Война

Сыльги в ярости. Глаза ее опасно горят, и огонь этот вместе с ее острым языком больно жалит каждого, кому не везет попасться у нее на пути. Только единицы не сразу оказываются под действием темной подавляющей ауры, которая следует за ней по пятам, целует подошвы тяжелых темных ботинок и плащом окутывает идеальную фигуру. Уверенные шаги эхом отдаются в удивительной тишине коридора, где многие до смешного боятся сделать лишний вдох. Обычно оживленное, общежитие погружается в пугающую мрачную атмосферу, напоминая многим времена, когда совсем недавно эти стены были омрачены совсем по другой причине. У Сыльги в этот момент перед глазами красная пелена, и мир ее словно окунается в багровые реки крови, окрашивая все видимое в соответствующие тона. Рука до боли сжимает черный смартфон, который десять минут назад чуть не оказался выкинут в окно. Новости в университете распространяются стремительнее приставучей заразы, и Сыльги не сомневается, что каждый житель кампуса уже увидел ту позорную фотографию, которую Джексон Ван, этот ублюдок, выложил у себя на странице после грандиозной университетской попойки. Не удивительно, что репостнуть его запись решаются единицы, а комментарии оставляются безликими страницами. Особенно дешевые шутки принадлежат верным псам Вана. Сыльги не волнует собственная репутация в университете, да и вряд ли из-за одной фотографии эта репутация кардинально изменится, но все, что связано с Джексоном не может не выводить из себя, вызывая внутри бурю. Поэтому вылетая из своей комнаты, Сыльги пропускает мимо ушей брошенные Вэнди слова: «Эй, лучше не обращай внимание. Сделай вид, что тебя это не задело». Ее не задело. Но желание хорошенько вмазать кому-нибудь девать уже некуда. В комнату Джексона Сыльги врывается безжалостным ураганом. Не оглядываясь, с силой захлопывает за собой дверь, отрезая их от остального мира. Студенты по ту сторону с замиранием сердца прислушиваются к каждому шороху за стеной, пытаясь быть в курсе каждого произошедшего события. Сплетни рождаются в ту же секунду, как желание посудачить сводит страх на нет. Шепот заполняет коридор стремительной волной, быстрым течением распространяя слухи по всему кампусу. Тем временем Джексон приходу девушки не удивляется, что Сыльги, конечно, расстраивает и злит еще сильнее. Парень удобнее устраивается на кровати, спиной прижимаясь к изголовью и складывая руки на груди. Испепеляющий взгляд на него не действует, а угрозу в кошачьих глазах он словно и не видит. Сыльги все еще хочется врезать по его раздражающей физиономии хотя бы для того, чтобы стереть эту довольную ухмылку с его лица. И плевать, что за очередной мордобой ее могут исключить из университета, — отец явно не позволит этому случиться (в этом мире деньги решают слишком многое). — Что-то случилось? — спрашивает Джексон, и от насмешки в его голосе кровь Сыльги закипает сильнее. — Я что-то оставил у тебя в комнате сегодня ночью? — Сейчас же удали свою запись, — рычит Сыльги и угрожающе приближается к кровати, игнорируя его слова. Выжженая в голове фотография надоедливой мошкой мелькает перед глазами. Сыльги не помнит мельчайших ее подробностей, но и всего того что она увидела вполне хватает для подпитки ее ярости. Видеть пьяную в хлам, голую себя и довольного, такого же пьяного и голого Джексона, рисующего на ее лбу ее же красной помадой слово «loser», не способствует спокойствию. Утром (точнее в обед) Сыльги проторчала в ванной намного дольше обычного остервенело смывая водостойкую основу. Вэн на полном серьезе переживала, что на месте чистого красивого лба подруги останется огромная жуткая дыра. Все обошлось. — Уже бегу, Война, — усмехается Джексон и без лишних движений поднимается по другую сторону кровати, опасаясь непредсказуемости Сыльги. Его спина все еще помнит ощущение царапающих его спину ногтей, пока он вколачивался в ее тело этой ночью. — И ты сама набросилась на меня. Сыльги смеется, загоняя ярость под маску. Принимает расслабленную позу и с особым интересом начинает рассматривать темный маникюр. — Под пятью бутылками водки любой покажется лучшим мужчиной на свете, — спокойно пожимает плечами она, не замечая взгляда, которым Джексон скользит по ее открытым ключицам, — даже ты, Джексон. Но я, по крайней мере, проверила сплетни о твоей выносливости в постели. — И как? — он складывает руки на груди, игнорируя ее явную ложь. И от того, что обмануть его, очевидно, не получилось, кулаки начинают зудеть еще сильнее. Джексон не подает виду, успешно оставаясь в образе самоуверенного ублюдка, но все равно завороженно следит за девушкой, которая с кошачьей грацией приближается к нему почти вплотную. Ван все еще помнит запах ее кожи, но чувствовать его так близко почти невыносимо для его выдержки. Ее дыхание обжигает, и он почти забывает, с какой легкостью эта бестия может свернуть его шею. Не моргнув. Он не удивится, если в какой-нибудь стране ее фотографии развешаны с кричащей надписью: «Разыскивается особо опасный преступник!». Поэтому когда горячее дыхание касается его уха, Джексон напрягается, уверенный, что эта Война способа на все. — Я ничего не запомнила, — сладко шепчет чертовка, не совершая попыток убийства. — Видимо, ты не смог меня впечатлить. Советую взять парочку трюков у Чимина с четвертого курса математического. Парень хорошо знает свое дело. Она пару раз по-дружески хлопает его по груди, принимая условия его игры и с наслаждением следит за рождающей в его глазах бурей. Задетое самолюбие вызывает в Сыльги особенный интерес. Не каждый может дать ей отпор в такие моменты. Наглость и бестактность Войны заставляют людей неметь от возмущения и стыда, и когда они наконец приходят в себя, становится поздно. Джексона же застать врасплох практически невозможно, поэтому рядом с ним Сыльги всегда настороже. Однако события доказывают, что правило это не действует под высоким градусом и желанием с кем-нибудь переспать. Роковое упущение. И хотя сейчас Сыльги полностью собрана, отпарировать неожиданный выпад она все равно не успевает и вмиг оказывается в кольце крепких рук, прижатая к ненормально горячему телу — в прямом и переносном смысле. Уже давно забытый телефон в руках начинает вибрировать в беззвучном звонке, но Сыльги не обращает на это внимание. Попытки выбраться из стальных объятий так и остаются попытками, как бы неистово она не извивалась. Сыльги сильная, но Джексон еще сильнее. — Я с радостью напомню тебе ту ночь, — выдыхает Ван, пряча ухмылку в ее распущенных волосах и хрипло смеется, пуская табуны мурашек. В ход идет все его завидное обаяние. — Нельзя же позволить алкоголю забрать у тебя единственное светлое воспоминание о сексе с мужчиной. Сыльги не ведется на его томное дыхание. Сыльги игнорирует учащенное сердцебиение. Сыльги скидывает томление внизу живота на вполне нормальную реакцию на крепкое мужское тело. Она замирает, когда губы Джексона опускаются на ее шею, оставляя издевательский поцелуй. Кожа в том месте горит. Сыльги слабо дергается, проверяя хватку парня, и обмякает в сильных руках, шумно вдыхая раскаленный воздух. «К черту, к черту, к черту», — мысленно повторяет Война, сжимая челюсть. Она чувствует приближение лавины, которая подкашивает ноги и сбивает дыхание. Сыльги яростно игнорирует покалывание на кончиках пальцев и вырывающееся из груди сердце. «К черту, к черту». Она скидывает все на собственную хорошую актерскую игру. И когда парень наконец ведется на ее уловку влюбленной дурочки, обхватывая ее лицо руками и едва успевая прикоснуться губами к губам, Кан отстраняется и резко поднимает ногу, ударяя коленом прямо в пах. «К черту». Джексон складывается пополам, красочно описывая все то, что думает о Сыльги. Ничего нового Война не слышит. Грубо проводит тыльной стороной ладони по своим губам в бесполезной попытке стереть недавнее прикосновение. Помада не размазывается просто потому, что ее нет. Быстрым взглядом Сыльги окидывает мужскую комнату и молниеносно оказывается у кровати, успевая мазнуть пальцем по почти потухшему экрану серебристого смартфона. Делает фото на прощание со все еще скрюченным Джексоном на полу. Из чужой комнаты она выходит стремительно. С высоко поднятой головой.

***

Никто, кроме пары людей, не знает Сыльги в социальных сетях, да и знание это ничего бы и не принесло — она совершенно неактивный их пользователь. Ни фотографий, ни лайков, ни комментариев. Сыльги — зритель. Даже в твиттере можно откопать кучу полезной инфы о жителях кампуса, да и просто знать, что творится в мире, полезно. Сама Сыльги не видит смысла выставлять свою жизнь напоказ, а давать советы и писать огромные посты о том, как важно принимать себя и свою внешность (как пример), для нее пустая трата времени. Правда, Сыльги признает — у солнечной Вэн даже инстаграм выглядит соответственно и очень вдохновляет. Подруга же в свою очередь шутит, что инстаграм Сыльги выглядел бы средоточием всех темных оттенков на земле. Плюс желтый. Сыльги любит желтый. Рядом с Вэн его не любить невозможно. — Ты уверена, что это было настолько необходимо? — слишком уж неуверенно спрашивает Вэнди, держа в руках несчастный телефон Джексона, с аккаунта которого пару минут назад они запостили фотографию с его валянием на полу. — Вэн, — предупреждающим голосом обращается Сыльги, снимая кожаную куртку. Они сидят в едва освещенном помещение боксерского клуба, и Вэнди, ненавидящая темноту, зябко ежится. — Этот выродок должен знать, что со мной шутки плохи. — Я думаю, он уже знает, — поднимает взгляд теплых карих глаз Сон. — Вы уже третий год пытаетесь это друг другу доказать. Скоро от университета ничего не останется. И, поверь, мне не хочется, чтобы потом меня преследовали призраки всех моих знакомых. И этих хватает. Подруга кивает в особенно темный угол помещения, но Сыльги ожидаемо ничего там не видит. — Кто на этот раз? — деловито спрашивает Война, не стесняясь переодеваться в спортивные шорты прямо перед подругой. Наличие призраков за спиной ее не смущает. Они мертвы, а она — нет. — Жена и любовница. У одной нож из головы торчит, у другой месиво на животе. — Джонни знает? — Уже ищет пропавшего мужа. Сыльги кивает, и на этом странный разговор заканчивается. Она надевает боксерские перчатки, давно потрепанные от частого использования, и направляется к груше. Кроме нее с Вэн, здесь никого нет. Единственные две горящие лампы освещают маленький боксерский ринг в центре помещения, почти сразу же рассеиваясь за его пределами. С недавних пор клуб закрывается ровно в восемь — все дело в низкой посещаемости и нежелании хозяина сидеть здесь до поздней ночи. Благодаря связям Джонни и любезно предоставленными им же ключам, Сыльги приходит в тренировочный зал каждый раз, когда ей нужно выпустить пар. Главное правило — ничего здесь не разгромить. И обычно Сыльги правилам не следует, но с Джонни у них, типо, хорошие отношения, да и Вэн не одобрит, если она пренебрежет просьбами ее парня. Да-да, Джонни — парень Вэнди, детектив и оборотень из местной стаи. Сдержанный и спокойный, он подозрительно быстро вошел в доверие Сыльги, несмотря на обстоятельства их знакомства и вечную враждебность Войны к незнакомцам. Еще более удивительное в том, что он умудрился присоединиться к тому малочисленному кругу ее близких, чьи слова оказывали на Сыльги высокое влияние. Недавние события, произошедшие в университете, доказали, что Джонни — самая надежная крепость, способная уберечь Вэнди от опасностей, которые притягивались к ней магнитом. С появлением этого оборотня Сыльги стало в тысячу раз спокойнее, пускай вместе с тем она начала частенько ревновать подругу к парню, который, будь такая возможность, не оставлял бы ее ни на минуту (Вэн влипает в неприятности не реже самой Сыльги). И теперь, когда защита подруги относительно перешла на другие плечи, вся голова Сыльги забита только Джексоном Ваном, чье ухмыляющееся лицо она видит на яростно избиваемой груше. Их война началась три года назад, когда она, будучи всего лишь первокурсницей, в первую же учебную неделю умудрилась избить одного слишком наглого пьяницу, который пристал к Вэн на вечеринке, а потом и вмазала заступившемуся за него другу. Последним оказался Джексон, дракон-оборотень, будущий вожак одной отделившейся части Золотых Драконов собственной персоной. Он не сразу понял, что на костяшках маленькой первокурсницы осталась кровь из его разбитого носа. Толпа тогда довольно гудела, и гул этот приятной вибрацией отзывался в напряженном теле Сыльги, наполненном адреналином. В тот день Джексон не ударил ее в ответ, несмотря на унизительные восклицания Войны и свист пьяных студентов, снимающих все на свои телефоны. Правда, он в долгу не остался и отомстил… другим способом — отшлепал ее шпагой. Тогда Сыльги решила посещать местный центр фехтования, которым занималась совсем немного и лишь по желанию отца. Кто же знал, что там окажется и сам Джексон, умело управляющийся шпагой, которая так лихо осой жалило ее тело. Такого позора Сыльги не чувствовала еще никогда, но гордость не позволила ей трусливо сбежать. И с тех пор каждый четверг в семь часов вечера она пытается вернуть собственное достоинство, но все, что к ней возвращается — очередные синяки на заднице, так полюбившейся Джексону, и новое поражение в извечном спарринге. Отец бы не одобрил, но Сыльги его одобрение никогда и не было нужно. — Я бы посоветовала забить на Джексона, — повышает голос Вэн, пытаясь перебить звуки ударов и громкие выдохи Сыльги. — Но я уверена, ты жить спокойно без всего этого не сможешь. И еще я слышала, что ты опять принялась размахивать кулаками? Ты же сказала… — Слышала? — Война контролирует дыхание, поэтому говорит медленно, отрезками. — Это твои призраки, — выдох. — Тебе нашептали. — Луна прогуливалась мимо подворотни, в которой ты развлекалась, — хмурится Вэнди, пытаясь отыскать в темноте уже ставшую привычной призрачную фигуру. — Отлично, — хмурится Сыльги. — За мной шпионят мертвые. — выдох. — Ты же говорила, — выдох. — Они стараются держаться. Подальше от меня. Вэн не отвечает. Сыльги не настаивает. Понимает, что подруга еще сама не разобралась во всей этой призрачной ерунде, которая ее окружает с самого рождения. Вместо этого Кан сосредотачивает все свое внимание на груше и собственных руках. Контролирует каждое свое движение, оттачивая удары. Мышцы ноют, но эта приятная боль только будоражит. Костяшки пальцев больше не зудят, но Сыльги до сих пор помнит, как тяжело на днях они прошлись по лицу того обиженного отказом придурка, который совсем недавно жестоко насмехался над Кристалл и ее телом, отпуская в ее сторону мерзкие шутки. Сыльги слышала его всхлипы и просьбы остановиться, когда тот понял, что пару его ударов в живот Кан даже не почувствовала. Они только придали ей сил. Но она остановилась. Удостоверилась, что парень извлек урок, и остановилась. Правда черканула разок по мужской скуле его же ножом. Сыльги — Война. И сначала ей кажется, что экономический факультет — совершенно не ее место. Однако отец настаивал, желая в будущем увидеть старшую дочь на президентском посту своей компании. Он только и говорит, что ей придется по душе это поле битвы, война за первенство в компьютерной индустрии. Он гордится тем, что Сыльги его точная копия: бойкая и упертая. Жесткая и жестокая. Всегда достигающая своих целей, пускай для этого требуется гораздо больше пары сеансов фехтования. В последнее время Вэн часто шутит про сексуальное напряжение между ней с Джексоном. Про незаметную силу притяжения. Но притягиваются противоположности, а они с Ваном просто разные гендерные вариации одной и той же сущности (даже если Сыльги этого признавать не хочет). Никто из них не терпит поражений. Никто из них жить без крови не может. И Сыльги знает, что этот Дракон точно уже рыщет в ее поисках и злобно пыхтит. На секунду она даже жалеет, что Джексон не знает об этом месте. Ее боксерские перчатки давно хотят познакомиться с его лицом. — Наш пост, — Вэн запинается и легонько тянет за прядь коротких светлых волос — давняя привычка, — точнее новый пост Джексона уже набрал больше пятнадцати тысяч просмотров. Сыльги удовлетворенно хмыкает. Последний раз со всей силой бьет по груше, оставшись довольной ударом. Капля пота бежит по вискам. Тело пышет жаром, и даже в прохладном помещении Сыльги душно. — Доен оставил комментарий с контактными данными лучших урологов города, — звонкий смех Вэн словно озаряет каждый темный уголок тренировочного зала. — Кристалл скинула ссылку на розовый пояс верности по скидке. Она репостнула запись к себе на страницу. У ее комментария почти тысяча лайков. Сыльги остается довольна. В общежитие они возвращаются в приподнятом настроении, и Вэн даже не замечает маячащие в стороне призрачные фигуры убитых женщин. Драконов на своем пути они не встречают.

***

Когда Джексон припечатывает Сыльги к стене, в аудитории чудесным образом оказывается пусто. Оставаться наедине с разъяренным Золотым Драконом Войне не страшно, поэтому в ее уверенном взгляде Ван видит только вызов. По его венам бежит огонь, и Сыльги может видеть его отблески в мужских глазах, почти восхищаясь этим пламенем. У Джексона есть все необходимое, чтобы испепелить ее взглядом прямо сейчас. Война складывает руки на груди. Довольно подмечает, что благодаря высоким каблукам находится на одном уровне с Ваном. Разница в росте — причина, из-за которой в гардеробе Сыльги появляется настолько опасная для ходьбы обувь. — Избегаешь меня? — Война видит, как яростно бьется жилка на мужской шее. — Ты плохо ищешь, — спокойно отвечает она. Чувствует собственное превосходство. — Я уже даже начала думать, что этот телефон не так тебе и нужен. — Верни его, — рычит Джексон и до боли сжимает ее плечо. Оба испытывают чувство дежавю. — Я не твоя собачонка, — возвращает его же слова Сыльги и толкает парня в грудь, заставляя его отстраниться. Но эта скала только придвигается вперед и сооружает клетку из собственных рук. Дышать становится тяжело. Перед глазами тут же мелькают картины проведенной вместе ночи. Сыльги сжимает челюсть. Отгоняет все воспоминания. Оставленная Джексоном метка под грудью зудит, и Войне становится противно. Она толкает еще раз. Давит со всей своей силой и отходит от стены, когда попытка увенчается успехом. По выражению лица Вана понимает, что этого он и добивался — вывести ее из себя. Никому из них не нравится смотреть на соперника снизу вверх, словно единственного, кого задевает сложившаяся ситуация. Атмосфера накаляется. Шипит на кончиках пальцев Джексона. Темнотой смешивается в карих глазах Сыльги. Каждый словно готовится к прыжку. Бесполезная, бессмысленная борьба. Джексон делает выпад, но Сыльги легко уворачивается от захвата, толкая того в спину. Какие-то колкости вырываются изо рта, однако все внимание сосредоточено на чужих движениях, и Сыльги забывает, что вообще только что сказала. Кровь стучит в висках, и опьяненная этим стуком Война улыбается. Зато Джексон уже мчится в ее сторону, задетый ее словами. Прищуренный взгляд прячет удлиняющиеся зрачки. Дракон припечатывает ее спиной к своей груди, захватывая правой рукой левое плечо. Из железной хватки не выбраться, и Сыльги бьет головой. Слышит тяжелый выдох. Отбегает в сторону, но разочаровывается, когда видит, что с носом Джексона все в порядке. Затылок ноет. Теперь каждый держится на расстоянии, насколько это позволяет аудитория. Ходят кругами. Телефон Джексона Сыльги уже давно не нужен, но сдаваться так просто она не собирается. Короткий спарринг только раззадорил, наполнил мышцы силой. В драках у нее больше опыта, чем в фехтовании, которое валяет ее гордость в грязи. Ей хочется довести Джексона до грани, до той точки, когда он забьет на свои принципы и начнет драться с ней в полную силу. «Я не бью девушек», — его слова при первой их встрече. И Сыльги этот факт выводит из себя. Она ненавидит поддавки. Ненавидит чувствовать себя слабой из-за своей гендерной принадлежности. Потому что это не так. Она сильнее обычных людей. И уж точно шустрее этого оборотня. Напряжение сводит контроль к минимуму, поднимает все самое темное внутри Сыльги. Лампа над ней начинает мигать. Тьма заволакивает. Сочится из-под ног Войны, второй кожей покрывая ее ноги, обтянутые в такую же черную кожу брюк. Джексон следит завороженно, загипнотизированный этой картиной. Змеиные глаза улавливают каждую изменившуюся деталь, каждый темный всполох. Вглядывается в девичье лицо, словно запоминая, как медленно темно красный сменяет карий и заполняет собой всю радужку. В секундной безумной улыбке он видит удлинившиеся клыки, и неожиданная мысль предательски пронзает голову — если бы Сыльги была вампиром, Джексон дал бы себя испить. Но Сыльги не вампир, и Джексон еще не сходит с ума. Однако оторвать глаз от частичной трансформации Войны не может. Он не боится. Нет. Хотя, наверное, стоит. Единственное, что в нем растет не страх — желание. Необъяснимая потребность снова увидеть эту девушку под собой. В ту пьяную ночь их борьба просто перешла в горизонтальное положение. И Джексону эта смена боевых действий понравилась намного больше. Когда Сыльги наконец делает шаг вперед, он идет ей навстречу. Чувствует, как ее тьма тянется к нему, шипит, соприкасаясь с его горячей кожей. Подавляет. Джексон не первый день сталкивается с такой сильной энергией, поэтому легко уворачивается от взмаха появившегося в руках Сыльги кнута. Преподавательский стол отлетает в сторону. — Не разнеси аудиторию, Война, — дразнит ее. Не он играет сейчас с огнем, потому что огонь — это он, Джексон. — Мы же не хотим, чтобы люди начали паниковать. Второй удар едва не сбивает его с ног, причиняя адскую боль руке. Из широкой полосы на коже сочится золотая кровь — звонок того, что тело Джексона начинает меняться. Плохой знак. Он старается дышать ровно, успокоить лавиной опускающуюся ярость. Сил в нем становится больше, увеличивается скорость, и Дракон не медлит. Легко уворачивается от следующих атак и оказывается прямо рядом с Сыльги, которая почти успевает отпрыгнуть в сторону. Кнут падает, превращаясь в змею, и тут же исчезает в ногах Войны. Они смотрят друг другу в глаза. Огонь и бездна. Оба хотят полного подчинения. Безоговорочного. Неоспоримого. Сущности в них не терпят второго места. Но есть ли в этой войне проигравший, когда контроль теряют они оба? Когда борьба продолжается в грубом поцелуе и единственная мысль в этой борьбе: «Еще. Больше». Голова кружится. И Джексон заново вспоминает, какие удивительно мягкие губы оказываются у Сыльги. Его язык нагло проводит по ее зубам, врываясь в горячий рот в безжалостной атаке. Тело горит, превращая кровь в раскаленную ртуть, и у Джексона сносит крышу, когда Война с силой оттягивает его за волосы, углубляя поцелуй. С довольным рычанием Джексон вжимает идеальное тело в свою каменную грудь, заставляя Сыльги прогнуться в спине. Боль в руке забывается, но кровь, сочащаяся из раны, с шипением испаряется, капая на пол. Насыщенность ощущений опьяняет, выбивает весь воздух из легких. Все внутри взрывается, словно кто-то выдернул чеку из самой мощной гранаты. Тело Сыльги — обнаженный нерв, и она задыхается, стоит пальцам Джексона забраться под край черного топа. Он целует ее глубоко и мокро в бесполезной попытке выпить всю ее душу, забраться под кожу и остаться там навсегда. Сыльги позволить такому случиться не может, но метки на ее теле предательски жгут кожу, напоминая о себе. Она их ненавидит, но каждый раз, глядя в зеркало, не может оторвать от них глаз. Когда в ту ночь пьяная Сыльги яростно скидывала с него одежду, Джексон злорадно думал о том, что его победа в их трехлетней борьбе очень близко. Он думал об этом и на следующее утро, раскрашивая помадой лоб Войны и погребая предательские мысли о великолепно проведенной ночи в самую глубокую яму. Он смирился с тем, что ему понравилось — можно ли ожидать меньшего от такой темпераментной девушки как Сыльги? Но теперь Джексон отравлен. Отравлен этой гадкой девчонкой и ее гадкими поцелуями. И яд проникает все глубже, заполняет каждую клеточку мозга, бежит в крови к самому сердцу. Яд не дает оторваться от мягких губ, пока легкие не начинают гореть от нехватки кислорода. И тогда Джексон почти умирает, когда эти же губы оставляют жгучие укусы на его шее. В штанах нестерпимо тесно, и он толкается вперед, заставляя Сыльги еле заметно ахнуть. Желание, плещущее в глазах, находит точное отражение в ее. Оно сжигает. Джексон подхватывает Сыльги под бедра и грубо усаживает ее на парту. Снова прижимается к губам, тут же толкаясь языком в раскрытый рот. Ее руки блуждают у него под футболкой, а ногти царапают рельефный торс, оставляя на нем тонкие красные полосы. Ждать почти не остается сил. Он проводит мокрую дорожку из поцелуев на тонкой шее и с силой всасывает кожу под ключицей. Становится невыносимо жарко, а невозможно яркие ощущение будто только усиливаются, сметая контроль к чертям. Желание оказаться в ней почти убивает, и Джексон не сразу понимает, что ситуация принимает совершенно не тот оборот. — Джексон, мать твою! — пытается достучаться до него Война, когда попытки оттолкнуть оказываются бесполезными. — Отвали! Пощечина отрезвляет. Только после этого Джексон на секунду отстраняется, чувствуя как к нему подступает злость. Он ничего не понимает. Думает, что она опять издевается над ним. Думает, что глупо повелся на бездарную уловку. Несмотря на ярость, остановить Сыльги он не успевает, и она пулей вылетает из аудитории, даже не думая поправить задравшийся топ и стереть размазанную на животе золотую кровь. У самого входа стоит смутно знакомый студент, не успевший вовремя ретироваться. Прикованный мрачным взглядом, он боится даже двинуться. — Потерялся? — грубо спрашивает Джексон, отчего парень пугливо качает головой. — Братан, ты мне кайф обломал. Так что… — Там Вэнди… — Громче, — Дракон напрягается, подходит ближе, чтобы услышать жалкое бормотание парня. — У нее кровь. Она упала в обморок. Доен сказал позвать Сыльги. Джексон громко матерится.