Слишком много слов

Люди задаются вопросами, что там, в посмертии. Кто продолжит свой путь по неведомым жизням и мирам, кто останется здесь на месяцы и годы творить бездумное зло, до тех пор, пока чья-нибудь уверенная рука не упокоит обречённую душу и восставшее тело окончательно, кто исчезнет бесследно, растворившись лишь в памяти смертного мира. Люди задают вопросы, говорят, рассуждают – испокон веков, слишком много слов. Пальцы перебирают струны – раз за разом, и каждый раз ответом мне – тишина. Но посмертие для ушедшего знает только ушедший. Есть и другая сторона. Есть оставшийся. Это посмертие никому не интересно. Хотя про него я мог бы рассказать очень подробно. О том, как затихает мир, словно вытоптанная и выжженная трава на мёртвой горе. Тишина. Ветер гонит какие-то неясные комки не то семян каких-то растений, не то что-то иное. Даже вездесущие вороны, которых здесь прежде было в избытке, и те покинули наконец проклятое место. Ничего не слышно, кроме шорохов. Но потом… там, снаружи, ты понимаешь, что тишина обманчива. Мир не затих, и ничто не изменилось. Люди, птицы, животные, всё, что наполняет его, живёт своей обычной жизнью. Что бы ни оборвалось – остальное продолжается, не замечая этого. Можно говорить. Можно молчать. Я выбираю второе – для меня даже в собственных мыслях теперь слишком много слов. Пальцы перебирают струны, день за днём проходят, месяц за месяцем. Воспоминания душат нещадно, чередуясь с отчаянной надеждой. Днём я молчу. Вечером не могу поверить, что всё случилось на самом деле. Не могу поверить и надеюсь, что это закончится. К ночи сдавливает горло, перехватывает дыхание, душит, терзает, и единственное спасение – забыться сном. Утром солнце сквозь полуразомкнутые веки на несколько мгновений создают иллюзию умиротворения. Её безжалостно стирает память. День за днём. Месяц за месяцем. Кажется, что боль никогда не угаснет. Память стала только ярче, а решимость жёстче. Я ищу, я готов найти, я не хочу верить, что не найду. Никто по-прежнему не отзывается моим струнам, но что ж, есть и другие способы, самые тёмные, глухие места, там, где хаос, там, где грань между мирами слишком тонка. Быть может, я хотя бы найду то, что вместо надежды подарит мне такое необходимое знание. Годы идут. Пять, шесть, семь… В какой-то момент мне кажется, что не остаётся ни надежд, ни слов, ни мыслей, ни даже самой памяти. Сердце моё молчит, оно покрылось льдом, но я знаю, что там, под ним ничто не изменилось. Я живу после тебя. Я живу после своей надежды. И каждый вечер, уже не веря, перебираю струны. И слышу в ответ тишину. Тринадцать лет. Я живу? Какая глупость. Стоило признать раньше. Я сам умер тринадцать лет назад. А всё, что было дальше, происходило в посмертии. Вот оно значит, какое. Похоже на жизнь. Только не имеет вкуса, цвета и запаха, конца и края. Я заношу руку над струнами… и впервые опускаю её, не коснувшись их. Бессмысленно. Вечер. Второй. Я не подхожу к гуциню. Это час моего поражения. В небе вспыхивает яркое сияние орденского знака. Я срываюсь с места – нужна моя помощь. Прекрасно. Думать только об этом. Ночь, лес, и чувства обострены до предела, так как здесь могла затаиться любая опасность. Говорят, я всегда там, где творится хаос. Раньше я надеялся найти в этом хаосе. Теперь – пока я сосредоточен на деле, всё прочее не существует. Напряжённый ночной воздух, дышащий затаённой опасностью, прорезает звук, которого не должно быть. Тринадцать лет… «Ванцзи, его больше нет в нашем мире…» «Конечно, души не осталось – ведь тело разорвали на самые мелкие клочья, его собственная армия!» «Такая проклятая душа – небеса не позволят ей существовать». «Вэй Ин, отзовись… где ты, Вэй Ин? Где?» Тишина. Ветер. Трава. Струны. Слова. Смерть. Годы. Тишина. «Я тоже умер тогда» «Сердце не бьётся под слоем льда». Слова, слова… слишком много слов в моей голове… Хватит! Пусть я не верю. Пусть я сошёл с ума, пусть это конец, пусть мир наконец рухнет и я вместе с ним. В ночном воздухе леса отчётливо звучит флейта.