кот расслабился и снова напустил на себя безразличный вид. -Что на этот раз, Щенок? Или теперь мне стоит называть тебя Псом? Незваный гость ничего не ответил и только отвёл взгляд. -Пришёл всё-таки выполнить своё обещание и убить меня? Попробуй. Раздался тихий вздох. -Нет. Нет, я пришёл поговорить с тобой. Кот только усмехнулся. -Я внимательно тебя слушаю. -Знаешь, я много думал, с тех самых пор, как люди ушли. С того времени, как они все покинули нас, я всё размышлял и понял. Я понял, почему я… почему мы ненавидим вас. Мы завидуем вам. Я завидую тебе. Мы лучше вас во всех смыслах. Мы преданнее, вернее, но Человек всё равно продолжает любить вас чуть ли не сильнее, чем нас. Я наконец знаю, почему хотел бы быть тобой. Вы вовсе не предатели, вы просто независимы. Я завидую вашей свободе. Вы вольны идти, куда вам вздумается, вы не привязываетесь ни к кому настолько сильно, чтобы эти узы сковывали вам лапы, вы свободны от поводка, вы никому не поклоняетесь, у вас есть гордость. Вам не надо умирать ни за кого, кроме себя, такова ваша натура. Так ведь сделала сама природа, и нам не изменить этого, вот мы и злимся. Мы просто слишком разные.       Я хотел сказать тебе это, потому что ухожу сегодня. Поблизости уже не осталось еды, а холода приближаются, я знаю это, хоть ни разу не их видел. Я ухожу, чтобы найти Человека, и пришёл попрощаться.       Договорив, бывший щенок понуро опустил голову. Похоже такое откровение далось ему с трудом. Повисло молчание. Не в силах выдержать его, Пёс поднял глаза и встретился взглядом с Котом. Столько уверенности и честности было в этом взгляде, что Кот сумел лишь горько рассмеяться. -Я вижу, ты повзрослел, Щенок. Но вот ума в тебе не прибавилось. «А я ведь тоже завидую тебе» пронеслось в кошачьей голове, но вслух он этого не произнёс.       Он мог многое сказать: что отсутствие поводка не всегда означает свободу, что иногда ему самому хотелось бы так крепко привязываться к кому-либо, что порой он готов променять свою независимость на верность, он мог сказать, что вопрос о том, кого Человек любит сильнее слишком спорен и что не такие уж они непохожие, что гордость бывает разной, и даже преклонение не отменяет её наличия.       Да, Кот бы мог сказать многое. Но вместо этого он, выгнув в потягивании спину, встал, размял лапы и без своей обычной усмешки произнёс: -Ну ладно, идём, найдём твоего Человека.